В Долине Ледяного Ветра такую бурю, когда она набирала силу, обычно называли Северянкой. Когда штормовые облака долетят через долину до моря, холодный северо-восточный ветер будет удерживать их там неделю, пока мощь бури не иссякнет.Вечером приятели остановились на каком-то хуторе, где их приняли радушно, но все же спать в дом не пустили, а отправили в хлев. Когда они уселись у небольшого костерка, разделись и развесили су шиться насквозь промокшую одежду, Реджис вновь попытался воззвать к здравому смыслу Бренора.Но похоже, что здравый смысл дворф запрятал куда-то очень глубоко, и докричаться до него было невозможно.— Это Северянка, — увещевал хафлинг. — Она может бушевать неделю, и будет еще холоднее.— Это не Северянка, — проворчал Бренор.— Можно ведь переждать. Останемся здесь или отправимся в Бремен. Но идти через долину в такую погоду — это ж верная смерть!— Пф! Всего лишь дождик, — буркнул Бренор и впился зубами в кусок баранины, которой их угости ли хозяева. — Я видал и похуже. Когда я был мальчишкой, мы в Мифрил Халле играли на улице в бурю посильнее этой. Видел бы ты, какой снег тогда выпадал, Пузан. Зараз наметало сугробы в два дворфских роста!— Да если насыплет хоть четверть этого, мы замерзнем в пути, — возразил Реджис. — Замерзнем на смерть, и только йети найдут нас.— Пф! — фыркнул Бренор. — Меня никакой снег не остановит, или я бородатый гном! Можешь воз вращаться, если хочешь, — до Таргоса легко доберешься, а там тебя перевезут домой. А я снова пойду, как только высплюсь, и не остановлюсь, пока не доберусь до ворот Лускана и не разыщу там ту таверну, о которой писал Дзирт, «Мотыгу».Реджис недовольно скривился, но все же кивнул.— Я даю тебе выбор, — сказал Бренор. — Если чувствуешь, что тебе слабо, поворачивай назад.— Но ты-то пойдешь?— Несомненно.Что Реджису действительно был слабо, так это бросить друга в опасном предприятии. Поэтому он был рядом с дворфом, когда на следующее утро тот снова пустился в путь.Ничего нового, кроме того, что ветер теперь дул не с юго-востока, а северо-запада, это утро не принесло. Дождь теперь лупил им в лицо, идти стало еще труднее. Но Бренор шел молча, только пригнулся пониже и упорно шагал.Реджис терпеливо топал за ним, прячась за широкой спиной дворфа от ветра и дождя.Дворф согласился взять немного севернее, чтобы попасть в еще одно хозяйство, большую усадьбу, где привыкли принимать путешественников. И в самом деле, когда дворф и хафлинг добрались туда, там уже было несколько путешественников, направлявшихся в Лускан. Они остановились здесь два дня назад из боязни, что повозки увязнут в грязи намертво.— Что-то слишком рано в этом году, — обратился к друзьям возница. — Земля еще не замерзла, нам не проехать.— Похоже, зазимуем в Бремене, — проворчал другой.— Ну что ж, зимовали раньше, перезимуем снова, — сказал возница. — Можем захватить вас с собой в Бремен, если хотите.— Мы в Бремен не пойдем, — отозвался Бренор, жуя баранину. — Мы в Лускан.Путешественники недоуменно переглянулись, и Бренор с Реджисом расслышали, как они несколько раз негромко произнесли: «Северянка».— У нас же нет телег, которые могут увязнуть, — пояснил дворф.— Но грязь будет вам по колено, — хихикнул один из путешественников, однако сразу осекся под суровым взглядом Бренора.Все путешественники стали в один голос уговаривать их одуматься, и, в конце концов, Реджис, а не Бренор, сказал:— Увидимся на дороге весной. Но мы уже будем возвращаться, а вы только отправляться.Бренор захохотал так, что пузо заходило ходуном.На следующий день, едва поднялось солнце и хозяева и гости еще не успели, глаз открыть, дворф и хафлинг уже двинулись в путь, сгибаясь в три погибели под сильным ветром. Они понимали, что это была последняя ночь, проведенная в тепле и удобстве, поскольку теперь им повезет, если подвернется подходящее укрытие, чтобы развести костерок. На много дней пути лежала непролазная грязь, да еще со снегом.Однако мысли о Дзирте, Кэтти-бри и Вульфгаре гнали их вперед.Ни на третий, ни на четвертый, ни на пятый день ни один не произнес ни слова жалобы, несмотря на то что на обоих давно уже не было сухой нитки, ветер заметно похолодал, а дождь превратился сначала в мокрый снег, а потом полетели белые хлопья. Они шли вперед как одно целое, упорный Бренор прокладывал дорогу, а хафлинг не отставал, хотя снега насыпало уже по пояс.На пятую ночь они вырыли в сугробе нору, и дворфу удалось развести костер. У обоих путешественников ноги онемели от холода. Снег сыпал не переставая.— Не стоило тащить тебя с собой, — проворчал Бренор. Едва ли не впервые на памяти Реджиса упрямый дворф сознался в своей неправоте. — Лучше было ждать, когда Кэтти-бри и Дзирт вернутся весной с моим мальчиком.