Его лицо посерело. Голос прервался, он звучал, как голос древнего старца. – Но почему они решили…
– Этого я не знаю, – перебил его Беккер. – Черт побери, никто не знает, почему они что-то делают. Фактом является то, что эти штуковины в настоящее время расположились над всей поверхностью Земли и на такой высоте, где наши перехватчики их не могут достать.
– А зенитные ракеты? – визгливым голосом спросил Майк. – Военные спутники и лазерные пуш…
– Что вы предлагаете, лейтенант? – перебил его Беккер. – Чтобы мы их сбивали поодиночке?
Майк ничего больше не ответил, Черити тоже замолчала на несколько бесконечно долгих секунд, уставясь невидящим взглядом на видеоизображение Беккера. Внезапно она поняла, что они бессильны, что весь их огромный военный аппарат не в силах справиться с этой угрозой. Даже если бы им это удалось – даже если бы Беккер и его люди совершили чудо и каким-то образом ликвидировали бы эти смертоносные летающие тарелки до того, как они обрушатся на пятьсот крупнейших городов земли, – у Черити просто не хватило фантазии представить, что случится, если в атмосфере Земли одновременно взорвутся пятьсот водородных бомб.
– Что… они делают в настоящий момент? – спросила она. Даже собственный голос показался ей каким-то странным.
Беккер опять уставился куда-то в пустоту, прежде чем ответить.
– Они поднимаются, – сказал он. – По-видимому, они образуют своего рода щит над всей Землей. На высоте от пятидесяти до семидесяти миль. Если они сохранят свою скорость, то у нас есть полтора часа. А после этого они нам предъявят, вероятно, свой окончательный счет.
Это было совершенно абсурдно – но в какой-то миг Черити захотелось, чтобы Беккер оказался прав, чтобы на всех телеэкранах мира появилась бы страшная рожа насекомого и объявила о захвате Земли или предъявила бы какие-нибудь требования, все равно какие, так как альтернатива, даже сама мысль об этом, была просто слишком страшной.
– Послушайте, Лейрд, – вдруг сказал Беккер. – У нас еще девяносто пять минут, возможно, и больше. Вы подождете, пока соберется вся ваша команда, и тогда вы прибудете сюда.
– А корабль?
– Забудьте об «Энтерпрайзе», – сказал Беккер. – У нас здесь на базе два корабля, но они совершенно бесполезны, если некому будет на них летать.
Он отключил связь, прежде чем Черити успела задать ему другие вопросы. Но прошло еще немало времени, пока она встала с кресла и вновь вернулась в башню.
Она была абсолютно уверена – независимо от всех шифровок и кодирования, – что Хардвелл не мог их подслушать, но, вероятно, они с Майком были плохими актерами, так как генерал только молча взглянул на них, а когда он повернулся и вновь вернулся на свой наблюдательный пункт у окна панорамного обзора, то у нее возникло такое чувство, будто перед ней стоит совершенно сломленный человек.
Сама же Черити ничего не чувствовала. В ней была лишь пустота. Она часто задавалась вопросом, что она почувствовала бы, если бы однажды наступил конец света, или настоящий конец света, как сейчас, или конец ее личного, маленького космоса, смерть, что в конечном счете для нее было одно и то же.
У нее в голове засела абсурдная мысль, которую она никак не могла прогнать, как ни пыталась. По крайней мере, все произойдет очень быстро. Если пришельцы действительно сбросят свои бомбы, то Нью-Йорк, безусловно, был одной из целей, – а они находились достаточно близко к городу, чтобы при взрыве такой силы увидеть лишь быструю, очень яркую вспышку, а, может быть, они не увидят даже и ее.
Внезапно положение, в котором они все находились, показалось ей прямо-таки нереальным. Вокруг нее продолжалась жизнь – почти обычная.
Башня была наполнена жужжанием компьютеров и приглушенными голосами людей, которые их обслуживали. Снаружи на летном поле беспрерывно взлетали и садились машины.
Черити увидела молодого человека, пробегавшего мимо нее и улыбнувшегося ей, и автоматически ответила на его улыбку. Она стояла рядом с Майком, но у нее не было даже желания взять его за руку или поцеловать – никаких театральных жестов. Ничего. Они стояли и просто ждали.
Хардвелл показал на маленькую светлую точку, которая с востока приближалась к аэропорту.
– Машина с вашим коллегой, – сказал он.
Черити кивнула, но не смогла произнести ни слова в ответ. Несколько минут ей казалось, что все ее члены налились свинцовой тяжестью. Это чувство прошло лишь тогда, когда десять минут спустя позади них открылась дверь лифта и на командный пункт ворвался Найлз. В отличие от них с Майком, он не надел свою форму, на нем была голубая рубашка лесоруба в крупную клетку и совершенно не подходившие к ней шорты «бермуды». Он выглядел в своей одежде довольно глупо, но никто не засмеялся.
