— В конце концов, твоя мать была дочерью графа Дорсета, а никто не держится более высокомерно, чем нынешний граф.Он остановился, но затем быстро добавил, опасаясь, что Граф мог принять его слова за критику:— И это правильно. Дорсеты никогда не, были частью ветви Карлтон-Хауса. По крайней мере так говорил мне отец.— Это так, — ответил граф. — И я не позволю какой-нибудь нищенке занять место матери. Но в то же время, если быть честным, многие из моих родственников со стороны Дорсетов довольно скучны. Они связали себя с королевской четой и проводят большую часть времени, осуждая мораль, манеры и экстравагантности нашего приятеля Принни.— Да и многих других, — добавил Ричард. — Однако твоя будущая жена должна быть из этого круга.С легким звоном граф поставил свою чашку.— В книгах все так просто, — сказал он. — Герой встречает героиню, они влюбляются друг в друга, он оказывается принцем в изгнании, а она оказывается не пастушкой, а дочерью короля.Ричард запрокинул голову и рассмеялся:— Скажи на милость, где ты набрался таких познаний?Граф тоже рассмеялся:— Моя первая гувернантка, читавшая мне сказки на ночь, была безнадежным романтиком. Должно быть, из-за излишней детской впечатлительности я помню эти рассказы и сейчас, хотя давно уже успел забыть много более важных вещей.— Тебе придется проследить, чтобы твои дети с ранних лет воспитывались на исторических фактах и философии.— Бессмысленно говорить о том, что мне делать со своими детьми, пока я еще ими не обзавелся, а в любом случае — сначала я должен обзавестись женой! Ну, Ричард, помоги же мне! Ты не очень-то конструктивен!— Сколько я тебя знаю, — ответил Ричард, — ты всегда ставишь мне неразрешимые задачи. Помню, в Итоне ты требовал фруктов не по сезону, к тому же их вообще нельзя было раздобыть в колледже. В армии я был послан раздобыть продовольствие, хотя в радиусе ста миль от нашего лагеря не было ни курицы, ни поросенка. А теперь я еще должен найти тебе жену!Он всплеснул руками и воскликнул:— Черт возьми, Варгус, куда проще добыть тебе дюжину первоклассных любовниц!— Их я и сам могу раздобыть, — ответил граф.— Кстати, я вспомнил, — воскликнул Ричард, — что обещал заглянуть сегодня утром к Женевьеве. Если ты еще с ней не знаком, то это большое упущение в твоем образовании.— Что за Женевьева? — с большим интересом спросил граф.— Последнее пополнение в балете мадам Вестрис при королевском театре.— Я встречался с мадам, и хотя у нее потрясающие ножки, на мой вкус она чересчур напыщенна, — заметил граф.Он говорил об обворожительной молодой актрисе, про Которую было сказано, что она «поет, словно ангел, танцует, как сильф, и обладает самыми стройными ножками в мире».— Согласен, — сказал Ричард, — но Женевьева несколько другая. Она приехала из Франции всего лишь около двух недель назад, фактически сразу после твоего отъезда, и взяла Лондон Приступом.— Сдается, я уже слышал эту историю.— Понимаю, Варгус, но она воистину исключительна.Она не только хороша в танце, но и обладает очарованием, которое не скрывает даже грим. Познакомься с ней и увидишь, что я не преувеличиваю.— Хорошо, — ответил граф, — если ты дашь слово, что посетишь со мной хотя бы пару балов из тех, что дают сегодняшним вечером.Ричард застонал, и граф добавил:— Один обещает быть неплохим, учитывая, что это Эшбернгем-Хаус.— Княжна Левина! — воскликнул Ричард. — Она все же пригласила нас на вальс, несмотря на то что у нее самый острый язычок из всех дам, что когда-либо украшали собою посольство.Граф рассмеялся:— Она слишком умна, чтобы спровоцировать дипломатический инцидент, но я частенько задаюсь вопросом, много ли еще пройдет времени, прежде чем русский посол будет отозван.— Не будет до тех пор, пока его жена может это предотвратить. Княжна любит Англию, или вернее — англичан.С этими словами Ричард поднялся на ноги и кликнул камердинера:— Джарвис!Тот поспешно вошел в комнату и помог Ричарду облачиться в изящный длиннополый сюртук, который, судя по отсутствию складок, был пошит в Уэстоне.— Увидишь, принцесса будет только рада помочь тебе в твоих поисках, Варгус, — заметил Ричард.В его глазах блеснул огонек, словно он сознавал, что поддразнивает друга.— Я же сказал, что не потерплю вмешательства никаких женщин, — ответил граф, — и все сказанное» Ричард, разумеется, должно остаться между нами. Если ты предашь меня, клянусь, я пришлю тебе вызов!Ричард рассмеялся:— Ну, коль скоро ты гораздо лучший стрелок, нежели я, это будет очевидное убийство, и тебе придется бежать из страны. А я подозреваю, что за годы, проведенные на полуострове, ты достаточно насмотрелся на заграницу.— Это уж точно! — с жаром отозвался граф. — По правде говоря, Ричард, я рад, что вернулся домой. Но здесь чертовски много необходимо сделать.Он вздохнул.— Люди, которым я даю работу, постарели, поместье пришло в запустение, а поскольку все были заняты только войной, дома, амбары, заборы и все остальное практически не ремонтировалось.— Да, тебе будет, чем заняться, — заметил Ричард. — Но довольно тебе расстраивать меня! Пойдем, Варгус! Нанесем визит Женевьеве.— Я не уверен, что в настоящее время могу питать дружеские чувства к француженкам, — ответил граф.Его приятель рассмеялся:— Уж коли она хорошенькая, какая разница, какой она национальности? И позволь тебя заверить, я нахожу, что французские женщины, как и французские вина, гораздо изысканнее своих английских аналогов.Продолжая говорить и улыбаться, Ричард взял трость и шляпу, после чего двинулся вниз по ступеням лестницы. Граф последовал за ним.Снаружи, на Хаф-Мун-стрит их поджидал весьма изящный фаэтон, запряженный парой великолепных лошадей.Ричард оглядел их с легкой завистью и расположился на сиденье рядом с графом.Грум в хеллингтонской ливрее отвязал лошадей, и когда фаэтон тронулся, на бегу запрыгнул на небольшое сиденье позади графа и его друга.Граф направил фаэтон на Пикадилли. Он правил лошадьми с искусством, снискавшим ему за недолгое время пребывания в Англии известность «коринфянина» «Коринфянин»— так в Англии называют состоятельных людей, увлекающихся спортом.

