А главное, все поверили в то, что кончился этот
кошмар.
Я вышел из дворца, встал у колоннады, щурился на солнышко. Вдруг -
очередь. Резко, пронзительно - та-та-та! Офицер, молодой парнишка, не
помню - десантник ли он или из "мусульманского батальона" - схватился за
живот и падает, гаснет. И не понять, откуда стреляли. Я подхватил его,
паренька перевязали, отправили в медсанбат. Не знаю дальнейшую его судьбу,
хочется верить, что выжил. Вот таким я запомнил то утро - первое утро
афганской войны...
Внизу у дворца, сбившись в толпу, стояли пленные гвардейцы. Оружия у
них не было, но в руках они держали белые наволочки.
Берлев взял у одного из гвардейцев наволочку, заглянул внутрь: там
лежали десятка два автоматных магазинов. Он вспомнил ящики с гранатами у
оконных проемов на втором этаже. "Основательно вооружились ребята, только
вот не успели. Хотя как сказать, только что увезли тела убитых Геннадия
Зудина, Бояринова, Якушева, Суворова из "Зенита".
Подошел Виктор Карпухин.
- Николай, надо дочерей Амина в медсанбат отвезти. Берлев подогнал
машину, усадил девчонок. У одной ранение в колено, у другой осколок пробил
икроножную мышцу.
Теперь они ехали обратно, кружили вокруг дворца, спускаясь по
серпантину вниз, в расположение "мусульманского батальона". Не верилось,
что со времени сигнала, бросившего людей на штурм, прошел какой-нибудь
час. Совсем недавно локоть к локтю сидели они за ужином с Генкой Зудиным,
шутили, а теперь нет Генки и Димы
Волкова нет. Паша Климов тяжело ранен в живот. Кто знает: выживет -
не выживет?
Говорят, сегодня ночью всех раненых перебрасывают в Союз. Вот только
куда - в Москву, в Ташкент? Лучше бы в Москву, столица, врачи получше.
Сюда бы Игоря Коваленко из института Склифосовского. Не врач, а Бог в
своем деле. Берлев лечился у него. Да и других ребят устраивал по старой
дружбе. Ивона, например, когда тот повредил ногу на парашютных прыжках.
Он поглядел в бледные, испуганные лица девчонок, дочерей Амина,
попытался улыбнуться, да как-то не улыбалось. За окном тянулись редкие
сады по снежным склонам горы, дорога - серая, однообразная.
"Размечтался, - горько подумал про себя Берлев, - где мы, а где
Коваленко со своим "Склифом". Тысячи верст". А что если брякнуть ему по
телефону? - мелькнула безумная мысль. Но так ли уж она безумна?
...В медсанбате сдали раненых, и Берлев занял место старшего машины.
- Теперь куда, товарищ майор? - солдат-водитель ждал команды.
- Давай-ка, родной, гони в посольство. Знаешь дорогу? Солдат кивнул:
будет сделано. УАЗ рванулся с места. В посольстве помогли старые связи -
его еще помнили по предыдущей командировке. Но телефонная линия была
занята и занята. Телефонистка только со вздохом разводила руками и, убрав
микрофон подальше, шептала: - Андропов говорит с послом.
Когда через полчаса Берлев заглядывал вновь, она стучала пальчиком в
наушники, едва шевеля губами. Николай Васильевич поначалу даже не понял:
кто? Потом дошло: Брежнев!
С четвертого или пятого раза ему повезло. Он назвал номер телефона в
Москве, и в трубке через минуту услышал бархатный голос Коваленко.
Казалось, он стоял рядом, вышел в соседнюю комнату.
- Игорь Леонидович? Игорь! Ты меня слышишь?
- Да слышу, Коль, чего шумишь? Привет.
- Игорь, у меня времени в обрез. У нас ребята тяжело ранены. Собирай
своих мужиков - и к нам.
- Это куда - к вам, объясни толком, что случилось?
- Толком не могу.
- Понял. Но хоть куда лететь?
- Думаю, в Ташкент.
- Самолет нужен. Ладно, Коля, позвоню Ивону. Все сделаем. И он
действительно сделал все. Через полчаса в московском кабинете
замначальника группы "А" раздался звонок.
- Здравствуй, Роберт Петрович. Это Коваленко. В общем, мы собираем
группу врачей. Наверно, профессор Каньшин ее возглавит. Он - светило в
гнойной хирургии. За тобой самолет.
Ивон потерял дар речи. Суперсекретная операция КГБ стала известна в
"Склифе". Роберта Петровича прошиб холодный пот: он, как никто другой,
понимал, чем это пахнет.
- Ты откуда знаешь, Игорь Леонидович?
- Успокойся, я ничего не знаю и знать не хочу, что там случилось.
Коля Берлев с места событий позвонил: много серьезных ранений. Ты что,
Роберт, хочешь своих ребят отдать в руки комитетских костоломов? Беги,
докладай начальству, выбивай самолет.
