Саймон не знал этого, но лицо его под шлемом было мокрым от слез.Казалась, что отдернули занавеску, впуская свет в темную комнату животной ярости Саймона. Он остановился близко к середине озера, и кто-то звал его по имени.— Саймон! — Голос был очень высоким, но странным. Несколько мгновений юноша не мог понять, где находится, и тогда голос позвал снова: — Саймон!Он посмотрел вниз, думая, что обладатель голоса стоит там, но пехотинец, съежившийся на льду, уже никого позвать не мог. Оцепенение Саймона немного рассеялось. Лежавший был одет в зеленую форму эркингарда. Саймон отвернулся, не желая смотреть на его дряблое лицо.— Саймон, иди! — это была Ситки, сопровождаемая двумя верховыми троллями. Поворачивая Домой, чтобы встретить их, Саймон не мог не заглянуть в желтые глаза Верховых баранов. Что они думают обо всем этом? Что вообще животные могут думать о таком ужасе?— Ситки? — Он моргнул. — Что?..— Иди, иди быстро. — Она показала копьем куда-то в сторону баррикад. Битва кипела повсюду, и хотя Саймон вглядывался изо всех сил, он понимал, что нужно было зрение Ярнауги, чтобы различить что-нибудь в этом хаосе.— Что там?— Помоги другу! Твоему крухоку! Иди!Саймон ударил каблуками по ребрам Домой и, когда тролли аккуратно развернули своих баранов, последовал за ними. Домой несколько раз споткнулась, пробираясь вслед за троллями по скользкой поверхности озера. Саймон видел, что лошадь устала, ужасно устала. Он должен был остановиться и дать ей воды, а потом спать… спать… В голове у него стучало, а правая рука чувствовала себя так, будто по ней колотили дубинами.Милость Эйдона, что же я сделал? Что я сделал сегодня?Тролли вели его назад, в самую гущу сражения. Люди были так измучены, что почти полностью теряли всякую осторожность, словно рабы с южных островов, которых в старину в Наббане заставляли драться на аренах. Нанося удары, противники, казалось, поддерживали друг друга, и оружие сталкивалось с печальным звуком, похожим на звон сотен надтреснутых колоколов.Слудига и нескольких других защитников окружили тритингские наемники. У риммерсмана в каждой руке было по топору. Его лошадь, видимо, погибла, но даже с трудом удерживаясь на льду, он умудрялся держать двух тритингов с покрытыми шрамами лицами в совершенно безвыходном положении. Саймон и тролли, двигаясь так быстро, как позволяла предательская поверхность, приближались к противникам Слудига сзади. Сведенная судорогой рука Саймона не смогла нанести чистый удар, но его клинок попал по незащищенному хвосту одной из тритингских лошадей, заставив животное резко попятиться. Всадник рухнул на лед, где почти тотчас же был растоптан товарищами Слудига. Риммерсман использовал лишившуюся всадника лошадь в качестве щита в борьбе со вторым врагом, потом каким-то образом поставил ногу в стремя и вскочил в седло, подняв свой боевой топорик как раз вовремя, чтобы отбить удар кривой сабли тритинга. Еще дважды, столкнувшись, зазвенело оружие, потом Слудиг, прорычав что-то невнятное, вырвал саблю из рук наемника, зацепив ее топориком и вонзив второй в голову врагу. Твердый кожаный шлем раскололся, словно яичная скорлупа. Уперевшись сапогом в грудь тритинга, Слудиг вытащил топор; наемник перевалился через шею лошади и тяжело упал на землю.Саймон окликнул Слуднга и тут же вынужден был отвернуться: лошадь, с которой только что упал всадник, толкнула Домой в плечо, так что Саймон чуть не вылетел из седла. Он вцепился в поводья, с трупом выпрямился и сильно лягнул ногой обезумевшее животное, которое отчаянно заржало, пытаясь устоять на льду, а потом с громким топотом умчалось прочь.Мгновение риммерсман смотрел на Саймона, словно не узнавая. Его кольчуга в нескольких местах была разорвана, светлая борода забрызгана кровью.— Где Деорнот?— Не знаю! Я только что сюда приехал! — сжав коленями бока Домой, Саймон приподнялся в седле, чтобы оглядеться.— Его сшибли! — Слудиг встал в стременах. — Вон! Я вижу его плащ! — Он показал на небольшую группу тритингов, в гуще которых мелькнула голубая вспышка. — Пойдем! — Слудиг пришпорил лошадь наемника. Животное, которое никто не снабдил специальными колючками, скользило и спотыкалось.Саймон позвал Ситки и ее друзей, которые спокойно добивали копьями раненых тритингов. Дочь Пастыря и Охотницы пролаяла что-то своим спутникам на языке канунов, и все они поскакали за Саймоном и Слудигом.Небо над головой потемнело, облака закрыли солнце. Вихрь крошечных снежинок обрушился на озеро. Туман тоже, казалось, стал плотнее. Саймону почудился алый плащ в гуще сражающихся людей — недалеко, позади Слудига. Фенгбальд? Здесь, в центре событий? Нет, невозможно представить себе, что герцог пойдет на такой риск, когда сила и опыт на его стороне.