«Что он подумает обо мне и Эндрю?»
Поверит ли в невинность их отношений? Поверит ли, что дорогие платья и драгоценности — это дар платонической любви? Или, подобно окружающим, сочтет ее любовницей Эндрю?
Фиона не была слепой, чтобы не замечать презрительных взглядов других женщин и понимающее выражение лица мужчин.
Она решила не обращать внимания, радуясь, что Эндрю, в отличие от нее, ничего не замечает. Но с Джимом совсем другое дело. Вполне вероятно, жена его не поверит… да и какая из женщин поверила бы?
Можно было бы объяснить ему, если бы они остались с Джимом наедине. И даже, имея шанс объясниться, Фиона не пережила бы его вспышек ревности.
Она ни на секунду не допускала, что Джим ее уже не любит, слишком сильно он ее любил.
В душе она была уверена, что он все еще любит ее точно так же, как она его любит. Что же делать?
Фиона немного рассказывала Эндрю о Джиме.
Но ведь всегда трудно рассказывать любящему мужчине о своих чувствах к другому.
Вкратце поведав ему о своей жизни, Фиона лишь мельком упомянула имя Джима, если вообще когда-либо упоминала.
«Что ж теперь делать? — думала она. — Что можно сделать?»
Переждав какое-то время, Фиона вновь прокралась по лестнице вниз, чувствуя необходимость освежить голову, пройтись, подумать. Вестибюль был пуст.
Фиона медленно пошла вдоль пляжа, потом присела под скалой. Тихий плеск волн успокаивающе действовал на ее взвинченные нервы.
Сидела долго. Волны нашептывали ей историю… историю ее и Джима.
Она знала, что ее любовь к Джиму была сильнее ее, она не могла бы с ней справиться.
Теперь она поняла, что ей нужно уехать. Она должна уехать.
Она вернулась в отель, когда уже забрезжил рассвет. Поднялась к себе в комнату, сбросила вечернее платье, надела халат. И принялась укладывать вещи.
Упаковывала чемоданы тщательно и методично. Бледный утренний свет медленно просачивался сквозь занавеси. Через несколько минут солнце над морем засияло в полную силу. Отель уже просыпался.
Фиона взглянула на себя в зеркало, увидела залегшую от бессонницы синеву под глазами. Прошла через гостиную с закрытыми ставнями и постояла минутку перед комнатой Эндрю.
Надо его разбудить… Надо уехать, пока Джим не вышел.
Минуту поколебавшись, Фиона постучала в дверь. Ответа не было. Снова постучала и, повернув ручку, вошла.
Ставни были закрыты, в комнате стоял полумрак. Фиона подняла шторы и отворила ставни. Подошла к кровати, на которой лежал Эндрю. Лежал очень тихо.
Она всмотрелась в него… и поняла, что он мертв.
Глава 6
Врач, владелец гостиницы, взбешенный случаем смерти в отеле, любопытствующие femmes de chamber, камердинеры, жадно высматривающие, нельзя ли прихватить что-нибудь из одежды покойного, отправка телеграмм родственникам… — все смешалось в ее голове.
Фиона позднее пыталась припомнить, в какой последовательности все это происходило, но цепь событий ускользала от нее.
Все, что запомнилось, — это Эндрю, дорогой Эндрю, который любил ее и умер, умер в чужом отеле.
Он умер с улыбкой на лице, и Фиона насколько могла порадовалась, что их последний вечер оказался таким хорошим.
«Весь последний месяц его жизни был счастливым, — думала она. — Мне жалеть не о чем».
Доктор, француз, оказался очень добрым и понимающим. Именно он взял на себя большую часть хлопот.
— Нам надо выяснить, желает ли семья, чтобы его отправили домой, — сказал он. — Не беспокойтесь, мадам, я сам все устрою.
Фиона по его настоянию проглотила полученное от него снотворное, легла и заснула.
Проснулась она через три-четыре часа, когда день уже клонился к вечеру. В дверь постучали, мальчик-рассыльный доставил записку от доктора с уведомлением, что от миссис Акфилд получена телеграмма, где сообщается о ее незамедлительном прибытии в Монте-Карло.
Фиона встала с постели с одурманенной от снотворного головой, отыскала сумочку, открыла ее, чтобы дать мальчику франк.
И тут ее поразила внезапная мысль, поразила до такой степени, что девушка замерла, а мальчик, решив, что она забыла о нем, громко кашлянул.
Она поспешно сунула ему два франка, он быстро ответил: «Мерси, мадам» — и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Оставшись одна, Фиона опять заглянула в сумочку и медленно вытащила лежащие там банкноты. Пятьсот франков и немного мелочи — вот и все ее деньги.
Она вошла в гостиную, открыла блокнот и увидела завещание, которое Эндрю составлял вчера вечером.
Прочитав, Фиона ощутила горячую волну благодарности за все, что он собирался для нее сделать.
Он завещал ей восемь тысяч фунтов в год, до конца жизни, причем деньги передавались под опеку, чтобы не растрачивать капитал.
«Милый Эндрю!» — подумала она.
