— Забыли? — переспросил маркиз.
— Да, — ответила Мелинда. — Я не намерена продолжать весь этот фарс.
— Вы не намерены?! — еле выговорил маркиз, гневно устремив на нее взгляд своих темных глаз. — Понятно! — медленно сказал он, немного помолчав. — Деликатность создавшегося положения не ускользнула от вашего внимания, мисс Стэнион. Вы поняли, что козыри у вас на руках и что я, как выяснилось, не смогу обойтись без вас. Очень хорошо! Какова ваша цена?
— Моя… цена? — спросила Мелинда.
— Да, да. Давайте не будем притворяться, — резко ответил маркиз. — Вам очень повезло, не так ли? Вы держите меня за горло своей рукой и не позволите забыть об этом. Давайте отбросим все притворство, смешки и девичьи ужимки и перейдем к делу. Что вы хотите?
— Я… я… ничего… не хочу, — запинаясь, произнесла Мелинда. — Только… уйти… отсюда.
— Вы что же, думаете, что я вам поверю? — прищурясь, спросил маркиз.
— Я старалась выразиться как можно понятнее, — ответила Мелинда. — Я сделала все, что от меня требовалось. Вы обещали мне пятьсот гиней. Если вы не против, я бы хотела получить деньги завтра утром как можно раньше, а затем уехать.
— И затем уехать! — повторил маркиз. — Может ли человек попасть в худшую ловушку, в какую он попадает не подумав? Я совершенно в вашей власти, да? Ну, так, как я уже говорил, назовите вашу цену. На что вы рассчитываете? На тысячу? Две тысячи? Пять тысяч?
Какая разница? Вы знаете так же хорошо, как и я, что мне придется заплатить вам.
Мелинда встала, качнув широкими юбками. Она побледнела и сильно сжала руки.
— Наверное, я очень… глупа, — сказала она, — раз вы не поняли меня. Дело не в деньгах. Я просто хотела бы уехать, получить заработанные деньги и уехать.
— Я вас слышал, — сказал маркиз. — Но какой бы глупой вы ни были, вы должны понять, что именно этого вы и не сможете сделать, потому что по крайней мере в течение шести месяцев я вынужден представлять вас своей женой.
— Может быть, — предложила Мелинда, — я смогла бы приехать к концу этого срока.
— Вы что же, думаете, что за это время никто ничего не узнает? — спросил маркиз. Он говорил хриплым голосом, выдававшим то напряжение, которое ему требовалось, чтобы сдерживаться.
— Простите, — сказала Мелинда, — но я не могу остаться.
Она с тревогой огляделась. Ей казалось, что стены сдвинулись и стали ее тюрьмой. Внезапно она представила себе вечеринку, на которой они только что были. Если все шесть месяцев ей придется выносить подобное общество, то она не выдержит. Она не знала, что у благородных господ могут быть такие друзья.
Она все еще не поняла, что именно она видела и что, собственно, там происходило, но была уверена в том, что это дурно и не правильно. А события двух последних дней так измучили ее, что она чувствовала, что больше не вынесет.
— Простите, — повторила она, — но я должна… уехать.
— Послушайте, Мелинда, — перебил ее капитан Вестей. — Вы не можете поступить так с бедным Дрого!
Разве вы не понимаете, что это будет стоить ему два миллиона фунтов? Это звучит невероятно, но это так.
— Почему вы по-настоящему не женились на какой-нибудь знакомой и милой девушке? — жалобно спросила Мелинда.
— Хотите правду? — резко ответил маркиз. — Потому что мне отвратительны все женщины. У меня нет желания жениться.
— В каком-то смысле я могу это понять, — сказала Мелинда, вспомнив о полковнике Джиллингеме. — Но я не могу остаться у вас на шесть месяцев, вы тоже должны это понять.
— Но почему? — спросил маркиз. — У вас есть другие планы?
— Я… я собиралась… — начала Мелинда, думая о Нанне.
— Это Хартингтон, не так ли? — перебил ее маркиз. — Ну, и что же он предложил вам? Что бы там ни было, я удвою или даже утрою ставку, если хотите.
Дом? Экипаж? Драгоценности? Лошади? В течение этих шести месяцев вы будете обходиться моими лошадьми, а по окончании этого срока получите самую лучшую пару, которая только есть на свете.
— Мои планы не имеют никакого отношения к лорду Хартингтону, — запротестовала Мелинда устало. — Он влюблен в даму, которую вы называете Скиттлз. Он посоветовал мне не влюбляться, а я заверила его, что у меня и не было таких намерений.
— Это только подтверждает, — сказал маркиз, — что у вас нет сердца. Если бы в вас была хоть капля сострадания, вы бы поняли мою просьбу и пожалели меня.
Мелинда не смогла сдержать улыбку. В том, что она, Мелинда Стэнион, без гроша за душой, без положения в обществе, может пожалеть могущественного лорда Чарда, было нечто совершенно нелепое. Но затем, вспомнив, насколько сильно его могущество, она испугалась.
— Пожалуйста, пожалуйста, позвольте мне уйти, — взмолилась она.