У Саймона было меньше минуты, чтобы обдумать такую невероятную возможность. Потом Слудиг ворвался в группу тритигов, без разбора рубя во все стороны сразу двумя топорами. Два человека упали, открывая риммерсману путь, но Саймон видел, что к бреши уже двигаются другие, некоторые на лошадях. Слудиг будет окружен. Ощущение нереальности всего происходящего снова усилилось. Что он здесь делает? Он никогда не был солдатом. Это безумие, но что можно было сделать? Его друзей ранили и убивали у него на глазах. Он пришпорил Домой и ринулся на бородатых наемников. Каждый удар отзывался немыслимой болью, словно язык пламени обжигая плечо и шею. Саймон слышал у себя за спиной отрывистые крики Ситки и ее кануков. И внезапно он прорвался.Слудиг сошел с лошади. Он стоял на коленях возле распростертой на льду фигуры в плаще цвета раннего вечернего неба. Это был Деорнот, лицо его казалось очень бледным. Рядом, полуприкрытый голубым плащом рыцаря Джошуа, лежал чудовищно мускулистый тритинг. Его пустые глаза смотрели в затянутое тучами небо, на губах запеклась кровь. С обостренной ясностью безумия Саймон увидел, как летящая снежинка медленно опускается прямо в раскрытый глаз наемника.— Это вождь наемников! — Слудиг пытался перекричать шум битвы. — Деорнот убил его!— Но Деорнот, он жив?Слудиг уже пытался поднять рыцаря со льда. Саймон огляделся, чтобы проверить, нет ли прямой опасности, но наемники уже отвлеклись на другой маленький бой в глубине бурлящего хаоса. Саймон быстро спешился и помог Слудигу поднять Деорнота на лошадь. Риммерсман вскочил в седло и подхватил рыцаря, повисшего, точно сломанная кукла.— Плох, — сказал Слудиг. — Мы должны доставить его назад, к баррикадам. — Он пустил лошадь рысью. Ситки и два ее тролля последовали за ним. Риммерсман широким полукругом развернул лошадь, направляя ее к краю смертносного льда и сравнительной безопасности.Саймон мог только тяжело дыша прислониться к боку Домой и смотреть вслед Слудигу на бледное лицо Деорнота, подпрыгивающее у плеча риммерсмана. Все было так плохо, что хуже уже и быть не могло. Джирики и ситхи не появлялись. Бог, видимо, не собирался протянуть руку невинным. Если бы только можно было стереть весь этот кошмарный день, словно его и не было вовсе! Саймон содрогнулся. Ему почти казалось, что, закрыв глаза, он откроет их в своей постели, в Хейхолте, в помещении для слуг, и лучи весеннего солнца будут медленно ползти по каменным плитам.Он тряхнул головой и снова взобрался в седло. Ноги его дрожали. Он пришпорил Домой. Сейчас не время позволять своим мыслям блуждать неизвестно где. Не время.Снова мелькнул красный плащ, на этот раз справа от него. Саймон обернулся и увидел фигуру в алом, сидящую на белом коне. Шлем всадника украшали серебряные крылья.Фенгбальд!Медленно, как будто лед под копытами его лошади превратился в липкий мед, Саймон развернул Домой и направил ее к человеку в доспехах. Это, конечно, сон! Лошадь герцога стояла позади небольшой группы эркинландеров, но внимание Фенгбальда, казалось, целиком было сосредоточено на развернувшейся перед ним схватке. Путь для Саймона был открыт. Он пришпорил Домой.Саймон двигался вперед, постепенно набирая скорость, и тут серебряный шлем внезапно вырос перед ним, нестерпимо сверкая даже в сумеречном свете. Алый плащ и яркая кольчуга казались открытой раной на фоне возвышающихся по берегам озера деревьев.Саймон окликнул, но герцог не обернулся. Он ударил железками сапог по бокам Домой. Кобыла обиженно заржала и ускорила шаг.— Фенгбальд! — снова закричал Саймон, и на этот раз герцог, кажется, услышал. Шлем с опущенным забралом повернулся к Саймону, глазные щели выглядели бессмысленно загадочными. Одной рукой герцог поднял меч, другой дернул поводья, чтобы развернуть коня к нападающему. Движения его были замедленными, словно все происходило под водой, словно Фенгбальд неожиданно обнаружил себя в каком-то ужасном сне.Саймон оскалил под шлемом зубы. Значит, ужасный сон? Ну так на этот раз это будет персональный кошмар Фенгбальда. Он замахнулся мечом, чувствуя, как напряглись мускулы его плеч. Когда Домой подъехала к герцогу, Саймон ударил, держа рукоять обеими руками. Меч встретился с клинком герцога, и это столкновение чуть не выбило Саймона из седла, но что-то подалось от его удара. Проехав несколько метров и выпрямившись в седле, он осторожным полукругом развернул Домой. Фенгбальд выронил меч и свалился с лошади. Теперь он барахтался на спине, пытаясь встать.