С этой целью он
27 ноября отправился в дом N 25 по Торговой улице, где ему приходилось
бывать и ранее и где он видел Хрусталева и исполнявшую, повидимому,
обязанности кассира мещанку Фейгу Маянц. Явившись в указанный дом 27
ноября, он, Шанявский, узнал от бывшего там Дмитрия Сверчкова об аресте
Хрусталева и тогда же получил билет на право входа в заседание Совета
Рабочих Депутатов, куда он в тот же вечер и отправился. Заседание это было
открыто Сверчковым, и затем был произведен выбор президиума, в который
вошли Бронштейн, Сверчков и Злыднев, хотя некоторые из присутствовавших
указывали, как кандидата, Николая Авксентьева, а другие - Николая
Саркисянца. В том же заседании, по словам Шанявского, обсуждались способы
освобождения Хрусталева, и некоторыми ораторами было предложено прибегнуть
к всеобщей забастовке, при чем в прениях по этому вопросу приняли участие
Николай Немцов и Осип Логинов, но, однако, объявление забастовки было
отвергнуто и затем, по предложению Льва Бронштейна, было решено обратиться
к населению с призывом не принимать уплаты кредитными билетами и брать свои
вклады из сберегательных касс, чтобы таким образом вынудить правительство
освободить Хрусталева.
29 ноября Шанявский, по его словам, впервые принял участие в заседании
Исполнительного Комитета, происходившем под председательством Бронштейна,
Сверчкова и Злыднева. В состав присутствовавших входили депутаты рабочих,
представители железнодорожного и почтового союзов и несколько
интеллигентов, при чем обязанности секретарей исполняли Михаил Киселевич и
Фейга Маянц. Заседание было начато с чтения каким-то неизвестным Шанявскому
человеком проекта "манифеста" к народу, при чем содержание проекта не было
одобрено присутствующими, и после нескольких редакционных замечаний,
сделанных Сверчковым, Бронштейном и Авксентьевым, было решено возвратить
проект президиуму и в окончательной его редакции представить на обсуждение
районных депутатов. Затем перед закрытием заседания было постановлено
впредь допускать к участию в Исполнительном Комитете по одному
представителю от тех профессиональных союзов и организаций, которые имеют
не менее 1.000 участников.
Следующее заседание Исполнительного Комитета происходило, по словам
Шанявского, 3 декабря в помещении Вольно-Экономического Общества, перед
открытием общего собрания Совета Рабочих Депутатов, и в заседании этом
кроме президиума присутствовали: Клячко, Саркисянц (Петров), Авксентьев
(Серов), Фейт, Балашов, Багрова, Киселевич, Маянц, Коссовский, Буров и
Болдырева. Предметом обсуждения в этом заседании был вопрос о проведении
всеобщей забастовки как протеста против изданных законов о стачках,
запрещения восьми газет и ареста Хрусталева, при чем, по предложению одного
из присутствовавших, обсуждался вопрос об устройстве забастовки "с
вооруженным выходом на улицу для вступления в бой с правительством", что
вызвало возражения одного из представителей рабочих, доказывавшего, что
рабочие не вооружены. Равным образом разделились мнения и по вопросу о
своевременности забастовки, так как некоторые из присутствовавших
доказывали, что забастовке должна предшествовать организация, другие же
настаивали на немедленном проведении забастовки. К последним примкнул, по
словам Шанявского, и он сам, и с целью убедить собравшихся в правильности
своего мнения он, Шанявский, ссылался на то, что даже такие крупные
события, как французская революция, совершались без подготовки, и что во
время забастовки в Риге рабочие вышли также без подготовки и оружия, а в
момент подъема добыли это оружие. Прения по вопросу о забастовке были, по
словам Шанявского, прерваны появлением полиции и войск, вслед за чем все
присутствовавшие были арестованы.
Из обвиняемых участников Совета Рабочих Депутатов, не входивших в состав
Исполнительного Комитета, не пожелали дать объяснений, как было уже сказано
выше: Симановский, Никольская и Грейвер, а остальные дали при допросах
следующие показания:
1) Федор Сильверстов, не отрицая того, что он участвовал в Совете Рабочих
Депутатов как представитель рабочих железо-прокатного завода, заявил, что
25 ноября он зашел в дом N 25 по Торговой улице, где помещалось бюро
Совета, и там какой-то неизвестный ему человек передал ему и Исааку
Голынскому по револьверу и приказал им отправиться на Васильевский Остров в
квартиру священника Благовещенского и путем угроз вынудить дочь последнего
прекратить посещение службы в почтамте. Приказание неизвестного было как
Голынским, так и Сильверстовым исполнено, и они тогда же были арестованы
полицией.
