Они думают, что знают, кто вы такой, даже полицейские.
– Что произошло сегодня вечером, Син? Что случилось на самом деле?
– Я решил, что настало время рассчитаться с Броснаном. Видишь ли, Жозеф, он знает меня слишком хорошо. Знает меня так, как не знает никто другой, и это опасно.
– Понимаю. Он умный человек, этот профессор.
– Более того, Жозеф, он понимает, какие я буду делать ходы, понимает ход моих рассуждений. Он такой же, как и я. Мы жили в одном мире, а люди не меняются. Не важно, что он думает сейчас, в глубине души он остался все тем же боевиком ИРА, который вызывал у людей такой страх в старые добрые времена.
– Так ты что, решил убрать его?
– Это был порыв. Я проходил мимо его дома, увидел, как из подъезда вышла женщина. Он окликнул ее. По их словам я решил, что она ушла и не вернется. Так что я использовал шанс и поднялся по строительным лесам.
– Что дальше?
– Я напал на него.
– Но не убил? Диллон рассмеялся, сходил на кухню и вернулся с бутылкой шампанского и двумя бокалами. Откупорив бутылку, он сказал:
– Мы встретились с ним лицом к лицу после всех этих лет. Нам было о чем поговорить.
– Ты не сказал ему, на кого сейчас работаешь?
– Конечно, нет, – спокойно соврал Диллон и наполнил бокалы. – За кого ты меня принимаешь?
Он протянул бокал Макееву, и тот сказал:
– Я имел в виду, что если бы он знал, что у тебя есть еще одна мишень, что ты намерен «взять» Мейджора… – Макеев пожал плечами. – Это означало бы, что Фергюсон будет в курсе дела, что сделало бы твою миссию в Лондоне невозможной. И тогда Арон может отказаться от всей затеи.
– Он не знает. – Диллон отпил шампанского. – Так что Арон может быть спокоен. Кроме того, я хочу получить этот второй миллион. Кстати, я проверил в Цюрихе. Деньги перевели на мой счет.
Почувствовав некоторое смущение, Макеев быстро сказал:
– Естественно. Итак, когда ты едешь?
– Завтра или послезавтра. Я подумаю. А пока ты можешь кое-что организовать для меня. Эта Таня Новикова в Лондоне… мне будет нужна ее помощь.
– Никаких проблем.
– Во-первых, у моего отца был племянник в Белфасте, теперь он живет в Лондоне. Его зовут Данни Фахи.
– Член ИРА?
– Да, но не боевик. Глубоко законспирирован. Мастер на все руки, работает в легкой промышленности. Я использовал его в тысяча девятьсот восемьдесят первом, когда делал для них кое-что в Лондоне. Тогда он жил в доме номер десять по улице Титч, в Килбурне. Я хочу, чтобы Новикова нашла его.
– Что еще?
– Я должен где-то остановиться. Она может организовать это для меня? Полагаю, она не живет в посольстве?
– Нет, у нее квартира недалеко от Бейсуотер-Роуд.
– Я бы не хотел жить там, тем более постоянно. Новикова может быть под наблюдением. Специальное отделение Скотланд-Ярда частенько берет под колпак сотрудников советского посольства.
– Теперь все изменилось, – улыбнулся Макеев. – Благодаря нашему идиоту Горбачеву мы все сегодня изображаем друзей.
– Все же я бы предпочел остановиться в другом месте. Я зайду к ней, но только один раз.
– Есть одна проблема, – сказал Макеев. – Боюсь, что она не сможет помочь тебе ни с взрывчаткой, ни с оружием. Возможно, пистолет она тебе добудет, но это все. Я уже говорил тебе, что ее начальник, полковник Юрий Гатов, резидент КГБ в Лондоне, – человек Горбачева и очень расположен к нашим британским друзьям.
– Об этом не волнуйся, – успокоил его Диллон. – У меня есть свои люди, но понадобятся дополнительные оборотные средства. Если я подвергнусь таможенному досмотру в Джерси при посадке на лондонский рейс, нельзя, чтобы меня задержали с крупной суммой денег в чемодане.
