Из этого состояния его вывела новая картинка,
появившаяся в углу гостиной Уайтов. Зал заседаний исчез, вместо него
возникла панорама Первого Портала, находящегося в самом центре
Бичхед-Сити. Непосвященный мог бы принять его за круглое черное озеро.
Непосредственно у портала стоял огромный памятник первооткрывателю
Орбитсвиля Вэнсу Гарамонду.
Панорама медленно надвигалась на зрителя до тех пор, пока телекамера
не зависла у самого края отверстия. Затем изображение начало вращаться,
создавая у сидящих перед объемными телеэкранами впечатление погружения в
пространство. Но вот вращение прекратилось. Угол гостиной наполнился
чернотой, испещренной сотнями светящихся точек. За кадром голос профессора
Карпентера говорил о том, что привычной картины звездного неба больше не
наблюдается, на небе теперь видны совершенно незнакомые созвездия.
Никлин не раз видел по телевидению звездное небо. И каждый раз
испытывал разочарование. Хотя Оринджфилд находился всего лишь в тысяче
километров от Бичхеда, он так ни разу и не побывал в столице, а значит ни
разу воочию не увидел звезд. Для Джима эти светящиеся точки не
представляли интереса, поскольку они не имели никакого отношения к его
повседневной жизни. Предки Никлина жили на Орбитсвиле уже шесть поколений,
и на размеренное течение их бытия звезды никогда не оказывали никакого
влияния.
Вдруг рассказ профессора прервал чей-то взволнованный голос:
- А что же с Землей?
- Мы больше не знаем, где находится Земля. Мы не знаем, как добраться
до нее. - Голос профессора звучал жизнерадостно и весело, словно Карпентер
получал огромное удовольствие от всего происходящего. - Следовательно,
всякая связь с Землей утеряна, и возможно, навсегда. То же самое можно
сказать и о Терранове.
"Неужели кому-то есть дело до Земли и Террановы? - недоуменно подумал
Никлин. - Музейный хлам!"
Картина звездного неба нагоняла на Джима сон. Он решил посидеть еще
пять минут, чтобы быть уверенным, что Корт Бренниген покинул его владения,
а затем вернуться домой к своим делам, куда более важным, чем эта звездная
чепуха. Пускай астрономы ломают головы над загадками Вселенной, а Джима
Никлина ждут сломанная соковыжималка и погнутое велосипедное колесо.
- Эй, да вы только взгляните на старину Джима, - раздался громкий
голос хозяина, пробив брешь в пелене сна, куда постепенно погружался
Никлин. - Десятиминутное бодрствование измотало его.
Никлин встрепенулся.
- Извините меня, но сегодня я провел не самую лучшую ночь.
Он даже не заметил, как легко сорвалась с языка эта ложь.
- Что случилось, Джим? - заботливо спросила Нора. - Нелады с
желудком?
- Да. - Никлин с благодарностью ухватился за эту версию. - Я съел
перед сном здоровый кусок яблочного пирога. А потом еще немного сыра, что,
наверное, было совершенно лишним.
- Яблочный пирог? Вы решили попробовать себя в кулинарии?
- Нет. Это был небольшой подарок от Мэй Мак-Викар.
Джим с возрастающей тревогой прислушивался к своим словам. Ведь он
опять попадет в нелепейшую историю. И что его дернуло выбрать в качестве
мифического дарителя именно Мэй Мак-Викар?! Ведь она живет всего в паре
километров отсюда и очень дружна с Уайтами. Через день-другой женщины
встретятся поболтать и поделиться новостями. О! Да что там, при его-то
везении вполне можно ожидать, что уже в следующее мгновение эта старая
карга появится на пороге гостиной Уайтов!
Уже нешуточная тревога охватила Джима. Он начал спешно обдумывать,
каким образом можно уйти от опасной темы яблочного пирога. Внезапно с
улицы донесся странный шум. Звук быстро нарастал и уже начал перекрывать
телерепортаж. Шум становился все громче и громче, он настолько
контрастировал с обычной сельской тишиной, что Джим только через несколько
секунд смог разложить его на отдельные составляющие. Оглушительную
бравурную музыку перекрывал настойчивый мужской голос. Слов было не
разобрать, но в интонациях чувствовался профессионализм политика или
проповедника.
- Похоже, в нашем городке гости, - сказал Никлин, вставая и
направляясь к двери. - Пойду-ка взгляну, что там происходит.
Джим небрежно взмахнул рукой, прощаясь с Уайтами, и вышел на улицу.
Солнце Орбитсвиля нещадно пекло. Никлин пожалел, что не надел шляпу.
