Не можешь позволить себе шампанское, нечего сюда ходить и занимать места тех, кто может.
Она прервала свою тираду при появлении Глэдис и Фионы, спешивших к ней по натертому до блеска полу.
— Привет, — бросила она Глэдис. — Ты почему убежала, когда я с тобой еще не побеседовала? Иди лучше послушай, о чем я рассказываю.
— А это кто? — спросила хозяйка, указывая на Фиону. — Нам больше никто не требуется.
— Это моя подруга, — горячо заговорила Глэдис. — Возьмите ее, у нее большой опыт. Она работала в клубе «Новый Бродвей», имела дело с благородными людьми. А танцует, как ангел, правда, Фиона? Женщина фыркнула.
— Ангелы нам тут ни к чему, — заметила она, но на нее явно произвели впечатление манеры и внешность Фионы.
Было ясно, что она превосходит всех девушек, которые толпились вокруг хозяйки.
Фиона — светлая, хрупкая блондинка, выглядела существом из другого мира.
— Снимите шляпу! — велела хозяйка.
Фиона сдернула низко надвинутый на лоб берет, и ее прекрасные волосы хлынули пышными волнами, окружив светлым ореолом худое лицо.
— М-м-м, неплохо, — признала женщина. — Я, наверное, ее возьму. Вам известны условия?
Фиона едва не подскочила от радости. Работа… она получила место! Условия… какая разница! Речь, наверное, о чаевых, предположила она.
— Пять шиллингов в неделю, — сообщила хозяйка, — и сандвичи, если пожелаете.
Фиона радостно согласилась, а потом, рассыпаясь в благодарностях, вспомнила, что у нее нет вечернего платья.
Адресовав девушкам несколько замечаний, «ма», как они ее называли, велела разойтись и вернуться в клуб к десяти часам.
Выйдя из клуба, Фиона обняла Глэдис.
— Я не могу даже выразить тебе свою благодарность, — сказала она. — Страшно тебе признательна. Ты спасла мне жизнь!
— Да ладно! — отмахнулась Глэдис. — Ты все равно нашла бы что-нибудь, а я рада, что мы с тобой будем вместе работать. Вдвоем веселей.
— Только вот что, — продолжала Фиона. — У меня нет платья. Не знаешь ли, где можно было бы раздобыть платье напрокат? Я оставлю в залог плащ.
Глэдис задумалась.
— Пожалуй, сегодня я смогу тебя выручить, — сказала она. — А если повезет, то за два-три вечера наберешь чаевых и сумеешь купить себе что-нибудь.
— Правда? — воскликнула Фиона. — До чего же ты добрая!
— Ладно… пошли, посмотрим, — буркнула Глэдис. Они направились вверх по Тоттенхем-Корт-роуд,
свернули на небольшую боковую улочку, и Глэдис впустила Фиону в дверь старого, обветшавшего дома, который явно видывал лучшие времена и очень нуждался в ремонте.
Фиона никогда в жизни не видела более захламленной комнаты, чем у Глэдис.
Кругом валялись клочки бумаги, грязные тряпки, старые ленточки и оборки, белье, недоеденная булочка; на туалетном столике громоздилась гора пыльных банок и испачканных косметикой кусочков ваты, старая пуховка для пудры и расческа, опутанная сальными волосами.
За дверью висела вешалка с крючками. Глэдис вынесла три платья.
— Я, наверное, надену вечером белое, — рассуждала она, встряхивая кипу белого шифона, которому срочно требовалась стирка. — Прикупила к нему на распродаже пояс и накидочку с блестками — просто мечта! Какое тебе нравится? Красное… чуть-чуть в пятнышках… или черное?
Фиона выбрала черное с дешевыми кружевами, скромное, без претензий, правда, с порванным и затоптанным подолом.
— У тебя есть иголка с ниткой? — попросила она, и Глэдис после долгих поисков отыскала черные нитки, но иголки не обнаружила.
— Постой минутку, одолжу у соседей, — сказала она.
В течение следующего часа Фиона терпеливо штопала и латала черное кружевное платье, готовясь к вечернему представлению.
Настоящее веселье в клубе «Фонарик» разворачивалось только после полуночи.
Тем не менее девушкам приказали явиться к десяти вечера.
Прибывшую вместе с Глэдис Фиону со всеми перезнакомили, но, обменявшись приветствиями — «очень приятно», — девушки перестали тут же обращать на нее внимание.
Это не было проявлением недружелюбия, просто их разговоры целиком состояли из беглых замечаний в адрес общих знакомых и обсуждения событий, которые произошли после их последней встречи.
Все девушки казались весьма опытными, за исключением одной смуглой крошки француженки, которую явно наняли за необычную внешность.
Остальные и раньше служили у «ма», которая, как догадалась Фиона, имела обыкновение открывать один за другим ночные клубы и перебираться в новый каждый раз, как ее накрывала полиция.
«Ма» наверняка была деспотична, поэтому разумным было всегда держать ее сторону.