– Я уверен, что Арон сможет устроить это.
– Тогда все в порядке. Я хотел бы встретиться с ним еще раз до отъезда. Лучше всего сделать это завтра утром. Устрой это, хорошо?
– Хорошо. – Макеев застегнул пальто. – Я буду держать тебя в курсе событий в больнице. – Подойдя к лестнице, он обернулся: – Еще один вопрос. Положим, тебе удастся провернуть это дело. Начнется безжалостная охота. Как ты намерен выбраться из Англии?
Диллон улыбнулся:
– Это как раз то, о чем я собираюсь сейчас подумать. Увидимся завтра утром.
Макеев поднялся по трапу. Диллон налил себе еще бокал шампанского, закурил сигарету и сел за стол, поглядывая на вырезки на стенах. Он дотянулся до стопки газет и журналов, просмотрел их и наконец нашел то, что ему было нужно: старый номер журнала «Пари Матч» за прошлый год. На обложке был портрет Мишеля Арона. В номере была напечатана семистраничная статья, посвященная его вкусам и привычкам. Диллон закурил еще одну сигарету и начал просматривать статью.
Был час ночи. Мэри Таннер сидела одна в комнате для посетителей, когда туда вошел профессор Анри Дюбуа. Он сгорбился и выглядел очень уставшим. Он опустился в кресло и закурил сигарету.
– Где Мартин? – спросил он.
– Кажется, единственный близкий родственник Анн-Мари – ее дед. Мартин пытается связаться с ним. Вы знаете его?
– Кто же его не знает, мадемуазель? Это один из самых богатых и могущественных промышленников Франции. Он очень стар. Думаю, ему исполнилось восемьдесят восемь. Однажды он был моим пациентом. В прошлом году с ним случился удар. Не думаю, что Мартин быстро доберется до него. Он живет в семейном поместье, Шато Веркор. Это в двадцати милях от Парижа.
Вошел Броснан, постаревший за эту ночь. Увидев Дюбуа, он встрепенулся и нетерпеливо спросил:
– Как она?
– Не буду обманывать, дружище. Не очень хорошо, даже плохо. Я сделал все, что мог. Теперь мы должны ждать.
– Могу я видеть ее?
– Подождите немного. Я скажу, когда это будет возможно.
– Вы остаетесь?
– Да, конечно, попытаюсь поспать пару часов на кушетке в своем кабинете. Вам удалось связаться с Пьером Оденом?
– Нет. Пришлось разговаривать с его секретарем Фурньером. Старик ведь прикован к коляске. Он теперь совсем как ребенок.
Дюбуа вздохнул:
– Я так и думал. Увидимся позже. Когда он ушел, Мэри сказала:
– Вы тоже можете немного поспать. Мартин мрачно улыбнулся:
– Я чувствую себя так, как будто вообще больше никогда не смогу уснуть. Ведь виноват-то во всем я. – Его лицо выражало отчаяние.
– Как вы можете так говорить?
– Кто я такой, вернее, кем я был? Если бы не мое прошлое, ничего подобного не произошло бы.
– Вы не можете обвинять себя, – возразила Мэри. – В жизни все не так.
На столе зазвонил телефон. Она сняла трубку, недолго поговорила и повернулась к Мартину.
– Это Фергюсон. – Она положила руку ему на плечо. – Пойдемте, ложитесь вот здесь. Просто закройте Глаза. Я не уйду и сразу разбужу вас, как только придет доктор.
Неохотно он лег, закрыл глаза и сразу погрузился в тяжелый сон. Мэри Таннер села рядом, думая о своем и прислушиваясь к его спокойному дыханию.
После трех пришел Дюбуа. Как будто почувствовав его присутствие, Броснан мгновенно проснулся и сел.
– Что с ней?
– Она пришла в себя.
– Могу я ее видеть? – Броснан встал.
– Да, конечно.
Когда он двинулся к двери, Дюбуа взял его за руку.
– Мартин, дело плохо. Думаю, вам следует готовиться к самому худшему.