Прикрыв глаза ладонью. Джим разглядел, как по пыльной дороге медленно
движется необычная процессия, состоящая из десятка грузовиков и небольших
домиков на колесах. Все они были выкрашены в яркий голубой цвет. По бортам
тянулись огромные оранжевые буквы. Никлин прищурился и разобрал надпись:
"КОРИ МОНТЕЙН ВЕДЕТ ВАС ДОМОЙ".
- О нет, - прошептал Джим, - мы не нуждаемся в еще одном
болтуне-проповеднике. О, Газообразное Позвоночное, пожалуйста, не надо
больше этих разъезжающих святош!
Словно в пику его молитве, музыка смолкла, и мужской голос,
искаженный громкоговорителем, возвестил, что странствующий проповедник
Кори Монтейн пробудет в Оринджфилде три дня. Он намерен указать путь к
спасению души всем, кто не закостенел в безверии. "Все остальные, по всей
видимости, - подумал Джим, - прямиком отправятся в ад". Голос по мере
удаления процессии затихал. Но прежде, чем она скрылась за небольшой
рощицей свистящих деревьев, Никлин услышал: "Орбитсвиль - это орудие
дьявола".
"Вот это здорово", - подумал он, шагая к своему дому. Похоже,
следующие три дня его спокойная жизнь будет осквернена вторжением
пустоголовых ревнителей спасения человеческих душ. А тишина городской
площади, где он так любил прогуливаться по вечерам, будет нарушена шумными
проповедями, отвратительной громкой музыкой и назойливыми причитаниями
сборщиков пожертвований.
Все религиозные организации, каких бы разных взглядов они ни
придерживались, всех, кто призывал к спасению души и отказу от земных
благ, объединяло одно - всегда кто-то выходил и собирал деньги.
При виде религиозной процессии, мысли о переменах во Вселенной
мгновенно вылетели из головы Никлина. Хмуря брови, он шел к своему дому
через заросли высокой сочной травы с видом человека, наконец-то нашедшего
достойную причину для беспокойства.

3
После установки шатра Кори Монтейн ощутил вдруг упадок сил и легкое
недомогание. Он уселся на брезентовый стул у своего передвижного домика с
кружкой горячего чая в руках. Монтейн медленно потягивал ароматный
напиток, и его взгляд рассеянно скользил по вывескам магазинов и постоялых
дворов, расположенных вокруг центральной площади городка. Огромные дубы и
каштаны тихо шелестели над головой. Вся картина была словно напоена покоем
и легкой грустью.
На протяжении долгой истории человечества люди не раз создавали
идеалы своего бытия, от сентиментального Нью-Йорка Франка Капры до
безмолвных арктических замков Ричарда Кейна, поэта-романтика двадцать
первого столетия. Но для огромного числа людей идеал их земного
существования приблизительно соответствовал наблюдаемой Монтейном картине.
В то благословенное время, приметы которого так любовно и старательно были
воссозданы в этом городке, табак не вызывал рака, натуральные масло и
сливки не являлись символом греха, о ядерном оружии попросту не слышали, а
работа доставляла людям больше радости, чем что-либо другое. Дюжие
бородатые игроки в крикет вполне могли отправиться на игру с командой из
соседнего городка на паровозе, а отдаленный грохот вполне могли издавать
сами братья Райт, клепающие очередного бесполезного механического монстра
в своей мастерской.
В такие вечера Монтейну становилось ясно, почему так много обитателей
Орбитсвиля предпочитают жить в подобных небольших городках. Но ему также
было понятно, что это простое человеческое желание может прямиком привести
людей к серьезной угрозе их существованию, угрозе, которая, по глубокому
убеждению Монтейна, таилась в самом Орбитсвиле. Орбитсвиль являлся
ловушкой, а покойная и безмятежная жизнь - приманкой.
- С вами все в порядке, Кори?
Монтейн оглянулся. Со стороны шатра, установка которого подходила к
концу, к нему подошел Нибз Аффлек. Это был еще довольно молодой человек с
серьезными глазами и красным лицом, что являлось следствием слишком
длительного пристрастия к алкоголю. Аффлек присоединился к общине Монтейна
год назад. Убежденность и страстная вера проповедника настолько вдохновили
его, что он даже сумел избавиться от своего пагубного пристрастия. Как
результатном был очень предан Монтейну и проявлял свою благодарность
неустанной заботой о здоровье своего наставника, заботой порой очень
назойливой.
- Все в полном порядке, Нибз. - Монтейн взглянул на молодого человека
из-под своей широкополой шляпы. - Я немного устал, только и всего.
- Такую работу, как установка палаток, вы могли бы оставить и нам.
- Может, вам интересно будет узнать, что шестьдесят лет еще не дают
человеку права приковать себя к инвалидному креслу. - Монтейн улыбнулся,
показывая, что не хотел обидеть своего собеседника, да и сам не обиделся.