2) Иван Козлов объяснил, что он четыре раза посетил заседания Совета как
депутат паровозной мастерской Николаевской дороги, но что активного участия
в деятельности Совета он не принимал и вовсе не был посредником между
Советом и депутатами Городского района.
3) Андрей Костянов, не отрицая своего участия в Совете вследствие избрания
его депутатом рабочих конфектной фабрики Блигкен и Робинсон, заявил,
однако, что посетил он заседание Совета только раз, а именно 3 декабря, и
что ему ничего не было известно о противоправительственном характере
деятельности Совета.
4) Иван Бобров был, по его словам, депутатом рабочих Международного
Общества спальных вагонов и из участников сообщества видел в заседаниях
Стогова, Бруссера и Саркисянца. Признавая самый факт вооружения рабочих и
получение им самим одного револьвера от Хрусталева через Стогова, Бобров,
однако, заявил, что вооружение это имело целью поддержание порядка на
фабриках и заводах, и что фактически оно не было осуществлено, так как
собранные среди его товарищей деньги были употреблены на устройство
потребительской лавки. К изложенному Бобров добавил, что хотя он и слышал в
заседаниях Совета речи о вооруженном восстании, но понимал их исключительно
как угрозу, имевшую целью освобождение Хрусталева и издание закона о
всеобщем избирательном праве.
5) Алексей Петров объяснил при допросе, что депутатом он не был и
отправился 3 декабря в заседание Совета, чтобы просить дать ему помещение
для устройства собрания электротехников.
6) Алексей Прозоров заявил, что хотя он и состоял депутатом от союза
приказчиков, но что 3 декабря посетил заседание Совета в первый раз.
7) Шавель Ядловкер, признавая себя депутатом рабочих завода Пинтша,
объяснил, что посещал он заседания Совета, полагая, что они разрешены
полицией. С своей стороны он удерживал рабочих от забастовок, и
деятельность его выразилась только в том, что он раздавал пособия
безработным. К этому Ядловкер добавил, что 3 декабря он попал в
Вольно-Экономическое Общество случайно, так как был туда вовлечен толпой, в
то время когда войска уже оцепляли здание.
8) Михель Бруссер объяснил при допросе, что попал он в заседание 3 декабря
случайно и никакого участия в деятельности Совета не принимал.
9) Арам Мкртчянц, отрицая свою принадлежность к составу Совета, заявил, что
он посетил заседание этого Совета 3 декабря с целью составить
корреспонденцию для газеты. К этому Мкртчянц добавил, что он, как инородец,
настолько плохо владеет русским языком, что не имел даже возможности
произносить речи в заседаниях Совета. <"Инородцы" оставлены в непропорц.
большом количестве; так как вообще выбор лиц определялся случайностью, то
будем надеяться, что и непр. большое колич. инородцев тоже случайность.>
10) Сергей Байдаков, также отрицая свою принадлежность к составу Совета,
заявил, что посещал он заседания Совета из любопытства и что входной билет
получил от одного корреспондента, назвать которого он не желает.
11) Иван Красин признал себя виновным в том, что в качестве депутата
рабочих фабрики Чешера он вступил в число членов сообщества, именовавшего
себя Советом Рабочих Депутатов и поставившего своей целью ниспровержение
существующего в России государственного строя посредством вооруженного
восстания.
12) Иван Луканин также признал себя виновным и объяснил, что участвовал он
в Совете как депутат рабочих шорно-кожевенного завода Осипова и полагал,
что насильственное ниспровержение правительства будет иметь своим
последствием улучшение условий жизни рабочего класса.
13) Алексей Иванов объяснил, что в качестве депутата рабочих
телефонно-механического завода Лоренца он посетил заседание Совета 3
декабря в первый лишь раз, но что он был "солидарен" со всеми действиями
этого Совета.
И, наконец, 14) Иван Марлотов первоначально признал себя участником
сообщества, имевшего своей целью вооруженное восстание против существующего
государственного строя, но затем изменил свои показания и объяснил, что он
не знал о том, что Совет Рабочих Депутатов подготовляет вооруженное
восстание, и полагал, что целью деятельности этого Совета была борьба за
экономические улучшения и за проведение депутатов рабочего класса в
Государственную Думу.

