"Избирательные списки на выборах бу-
дут выставлять не только коммунистическая партия, но и всевозможные об-
щественные беспартийные организации. А таких у нас сотни"... "Каждая из
прослоек (советского общества) может иметь свои специальные интересы и
отражать (выражать?) их через имеющиеся многочисленные общественные ор-
ганизации". Этот софизм не лучше других. Советские "общественные" орга-
низации, - профессиональные, кооперативные, культурные и пр. - вовсе не
представляют интересы разных "прослоек", ибо все они имеют одну и ту же
иерархическую структуру: даже в тех случаях, когда они, по видимости,
представляют массовые организации, как профессиональные союзы и коопера-
тивы, активную роль в них играют исключительно представители привилеги-
рованных верхов, а последнее слово остается за "партией", т.е. бюрокра-
тией. Конституция попросту отсылает избирателя от Понтия к Пилату.

Эта механика совершенно точно выражена в самом тексте основного зако-
на. Статья 126, которая является осью конституции, как политической сис-
темы, "обеспечивает право" всем гражданам и гражданкам группироваться в
профессиональные, кооперативные, юношеские, спортивные, оборонные,
культурные, технические и научные организации. Что касается партии,
то-есть средоточия власти, то здесь дело идет не о праве для всех, а о
привилегии для меньшинства. "...Наиболее активные и сознательные (т.е.
признанные таковыми сверху Л.Т.) граждане из рядов рабочего класса и
других слоев трудящихся объединяются в коммунистическую партию...,
представляющую руководящее ядро всех организаций, как общественных, так
и государственных". Эта удивляющая своей откровенностью формула, внесен-
ная в текст самой конституции, обнаруживает всю фиктивность политической
роли "общественных организаций", этих подчиненных филиалов бюрократичес-
кой фирмы.

Но если не будет борьбы партий, то может быть разные фракции внутри
единой партии смогут проявить себя на демократических выборах? На вопрос
французского журналиста о группировках правящей партии Молотов ответил:
"в партии... делались попытки создания особых фракций,... но вот уже
несколько лет, как положение в этом отношении в корне изменилось, и ком-
мунистическая партия действительно едина". Лучше всего это доказывается
непрерывными чистками и концентрационными лагерями! После комментариев
Молотова механика демократии окончательно ясна. "Что остается от Ок-
тябрьской революции, - спрашивает Виктор Серж, - если каждый рабочий,
который позволяет себе требование или критическую оценку, подвергается
заключению? О, после этого можно устанавливать какое угодно тайное голо-
сование". Действительно: на тайное голосование не посягнул и Гитлер.

Теоретические рассуждения о взаимоотношении классов и партий притяну-
ты реформаторами за волосы. Дело идет не о социологии, а о материальных
интересах. Правящая партия СССР есть монопольная политическая машина бю-
рократии, которой, поистине, есть, что терять, и нечего больше завоевы-
вать<,> "питательную почву" она хочет сохранить только для себя.


* * *



В стране, где лава революции еще не остыла, привилегированных жгут их
собственные привилегии, как новичка-вора - украденные золотые часы. Пра-
вящий советский слой научился бояться масс чисто буржуазным страхом.
Сталин дает возрастающим преимуществам верхов "теоретическое" оправдание
при помощи Коминтерна и защищает советскую аристократию от недовольства
при помощи концентрационных лагерей. Чтоб эта механика могла держаться,
Сталин должен время от времени становиться на сторону "народа" против
бюрократии, разумеется, с ее молчаливого согласия. К тайному голосованию
он оказывается вынужден прибегнуть, чтоб хоть отчасти очистить госу-
дарственный аппарат от разъедающей его коррупции.

Еще в 1928 г. Раковский писал по поводу ряда прорвавшихся наружу слу-
чаев бюрократического гангстеризма: "Самым характерным в разлившейся
волне скандалов и самым опасным является пассивность масс, коммунисти-
ческих даже больше, чем б<е>спартийных... Вследствие страха перед власть
имущими или просто вследствие политического равнодушия, они проходили
мимо без протеста, или ограничивались одним ворчанием". За протекшие
после того восемь лет положение стало неизмеримо хуже. Загнивание аппа-
рата, открывающееся на каждом шагу, стало грозить самому существованию
государства, уже не как орудия социалистического преобразования общест-
ва, а как источника власти, доходов и привилегий правящего слоя. Сталину
пришлось приоткрыть этот мотив реформы. "У нас не мало учреждений, - го-
ворил он Говарду - которые работают плохо... Тайные выборы в СССР будут
хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти". Заме-
чательное признание: после того, как бюрократия создала собственными ру-
ками социалистическое общество, она почувствовала потребность... в хлыс-
те! Таков один из мотивов конституционной реформы. Есть другой, не менее
важный.