— Но так нельзя! — воскликнул капитан Вестей. Вы должны понять это, Мелинда. Дрого сделает все, что вы захотите, даст вам все, что пожелаете. Вы станете богатой женщиной. А это уже кое-что.
— Я хочу только пятьсот гиней, которые вы мне обещали, — сказала Мелинда. — Этого достаточно.
Маркиз возмутился.
— Неужели вы думаете, что я вам поверю? — выпалил он. — Что такое пятьсот гиней для такой женщины, как вы? Да вы потратите их на платья за месяц, если не быстрее! Неужели вы предпочитаете вести жизнь, которую вы ведете теперь, той жизни, которую я предлагаю вам? Вы будете сама себе хозяйка, вы сможете дарить вашу благосклонность кому захотите, никто не сможет приказывать вам. Вы получите достаток, даже роскошь, и станете важной дамой в своем мире. И сможете развлекаться. Разве вас это не устраивает?
Мелинда покачала головой. Она думала о маленьком коттедже, в котором она планировала жить в деревне вместе с Наиной. У нее перед глазами пробежали лица, увиденные на вечеринке, с которой они только что приехали, они привели ее в ужас, — такие люди никогда не будут развлекаться в ее доме.
— Боже мой! Что мне делать? — в отчаянии спросил маркиз капитана Вестея. — Будь на ее месте любая другая женщина, она бы ухватилась за эти предложения. И Рози, и Лора, и Иоланта, и даже Скиттлз. Что у нее на уме? Или она находится под чьим-то покровительством?
— Я ничего об этом не слышал, — сказал капитан Вестей. — Ты должен признать, что мне приходилось действовать в спешке.
Говоря это, он взглянул на Мелинду и увидел, что, несмотря на драматизм ситуации, у нее слипались глаза и она почти уже спала. Он смотрел на нее некоторое время, потом сказал:
— Я лучше пойду, Дрого. Проводи меня до дверей.
Спокойной ночи, Мелинда!
— Спокойной ночи, — ответила она.
— Я вернусь утром, — сказал ей капитан Вестей, — чтобы отвезти вас туда, куда вы захотите, если к тому времени вы не передумаете.
— Я не передумаю, — пообещала ему Мелинда.
Жервез Вестей пошел к двери и легким кивком позвал маркиза последовать за собой. В холле он тихо сказал:
— Ты пытался запугать ее, из этого ничего не вышло. Почему бы тебе не попробовать твои чары? В прошлом они тебя никогда не подводили, и ты получал что хотел. Ты привлекательный мужчина, Дрого.
— Меня так и тянет отшлепать эту маленькую идиотку.
— Она прехорошенькая, — сказал капитан Вестей. — И мы оба знаем, как ты неотразим для слабого пола.
— О, замолчи! — возразил маркиз. — Но может, ты и прав. Я попытаюсь обратиться к ее лучшим чувствам. Но я не понимаю ее! Почему одна из «падших ангелочков» Кейт отказалась от целого состояния?
— Это правда кажется невероятным, — согласился капитан Вестей.
— Я ничего не понимаю, — снова повторил маркиз. — И дело в том, что мы не можем наводить о ней справки. Если она согласится, то мы не должны сердить ее.
— Я думаю, что лучше всего уехать в Чард, — сказал капитан Вестей. — В конце концов, там так хорошо летом. Скоро начнется сезон охоты, и время пройдет быстро. Кроме того, ты можешь давать приемы.
— Я не собираюсь давать никаких приемов в Чарде, — несколько натянуто сказал маркиз.
— Но думаю, что дело не в этом. Главное — сделать так, чтобы остаться там на всю жизнь.
Капитан Вестей похлопал его по спине.
— Иди и убеди ее, — наставлял он. — Если не сможешь, то навсегда потеряешь звание «грозы дам» в моих глазах.
Он взял шляпу, которую протянул ему лакей, надел ее набекрень и вышел на улицу.
Маркиз вздохнул и вернулся в салон. Мелинда спала. Она уронила голову на атласную спинку дивана, одна рука расслабленно повисла. Он стоял и смотрел на нее. Она казалась очень молодой и беззащитной. Было нечто невинное и девственное в ее лице сердечком с острым подбородком, длинными темными ресницами и бледными щеками. Уголки рта были слегка опущены и придавали ей несчастный вид.
Маркиз вдруг совершенно неожиданно понял, что не сможет продолжать бороться с ней сегодня. Он знал, что в его интересах разбудить ее и силой принудить принять его план, но почему-то не мог заставить себя действовать. Вместо этого он взял ее руку в свою. Мелинда вздрогнула, но не проснулась и, будто ища защиту, положила голову ему на плечо.
Осторожно взяв ее на руки, маркиз поднялся по лестнице, устланной толстым ковром, в ее спальню.
Горничная, ожидавшая в коридоре, открыла ему дверь, он внес девушку в комнату и положил на кровать. Она снова вздрогнула, но не проснулась. Маркиз осторожно освободил руки и вышел из комнаты, не сказав ни слова.
Когда на следующее утро Мелинда проснулась, она не сразу поняла, где находится. Мягкость перин говорила ей, что она не в простенькой небольшой спальне в доме своего дяди, которую она занимала почти целый год. Потом в ее голове быстро пронеслись воспоминания о том, как плохо она чувствовала себя вчера утром.