* * *

Помимо описанной деятельности Совета Рабочих Депутатов, отдельные члены
этого сообщества были командируемы к участию в печатании отдельных номеров
"Известий Совета", и произведенным по этому поводу расследованием было
установлено нижеследующее:
6 ноября 1905 года, около 7 часов вечера, к дому N 13 по Эртелеву переулку
- в каковом здании помещается типография газеты "Новое Время" - подошли
трое неизвестных мужчин и обратились к стоявшим у ворот сторожу Федору
Усачеву и десятнику Александру Домнину с заявлением, что им нужно видеть
управляющего типографией. Десятник Домнин доложил об этом находившемуся в
конторе управляющему Иллариону Богданову, который, предполагая, что
пришедшие - рабочие типографии, явившиеся узнать о времени прекращения
происходившей в то время в городе забастовки, пригласил их в контору. В
описываемый момент в помещении типографии, кроме упомянутых лиц, а также
сторожа Александра Григорьева и троих рабочих при электрической станции,
никого не было. Когда, по приказанию Богданова, пришедшие были пропущены в
калитку и последняя была заперта на ключ, оставшийся на улице сторож Усачев
был неожиданно окружен неизвестными ему людьми, в числе 15 человек,
вооруженных револьверами и проволочными плетьми-кистенями, при чем трое из
напавших, направив на Усачева револьверы и угрожая смертью, потребовали,
чтобы он открыл ворота. Не дожидаясь исполнения этого требования, один из
них вырвал из рук Усачева ключ и отпер калитку. Затем напавшие втолкнули
Усачева во двор и сняли с него полушубок и шапку, каковые надел на себя
один из участников нападения.
Будучи вооружен револьвером и проволочною плетью, он немедленно занял место
Усачева у ворот. Завладев таким образом единственным входом в типографию,
напавшие заявили десятнику Домнину, сторожам Григорьеву и Усачеву, что они
арестованы, отвели их в одну из комнат конторы типографии и приставили к
ним четырех вооруженных револьверами людей, которые и предупредили
задержанных, что при малейшем сопротивлении они будут убиты.
Между тем пришедшие к управляющему Богданову лица объявили последнему, что
они явились занять типографию, согласно распоряжению Совета Рабочих
Депутатов, для печатания "Известий" этого Совета, и предъявили написанную
рукою обвиняемого Носаря и носящую на себе оттиск печати означенного Совета
записку следующего содержания: "Типография газеты "Новое Время" подлежит,
по постановлению Совета Рабочих Депутатов, занятию сегодня [6/XII] для
печатания "Известий Совета". 6 ноября 1905 г. Председатель Хрусталев".
Прочтя эту записку, Богданов заявил явившимся, что ему необходимо
переговорить по этому поводу с владельцем типографии Сувориным. На это он
получил ответ, что он арестован, не может быть выпущен из конторы и что ему
разрешается лишь просить Суворина по телефону прибыть в типографию. В то
время когда Богданов вслед затем сносился с Сувориным по телефону,
представители Совета Рабочих Депутатов, показав, что они вооружены
револьверами, стояли рядом с ним, готовые в каждую минуту прекратить
разговор. Результатом переговоров Богданова с Сувориным по телефону было
командирование вторым из них в типографию сотрудника газеты "Новое Время" -
инженера-технолога Леонида Гольштейна. По прибытии последнего в контору те
же трое представителей Совета Рабочих Депутатов предъявили ему указанную
выше записку, подписанную Носарем, и заявили, что "Известия Совета"
печатались уже в типографиях газет "Русь", "Наша Жизнь", "Сын Отечества",
"Биржевые Ведомости", и что теперь "дошла очередь" и до типографии "Нового
Времени". На замечание Гольштейна, что он не может дать разрешения на
печатание, и на отказ его дать честное слово за себя и за Суворина в том,
что о печатании "Известий" не будет сообщено полиции, представители Совета
ответили, что разрешения им и "не требуется", так как они во всяком случае
будут печатать, и что отказ Гольштейна дать честное слово повлечет за собою
арест его впредь до окончания работы. Когда же Гольштейн, услышав эту
угрозу, предупредил, что он вооружен, то представители Совета, вынув из
карманов револьверы, заявили, что они не хуже его вооружены. Признав, что
сопротивление бесполезно, Гольштейн дал требуемое слово и был освобожден.
Вслед затем типография наполнилась рабочими, собравшимися в количестве до
40 человек. Те же представители Совета потребовали от управляющего
Богданова, чтобы он выдал им бумаги для печатания, и когда тот возразил,
что бумага находится в запертой кладовой, то они решили взломать запоры. Во
избежание этого Богданов сообщил им адрес кладовщика Федора Бочкова,
который тотчас же и был доставлен в типографию и тут подвергнут задержанию.
По распоряжению Богданова, кладовая была открыта, и лицами, занявшими
типографию, было взято из нее около 30 пудов бумаги, на сумму около 120
рублей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199