Упраздняя советы, новая конституция растворяет рабочих в общей массе
населения. Политически советы, правда, давно уже потеряли значение. Но с
ростом новых социальных антагонизмов и с пробуждением нового поколения
они могли бы снова ожить. Больше всего надо, конечно, опасаться городс-
ких советов, с возрастающим участием свежих и требовательных комсо-
мольцев. В городах контраст роскоши и нужды слишком бьет в глаза. Первая
забота советской аристократии - отделаться от рабочих и красноармейских
советов. С недовольством распыленной деревни справиться гораздо легче.
Колхозников можно даже не без успеха использовать против городских рабо-
чих. Бюрократическая реакция не в первый раз опирается на деревню против
города.

Что в новой конституции есть принципиального и значительного,
действительно поднимающего ее высоко над самыми демократическими консти-
туциями буржуазных стран, представляет лишь водянистый пересказ основных
документов Октябрьской революции. Что относится к оценке экономических
завоеваний, искажает действительность ложной перспективой и самох-
вальством. Наконец, все, что касается свобод и демократии, насквозь про-
питано духом узурпации и цинизма.

Представляя собою огромный шаг назад, от социалистических принципов к
буржуазным, новая конституция, скроенная и сшитая по мерке правящего
слоя, идет по той же исторической линии, что отказ от мировой революции
в пользу Лиги Наций, реставрация мелкобуржуазной семьи, замена милиции
казарменной армией, восстановление чинов и орденов и рост неравенства.
Юридически закрепляя абсолютизм "внеклассовой" бюрократии, новая консти-
туция создает политические предпосылки для возрождения нового имущего
класса.




Глава 11: КУДА ИДЕТ СССР?

Бонапартизм, как режим кризиса.



Вопрос, который мы поставили в своем месте от имени читателя: каким
образом правящая группировка, при своих неисчислимых ошибках, могла сос-
редоточить в своих руках неограниченную власть? или иначе: как объяснить
противоречие между идейной скудостью термидорианцев и их материальным
могуществом? допускает ныне гораздо более конкретный и категорический
ответ. Советское общество не гармонично. То, что для одного класса или
слоя - порок, оказывается для другого добродетелью. Если с точки зрения
социалистических форм общества политика бюрократии поражает противоречи-
ями и несообразностями, то та же политика оказывается очень последова-
тельной, с точки зрения упрочения могущества нового командующего слоя.

Государственная поддержка кулака (1923-1928 г.г.) заключала в себе
смертельную опасность для социалистического будущего. Зато, при помощи
мелкой буржуазии, бюрократии удалось связать по рукам и по ногам проле-
тарский авангард и раздавить большевистскую оппозицию. "Ошибка" с точки
зрения социализма явилась чистым выигрышем с точки зрения бюрократии.
Когда кулак стал непосредственно угрожать ей самой, она повернула оружие
против него. Паническая расправа над кулаком, распространившаяся на се-
редняка, обошлась хозяйству не дешевле, чем иноземное нашествие. Но свои
позиции бюрократия отстояла. Едва успев разгромить вчерашнего союзника
она стала изо всех сил взращивать новую аристократию. Подрыв социализма?
Конечно, зато укрепление командующей касты. Советская бюрократия похожа
на все господствующие классы в том отношении, что готова закрывать глаза
на самые грубые ошибки своих вождей в области общей политики, если, в
обмен за это, они проявляют безусловную верность в защите ее привилегий.
Чем тревожнее настроения новых господ положения, тем выше они ценят бес-
пощадность против малейшей угрозы их благоприобретенным правам. Под этим
углом зрения каста выскочек подбирает своих вождей. В этом секрет успеха
Сталина.

