Женщины, наркотики, «защита», вооруженные грабежи – все, что угодно. Но оружие для ИРА?.. – Он посмотрел на Мордекая. – Что ты думаешь об этом?
– Он выкопал бы из могилы труп своей бабушки и продал его, если бы думал, что это принесет ему прибыль, – ответил верзила.
– Прямо в точку, – Флад повернулся к Мэри. – Вот вам и ответ.
– Хорошо, – сказал Броснан, – если Диллон использовал Харвея в восемьдесят первом, вполне вероятно, что он использует его снова.
Флад заметил:
– Полиция никогда ничего не сделает с Харвеем на основании таких улик. Вы должны знать это. Он выйдет чистеньким.
– Я полагаю, что профессор имел в виду более тонкий подход, например, выбить показания из ублюдка. – Мордекай проиллюстрировал эти слова ударом кулака по своей ладони.
Мэри повернулась к Броснану. Тот пожал плечами:
– Что еще ты можешь предложить? Никто ничего не добьется от такого человека, как Харвей, обходясь с ним вежливо.
– У меня есть идея, – сказал Харри Флад. – Харвей последнее время оказывал на меня сильное давление, чтобы стать моим партнером. Я могу сказать, что хотел бы встретиться с ним и обсудить это дело?
– Хорошо, – согласился с ним Броснан, – но как можно скорее. Мы не можем прохлаждаться сейчас, Харри.
Мира сидела за столом в кабинете дяди и просматривала счета, когда позвонил Флад.
– Харри? – удивилась она. – Какой неожиданный сюрприз!
– Я надеялся перекинуться парой слов с Джеком.
– Невозможно, Харри. Он в Манчестере на каком-то мероприятии спортивного клуба в «Мидланде».
– Когда он должен вернуться?
– Во-первых, у него здесь есть дело утром. Так что он должен встать рано и успеть на челночный рейс из Манчестера в половине восьмого.
– Так что он будет дома не позже девяти?
– Скорее, в девять тридцать, учитывая движение на дорогах. Послушай, Харри, а в чем дело?
– Я подумал, Мира, может быть, я ошибся… Ну, насчет нашего партнерства… Может быть, Джек прав. Если мы будем вместе, то сумеем многое сделать.
– Я уверена, что он будет рад услышать это.
– Я буду у вас ровно в половине десятого утра со своим бухгалтером, – сказал Флад и положил трубку.
Некоторое время Мира сидела неподвижно, глядя на телефон, потом подняла трубку и позвонила в «Мидланд», попросив позвать к телефону дядю. Джек Харвей, выпивший шампанского и не один стакан виски, был в прекрасном настроении. Он подошел к стойке и взял трубку.
– Мира, любовь моя, что случилось? Пожар или внезапный наплыв мертвецов?
– Еще интереснее. Звонил Харри Флад.
Она рассказала ему о телефонном разговоре, и Харвей тут же протрезвел.
– Итак, он хочет встретиться в половине десятого?
– Да. Что ты думаешь об этом?
– Я думаю, тут какой-то трюк. Почему бы он вдруг передумал ни с того ни с сего? Нет, мне это не нравится.
– Мне позвонить ему и отменить встречу?
– Нет, не нужно этого делать. Я встречусь с ним. Мы только примем меры предосторожности, вот и все.
– Послушай, – сказала Мира. – Звонил Хилтон или как там его, и сказал, что ему нужен его «материал». Он потом появился, заплатил наличными и отправился восвояси. Все правильно?
– Молодец. Что касается Флада, то все, чего я хочу, это устроить ему подобающий прием, так, на всякий случай. Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Думаю, да, Джек. Думаю, да.
– Мы встретимся на улице у похоронного заведения Харвея утром около половины десятого, – сказал Харри Флад Броснану. – Я захвачу Мордекая, а вы сможете изображать моего бухгалтера.
– А как же я? – спросила Мэри.
– Мы посмотрим.
Броснан поднялся и подошел к французскому окну, из которого открывался вид на реку.