Если она выгоняла из клуба какую-то девушку, назад вернуться та уже не могла. Она умела заставить девушек трудиться без простоев, в чем очень преуспела, как заметила Фиона позже вечером.
Никому не позволяли оставаться без партнера. Либо сама «ма» подводила мужчину, либо велела девушкам подыскивать их самим, «и поскорей, черт побери!».
Около половины двенадцатого прибыли несколько новых клиентов — молодые люди, одержимые желанием выпить.
Большую половину посетителей девушки восторженно приветствовали, окликая их по именам, они брали их за руки, начинали болтать и смеяться, уговаривая попробовать напитки.
К двенадцати заведение было почти заполнено. Фиона танцевала то с одним, то с другим мужчиной.
Еще днем она поинтересовалась у Глэдис насчет комнаты на ночь.
— У меня денег нет, — сказала она. — Как думаешь, твоя хозяйка не пустит меня в долг?
Глэдис засомневалась:
— Не знаю.
А потом ее осенило.
— Я тебе вот что скажу — хочешь, спи сегодня у меня… то есть если я буду свободна. Тут всю ночь открыто. Нового парня я скорее всего искать не стану, разве что подвернется знакомый.
Обычно они заглядывают раз-другой и уже дружбу завязывают. За исключением, конечно, «бонд-стритеров».
— Что это за «бонд-стритеры»? — полюбопытствовала Фиона.
— Корабли, что причаливают на одну ночь, — объяснила Глэдис.
Затем они отправились к хозяйке, и та сказала, что на чердаке есть постель, которую при желании можно получить за полкроны.
Глэдис не говорила, что интересуется этим для Фионы, обмолвилась лишь, будто к ней из деревни едет подруга, которой может понадобиться ночлег.
Хозяйка, однако, не клюнула на ее маленькую хитрость.
— Отлично, — заявила она. — Знаю я ваши игры. Пускай подруга спит вместе с тобой, если не подцепишь кого-нибудь получше.
Ладно, устраивайтесь как знаете, только предупреждаю, чтоб эту кровать даже пальцем не трогали. Либо я получаю полкроны, либо выкатывайтесь обе.
В три утра «Фонарик» еще бурлил весельем. Разноцветные огоньки играли на стенах, окрашивая лица танцующих то в розовый, то в зеленый, то в оранжевый. Звук под низкими потолками не распространялся, и от оркестра было больше шума, чем от любого джаз-банда.
Впрочем, лихая музыка, похоже, еще больше распаляла танцующих.
В баре от покупателей не было отбоя, не удивительно, ибо в танцзале было очень жарко.
Танцующие, не обращая внимания на духоту, снова и снова пускались в пляс, и Фиона поняла, что ей не выдержать такой нагрузки и если не отдохнуть, она вполне может рухнуть на пол.
Крупных чаевых тут не давали, и требовать от партнера дополнительной платы девушке, прошедшейся с ним в танце, было невозможно.
Фиона хорошо это понимала, но заметила, что многие мужчины увиливают потому, что девушки не настаивают на чаевых.
Некоторые девушки настаивали на чаевых и иногда получали их потому, что партнер предпочитал заплатить, чем выдержать неприятную сцену.
Порой мужчина просил девушку пойти с ним домой и в случае отказа лишал ее чаевых вообще, даже если до этого протанцевал с ней два-три раза.
К «отказчицам» тут снисхождения не было, да и сами девушки считали, что ужасно глупо отталкивать платежеспособных мужчин, а «ма» приходила в бешенство, узнав, что ее посетителям отказали.
Только в пять Фионе и Глэдис удалось наконец уйти. Впрочем, Фиона не видела Глэдис в течение нескольких часов и размышляла, что с ней случилось.
Однако с приближением часа закрытия та появилась, усталая и растрепанная, и теперь они быстрым шагом шли к дому по Тоттенхем-Корт-роуд. Ноги у Фионы болели, на бедре вспух здоровый синяк.
И все-таки она знала, что в ее сумочке лежат десять с лишним шиллингов серебром, и за это можно было стерпеть какую угодно усталость.
— Думаю, я могу позволить себе заплатить за ту постель, — обратилась она к Глэдис. — Мне надо как следует отдохнуть.
— Деньги тебе завтра понадобятся, — возразила Глэдис. — Не будь дурочкой, вдруг получишь дружеское предложение — тебе лучше его принять.
— Знаю, и платье мне тоже нужно, — согласилась Фиона. — Не могу даже выразить всю благодарность за то, что ты для меня сделала, Глэдис.
— Ой, заткнись! — охнула Глэдис, и тут девушки подошли к дверям и на цыпочках вошли в дом.
Беспорядок в комнате Глэдис был чудовищный. Постель была перевернута вверх дном, вокруг валялось белье и одежда.
Фионе было противно от мысли, что она должна провести здесь ночь, но ведь ей нужно как можно быстрее раздобыть вечернее платье, чтобы не одалживать больше у Глэдис. А на него нужны деньги.
Делать было нечего, и уставшие, но все еще шутившие девушки улеглись в постель вместе.
