Эти слова звучат так, как если бы автор их специ-
ально предвидел соображения одного из своих преемников на посту главы
правительства. Ленин преподается в народных школах СССР, но, очевидно,
не в Совете народных комиссаров. Иначе нельзя было бы объяснить реши-
мость Молотова прибегать, не задумываясь, к тем самым построениям, про-
тив которых Ленин направлял свое хорошо отточенное оружие. Вопиющее про-
тиворечие между основоположением и эпигонами налицо. Если Ленин рассчи-
тывал, что даже ликвидацию эксплуататорских классов можно будет совер-
шать без бюрократического аппарата, то Молотов, в объяснение того, поче-
му после ликвидации классов, бюрократическа<я> машина задушила самодея-
тельность народа, не находит ничего лучшего, кроме ссылки на "остатки"
ликвидированных классов.
Питаться "остатками" становится, однако, тем затруднительнее, что, по
признанию авторитетных представителей самой бюрократии, вчерашние клас-
совые враги успешно ассимилируются советским обществом. Так, Постышев,
один из секретарей ЦК партии, говорил в апреле 1936 г., на съезде Комсо-
мола: "Многие вредители... искренне раскаялись, стали в общую шеренгу
советского народа...". В виду успешного проведения коллективизации "дети
кулаков не должны отвечать за своих отцов". Мало того: "теперь и кулак
вряд ли верит в возможность возврата его прежнего эксплуататорского по-
ложения на селе". Недаром же правительство приступило к отмене ограниче-
ний, связанных с социальным происхождением. Но если утверждения Постыше-
ва, целиком разделяемые и Молотовым, имеют смысл, то только один: не
только бюрократия стала чудовищным анахронизмом, но и государственному
принуждению вообще на советской земле нечего больше делать. Однако, с
этим непреложным выводом ни Молотов ни Постышев не согласны. Они предпо-
читают сохранять власть, хотя бы и ценою противоречия.
На самом деле они и не могут отказаться от власти. Или в переводе на
объективный язык: нынешнее советское общество не может обойтись без го-
сударства, ни даже - в известных пределах - без бюрократии. Но причиной
этому являются отнюдь не жалкие остатки прошлого, а могущественные тен-
денции и силы настоящего. Оправдание существования советского госу-
дарства, как аппарата принуждения, заключается в том, что нынешний пере-
ходный строй еще полон социальных противоречий, которые в области пот-
ребления - наиболее близкой и чувствительной для всех - имеют страшно
напряженный характер и всегда угрожают прорваться отсюда в область про-
изводства. Победу социализма нельзя, поэтому, назвать еще ни оконча-
тельной ни бесповоротной.
Основой бюрократического командования является бедность общества
предметами потребления с вытекающей отсюда борьбой всех против всех.
Когда в магазине товаров достаточно, покупатели могут приходить, когда
хотят. Когда товаров мало, покупатели вынуждены становиться в очередь.
Когда очередь очень длинна, необходимо поставить полицейского для охраны
порядка. Таков исходный пункт власти советской бюрократии. Она "знает",
кому давать, а кто должен подождать.
Повышение материального и культурного уровня должно бы, на первый
взгляд, уменьшать необходимость привилегий, сужать область применения
"буржуазного права" и тем самым вырывать почву из под ног его охрани-
тельницы, бюрократии. На самом же деле произошло обратное: рост произво-
дительных сил сопровождался до сих пор крайним развитием всех видов не-
равенства, привилегий и преимуществ, а вместе с тем и бюрократизма. И
это тоже не случайно.
В первый свой период советский режим имел, несомненно, гораздо более
уравнительный и менее бюрократический характер, чем ныне. Но это была
уравнительность всеобщей нищеты. Ресурсы страны были так скудны, что не
открывали возможности для выделения из массы населения сколько-нибудь
широких привилегированных слоев. В то же время "уравнительный" характер
заработной платы, убивая личную заинтересованность, превратился в тормоз
развития производительных сил. Советское хозяйство должно было из своей
нищеты подняться на несколько более высокую ступень, чтоб стали возможны
жировые отложения привилегий. Нынешнее состояние производства еще очень
далеко от того, чтоб обеспечить всех всем необходимым. Но оно уже доста-
точно, чтобы дать значительные привилегии меньшинству и превратить нера-
венство в кнут для подстегиванья большинства. Такова первая причина то-
го, почему рост производства усиливал до сих пор не социалистические, а
буржуазные черты государства.