.Некоторые прохожие останавливались на тротуарах, чтобы поглазеть на захватывающее зрелище, которое представлял собой его фаэтон, его лошади и, разумеется, он сам.Его черноволосую голову венчала высокая шляпа, и граф провожал глазами каждую встречную женщину, словно не подозревая, что их сердца начинают биться чаще при одном только взгляде на него.Если он что и не выносил, так это отзывы о своей внешности, и был готов наброситься на всякого, кто мог назвать его «красавчиком».— Это просто модное словечко, — успокаивал его Ричард.— Мне все равно! Каждому мужчине оскорбительно, когда его называют красавцем, или, что одно и то же, денди! И мне вовсе не улыбаются такие комплименты!Конечно, Ричард поддразнивал его, но сам был достаточно мудр, чтобы не использовать данное слово.Он хорошо понимал, что хотя граф и умел сдерживать свои чувства, они у него были, и Ричарду абсолютно не хотелось обратить их против себя.По Пикадилли они направились в Хэймаркет, где располагался Королевский театр.— Если твоя француженка и вправду так очаровательна, как ты говорил, — сказал граф, — то следует признать, что она обитает не в самой здоровой среде.Пыльные улицы, ведущие к театру, в зимнее время просто утопали в грязи.— Она была достаточна мудра, чтобы не торопиться с выбором покровителя, — быстро ответил Ричард, — поскольку понимала, что будет иметь достаточно предложений на этот счет.— Включая меня, надо полагать! — уточнил граф.— Это приходило мне в голову, — подтвердил Ричард.— Почему же она отказала тебе?Ричард покачал головой.— И ты думаешь, я мог ей подойти? Если уж я не могу позволить себе купить породистую лошадь, что говорить о содержании прекрасной дамы!— Тогда чем же она так тебя интересует?— Так получилось, что ее направил ко мне Реймонд Четтерис. Помнишь Реймонда?— Конечно!— Когда раскрылась его связь с замужней женщиной, у него было два выхода: на рассвете к барьеру или бежать за границу. Так что в апреле он уехал в Париж.— И там встретил твою подругу Женевьеву.— Именно!— Надо сказать, он щедро возвращает старые долги.В голосе графа послышалась легкая усмешка.— Думаю, когда это произошло, — серьезно продолжал Ричард, — он искренне захотел ей помочь и доверил мне позаботиться о ней в первый месяц ее пребывания в Англии.Не думаю, что потребуюсь ей потом.— Тебе почти удалось меня заинтриговать, — сказал граф. — А кстати, Ричард, каково ее полное имя?— Просто Женевьева.Граф озадаченно поглядел на него, и Ричард пояснил:— Так она называла себя во Франции, где, как я понял, у нее была скромная роль в Театре варьете. А приехав в Лондон и узнав, что Вестрис именует себя «мадам», а ко всем остальным актерам обращается «месье» или «мадемуазель», она решила выделиться и стать просто Женевьевой. Весьма оригинально, надо признать.— Интересно, кто ей это присоветовал? — ехидно поинтересовался граф.Они продолжали ехать, и Ричард направил графа к небольшой гостинице, находившейся за театром.— Обычно она принимает в то время, пока ей делают прическу, — сообщил Ричард. — Надеюсь, мы не слишком поздно. Ты увидишь, она весьма привлекательна en deshabille в домашней одежде (фр.).