Через две недели Фиона вполне освоилась в «Фонарике». Она быстро поставила себя должным образом, научилась называть большинство завсегдатаев по имени, приспособилась незаметно для окружающих настаивать на хороших чаевых.
Жизнь в заведении была шумной из-за постоянных скандалов. В полном своем безобразии оно представало по субботним вечерам, так как в эти дни приходило много грубых, неотесанных посетителей.
Больше всего Фиона боялась, когда в заведение заваливалась целая группа юнцов, желающих повеселиться после хорошего ужина.
Сильно напившись, они превращали клуб в подобие зверинца и частенько до того расходились, что едва не сбивали девушек с ног.
Фиону как-то зацепили во время драки, она упала на пол и получила очень болезненный синяк на ноге, а одна девушка поранила голову об осколок стакана.
«Ма», похоже, считала все это в порядке вещей, и, с ее точки зрения, субботняя ночь была самой лучшей, ибо выручка была намного больше, чем в другие вечера, хотя порядок с трудом удавалось поддерживать.
Но однажды вечером дело зашло слишком далеко. Какой-то футбольный клуб что-то праздновал, и большое количество его членов, уже сильно на взводе, появились в «Фонарике» около половины первого, когда другие бары в округе уже были закрыты.
Едва добравшись до «Фонарика», они ринулись в бар и пьянствовали там, вопя и распевая песни.
Танцевальная площадка была забита танцующими. Поблизости отмечали свадьбу, и шафер с распорядителями привели целую компанию, в том числе несколько женщин.
Кое-кто из этой компании потанцевал с платными девушками, но хотя среди них было множество одиноких мужчин, за стол партнерш не пригласили, и те по окончании танца разошлись по своим углам.
И тут из бара на площадку вышел один из футболистов.
Он заприметил танцевавшую девушку из числа свадебных гостей и принялся ее обхаживать.
Ее кавалер сердито протестовал, но футболист, игнорируя его, продолжал тащить девушку в круг.
Поднялся крик, толкотня, девушка завизжала, кавалер ударил футболиста, и тот рухнул на столик, заставленный бутылками и стаканами.
После этого в клубе начался ад кромешный. В драку, казалось, ввязались все.
Футбольная команда, горя желанием помочь другу, уложила нескольких чужаков. Шум стоял ужасающий, женщины визжали, мужчины орали.
«Ма» и бармен метались взад-вперед, пытаясь растащить дерущихся, но никто их не слышал.
Фиону зажали в углу с двумя другими партнершами. Они попытались отгородиться диваном от напиравшей толпы, которая крушила и переворачивала столы и стулья.
По лестнице затопали полисмены.
Служители закона решительно и сурово в кратчайшие сроки очистили помещение.
Пару-тройку мужчин арестовали, одного, сильно поранившегося, отнесли наверх и позже увезли в машине «скорой помощи».
Пока полиция занималась своим делом, рядом крутилась «ма», оживленно объясняла, возмущалась, но никто не принимал ее всерьез.
Наконец зал опустел, девушек отпустили домой, а «ма» и еще кое-кого забрали в полицейский участок.
Глэдис пожала плечами, выйдя с Фионой под моросивший дождь.
— Дождик! — сварливо пожаловалась она. — Не знаю, что ты думаешь по этому поводу, но, по-моему, кэб брать не стоит. Ты ведь опять без работы, моя дорогая.
— Ты хочешь сказать, что клуб завтра вечером не откроется? — встревоженно спросила Фиона.
— Нет, конечно, — ответила Глэдис. — Думаешь, ей позволят работать при таком количестве спиртного, проданного в неположенное время? Ей придется посидеть в тюрьме, прежде чем начинать все сначала.
— Сколько дадут? — полюбопытствовала Фиона.
— Месяцев шесть, я думаю, — предположила Глэдис. — У нее это будет уже третий или четвертый срок.
Остаток пути они проделали в мрачном молчании, тонкие матерчатые туфли их промокли, следы завивки на волосах Глэдис были уничтожены дождем.
— Господи, ну и жизнь! — заметила Глэдис, добравшись домой. — Иди лучше сегодня ко мне, Фиона. Сэкономишь свои два с половиной шиллинга.
Фиона с благодарностью согласилась, а страх перед завтрашним днем снова охватил ее.
Через неделю Фиона опять оказалась с шестью пенсами.
Глэдис тоже нелегко приходилось, и, чтобы платить за квартиру, она уходила по вечерам на заработки, в которых Фиона не хотела участвовать.
— Я не могу, Глэдис… просто не могу, — твердила она в ответ на настойчивые приглашения подруги. — Лучше умру с голоду.
— Не вижу смысла морить себя голодом только из-за того, что когда-то ты была влюблена в парня, с которым теперь не встречаешься, — заметила Глэдис. — Когда-нибудь все равно этим кончится, только к тому времени ты совсем скатишься вниз и уже не сможешь назначить цену. Ты, по-моему, просто дурочка.
Зная взгляды подруги, Фиона не стала ей говорить, что уже скатилась до последнего шестипенсовика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21