Но это не единственная причина. Наряду с экономическим фактором, дик-
тующим на данной стадии капиталистические методы оплаты труда, действует
параллельно политический фактор, в лице самой бюрократии. По самой сути
своей она является насадительницей и охранительницей неравенства. Она с
самого начала возникает, как буржуазный орган рабочего государства. Ус-
танавливая и охраняя преимущества меньшинства, она снимает, разумеется,
сливки для себя самой. Кто распределяет блага, тот никогда еще не обде-
лял себя. Так из социальной нужды вырастает орган, который перерастает
общественно-необходимую функцию, становится самостоятельным фактором и
вместе с тем источником великих опасностей для всего общественного орга-
низма.
Социальный смысл советского Термидора начинает вырисовываться перед
нами. Бедность и культурная отсталость масс еще раз воплотились в злове-
щей фигуре повелителя с большой палкой в руках. Разжалованная и поруган-
ная бюрократия снова стала из слуги общества господином его. На этом пу-
ти она достигла такой социальной и моральной отчужденности от народных
масс, что не может уже допустить никакого контроля ни над своими
действиями ни над своими доходами.
Мистический, на первый взгляд, страх бюрократии перед "спекулянтика-
ми, рвачами и сплетниками" находит таким образом свое вполне естествен-
ное объяснение. Не будучи еще способно удовлетворять элементарные нужды
населения, советское хозяйство порождает и возрождает на каждом шагу
спекулянтские и рваческие тенденции. С другой стороны, привилегии новой
аристократии пробуждают в массе населения склонность прислушиваться к
"анти-советским сплетникам", т.е. ко всякому, кто хотя бы шепотом крити-
кует произвольное и прожорливое начальство. Дело идет, таким образом, не
о призраках прошлого, не об остатках того, чего больше нет, словом, не о
прошлогоднем снеге, а о новых могущественных и постепенно возрождающихся
тенденциях к личному накоплению. Первый пока еще очень скудный прилив
благосостояния в стране, именно вследствие скудости своей, не ослабил, а
усилил эти центробежные тенденции. С другой стороны, возросло одновре-
менно стремление непривилегированных дать по рукам новой знати. Соци-
альная борьба снова обостряется. Таковы источники могущества бюрократии.
Но из тех же источников вырастает и угроза ее могуществу.


Глава 6: РОСТ НЕРАВЕНСТВА И СОЦИАЛЬНЫХ АНТАГОНИЗМОВ
Нужда, роскошь, спекуляция.

Начав с "социалистического распределения", советская власть оказалась
вынуждена в 1921 г. обратиться к рынку. Крайнее напряжение средств в
эпоху первой пятилетки снова привело к государственному распределению,
т.е. к повторению опыта "военного коммунизма" на более высокой основе.
Однако, и эта основа оказалась еще слишком недостаточна. В течение 1935
г. система планового распределения снова уступает место торговле. Так
двукратно обнаруживается, что жизненные методы распределения продуктов
зависят больше от уровня техники и наличных материальных ресурсов, чем
даже от форм собственности.
Повышение производительности труда, в частности через сдельную плату,
обещает в перспективе увеличение товарных масс и снижение цен, следова-
тельно повышение уровня жизни населения. Но это только одна сторона де-
ла, которая, как известно, наблюдалась и при капитализме в эпоху его
подъема. Общественные явления и процессы надо, однако, брать в их связи
и взаимодействии. Повышение производительности труда на основах товарно-
го оборота означает, в то же время, рост неравенства. Подъем благососто-
яния командующих слоев начинает далеко обгонять подъем жизненного уровня
масс. Рядом с повышением государственного богатства идет процесс нового
социального расслоения.
По условиям повседневной жизни, советское общество уже сейчас делится
на обеспеченное и привилегированное меньшинство и прозябающее в нужде
большинство, причем на крайних полюсах неравенство принимает характер
вопиющих контрастов. Продукты, предназначенные для широкого обихода,
несмотря на высокие цены, по правилу - крайне низкого качества и, чем
дальше от центров, тем труднее их достать. Не только спекуляция, но и
прямое воровство предметов потребления принимают, в таких условиях, мас-
совый характер и, если до вчерашнего дня они дополняли плановое распре-
деление, то сегодня они служат коррективом к советской торговле.
"Друзья" СССР имеют профессиональную привычку собирать впечатления с
закрытыми глазами и с ватой в ушах: полагаться на них нельзя. Враги
распространяют нередко злостную клевету. Обратимся к самой бюрократии.