И в то же время с мучительной ясностью поняла, что этих денег ей никогда не увидеть.
Фиона была не глупа. Она понимала, что нечего надеяться на доброту миссис Акфилд. Эндрю никогда и ни в чем не винил и не упрекал жену, но Фионе были слишком хорошо знакомы женщины подобного типа.
Фиона представила себе, что подумает миссис Акфилд о девушке, жившей с ее мужем на курорте.
Она родилась и выросла в Ланкашире и, естественно, имела представления о жизни, свойственные всем северянам.
И никакие доводы не убедят ее в том, что девушка, позволившая Эндрю Акфилду себя содержать, чем-нибудь отличается от проститутки.
Хозяин отеля посматривал на Фиону без особого расположения.
У него тоже была своя теория насчет женщин, живущих на попечении богатых мужчин. Порой их вполне можно было использовать в своих целях, ведь они способствовали гостиничному бизнесу. Но при малейшем намеке на скандал в отеле они становятся опасными.
Он намекнул, что Фионе лучше уехать до приезда миссис Акфилд, а доктор сказал то же самое напрямую.
Он спросил у Фионы, известно ли супруге покойного что-либо о ней, и когда та отрицательно покачала головой, заявил:
— Ma chere Madame, мой совет таков — пусть она никогда не узнает об этом.
Фиона прекрасно понимала, что врач прав. Зачем доставлять миссис Акфилд лишние переживания?
Проблема состояла в том, где взять денег на жизнь.
У нее не было никаких соображений на этот счет. Позже пришла мысль о драгоценностях, которые ей подарил Эндрю.
Фиона решила вернуться в Англию — Джим здесь, с женой, стало быть, там с ними встретиться ей не доведется.
Он не станет ее разыскивать. Он женился на Энн, а Фиона осталась эпизодом в его жизни, о котором можно забыть.
Она ушла из отеля в тот же день. Перед уходом разорвала составленное Эндрю завещание, которое без его заверенной подписи было совершенно никчемно.
Она огляделась, не осталось ли следов ее пребывания, даже забрала из гостиной женские газеты.
Отвезла свой багаж на вокзал и пошла в город.
Спускались сумерки, в пышно цветущих садах, взбиравшихся на холм напротив Зимнего казино, уже начинали сиять крошечные огоньки, похожие на маленькие волшебные шарики в чаще яркой зелени.
Фиона медленно шла вверх к ярким витринам ювелирных магазинов, в которых был выставлен товар, так сильно подсвеченный лампами, что камни сверкали и переливались, точно живые.
Немного нервничая, Фиона вошла в магазин неподалеку от казино и предложила продавцу, стоящему за стойкой, брошь.
Всего две недели назад Эндрю заплатил за нее десять тысяч франков, а сейчас ей предложили только две с половиной.
Фиона пыталась протестовать, однако хозяин заявил, что он должен иметь прибыль и что курортный сезон скоро закончится.
Испытывая отвращение к этой сделке, Фиона согласилась, и он протянул ей через стойку банкноты.
Она решила пока оставить браслет до Лондона, где ювелиры более честные и скорее всего дадут ей большую цену.
В пути она экономила, ехала третьим классом. Сидя в поезде, она наблюдала, как скрылся из вида Карниз, море осталось позади, и Фиона поняла, что ее каникулы на Ривьере закончились.
Она плохо перенесла переправу через Ла-Манш и прибыла в Дувр больной и разбитой. Моросил дождь, и это ее немного утешило. Она опять была дома — дома, в Англии, где вечно стоит плохая погода и где ее наверняка ждут тяжелые времена.
В вагоне третьего класса, набитом людьми, прокуренном, душном, ей с трудом верилось, что всего несколько дней назад она сидела в «испано-сюизе», и влюбленный в нее мужчина осыпал ее деньгами.
Фиона закрыла глаза и попыталась все вспомнить.
Но вспомнила она только Эндрю, каким она видела его, войдя в то утро, — неподвижно лежавшим в постели.
На вокзале Виктории Фиона уже по-настоящему ощутила, что вернулась домой. Шум, крики мальчишек-газетчиков, сумерки, грязные тротуары — она снова дома.
Пришлось поразмыслить о ночлеге. Квартира ее сдана, друзей, к которым можно было бы обратиться, у нее не было.
Фиона направилась в маленькую гостиницу неподалеку от вокзала Виктории, тесную, шумную, не очень опрятную, но зато знакомую.
Здесь была Англия, а значит — поиски работы для того, чтобы прокормить себя.
Хозяйка гостиницы предложила ей довольно скудный ужин, но он оказался не слишком аппетитным, и половина его осталась нетронутой.
Она чувствовала себя в высшей степени одиноко и ломала голову, с кем бы поговорить.
И вдруг рассмеялась, вспомнив о Дональде. Надо ему позвонить.
Старомодный телефонный аппарат висел на стене узкого коридора, ведущего в бар, и из-за гомона посетителей трудно было услышать что-либо в трубке.
Фиона позвонила в офис газеты Дональда и попросила позвать его к телефону.