– Хотел бы я знать, что делает сейчас этот подонок, – сказал он.
– Завтра, Мартин, – откликнулся Флад. – Все получает тот, кто умеет ждать.
Пробило полночь, когда Билли поставил «БМВ» во дворе, позади дома на Уайтчепеле, и вошел в него. Он устало поднялся в квартиру Миры. Она услышала его шаги, открыла дверь и встала на пороге в короткой просвечивающей ночной рубашке.
– Привет, солнышко, ты сделал это? – спросила она.
– Я чертовски замерз, – заявил Билли.
Она пропустила его в комнату, усадила и начала расстегивать молнию на его кожаной куртке.
– Куда он поехал?
Билли достал бутылку виски, налил себе большую порцию и выпил одним глотком.
– Всего час езды от Лондона, Мира, но чертовски скверная дорога за городом.
Он рассказал ей все: про Доркинг, Хоршам-Роуд, Гримторп, Доксли и ферму Кадж-Энд.
– Прекрасно, солнышко. Что тебе сейчас нужно, так это хорошая горячая ванна. – Она прошла в ванную и открыла краны. Когда она вернулась в комнату, Билли спал на кушетке, подогнув ноги. – О Господи, – вздохнула она и, прикрыв его одеялом, отправилась спать.
Когда Макеев постучал в дверь квартиры на авеню Виктора Гюго, ему открыл Рашид.
– У вас есть для нас новости? – спросил молодой иракец.
Макеев кивнул головой:
– Где Мишель?
– Он ждет вас.
Рашид провел его в гостиную. Арон стоял у камина. На нем был черный фрак, он только что вернулся из оперы.
– Что у вас? – спросил он. – Что-нибудь случилось?
– Мне звонил по телефону Диллон, из Лондона. Он хочет, чтобы вы полетели в Сен-Дени завтра утром. Сам он собирается быть там во второй половине дня.
Арон побледнел от сильного волнения.
– Что это? Что он собирается делать?
Он налил коньяку, и Рашид передал рюмку Макееву.
– Он сказал мне, что нападет на британский кабинет на Даунинг-стрит.
Наступила полная тишина. Лицо Арона выражало удивление. Заговорил Рашид:
– Кабинет? Весь кабинет? Это невозможно. Как он мог даже подумать об этом?
– Я не знаю, – ответил Макеев. – Я просто передаю вам то, что он мне сказал: военный кабинет соберется утром, в десять часов, и он нанесет удар.
– О Аллах! – произнес Арон. – Если он сможет сделать это сейчас, в разгар войны, до того, как начнется наступление на суше, воздействие на весь арабский мир будет невероятным.
– Могу себе представить.
Арон шагнул вперед и положил руку на плечо Макеева.
– Сможет ли он, Жозеф, сможет ли он сделать это?
– Он, кажется, уверен в своих силах. – Макеев сбросил с плеча руку Арона. – Я только передаю вам то, что он говорил мне.
Арон повернулся и стал смотреть на огонь. Потом сказал Рашиду:
– Мы вылетаем в девять с аэродрома Шарль де Голль на «ситасьоне». Мы долетим за час.
– Как прикажете, – ответил Рашид.
– Вы можете прямо сейчас позвонить старому Альфонсу в шато. Я хочу, чтобы он убрался оттуда до завтрака. Может взять отпуск на несколько дней. Я не хочу, чтобы он был там в эти дни.
Рашид кивнул головой и ушел в кабинет.
– Альфонс? – удивился Макеев.
– Это сторож. В это время года он там один, если я не приказываю ему пригласить прислугу из деревни. Все они работают по договору.
– Я хотел бы полететь с вами, если вы не возражаете, – сказал Макеев.
– Конечно, нет, Жозеф. – Арон налил еще две рюмки коньяку. – Да простит меня Бог. Я знаю, что не должен пить. Но сегодня можно. – Он поднял свою рюмку: – За Диллона, и пусть все пройдет так, как он задумал.
Был час ночи. Фахи трудился над одним из кислородных баллонов, поставив его на верстак. В сарай вошел Диллон.