Найлз коротко поздоровался с ней и вопросительно посмотрел на Майка.
– Что случилось?
– Объясни ему, – тихо сказала Черити. – Но не здесь. – Она показала на операторскую и проводила их взглядом, пока они не закрыли за собой дверь. Черити с болью заметила, что не она одна проводила их взглядом. Действительно, не нужно обладать буйной фантазией, чтобы догадаться, что собирались обсудить втайне от всех два офицера военно-космических сил. Как долго они смогут хранить это в тайне от всех, и, прежде всего, как долго она сама захочет молчать? Черт побери, все мужчины в этом помещении также имели право узнать, что им осталось жить всего лишь девяносто минут.
Время тянулось медленно. Майк и Найлз отсутствовали почти десять минут, и Черити могла буквально почувствовать, как в башне возрастает нервозность. Неприятное напряжение начало распространяться в большом, круглом, полностью застекленном помещении, она чувствовала его, как прикосновение к коже электрического поля.
Лицо Найлза окаменело, когда он вновь вернулся в помещение, но, видимо, он испытывал то же самое, что и Черити – в его взгляде не было страха, скорее, странная смесь озадаченности и пустоты. Черити вспомнила, что он единственный из них был женат и у него был ребенок. Его семья жила в Нью-Йорке.
Она взглянула на часы. Двадцать из девяноста минут, о которых говорил Беккер, уже прошли. Скорее бы и остальные истекли. Худшее из всего, что только можно себе представить, – это само ожидание.
– Сколько у нас еще времени? – спросил голос позади нее.
Черити подняла голову и, увидев в стекле перед собой отражение лица Хардвелла, устало улыбнулась.
– Я не очень хорошая актриса, да? – сказала она. Только после этих слов она повернулась и посмотрела прямо в лицо генералу вместо того, чтобы разговаривать с его отражением.
– Да кто уж тут будет хорошим актером в такой ситуации? – согласился Хардвелл. – Сколько еще?
Черити помедлила.
– Семьдесят минут, – сказала она наконец. Черт побери, почему бы и не сказать? Он и так уже это знал. Каждый из присутствующих здесь знал это. – Как минимум, – добавила она.
– Семьдесят минут, – повторил Хардвелл. Он попытался улыбнуться. – Времени достаточно. Если… если вы хотите, капитан, я разрешу вам вылет, – сказал он, запинаясь.
Черити молчала очень долго. Реакция Хардвелла озадачила ее. Ей было очень жаль генерала.
– Мы в любом случае сделаем это, генерал, – сказала она наконец. – Мы получили приказ вылететь отсюда, как только весь экипаж будет в сборе. Правда, я не знаю, – добавила она, – будет ли еще смысл вообще куда-нибудь лететь. – Несколько человек рядом с ней побледнели, и Черити поняла, что она сказала это достаточно громко, чтобы офицеры поняли каждое слово. Но реакции, которой она опасалась, не последовало. Офицеры просто молча смотрели на нее.
Внезапно ей в голову пришла прямо-таки сумасшедшая мысль.
– У нас есть еще место, генерал. Одним пассажиром больше или меньше, не имеет значения.
Майк испуганно вздрогнул, Найлз тоже посмотрел на нее, как будто сомневался в ее рассудке. Однако Хардвелл лишь улыбнулся.
Он покачал головой.
– Нет. Я останусь здесь. Вы правы, капитан. Если это действительно случится, то вряд ли будет смысл вообще куда-нибудь лететь. Кроме того, я не верю…
Черити никогда не узнала, во что не верил генерал Хардвелл. Точно так же, как никто никогда не узнал, почему так грубо ошиблись компьютеры Беккера.
Но они, тем не менее, ошиблись. Семьдесят минут, которые якобы оставались до взрыва, внезапно сократились до полсекунды. Это было время, на которое неподвижно замерли пятьсот одиннадцать межгалактических бомб, после того как они заняли свою позицию в семидесяти пяти милях над поверхностью Земли. Они образовали равномерную сеть, за одним-единственным исключением математически безупречно распределенную над всем земным шаром.
Но эта геометрическая сеть из пятисот одиннадцати летающих бомб, диаметром три метра каждая, просуществовала в такой форме только полсекунды.
Потом она взорвалась.
Глава 7. Настоящее
12 декабря 1998 г.