Ивон доложил по команде. Зампред Пирожков взъярился. Разглашена
государственная тайна! Какому-то врачу чуть ли не по прямому проводу о
потерях и раненых докладывает майор КГБ. "У нас что, в комитете врачей не
хватает! - кричал генерал. - Не хватит, возьмем в Министерстве обороны и
заставим их закрыть рот покрепче. Люди в погонах поймут. А тут какой-то
Коваленко из "Склифа": "Здрасьте, я ваша тетя! Тоже мне светило
медицинской науки, спаситель!"
И добавил: "Ладно, вернутся - спросим с этих героев". Зампред снял
трубку прямого телефона, доложил обстановку Андропову.
Юрий Владимирович насчет государственной тайны не вспоминал, велел
подготовить медикам самолет, оказать всяческую помощь и проявить внимание.
Второго января, почти одновременно из Москвы и Ленинграда, вылетели
два самолета: оба держали курс на Ташкент. В первом летели профессор
Каньшин, Коваленко с группой врачей своего института, во втором -
специалисты Военно-медицинской академии.
А несколькими днями раньше в Ташкент из Кабула вылетали раненые
участники штурма дворца. Их выносили из посольства и укладывали в
санитарные машины со всеми мерами предосторожности, накрыв предварительно
матрацами. Машины до аэропорта сопровождал бронетранспортер. В них больше
не стреляли.
В передний салон положили "тяжелых" - Емышева без руки, Федосеева,
Кувылина, Кузнецова, раненных в ноги, Климова, раненного в живот.
Перед отлетом сделали уколы, боль слегка поутихла и Сергей Кувылин
пытался уснуть. Уходил в прошлое рев "Шилок", свист пуль, стоны раненых в
медсанбате. Рядом с ним, через проход, лежал Кузнецов.
Кувылин услышал сквозь дрему как кто-то, склонившись над Кузнецовым,
сказал:
- Ну как ты, Гена? Ничего, держись. А мы узел связи распотрошили. Все
нормально. Взорвали да и дело с концом.
Сергей удивился: кто это там узел "потрошил"? Голос незнакомый, со
спины человека не узнать. Может, Бояринов воскрес? Кроме него и Бояринова
на узле никого не было.
- Слышь, а когда ты узел взрывал?
Склонившийся над Кузнецовым чуть повернул голову:
- Утром, когда рассвело.
- Так тогда его надо было уже восстанавливать.
- А ты кто?
- Я как раз из тех, кто узел уничтожил.
Тот поднялся с колен и, не оглядываясь, вышел, скрылся в другом
салоне. Кувылин слушал, как гудят двигатели и думал. Нет, не лавры героя
его беспокоили. Он впервые задумался о том, что станется с ними, когда
вернутся в Союз, в Москву. По-старому не будет. Жизнь их изменится. Но
как?..
Павел Климов попал в руки профессора Каньшина, и он буквально вытянул
мужика с того света. Емышев с Федосеевым оказались в хирургии. На первом
же осмотре Емышев увидел из-под халата доктора генеральские лампасы,
удивился. А после долгого осмотра комиссией, кивнув на собственную культю,
брякнул, явно обидев медиков:
- Ну что, ребята, пишите диссертации?
Доктора притихли, а генерал нахмурил брови:
- Мы не диссертации сюда приехали писать, а лечить. А пожалуй, зря
обиделись, ведь его культя стала как бы первым практическим пособием для
будущих врачей афганской войны. Часто ли им приходилось видеть тогда, в
1979-м, подобные огнестрельные ранения? Отечественная война закончилась
почти тридцать пять лет назад - несколько поколений медиков учили
военно-полевую хирургию лишь по учебникам. А тут все как на войне. Не
хотел майор Емышев обидеть генерала, да вышло так нескладно. Хотя, может
быть, кто-то и защитил диссертацию на их ранах - первых ранах афганской
войны.
Шутил майор, а сам мучительно думал, как жить дальше. Правая рука
оторвана: ни писать, ни коробок спичек взять, чтоб сигарету самому
прикурить. Вспомнился и Маресьев, и преподаватель в их Высшей школе КГБ
Ларин, который без ног и без одной руки машину водил. Пример - дело
хорошее, но каждый свое горе хлебает в одиночку. И тут никто не мог помочь
Валерию Петровичу, эту дорогу ему предстояло пройти самому.
...Новый 1980 год они встречали в Ташкенте. В госпиталь с утра
приехали ребята из Комитета республики, привезли угощения, поделились
слухами. Говорят, всем, кто ранен, - Героя, остальным - ордена Ленина.
Позже к вечеру поступили новые данные, самые последние, уточненные.
Привез их вместе с шампанским и фруктами веселый узбек, начальник отдела
ташкентского УКГБ. Клялся, что выведал их от первых лиц Узбекистана, а те
уж, знамо дело, из Москвы. "В общем, мужики, - смеялся узбек, распихивая
по тумбочкам груши, яблоки, хурму, - пятерым или шестерым - Героя
Советского Союза, всем другим - Ленина и Красного Знамени".