- Кроме того, вы же знаете наши правила, Нибз. Мы все равны и все должны в
одинаковой мере участвовать в работах. Это правило относится и ко мне.
Молодой человек переступил с ноги на ногу. Вид у него был самый
разнесчастный.
- Я вовсе не имел в виду, что вы...
- Все в порядке, Нибз. Я благодарен вам за заботу. А теперь, не
окажете ли мне одну любезность?
- Конечно, Кори! - с горячностью ответил Аффлек. Его круглое лицо
засияло. - Вы только скажите, и я тут же исполню ваше поручение!
- В этом городке выходит ежедневная газета, ну совсем, как у Марка
Твена. Я подумываю дать в ней объявление и буду весьма вам признателен,
если вы раздобудете для меня сегодняшний выпуск.
- Конечно, Кори!
Аффлек повернулся и торопливо пошел через площадь. Глаза его
светились безграничным и искренним счастьем.
Монтейн, нахмурившись, смотрел ему вслед. Аффлек был чистосердечен,
трудолюбив и добр, но на редкость простодушен и наивен. А Монтейну
недоставало совсем других сторонников. Ему требовались смышленые помощники
с хорошо подвешенными языками, умеющие добыть достаточно большие суммы
денег. Ему нужны были люди, обладающие гипнотическим сочетанием деловой
хватки и религиозного энтузиазма, способные убедить богатых граждан
Орбитсвиля раскошелиться. Надо сказать, что найти миллионеров на
Орбитсвиле было довольно сложно, но даже если богач и обнаруживался, даже
если удавалось выманить его из своей крепости, все равно он не спешил
жертвовать крупную сумму денег на то, что считал нелепым чудачеством
христиан.
Когда-то Монтейн верил, что обладает способностью притягивать
средства, необходимой для успеха его крестового похода, что его устами
говорит и трогает сердца людей сам Бог. Но так было шесть лет назад.
Монтейн едва не застонал от мысли, сколько же времени миновало с тех пор,
как он прозрел, и как мало за это время было достигнуто.
Первые пятьдесят лет своей жизни Кори Монтейн был обычным и ничем не
примечательным обитателем городка Пьютерспир-97. Число в названии
указывало на номер ближайшего к городку портала. Впоследствии вместо этого
на Орбитсвиле была введена система индексации. То, что номер Пьютерспира
завершал первую сотню, свидетельствовало об удаленности городка от
столицы, Бичхед-Сити. Но Монтейна это мало беспокоило, ему нравилось жить
вдали от крупных городских центров, вдали от промышленности и торговли.
Ему принадлежала небольшая пекарня. Выпечка хлеба, приготовление мясных
пирожков и изысканных кондитерских изделий приносили скромный, но вполне
достаточный доход. В доме Монтейна царила гармония, у него никогда не
возникало конфликтов с помощниками, он любил свою жену Милли и дочь Тару.
Ничто не указывало на то, что в его жизни могут произойти серьезные
перемены, наоборот, все свидетельствовало о том, что Монтейн проживет до
глубокой старости в полной гармонии с окружающим миром. Но все изменилось
за какие-то мгновения.

То роковое январское утро выдалось промозглым и неуютным, но Монтейн
вовсе не собирался предаваться унынию. Крупные капли дождя стучали по
мостовой, разбиваясь хрустальными фонтанчиками. Монтейн подумал, что
сегодняшний день очень напоминает сочельник, с которым у него всегда
ассоциировалась дождливая погода. Освещенные витрины весело отражались в
мокрой мостовой, внося свой вклад в сходство с праздничной атмосферой
грядущих Святок.
Монтейн довольно улыбнулся, отметив еще одно сходство с
предпраздничным днем - торговля в это утро шла исключительно бойко. Пора
уже и пополнить прилавок новой порцией товара. Монтейн решил нарезать на
куски большой пирог с телятиной и яйцом и парочку сладких "марципановых
горок".
- Милли, - позвал он жену, доставая из холодильника пирог, - куда ты
подевала все ножи?
- Они здесь, в стерилизаторе, - откликнулась из кухни жена.
- Ты не могла бы мне их принести?
Милли, издав нетерпеливый возглас, появилась в дверях с подносом, на
котором горкой лежали остро заточенные ножи. Ее раздраженный голос
напомнил Монтейну, что жена этим утром собиралась отправиться в Кентербери
выпить кофе с приятельницами. В эту минуту Милли внезапно поскользнулась,
нелепо взмахнула руками и упала лицом вперед. Впоследствии предположили,
что всему виной оставленные покупателями лужи на полу магазина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37