Во второй раз за короткое время они как будто сделали шаг в совершенно другой мир, когда перед ней и Стоуном открылись двери лифта. Только на этот раз это был мир, который ей никогда не нравился: жужжащий мир лихорадочной спешки военной базы, которая находилась в состоянии повышенной боевой готовности. Хотя, собственно говоря, это был ее мир. Но существовало одно отличие – она никогда не принадлежала к компьютерным стратегам, которые лишь нажимают кнопки, и никогда особенно не скрывала, что, в сущности, презирает их, хотя, конечно же, знала, что они ей нужны.
Черити поступила на службу в военно-космический флот в то время, когда вероятность войны допускалась лишь чисто гипотетически и оценивалась как величина, стоящая где-то очень далеко справа от запятой. Она выбрала военную службу не потому, что ей нравились игры в войну, а потому, что военная карьера обещала ей известную долю приключений, даже если эти приключения на девяносто девять процентов состояли из муштры, дисциплины и, не в последнюю очередь, из скуки.
Тем не менее, оставшийся один процент полностью вознаграждал ее за все остальное.
Черити считала, что родилась на много веков позднее, чем следовало. Ей не нравилось жить в мире, где самым волнующим событием считалась поездка по автостраде со скоростью восемьдесят миль в час, к тому же она никогда не увлекалась сенсорными играми и электронными заменителями настоящих приключений. Именно поэтому Черити Лейрд уже одиннадцать лет носила черно-зеленую форму военно-космических сил США, и, вероятно, только благодаря этому она все еще была жива. Без своей специальной подготовки она бы никогда не преодолела путь до бункера и, скорее всего, не выбралась бы из Нью-Йорка.
Черити подождала, когда Стоун войдет в лифт; двери закрылись. Переступив через первую из двух огненно-красных линий, образовавших широкий двойной полукруг перед лифтом, она закрыла на мгновение глаза и помолилась, чтобы код класса «А» на ее личном жетоне оказался в порядке и не пострадал на долгом пути от Нью-Йорка до бункера. Но уже тот факт, что она еще могла думать, доказывал, что все в порядке – в противном случае, если бы она переступила через первую линию с поврежденным или несоответствующим жетоном, то уже успела бы узнать, как чувствует себя курица в микроволновой печи.
Тем не менее, Черити подождала предписанные десять секунд, пока красный свет перед ней не сменился зеленым, и только после этого спокойно вздохнула и пошла дальше. Оба часовых, которые с небрежно висящими на плече автоматами стояли с другой стороны второй красной линии, приветливо кивнули ей. Один из них тихонько свистнул, когда Черити шла мимо него, и ухмыльнулся. Черити улыбнулась ему в ответ, открыла прозрачную дверь из пластика на другом конце помещения и вошла в святая святых бункера.
Она была здесь в шестой раз, и в шестой раз открывшаяся перед ней картина заставила ее на мгновение замереть.
Дверь выходила в узкую галерею, протянувшуюся вдоль всего громадного зала. Внизу простирался круглый зал гигантских размеров, имевший в середине небольшое возвышение, так что кресло коменданта бункера вместе с полукруглой компьютерной консолью находилось на высоте человеческого роста над залом. Бесчисленные столы, на которых мерцали сотни больших и малых мониторов, казалось, стояли беспорядочно, и только глаз посвященного мог обнаружить в этом хаосе хорошо продуманный порядок. Почти всю противоположную стену занимал гигантский экран, на котором в данный момент демонстрировалась цветная голограмма огромной карты мира. Среди всех этих компьютеров, мониторов и табло полсотни штабных работников в голубой форме выглядели почти потерянными.
Вся установка представляла собой в сущности не что иное, как один огромный компьютер, а люди там внизу – за исключением Беккера и нескольких офицеров – были простыми подручными, которые выполняли то, что требовал от них компьютер. С таким же успехом он мог стоять в Хьюстоне или на Уолл-стрит.
Единственное – однако решающее – отличие от всех остальных подобных компьютеров в мире заключалось в том, что здесь внизу он еще функционировал.
Этот зал, расположенный на глубине полмили под гранитом Скалистых гор, был настолько засекречен, что даже многие из тех, кто здесь работал, точно не знали, где же он находится в действительности. Это было своего рода сердце мира. Или одно из двух сердец. Подобный бункер должен был существовать и в СССР. Однако, в любом случае, все нити власти сходились сюда. С этих безобидных компьютерных пультов в пяти метрах под нею можно было отдавать приказы и управлять всеми системами вооружения армии США. Это был мозг третьей мировой войны, созданный для того, чтобы им никогда не воспользовались.
Черити заметила Беккера за одним из пультов – худой, седовласый командор, наклонившись вперед, о чем-то возбужденно говорил с молодым офицером. Черити покинула свое место, спустилась вниз в зал и, пробираясь между столами, направилась к Беккеру. Со всех сторон доносились возбужденные голоса и электронное попискивание целой армии компьютеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25