.Граф саркастически ухмыльнулся, но ничего не ответил.Когда они вошли в небольшой вестибюль гостиницы, он подумал, что Ричард уводит его прочь от прежних намерений.В настоящий момент ему вовсе не хотелось завоевывать сердце очередной женщины. Своей последней избранницей он обзавелся, как теперь сам понимал, слишком поспешно, в чем и крылась причина неудачи.Графа раздражали не деньги, затраченные на нее, а даром потерянное время и тот факт, что, вероятно, впервые в жизни его подвел собственный вкус.Фэй казалась необычайно приятной дамой. И лишь когда он узнал свою избранницу ближе, ему стали действовать на нервы ее пустые разговоры и манера хихикать по любому поводу, не говоря уже о том, что в своей жадности она доходила до абсурда.Он признавал, что оказался в столь запутанной ситуации только по своей вине, и, поднимаясь следом за Ричардом на второй этаж, граф пообещал себе, что никогда более не будет столь опрометчиво принимать решения.Ричард постучал в дверь, и им отворила служанка. На ней был несколько театральный кружевной чепчик.— Мамзель ждаль вас, месье, — произнесла она на ломаном английском и, к своему удивлению, заметила, что Ричард не один.Граф проследовал за ним в небольшую комнатку.В одном из углов была кровать, скрытая шифоновыми занавесями, а возле окна за туалетным столиком сидела молодая женщина, примерявшая модную шляпку.За ее спиной стояла модистка с другой шляпкой, и еще несколько лежали в круглых коробках на полу.— Месье Роулендс, мамзель! — объявила служанка от дверей. — Et un autre gentilhomme И еще один джентльмен (фр.).

.Женщина отвернулась от зеркала.— Ричард! Как кстати! Мне необходим ваш совет. Как я выгляжу?В том, какой ожидался ответ, сомневаться не приходилось, так как ее пикантное личико с заостренными чертами, яркие глаза в обрамлении темных ресниц и провоцирующе приподнятые уголки алых губ подчеркивала черная шляпка, отороченная кружевами, красными лентами и розами.Впечатление производила не только шляпка. Из всей одежды на Женевьеве была лишь тонкая черная ночная рубашка, мало скрывавшая ее стройную фигуру.— Доброе утро, Женевьева, — сказал Ричард, поднося ее руку к губам. — Простите, что задержался, но я привез с собой того, с кем хотел бы вас познакомить — граф Хеллингтон.Он шагнул в сторону, и Женевьева протянула руку графу.— Enchante Monsieur Очень приятно, месье (фр.).

, — сказала она. — Ричард много рассказывал о вас. Надеюсь вас Не разочаровать.Граф, как и ожидалось, поцеловал ее руку.— Надеюсь, я тоже.— Asseyez-vous! Садитесь! — приказала Женевьева, указав на стулья. — Ричард, принесите выпить pourvotre ami вашему другу (фр.).

, и оба смотрите на меня. Мне нужно купить три или, может быть, четыре шляпки, и я прошу у вас совет. Я хочу tout de suite сейчас же! (фр.).

!С этими словами она снова повернулась к зеркалу и, посмотрев на свое отражение, добавила:— Я не уверена, что выгляжу в этом tresjolie… э-э очень красиво? Как вы думаль?Говоря, она глядела в зеркало на себя, а вовсе не на отражавшихся в нем мужчин, сидевших на довольно неудобных стульях — единственных в комнате, не заваленных грудами театрального реквизита.— Лично мне, мадемуазель, больше нравится зеленая.Пусть она не так выразительна, зато не скрывает черты лица.Мягкий музыкальный голос, произнесший эти слова, настолько отличался от манеры речи Женевьевы и прозвучал так неожиданно, что граф с удивлением повернулся к говорящей.На ней было невзрачное серое платье и такого же оттенка шляпка. Граф подумал, что если бы не голос, девушка так и осталась бы незамеченной.Поля шляпки скрывали ее лицо, однако был виден прямой носик, миленький подбородок и линия розовых губ, говоривших о том, что их обладательница не склонна к притворству.— Peutetre vous avez raison Возможно, вы правы (фр.).

, — сказала Женевьева. — Примерь мне ее снова, и пусть джентльмены скажут, что они думают.Модистка достала зеленую шляпку, и в тот момент, когда она увенчала ею темные волосы Женевьевы, граф увидел, насколько права была девушка с музыкальным голосом.Как она и полагала, зеленый цвет подходил гораздо больше черного и красного.— Как вы думаете, милорд, мне идет? — поинтересовалась Женевьева.— Очень! — машинально согласился граф.Он ждал, не произнесет ли модистка еще чего-нибудь.— Значит, я возьму эту, — сказала Женевьева, — атье две мы уже отобрали. Положьите их на кровать.Модистка взяла шляпки и, пройдя в другой угол комнаты, положила их на кровать, убранную покрывалом с оборками и огромными бантами из бархатных лент.Глядя на изящество, с которым она передвигалась, граф отметил, что подобную грациозность можно было ожидать скорее от актрисы, нежели от торговки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18