Саймон выпрыгнул из седла, и тут же, поскользнувшись, упал вперед, больно ударившись коленями и локтями. Он не стал тратить времени на вставание, подполз туда, где герцог все еще пытался обрести равновесие, и изо всех сил опустил меч плашмя на сверкающий шлем. Фенгбальд упал назад, раскинув руки, словно крылья серебряного орла на его шлеме. Саймон наступил ногой ему на грудь и опустился на корточки. Он, кухонный мальчишка, только что убил герцога Фенгбальда. Значит, они победили? Задыхаясь, он быстро огляделся, но никого не было видно. Не похоже было и на то, что сражение начало затихать — призрачные фигуры все еще рубились по всему озеру. Неужели он выиграл битву, а никто этого не заметил?Саймон вытащил из ножен канукский кинжал, прижал его к горлу герцога и принялся возиться с завязками шлема. Наконец он расстегнул его и стащил с головы герцога, не особенно заботясь об удобствах владельца. Юноша отбросил шлем в сторону, и тот волчком завертелся на льду, а Саймон наклонился над лежащим перед ним человеком.Его пленник был уже не молод, его седые волосы во многих местах поредели, в окровавленном рту почти не было зубов. Это был не Фенгбальд.— А, кровавое древо! — выругался Саймон. Мир рушился. Все вокруг было ложью. Он смотрел на алую накидку, на шлем с орлиными крыльями, валявшийся в двух шагах от него. Все это были вещи Феигбальда, в этом не было никакого сомнения. Но человек, которого он убил, Фенгбальдом не был.— Обмануты! — простонал Саймон. — О Боже, мы обмануты, как дети! — Холодный комок подступил к его желудку. — Мать Эйдона, тогда где же Фенгбальд?Далеко к западу за Светлым Ардом, вдали от тревог и огорчений защитников Сесуадры, из небольшого отверстия в склоне Грианспога вышла маленькая процессия, напоминающая стайку белых мышей, выпущенных из клетки. Покинув темные тоннели, они остановились, щурясь и мигая от невыносимо яркого снежного блеска.Эрнистири, которых оставалось, как говорили, всего несколько сотен, в большинстве своем женщины, дети и старики, в замешательстве остановились на каменистом уступе. Мегвин чувствовала, что, не получив никакой поддержки, они быстро кинутся обратно, к темной и затхлой безопасности подземных пещер. Равновесие было очень неустойчивым. От Мегвин потребовались огромные усилия и вся сила ее убеждения, чтобы только уговорить своих людей пуститься в это, по всей видимости, табельное путешествие.Боги наших праотцов, думала она, Бриниох и Ринн, где же наша гордость и достоинство? Одна Диавен, которая с трудом вдыхала ледяной воздух, высоко подняв руки над головой, словно в ритуальном торжестве, казалось, понимала все величие и великолепие этого выступления. Выражение морщинистого лица старого Краобана не оставляло никаких сомнений относительно того, что он думал обо всем этом безумии. Что же касается остальных ее подданных, то они выглядели просто очень испуганными, и, казалось, подыскивали хоть какое-нибудь оправдание, чтобы немедленно повернуть обратно.Они нуждались в ободрении, вот и все. Смертные боялись жить так, как того хотели боги — груз этой ответственности был тяжелее, чем люди хотели бы на себя взваливать. Мегвин набрала'в грудь побольше воздуха.— Великие дни предстоят нам, люди Эрнистира, — крикнула она. — Боги хотят, чтобы мы спустились с горы и смело встретили наших врагов — врагов, укравших наши дома, фермы, стада, наших свиней и овец. Вспомните, кто вы! Идите за мной!Она пошла вперед по тропе. Медленно и неохотно ее спутники последовали за ней. Многие дрожали, хотя все были укутаны в самую теплую одежду, которую только могли найти. Дети плакали.— Арноран! — позвала она. Арфист, немного поотставший, видимо, в надежде, что так на него меньше будут обращать внимания, вышел вперед, слегка нагибаясь под порывами сильного ветра.— Да, моя леди?— Иди рядом со мной, — приказала она. Арноран посмотрел вниз, на широкое снежное лицо горы прямо за узкой тропой и быстро отвел глаза. — Я хочу, чтобы ты сыграл песню, — сказала Мегвин.— Какую песню, моя леди?— Такую, которую знают все, чтобы люди могли подпевать. Что-нибудь поднимающее дух. — Она задумалась. Арфист нервно смотрел себе под ноги. — Играй «Лилию Куимна».— Да, моя леди. — Арноран поднял свою арфу и стал перебирать открывшиеся струны, несколько раз пробегая по ним, чтобы согреть озябшие пальцы. Потом он заиграл, громко ударив по струнам, чтобы его слышали даже те, кто плетется в самом хвосте.Он шел вперед, возвышая голос над ревом ветра, бродившего по склону горы и сгибавшего верхушки деревьев.Один за другим спутники Мегвин подхватывали слова знакомой песни.Когда дошло до припева, десятки людей присоединились к арфисту. Теперь, казалось, они шагали в ритм старой песне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65