— Но мы почти вышли из долины, — постарался подбодрить друга хафлинг, придав голосу нарочитую живость. Так оно и было. Невзирая на погоду, они проделали довольно большой путь, и горный перевал уже виднелся впереди, хотя до него оставался еще целый день ходу. — Зато от бури йети попрятались.— Потому что эти чертовы твари умнее нас, — буркнул Бренор. Пытаясь отогреть ноги, он сунул их почти в костер.Путники в эту ночь долго не могли заснуть, прислушиваясь к завываниям ветра и опасаясь, что по толок их норки обрушится под тяжестью снега. Но когда Реджис вдруг проснулся среди ночи в полной темноте, было тихо, тишина стояла просто мертвая, и хафлинг испугался.Он лежал так, казалось, целую вечность, но потом снежный свод над ним немного посветлел.Реджис испустил вздох облегчения, но тут же заволновался, не обнаружив Бренора. Он перекатился на бок и приподнялся на локте, всматриваясь в полумрак. В конце концов, он различил спальные принадлежности дворфа. Не успел хафлинг встревожиться, как в лазе, ведущем в их снежную «хижину», послышалась какая-то возня, и Реджис до смерти перепугался.Появился Бренор, почему-то очень легко одетый.— Солнце встало, — объявил он, широко оскалясь. — Снег быстро тает. Так что надо скоренько сгребать вещички и убираться, пока нас тут не залило!В этот день им не удалось уйти далеко. Снег рас таял, и грязь стала вовсе непроходимой. Но зато они больше не мерзли и решили сделать передышку. Бренор разыскал местечко посуше, они разбили лагерь, хорошенько перекусили и провели беспокойную ночь, прислушиваясь к вою волков и рычанию йети.Им удалось поспать, но за эту роскошь пришлось заплатить. Ночью, судя по следам, их посетил волк и лишил доброй части припасов.Но, несмотря на усталость и потери, путешественники были в добром расположении духа, потому что в этот день подошли к перевалу. Здесь снега не было, земля была каменистой и сухой. Ночью они устроились под защитой высокой скалы и очень удивились, увидев во тьме другой огонь. Выше по противоположной стене ущелья кто-то тоже разбил лагерь.— Ну-ка сходи посмотри, что там, — сказал Бренор Реджису.— Почему я?— Так ведь ты ж у нас ворюга.Усмехнувшись, хафлинг со смиренным вздохом поднялся с камня, на котором, удобно пристроившись, поглощал ужин, рыгнул несколько раз и погладил себя по брюшку.— Ты, прежде чем к ним идти, избавился бы от газов, — посоветовал дворф.Хафлинг рыгнул еще раз, похлопал животик и, снова вздохнув (он всегда вздыхал с видом мученика, когда был с Бренором вместе), повернулся и зашагал в темноту.Взобравшись на крутую скальную стену, он почувствовал запах жареной оленины и подумал, что не зря проделал столь долгий путь. Возможно, это охотники, которые уделят им часть добычи, или торговцы, вы ехавшие из долины чуть раньше их с Бренором, которые с радостью наймут их в качестве охраны до самого Лускана.Реджис размечтался, от предвкушения жаркого из оленины даже слюнки потекли, и он, радостно улыбаясь, высунулся из-за края уступа. Хорошо, что он все же не совсем утратил бдительность и двигался бесшумно. В лагере у костра сидели не охотники и не торговцы, а орки, большие, уродливые, зловонные, отвратительные. Дикие горные орки, одетые в шкуры йети, они жадно рвали зубами куски оленины, перегрызали кости и сухожилия, сквернословили и обзывали друг друга и дрались за каждый кусок мяса.У хафлинга руки разом ослабели, и он едва успел получше упереться ногами, чтобы не сорваться с тридцатифутового обрыва. Очень медленно, стараясь да же не дышать слишком громко, он пригнулся за уступом.В прежние времена Реджис спустился бы вниз и помчался к Бренору, чтобы сообщить, насколько все плохо. Но последнее время маленький хафлинг так старался помогать своим друзьям в их смелых предприятиях, перенес тяготы такой трудной дороги, а о нем по-прежнему отзываются пренебрежительно. Его это задевало. Реджис решил, что не пойдет к другу, пока не достанет по доброму куску оленины для себя и Бренора. Только как?Реджис прополз чуть дальше, в тень, куда не доставали отсветы костра, и снова рискнул высунуться из-за края. Орки были заняты едой и чуть было снова не подрались: двое потянулись за одним куском оленины, и один укусил другого за руку.В наступившей суматохе Реджис перемахнул через край, распластался на земле и переполз за камень. Вскоре у костра разгорелась очередная потасовка, и хафлинг улучил момент, чтобы перебежать поближе.«Доиграюсь я, — беззвучно ругал он сам себя. — Они убьют меня или, что еще хуже, возьмут в плен, и Бренору придется меня выручать!»Маленькому хафлингу стало не по себе. Бренор, конечно, грозный противник, и орки хорошо почувствуют это на своей шкуре, но ведь их шестеро, да еще такие здоровые!