Она поспешила открыть глаза, испугавшись, что снова окажется в той безвкусной запертой спальне, в которой она провела ночь в доме у миссис Харкорт и которая сейчас вызывала у нее чувство гадливости.
Солнце пробивалось по бокам тяжелых парчовых гардин. Она могла различить очертания большой комнаты и часть кровати, на которой лежала. Теперь она все вспомнила: она на Гросвенор-сквер; где-то здесь, в огромном доме, лежит мертвая вдова, а маркиз ждет пробуждения Мелинды, чтобы снова спорить с ней.
Она нырнула под одеяло, закрыла глаза, будто хотела отрезать себя от всего мира и его тревог.
«Я должна уйти», — говорила она себе, одновременно ощущая мягкость льняных простыней, пахнущих лавандой и еще какими-то цветами, которые стояли в стеклянной вазе наверху комода.
Ей никогда не было так уютно, никогда раньше горничная не готовила ей ванну, не помогала одеваться, не причесывала ее с такой готовностью и не надевала на ее маленькие ножки атласные тапочки..
«Я не должна думать о таких вещах», — убеждала себя Мелинда, но, тем не менее, потому что ее так долго держали на положении бедной родственницы, она не могла не чувствовать радость. Она думала об элегантных платьях в гардеробе. Она сможет носить их и купить еще, если захочет. Достаточно сказать маркизу, что она согласна сделать то, о чем он ее просит.
Она села на кровати. Теперь она смутно вспомнила, как горничная раздевала ее. Но она не помнила, как поднималась на лестнице, был только неодолимый сон, навалившийся на нее, когда она осталась одна в малой гостиной.
— Нет, мне надо уходить отсюда, — сказала она вслух.
Но неизвестно почему она представила себя лисой, преследуемой в открытом поле сворой собак, лисой, которая знает, что должна бежать до тех пор, пока не будет в безопасности.
А безопасность ждет ее только с Наиной. «А когда кончатся пятьсот гиней?» — спросил холодный голос из глубин ее сознания. «Но их хватит на годы и годы», убеждала она себя. «Но все деньги когда-нибудь кончаются. А Нанна стара и может заболеть. Почему бы не обеспечить себя на всю жизнь? Он предлагал тебе тысячи фунтов. Почему ты боишься принять их?» — «Но это нехорошо. Я уверена, что нехорошо», — спорила Мелинда сама с собой. «Но разве сыграть роль его жены не проще, чем становиться гувернанткой или компаньонкой? Ты не подумала, что значит получать жалованье, скажем, фунтов тридцать в год?»
— Тридцать фунтов в год, — шептала Мелинда. — А я могу получить три тысячи по первому требованию!
Раздался стук в дверь.
— Войдите, — ответила она, почти уверенная, что это будет младшая горничная, помогавшая ей одеваться к венчанию.
— Я не знала, во сколько вы хотели бы, чтобы вас разбудили, миледи, — сказала Глэдис, — поэтому дала вам выспаться, но уже почти десять часов.
— Так поздно? — воскликнула Мелинда. — Я должна сейчас же встать.
Глэдис отдернула гардины.
— Его светлость сказал, что он хотел бы видеть вашу светлость, как только вы сможете спуститься.
— Мне кажется, что тебе не обязательно называть меня «ваша светлость», — запротестовала Мелинда. — Ты разве забыла, что наша свадьба была тайной?
— Конечно нет, миледи! Разве кто-нибудь об этом может забыть, вы были такой миленькой невестой. Но мы спросили мистера Ньюмана (это наш дворецкий), как нам правильно называть вашу светлость, и он нам сказал, что мы должны обращаться к вам «ваша светлость», а когда будут посторонние, то «мисс Стэнион».
— Что ж, не сомневаюсь, что мистер Ньюман знает, как правильно поступать, — сказала Мелинда. — Но мне бы хотелось, чтобы ты называла меня «мисс Стэнион».
— Очень хорошо, мисс, если вы так хотите. Но мне очень жаль, потому что мне всегда казалось, что «ваша светлость» — это такой красивый титул.
Втайне Мелинда была с ней согласна.
Съев завтрак, принесенный на подносе, она приняла ванну и встала перед ворохом платьев в гардеробе.
— Что мне надеть? — спросила она горничную. — У меня нет ничего черного.
— Наверное, ваша светлость, то есть мисс, вам не обязательно быть в трауре, поэтому вы не должны надевать черное платье, — разумно сказала Глэдис.
— Я не подумала об этом, — улыбнулась Мелинда. — Но мне как-то неудобно надевать цветное платье. Может быть, лучше вон то серое, в углу?
Это было платье, которое мадам Мерсье назвала «дорожным платьем». Это было бледно-серое платье с белым муслиновым воротничком, и когда Мелинда надела его, то стала похожа на школьницу. Волосы они уложили большими кольцами, спадавшими ей на плечи, в таком стиле были причесаны некоторые дамы вчера на приеме, но она очень надеялась, что не будет походить на них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26