– Как идут дела?
– Хорошо. Почти закончил. Этот и еще один. Как погода?
Диллон подошел к открытой двери.
– Снег кончился, но по прогнозу он пойдет снова. Я слышал по телевизору.
Фахи отнес баллон к «форду», забрался в него и очень осторожно поставил его в одну из труб. Диллон наблюдал за его действиями. Вошла Анжела с кувшином и двумя кружками в руках.
– Кофе? – предложила она.
– С удовольствием, – сказал ее дядя. Он взял у нее кружку. Потом она налила кофе Диллону.
– Я думал, – обратился он к девушке, – насчет гаража… Помнишь, я хотел, чтобы ты ждала нас там с фургоном… Теперь я не уверен, что это была хорошая мысль.
Фахи прекратил работать, продолжая держать в руках гаечный ключ, и взглянул на Диллона:
– Почему?
– Там стояла машина русской, с которой я был связан. Полиция, вероятно, узнает это. Если они держат под наблюдением ее квартиру, то могут проверить И гараж.
– И что ты предлагаешь?
– Помните, где я останавливался, гостиницу на Бейс-уотер-Роуд? По соседству с ней есть универсам с большой стоянкой для машин во дворе. Мы воспользуемся ею. Это ничего не меняет в нашем плане, – сказал он Анжеле. – Я покажу тебе это место, когда мы приедем туда.
– Как скажете, господин Диллон. – Она осталась, и наблюдала, как Фахи закончил укреплять самодельную бомбу и вернулся к верстаку.
– Я думала, господин Диллон, об этом месте во Франции, о Сен-Дени.
– Что же?
– Вы улетите прямо туда?
– Да.
– А что станет с нами? – спросила она осторожно.
– Она права, Син. – Фахи вытер руки.
– С вами будет все в порядке, с вами обоими, – успокоил их Диллон. – Это дело чистое, Данни, самое чистое из всех, которые я планировал. Никаких выходов ни на вас, пи на это место. Если завтра все сработает, а так и будет, то к половине двенадцатого мы будем уже здесь, далеко от Даунинг-стрит, и па этом все закончится.
– Ну, если ты так говоришь… – буркнул Фахи.
– Да, я уверен, Данни. А если ты беспокоишься о деньгах, то не стоит. Вы получите свою долю. Человек, на которого я работаю, может устроить выплату денег в любом месте. Вы можете получить их здесь, если хотите, или в Европе, это даже лучше.
– Конечно. Ну а деньги, они никогда не значили для меня слишком много, Син. Ты знаешь это. Я просто хочу знать, что будет, если что-то вдруг пойдет не так, есть ли такая вероятность. – Фахи пожал плечами. – Анжела, я о ней беспокоюсь.
– Не беспокойся. Если бы был хоть малейший риск, то я первый предложил бы вам лететь со мной. Но его нет. – Диллон обнял девушку. – Ты волнуешься, да?
– Меня просто выворачивает от предчувствия чего-то ужасного, господин Диллон.
– Иди спать. – Он подтолкнул ее к двери. – Мы выезжаем в восемь.
– Я не сомкну глаз.
– Попытайся. А теперь иди. Это приказ. – Анжела неохотно ушла. Диллон закурил сигарету и обернулся к Фахи: – Нужно чем-нибудь помочь?
– Нет, через полчаса все будет готово. Иди и ложись, Син. А я чувствую себя так же скверно, как и Анжела. Думаю, что уснуть не смогу… Между прочим, я отыскал для тебя старый кожаный костюм мотоциклиста, – добавил Фахи. – Он там, на «БСА».
На мотоцикле лежали куртка, кожаные штаны и высокие ботинки. Они явно долго были в употреблении, и Диллон улыбнулся:
– Напоминают о моей юности. Пойду примерю их. Фахи оставил работу и потер глаза: он явно устал.
– Послушай, Син. Это обязательно делать завтра?
– У тебя какие-то трудности?