– Нет, – задохнулся Броснан. – Это невозможно! Он побежал по коридору, открыл дверь ее палаты и вошел. Возле кровати сидела медсестра. Анн-Мари была очень бледна, голова обмотана бинтами, что делало ее похожей на молодую монашку.
– Я подожду за дверью, мсье, – сказала сестра и вышла.
Броснан сел, взял ее за руку, и Анн-Мари открыла глаза. Она посмотрела на него отсутствующим взглядом, потом вдруг узнала и улыбнулась.
– Мартин! Это ты?
– Кто же еще? – Он поцеловал ее руку.
Дверь приоткрылась, и в палату заглянул Дюбуа.
– Твои волосы. Они слишком длинные, до смешного длинные. – Она протянула руку, чтобы потрогать их. – Во Вьетнаме на болоте, когда вьетконговец собирался застрелить меня, ты появился из зарослей тростника, как средневековый воин. У тебя и тогда волосы были ужасно длинные, а на голове была повязка.
Она закрыла глаза.
– Отдохни теперь, не надо разговаривать, – сказал Броснан.
– Но я должна. – Анн-Мари опять открыла глаза. – Пусть он уйдет, Мартин. Обещай мне. Не делай этого. Я не хочу, чтобы ты опять стал тем, кем был раньше. – Она схватила его руку с поразительной силой. – Обещай мне.
– Даю тебе слово, – поклялся он. Она опять устремила взгляд в потолок.
– Мой дорогой дикий ирландский мальчик. Я всегда любила тебя, Мартин, и никого больше.
Ее глаза медленно закрылись. Монитор, стоявший возле кровати, запищал. Через секунду Анри Дюбуа был ужа в палате.
– Подожди там, Мартин. – Он вытолкнул его в коридор и закрыл дверь. Мэри стояла возле двери.
– Что, Мартин? – спросила она.
Он уставился на нее невидящими глазами. Открылась дверь палаты, и появился Дюбуа.
– Мне очень жаль, – произнес он. – Боюсь, что она умерла.
На барже зазвонил телефон. Диллон мгновенно проснулся.
– Боюсь, что она умерла, – сказал Макеев.
– Черт! – воскликнул Диллон. – Это не входило в мои планы.
– Что теперь? – спросил Макеев.
– Думаю, я уеду сегодня во второй половине дня. В создавшемся положении так лучше. Что с Ароном?
– Он будет ждать нас в одиннадцать часов.
– Хорошо. Он знает, что произошло?
– Нет.
– Пусть остается в неведении. Я встречусь с тобой за несколько минут до одиннадцати.
Он положил трубку на рычаг, откинулся на подушки. Анн-Мари Оден. Какая жалость. Он никогда не убивал женщин. Один-единственный раз, но та предательница… она заслужила это. С Анн-Мари произошел несчастный случай, но он мог предвещать неудачу, и Диллон беспокоился. Он загасил сигарету и попытался заснуть.
В начале одиннадцатого Мэри Таннер впустила Фергюсона и Арну в квартиру Броснана.
– Как он? – спросил бригадир.
– Он старается занять себя делом. Дед Анн-Мари болен, и Мартин уточняет детали похорон с его секретарем.
– Так скоро? – удивился Фергюсон.
– Завтра, в семейном склепе в Веркоре.
Она первой вошла в гостиную. Броснан стоял у окна, глядя в никуда. Он обернулся. Руки засунуты в карманы, лицо бледное и осунувшееся.
– Ну что? – спросил он.
– Сообщить нечего, – сказал ему Арну. – Мы оповестили все порты и аэродромы, приняв, конечно, меры предосторожности. – Он заколебался. – Мы считаем, что будет лучше ничего не сообщать об этом прессе, профессор. Я имею в виду несчастье с мадемуазель Оден.
Как это ни странно, им показалось, что Броснана не задели эти слова.
– Вы его не поймаете. Его надо искать в Лондоне, и лучше вам поторопиться. Вероятно, он уже на пути туда, а в Лондоне вам нужен я.