Рост могущества и независимости бюрократии, однако, не беспределен.
Есть исторические факторы, которые сильнее маршалов и даже генеральных
секретарей. Рационализация хозяйства немыслимо без точного учета. Учет
непримирим с произволом бюрократии. Заботы о восстановлении устойчивого,
т.е. независимого от "вождей" рубля, навязываются бюрократии тем обстоя-
тельством, что ее самодержавие приходит во все большее противоречие с
развитием производительных сил страны, как абсолютная монархия стала, в
свое время, несовместимой с развитием буржуазного рынка. Денежный расчет
не может, однако, не придать более открытый характер борьбе разных слоев
за распределение национального дохода. Почти безразличный в эпоху кар-
точной системы вопрос о расценках получает теперь для рабочих решающее
значение, а вместе с ним - и вопрос о профессиональных союзах. Назначе-
ние профессиональных чиновников сверху должно будет наталкиваться на все
больший отпор. Мало того: при сдельной плате рабочий непосредственно за-
интересован в правильной постановке заводского хозяйства. Стахановцы все
громче жалуются на недостатки в организации производства. Бюрократичес-
кий деспотизм в области назначения директоров, инженеров и проч. стано-
вится все более нестерпимым. Кооперация и государственная торговля в го-
раздо большей мере, чем ранее, попадают в зависимость от потребителей.
Колхозы и отдельные колхозники научаются переводить свои расчеты с госу-
дарством на язык цифр. Они не захотят покорно терпеть назначенных сверху
руководителей, единственным достоинством которых является нередко их
близость к местной бюрократической клике. Наконец, рубль обещает пролить
свет на наиболее потаенную область: законных и незаконных доходов бюрок-
ратии. Так в политически задушенной стране денежный оборот становится
важным рычагом мобилизации оппозиционных сил и предвещает начало заката
"просвещенного" абсолютизма.

В то время, как рост промышленности и вовлечение земледелия в сферу
государственного плана чрезвычайно усложняют задачи руководства, ставя
на первое место проблему качества, бюрократизм убивает творческую иници-
ативу и чувство ответственности, без которых нет и не может быть качест-
венного прогресса. Язвы бюрократизма, может быть, не столь явны в круп-
ной промышленности, но зато, наряду с кооперацией, разъедают легкую и
пищевую промышленность, колхозы, мелкую промышленность, т.е. все те от-
расли хозяйства, которые ближе всего стоят к населению.

Прогрессивная роль советской бюрократии совпадает с периодом перене-
сения важнейших элементов капиталистической техники в Советский Союз. На
заложенных революцией основах совершалась черновая работа заимствования,
подражания, пересаживания, прививки. О каком нибудь новом слове в облас-
ти техники, науки или искусства пока еще не было и речи. Строить ги-
гантские заводы по готовым западным образцам можно и по бюрократической
команде, правда, в три-дорога. Но чем дальше, тем больше хозяйство упи-
рается в проблему качества, которое ускользает от бюрократии, как тень.
Советская продукция как бы отмечена серым клеймом безразличия. В услови-
ях национализованного хозяйства качество предполагает демократию произ-
водителей и потребителей, свободу критики и инициативы, т.е. условия,
несовместимые с тоталитарным режимом страха, лжи и лести.

За вопросом о качестве встают более сложные и грандиозные задачи, ко-
торые можно обнять понятием самостоятельного технического и культурного
творчества. Древний философ сказал, что отцом всех вещей является спор.
Где свободное столкновение идей невозможно, там нет и творчества новых
ценностей. Правда, революционная диктатура, по самой сути своей, означа-
ет суровые ограничения свободы. Но именно поэтому эпохи революций никог-
да не были непосредственно благоприятны для культурного творчества: они
только расчищали для него арену. Диктатура пролетариата открывает чело-
веческому гению тем более простора, чем более она перестает быть дикта-
турой. Социалистическая культура будет расцветать только по мере отмира-
ния государства. В этом простом и непреклонном историческом законе зало-
жен смертельный приговор для нынешнего политического режима СССР. Со-
ветская демократия не есть требование отвлеченной политики, еще менее -
морали. Она стала вопросом жизни или смерти для страны.

Если б новое государство не имело других интересов, кроме интересов
общества, отмирание функций принуждения получило бы постепенно безболез-
ненный характер. Но государство не бесплотно. Специфические функции соз-
дали специфические органы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199