Реджис едва не повернул назад, подумав об этом.Но не повернул.Он был уже так близко к мерзким уродам, что, чувствовал исходящее от них зловоние. К тому же взгляду стали доступны некоторые мелочи: например, на лапе одного из орков был очень дорогой золотой браслет, раскрыть застежку на котором Реджису ничего не стоило.И у него в голове начал складываться план.Орк держал громадный шмат мяса, целую заднюю ногу, как раз той рукой, на которой было надето украшение, и непрерывно работал челюстями.Реджис терпеливо выжидал, пока он подерется с товарищем, сидевшим слева от него. В том, что это в конце концов случится, он не сомневался. И когда наконец урод отвел в сторону кусок мяса, оберегая его от соседа, из кустов метнулась пухлая ручка и одним движением сняла золотой браслет.Но хафлинг не стал забирать украшение, а сунул его в карман орку, сидевшему справа от хозяина брас лета. При этом он постарался, чтобы конец цепочки свисал наружу и был хорошо виден.Сам же он быстренько ретировался за валун и стал ждать.Вскоре послышался изумленный возглас.— Кто его взял? — хрипло гаркнул орк на своем языке, который Реджис немного понимал.— Что «взял»? — разозлился сидевший слева — Ты же схапал лучший кусок, обжора!— Ты спер мою цепь! — прорычал первый и треснул его оленьей ногой по башке.— Ага, а как бы Туко до него дотянулся? — Забавно, что это встрял как раз тот, в кармане которого и было спрятано украшение.Все ненадолго притихли, и Реджис затаил дыхание.— А ты, видно, прав, Гиник, — согласился потерпевший, и по его зловещему тону Реджис понял, что он что-то заметил.Началась страшная свалка. Обворованный Реджисом орк вскочил, схватив оленью ногу двумя руками и занес ее, как дубину, над головой Гиника. Тот заслонился толстой лапой, встал и повалил противника на беднягу Туко. Почти сразу к ним присоединились остальные, и все шестеро стали тузить друг друга, рвать волосы и кусаться.А Реджис потихоньку удалился, унося с собой до статочно мяса, чтобы накормить голодного дворфа и еще более голодного хафлинга.На его левом запястье тускло мерцал золотой брас лет, выпавший из кармана несправедливо обвиненного орка. Глава 11. ДОРОГИ РАСХОДЯТСЯ — При помощи волшебства мы бы добрались ту да гораздо быстрее, — сказала Кэтти-бри. Она уже не первый раз добродушно подтрунивала над Дзиртом за то, что он отказался от предложения Валь-Дуссена. — Наверное, уже домой возвращались бы, прихватив с собой Вульфгара.— Ты с каждым днем становишься все больше похожа на дворфа, — шутливо огрызнулся Дзирт, шевеля палкой костер, над которым бурлил котелок. — Скоро у тебя проявится нелюбовь к открытому пространству, вроде этой дороги. Погоди-ка! — воскликнул он с притворной озабоченностью. — Наверное, она уже проявляется?— Не болтай ерунды, Дзирт До'Урден, — буркнула девушка. — Может, ты и неплохо управляешься со своими кривыми клинками, но что ты станешь делать, если в тебя вопьется несколько стрел?— А я уже перерезал тетиву, — невозмутимо ответил дроу и наклонился, чтобы попробовать варево.Кэтти-бри не удержалась и глянула на Тулмарил, лежавший со снятой тетивой у поваленного ствола, на котором она сидела. Усмехнувшись, она повернулась к другу.— Я опасаюсь, что мы могли упустить «Морскую фею» и она уже отчалила в последний в этом сезоне рейс, — серьезно пояснила она.Был конец осени. В это время года Дюдермонт обычно выходил в море на несколько недель, чтобы прочесать воды вблизи Глубоководья в последний раз, прежде чем уйти южнее, где было тепло и пира ты разбойничали чаще.Судя по тому, как нахмурился Дзирт, дроу тоже не переставал об этом думать. С тех пор как он и Кэтти-бри покинули Небесную Башню, Дзирт переживал, что поступил эгоистично, отказав Валь-Дуссену.— Этот дурковатый маг хотел только поболтать с тобой немного, — продолжала девушка. — Уделил бы ему несколько часиков, он был бы счастлив, а мы бы выиграли неделю времени. Нет, я не боюсь дорог, ты это прекрасно знаешь! Мне нравится путешествовать с тобой, но мы должны думать и о других, и было бы гораздо лучше, если бы мы нашли нашего друга, пока он не успел вляпаться во что-нибудь еще.Дзирт хотел возразить, что Вульфгар поднадзорном Дюдермонта и его команды, а они сумеют защитить его, однако промолчал, задумавшись над слова ми Кэтти-бри.Она права, всем будет лучше, когда они окажутся вместе. Наверное, надо было согласиться на разговоры с этим Валь-Дуссеном.— Ну скажи, почему ты отказался, — ласково попросила Кэтти-бри. — Мы могли оказаться в Глубоководье в мгновение ока, ты же сам понимаешь, как это было бы на руку всем нам, так почему же ты заартачился?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39