Так как она сама себе во всяком случае не враг, то ее официальные само-
обличения, вызываемые всегда какими либо неотложными практическими пот-
ребностями, заслуживают несравненно большего доверия, чем более частые и
шумливые самовосхваления.
Промышленный план 1935 г., как известно, перевыполнен. Но в отношении
жилищного строительства он выполнен всего лишь на 55,7%, причем медлен-
нее, хуже и неряшливее всего идет строительство домов для рабочих. Что
касается колхозников, то те живут по прежнему в старых избах с телятами
и тараканами. С другой стороны, советская знать жалуется в печати на то,
что не во всех заново выстроенных для нее домах имеются "комнаты для до-
машней работницы", т.е. для прислуги.
Каждый режим находит свое монументальное отражение в строительстве и
архитектуре. Для нынешней советской эпохи характерны многочисленные
Дворцы и Дома советов, подлинные храмы бюрократии, иногда стоимостью в
десятки миллионов рублей, дорогие театры, дома Красной Армии, т.е. воен-
ные клубы, главным образом для офицерства, роскошные метрополитены - для
платежеспособных, при чрезвычайном и неизменном отставании строительства
рабочих жилищ, хотя бы казарменного типа.
В области перевозки государственных грузов по железным дорогам дос-
тигнуты серьезные ус<п>ехи. Но простой советский человек от этого выиг-
рал очень мало. Бесчисленные приказы главы ведомства путей сообщения
снова и снова вопиют "об антисанитарном состоянии вагонного парка и пас-
сажирских зданий", о "возмутительных фактах бездействия в деле обслужи-
вания пассажиров в пути", о "большом числе злоупотреблений, воровства и
жульничества с проездными билетами..., сокрытия свободных мест и спеку-
ляции ими, взяточничества..., хищения багажа на станциях и в пути". Та-
кие факты "позорят социалистический транспорт". На самом деле они счита-
ются уголовными преступлениями и на капиталистическом транспорте. Пов-
торные жалобы красноречивого администратора безошибочно свидетельствуют
о крайней недостаточности транспортных средств для потребностей населе-
ния, об острой нужде в тех продуктах, которые транспорт перевозит, и,
наконец, о циничном пренебрежении к простому смертному со стороны желез-
нодорожных, как и всяких других властей. Себя самое бюрократия умеет
прекрасно обслуживать и на земле, и на воде, и в воздухе, о чем свиде-
тельствует большое число советских салон-вагонов, специальных поездов и
пароходов, все больше заменяемых, впрочем, лучшими автомобилями и само-
летами.
Характеризуя успехи советской промышленности, ленинградский предста-
витель ЦК Жданов, при аплодисментах со стороны непосредственно заинтере-
сованных слушателей, обещал, что через год "наши активисты будут приез-
жать на заседания не на нынешних скромных фордах, а на лимузинах". Со-
ветская техника, поскольку она обращена лицом к человеку, направляет
свои усилия прежде всего на удовлетворение повышенных потребностей изб-
ранного меньшинства. Уличные трамваи - там, где они есть, - попрежнему
переполнены до удушья.
Когда народный комиссар пищевой промышленности Микоян хвалится, что
низшие сорта конфет все более вытесняются в производстве высшими, и что
"наши женщины" требуют хороших духов, то это значит лишь, что промышлен-
ность, с переходом на денежный оборот, приспособляется к более квалифи-
цированному потребителю. Таковы законы рынка, на котором не последнее
место занимают высокопоставленные "жены". Наряду с этим обнаруживается,
что 68 кооперативных лавок, из 95 обследованных в 1935 г. на Украине,
вовсе не имели конфет, и что спрос на кондитерские изделия удовлетворял-
ся лишь на 15-20%, при крайне низком качестве. "Фабрики работают, - жа-
луются Известия, - не считаясь с требованием потребителя", - конечно ес-
ли это не тот потребитель, который умеет за себя постоять.
Академик Бах, подходя к вопросу под углом зрения органической химии,
находит, что "наш хлеб иногда бывает из рук вон плох". То же думают ра-
бочие и работницы, не посвященные в таинства процессов брожения; в отли-
чие от почтенного академика они не имеют, однако, возможности выразить
свою оценку на страницах печати.
В Москве швейный трест рекламирует разнообразные фасоны шелковых
платьев, выработанные специальным "Домом моделей"; в провинции, даже в
крупных промышленных городах, рабочие по прежнему не могут без очередей
и других мытарств достать ситцевую рубаху:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199