– Я говорил тебе, что хотел бы приварить оперение к кислородным цилиндрам, чтобы придать им большую устойчивость в полете. У меня на это не остается времени. – Фахи бросил гаечный ключ на верстак. – Мы слишком торопимся, Син.
– Винить за это надо не меня, Данни, а Мартина Броснана и его друзей. Они дышат мне в затылок. Почти взяли меня в Белфасте. Один Бог знает, когда они могут объявиться снова. Нет, Данни, сейчас или никогда.
Диллон повернулся и ушел. Фахи неохотно взял гаечный ключ и продолжил работу.
Одежда оказалась Диллону впору. Он осмотрел себя в зеркале гардероба, застегивая молнию куртки.
– Вы только посмотрите, – сказал он тихо. – Мне снова восемнадцать, когда весь мир был молод и все казалось возможным.
Он расстегнул куртку, снял ее, потом открыл портфель и достал оттуда пуленепробиваемый жилет, который дала ему Таня при их первой встрече. Он натянул его на себя, застегнул крючки и снова надел кожаную куртку. Потом Диллон присел на край кровати, достал вальтер из портфеля, осмотрел его и прикрепил глушитель Карсвелла. Проверив затем беретту, он положил ее на тумбочку у кровати, засунул портфель в гардероб, выключил свет и улегся на кровать, устремив в наступившей темноте взгляд в потолок.
Он никогда не испытывал волнения, ни по какому поводу. Так было и на этот раз, накануне того дня, когда он собирался осуществить самую главную акцию в своей жизни.
– На этот раз ты делаешь историю, Син, – произнес он тихо. – Историю!
Диллон закрыл глаза и через некоторое время заснул.
Ночью опять шел снег. Когда пробило семь, Фахи вышел на улицу проверить состояние дороги. Вернувшись, он застал Диллона в дверях дома с кружкой чая в одной руке и бутербродом с ветчиной в другой.
– Не знаю, как ты можешь есть, – обратился к нему Фахи. – Я не мог проглотить ни крошки. Я сейчас подгоню машину.
– Ты боишься, Данни?
– До смерти.
– Это хорошо. Это дает соответствующий настрой, то состояние, в котором можешь почти все.
Они подошли к сараю и остановились возле «форда».
– Он готов, как и должен был быть, – сказал Фахи. Диллон положил руку ему на плечо:
– Ты совершил чудо, Данни, настоящее чудо.
К ним подошла Анжела. Она была готова ехать. На ней были ее старые брюки, сапоги, свитер и лыжная теплая куртка, а на голове берет.
– Мы едем? – спросила она.
– Скоро, – ответил Диллон. – А сейчас давай втащим мотоцикл в фургон.
Они открыли задние двери «морриса», поставили доску и по ней вкатили «БСА» внутрь. Диллон укрепил его на подставке, а Фахи засунул в фургон доску. Туда же он положил шлем.
– Это для тебя. Свой я положил в «форд». – Поколебавшись, Фахи спросил: – Ты взял с собой оружие, Син?
Диллон достал беретту из внутреннего кармана черной куртки.
– А ты, Данни?
– Господи, Син, я всегда презирал пистолеты, ты это знаешь.
Диллон положил беретту обратно и застегнул молнию па куртке. Закрыл дверцы фургона и повернулся к сообщникам.
– Все готово?
– Тогда мы можем трогаться? – спросила Анжела. Диллон посмотрел на часы.
– Нет еще. Я сказал, что мы выезжаем в восемь. Мы не должны оказаться там слишком рано. Есть время выпить еще чашку чаю.
Они пошли в дом, и Анжела поставила чайник на плиту. Диллон закурил сигарету и прислонился к раковине, наблюдая за ней.
– Разве у вас совсем нет нервов? – спросила она. – Я так слышу, как бьется мое сердце.
– Иди посмотри, Син, – позвал Фахи. Диллон вошел в комнату. Телевизор был включен, и утренняя передача была посвящена снегу, выпавшему в Лондоне за ночь. Деревья на городских площадях, статуи, памятники – все было покрыто толстым слоем снега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31