Так нежданно-негаданно даже для себя самих они стали Героями. В
Москве их встречали радушно, но руководство было в растерянности.
Отправляли на обычное задание - посольство охранять, а случилось по тем
временам уму непостижимое: считай, всем поголовно ордена, да какие! О
которых иной чекист, и не один десяток лет пропахав, не мечтал - Красного
Знамени, Ленина. И прошло-то совсем ничего - неделя. Что касается убитых,
тут единодушие было общее - наградить надо. Убитым не завидовал никто. Вот
с живыми сложнее.
Тем не менее, представления готовились, писались, переписывались.
Потом бумаги ушли куда-то по команде, и наступило затишье. Казалось, и не
было 27 декабря, Кабула, дворца Долина в Дар-ульамане.
Раскрыта, пожалуй, самая загадочная, тщательно оберегаемая и хранимая
в тайне страница - штурм дворца и других объектов Кабула.

Младший сержант Зудин
Однако мы не ответили еще на один вопрос, думается, не менее
интересный: где в эту ночь находился Бабрак, чем занимались он и его
будущие министры в последующие дни, ведь в основной резиденции-дворце Арк
очередной руководитель страны появился 7 января, спустя две недели после
захвата власти.
Чтобы прояснить ситуацию, вернемся к 14 декабря 1979 года, когда
Бабрак и его соратники были в срочном порядке вывезены из Баграма.
Валентин Иванович Шергин, руководитель охраны Бабрака, вспоминает, что
самолет, сразу оторвавшись от земли, резко пошел ввысь и пилот, тревожно
оглядывая город внизу, произнес: "Если сейчас не собьют, еще поживем".
Судьба им улыбнулась - через несколько часов их принимал Ташкент,
знакомая роскошная дача Рашидова. Четверо человек во главе с Юрием
Изотовым остались на охране, остальные были отозваны в Москву. Через два
дня они вновь возвратились в Ташкент и уже 23 декабря все вместе, со
своими подопечными, вылетели в Баграм.
Случилось так, что при посадке в Баграме, по приказу начальника
аэропорта, выключили сигнальные огни на взлетно-посадочной полосе. Спасло
лишь удивительное мастерство пилотов. Приходилось говорить с летчиками:
они считают, самолет был обречен. Сразу после посадки начальника аэропорта
арестовали бойцы "Зенита".
Вновь знакомые капониры. В одном из них, вместе с охраной, поселили
Бабрака и Анахиту, в другом - Ватанджара, Нура, Сарвари, Гулябзоя и
несколько сотрудников группы "А".
Жили вместе, делились и хлебом, и консервами, запасенными еще в
Москве и Ташкенте. В капонирах самый жесткий режим секретности. Охранники
Шергина старались не встречаться даже со своими товарищами из группы
Романова, когда те прилетели в Баграм.
27 декабря вечером Борис Чичерин позвал Изотова. - Пойдем, Юрий
Антонович, поприсутствуем на историческом событии.
Когда они вошли в капонир, за столом сидели все их подопечные, во
главе с Бабраком и что-то горячо обсуждали. Изотов вопросительно взглянул
на Бориса. Тот прислушался к разговору, кивнул:
- Заседание Политбюро. Как у нас в революцию, перед решающим штурмом
распределяют обязанности: кому куда идти.
- Ну и что решили? - спросил Изотов.
- По-моему, Гулябзой на дворец, Нур - на Царандой, Ватанджар - на
узел связи...
Когда закончилось заседание, первыми уехали Сарвари, Гулябзой,
Ватанджар, потом Нур. В капонире остались только Бабрак и Анахита.
Стемнело. Колонна бронетранспортеров под прикрытием трех танков
выдвинулась из Баграма. К утру, совершив марш, она должна была войти в
Кабул. В середине колонны, в одном из БТРов находились Бабрак Кармаль и
Анахита. Здесь же, как всегда рядом, Шергин и Изотов.
Валентин Иванович сидел сверху, в люке бронетранспортера, когда в
шлемофоне прозвучал взволнованный голос командира головного танка. -
Первый... первый... Танки справа!
Шергин уже и сам увидел башни афганских танков метрах в двухстах от
дороги. Жерла орудий, словно принюхиваясь, повернулись в их сторону. -
Стоп колонне! - скомандовал он.
И тут же ближайший к бронетранспортеру танк сдал назад и прикрыл их
своей броней. - Вперед!
Валентин Иванович порадовался за танкистов: ребята знают свое дело.
Афганские танки угрюмо и молча проводили их колонну черными зевами пушек.
Но с места двинуться не посмели.
С рассветом колонна входила в Кабул. По всему чувствовалось, что
ночью здесь был бой: у дороги несколько подбитых танков, разрушенные дома.
Однако ночной бой не напугал жителей столицы. Они по-прежнему спешили по
своим делам, некоторые останавливались, приветственно помахивали рукой.
Никто не прятался, не убегал. Не прозвучало ни одного выстрела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37