– Вы хотите сказать, что поможете нам? Вы включитесь в это дело? – уточнил Фергюсон.
– Да.
Броснан закурил, открыл застекленную дверь и вышел на террасу. Мэри подошла к нему.
– Но вы не можете, Мартин, вы дали клятву Анн-Мари.
– Я солгал, – сказал он спокойно, – чтобы дать ей уйти спокойно. Там нет ничего, только мрак.
Его лицо окаменело, глаза стали холодными. Это было лицо незнакомого человека.
– О Боже! – прошептала Мэри.
– Я его достану, – произнес Броснан. – Я увижу его мертвым, даже если это будет моим последним земным деянием.
VI
Было почти одиннадцать, когда Макеев подъехал к дому на авеню Виктора Гюго. Его шофер остановил машину у тротуара, и, когда он выключил мотор, дверца отворилась и на заднее сиденье забрался Диллон.
– Лучше не надевайте ботинки, сшитые на заказ, – проговорил он. – Всюду такая слякоть.
Он улыбнулся, а Макеев наклонился, чтобы поднять стекло, отгораживающее их от водителя.
– Ты в хорошей форме, учитывая создавшееся положение, – сказал Макеев.
– А почему бы и нет? Я просто хотел удостовериться, что ты ничего не сказал Арону про эту Оден.
– Конечно, не сказал.
– Хорошо, – улыбнулся Диллон. – Я бы не хотел, чтобы кто-нибудь испортил все дело. Пойдем к нему.
Дверь им открыл Рашид. Арон ждал их в своей великолепной гостиной.
– Валентон, господин Диллон, очень разочаровал меня.
– Ничто не совершенно в этом мире, – сказал Диллон. – Вы должны это знать. Я обещал вам другую мишень и намерен поразить ее.
– Британского премьер-министра? – спросил Рашид.
– Верно, – подтвердил Диллон. – Я уезжаю в Лондон сегодня же и полагаю, что нам следует поговорить.
Рашид посмотрел на Арона, который сказал:
– Конечно, господин Диллон. Чем мы можем помочь вам?
– Во-первых, мне понадобятся деньги на расходы. Тридцать тысяч долларов. Я хочу, чтобы вы устроили это через кого-нибудь в Лондоне. Наличными, естественно. Полковник Макеев уточнит детали.
– Это просто.
– Во-вторых, возникает вопрос: как я выберусь из Англии после успешного завершения операции?
– В ваших словах я слышу полную уверенность в успехе, господин Диллон, – заметил Рашид.
– Пускаясь в путешествие, надо быть оптимистом, сынок, самое трудное в любой операции – я убедился в этом за долгие годы – это не добиться успеха, а унести потом ноги, сохранив невредимой свою шкуру. Я объясню: если я «достану» для вас премьер-министра, главной проблемой для меня будет выбраться из Англии, и вот здесь в дело вступите вы, господин Арон.
Вошла служанка. Арон подождал, пока она поставит чашки на стол и разольет кофе. Когда она вышла, он сказал:
– Поясните, пожалуйста.
– В число моих талантов входит умение управлять самолетом. Я знаю, что такими же способностями обладаете и вы. Если верить статье в «Пари Матч», которую я внимательно прочел, вы купили поместье в Нормандии – Шато Сен-Дени, расположенное примерно в двадцати милях к югу от Шербура, на побережье?
– Совершенно верно.
– В статье говорится, что вам очень нравится это место, уединенное и нетронутое, как будто вышедшее из восемнадцатого века.
– Это так. Но к чему вы все это говорите, господин Диллон? – вмешался Рашид.
– Там также было сказано, что в поместье есть своя взлетная полоса и все знают, что господин Арон прилетает туда из Парижа, когда ему вздумается, и сам пилотирует свой самолет.
– Все точно, – подтвердил Арон.
– Хорошо. Тогда поступим следующим образом. Когда я буду близок к завершению дела, то дам вам знать об атом. Вы прилетите в Сен-Дени. А я прилечу из Англии и присоединюсь к вам после того, как дело будет сделано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31