После долгого-долгого ожидания ее спросили, личный это звонок или она звонит по делу.
Фионе был знаком этот старый трюк, и она заявила, что у нее есть новости для газеты, но никому другому она их не расскажет. И она услышала голос Дональда.
— Дональд, — сказала она, — это Фиона.
— Фиона! — Она уловила волнение в голосе. — Фиона, это ты? Что с тобой произошло? Где ты была?
— Ой, Дональд, — прокричала она, — у меня было столько приключений! Мне очень хочется тебя видеть.
— Можем встретиться завтра, — сказал он. — Где тебя найти?
Фиона дала адрес гостиницы, и он пообещал прийти на следующий день около часа.
— Сейчас, к сожалению, разговаривать не могу, — добавил Дональд, — я же на работе.
— Конечно, — сказала Фиона, — я понимаю. Доброй ночи, дорогой Дональд. Мне много надо тебе рассказать.
«Хорошо, один друг у меня есть», — подумала она.
Чувствуя себя немножко лучше, она поднялась в маленькую спальню и, несмотря на то, что постель оказалась очень жесткой, провалилась в глубокий сон.
На следующее утро Фиона была готова встретить Дональда за полчаса до его появления. Было что-то волнующее в ожидании этой встречи.
Увидев из окна, как он идет к гостинице, она отметила, что Дональд выглядит обтрепанным и пришибленным.
Глаза ее привыкли к богато одетым мужчинам и женщинам. Она часто думала о Дональде, но теперь, когда он подошел, поняла, что почти совсем не помнит его.
Фиона радостно окликнула его, протянула руку, он схватил ее обеими руками, как будто решил никогда больше не выпускать.
После обоюдных приветствий и объяснений они отправились поискать спокойное местечко, где можно было бы позавтракать.
За завтраком Фиона попробовала немножко рассказать Дональду о том, что с ней случилось, но слова застревали у нее в горле.
Она и прежде не рассказывала Дональду о Джиме и чувствовала, что не сможет рассказать ему всю правду и об Эндрю.
В результате историю свою Фиона скомкала и рассказала о том, о сем, но не о главном.
— Ты великолепно выглядишь, Фиона, — заметил Дональд.
Фиона бросила взгляд в висевшее напротив зеркало, и поняла, что и в самом деле выглядит совсем по-другому, чем та девушка, которую он видел в последний раз.
Маленькая шляпка, надвинутая на одну сторону, представляла собой последний крик французской моды; платье, очень простое на первый взгляд, было верхом искусства дома моды «Шанель» и стоило больше, чем зарабатывал Дональд за три месяца.
— Не будем говорить обо мне, — попросила Фиона, испытывая некоторое смущение при мысли о своем экстравагантном наряде. — Расскажи о себе. Что ты делал это время, Дональд?
Тут Дональд сильно покраснел и отвел глаза.
— Фиона, я потерял твои деньги! — выпалил он. Фиона на миг онемела.
Она всегда думала, что Дональд рано или поздно вернет ей эти деньги, а это значит, что в трудную минуту они спасут ее от нищеты.
— Дональд, это не имеет значения, — быстро заверила она. — У меня куча денег. Я все равно собиралась тебе их подарить.
— Ты что, в самом деле, Фиона? — Лицо Дональда опять просветлело. — Честно, правда? У тебя действительно куча денег?
— Полным-полно, — соврала Фиона. — Разве не видишь, какой богатой я выгляжу?
— Но… — усомнился Дональд, и она поняла, что он думает о ее отеле.
— Я ужасно устала вчера вечером, — объяснила Фиона, не дав ему времени договорить, — и пошла в первый отель, куда таксист привез меня.
Ложь была неубедительной, но сработала.
— О Фиона, какое облегчение! — воскликнул Дональд. — Я жил, как в аду, все ломал голову, как быть с этими деньгами…
— Расскажи мне, что случилось, — тихонько попросила Фиона.
— Брат мой в конце концов попался, — сообщил Дональд. — Все оказалось гораздо хуже, чем я думал… Он получил четыре года тюрьмы. Это едва не убило нашу мать.
— Бедный Дональд! — вымолвила Фиона, касаясь его руки. — Мне очень жаль. Но прошу тебя, не беспокойся о деньгах.
— Фиона… — пробормотал Дональд.
— Больше даже не думай об этом, — продолжала она.
— Ты ангел, — заключил Дональд и стиснул ей пальцы. — Мне сейчас очень трудно. Прошлую ночь я не спал ни секунды, все думал, что тебе сказать. Все пытался что-то придумать, как расплатиться, если ты позвонила, чтобы забрать свои деньги.
— До чего глупо! — рассмеялась Фиона. — Как будто нельзя было мне во всем признаться! Какие у тебя еще трудности?
— Ну, мама была очень больна, — пояснил он, — мне пришлось перевезти ее в Лондон. Теперь она живет со мной, и ей нужен уход, предписанный доктором. Моего жалованья не хватает.
Он улыбнулся.
— Да ведь так всегда было, правда? — засмеялась в ответ Фиона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21