— Но только в том случае, — зевнув, примирительно пробормотала Бриза, — если он доживет до этого прекрасного дня.Гарри нечего было на это возразить, и он промолчал.Бриза положила голову ему на плечо.— Только не подумай чего-нибудь этакого! — строго предупредила она. — Я просто очень уж озябла.Гарри был явно задет ее словами.— Можешь ничего мне не объяснять, — засопел он. — Я ведь понятливый. Ты ко мне подсела, потому что Маркуса нет рядом. Ведь так?— Вроде того, — призналась девушка. — А к тому же я и впрямь замерзла, а с тобой ведь можно ничего такого не опасаться.— Ты что же, решила надо мной поиздеваться? — вскипел Гарри. — Вот так комплимент! Она, видите ли, чувствует себя рядом со мной в полной безопасности, будто я евнух какой-нибудь!Бриза звонко чмокнула его в щеку.— Не злись на меня, сквайр. Я ж ведь не хотела тебя обидеть. Ничуть не бывало! Ты, вообще-то, парень что надо. И очень даже мне нравишься. И я готова тебя любить, как брата.Она устроилась поудобнее в его объятиях и вскоре сонно засопела. Гарри было приятно ощущать тепло ее тела у своей груди. Но слова девушки задели его гораздо больнее, чем он готов был признать. Нахмурившись, он покачал кудрявой головой и прошептал:— Как брата! И только? *** К рассвету Маркус и Калис все еще не вернулись из разведки. Николас приказал всем собраться и тронуться в путь им навстречу. Отряд шел еще медленнее, чем прежде. Через час с небольшим вдали показалась едва различимая фигура. Николас бегом бросился вперед. В стремительно шагавшем по камням и песку разведчике он вскоре узнал Маркуса.— Что-нибудь нашли? — прокричал принц кузену еще издали.— Калис отыскал относительно пригодный путь к вершине в полумиле отсюда и там остался, — ответил запыхавшийся Маркус. — Некоторым из нас этот подъем, боюсь, будет не по силам. Но искать другой у нас просто нет времени.Николас согласно кивнул и, понизив голос, прибавил:— Восхождение надо начинать сегодня же. Иначе мы недосчитаемся доброй половины отряда. Час от часу силы людей тают, а подкрепить их нечем. Да ты и сам это знаешь не хуже меня.Маркус оглядел цепочку изможденных, оборванных мужчин, что брели к ним навстречу, и коротко, угрюмо кивнул.Им понадобилось немало времени, чтобы дойти до того места, где остановился Калис. Больным и увечным было неимоверно тяжело брести по песку и камням даже и с поддержкой, какую им оказывали остальные по мере своих возможностей. Едва завидев эльфа, Николас заторопился к нему, оставив отряд позади. Он бежал к Калису, обливаясь потом и тяжело дыша. Ноги его по щиколотку увязали в горячем песке. Эльф молча указал ему на плоский выступ футах в десяти над подножием скалы и помог на него взобраться. Николас придирчиво оглядел каменный карниз и пещеру, которая открывалась у его внутреннего края. Она была достаточно высокой, чтобы даже он при своем высоком росте мог войти, не нагибая головы, и казалась очень просторной. Пещеру эту можно было скорее назвать каменным коридором. Он уходил далеко в глубь скалы. Калис помог подошедшему Маркусу влезть на выступ и поднялся на него следом за ним.— Пещера тянется сквозь всю гору? — с надеждой спросил Николас. — По другую сторону из нее есть выход?Калис помотал головой:— Нет, там дальше тупик. Но здесь смогут укрыться те, кому не под силу будет подняться на вершину.— Мы никого здесь не оставим, — упрямо возразил Николас. — Подняться придется всем до единого!Маркус грустно улыбнулся и с горечью проговорил:— Ты ведь и сам понимаешь, что это невозможно. Некоторые из матросов едва бредут даже по ровной земле. Где уж им вскарабкаться на такую крутизну! — и он кивком указал вверх.Николас поднял голову. У самого входа в пещеру два высоких и плоских скальных выступа расходились в стороны в форме буквы V. Вдоль одного из них тянулась узкая, крутая тропа. Николас не мог разглядеть, что скрывалось дальше, за выступом, и куда потом вела эта тропа.— Ты туда поднимался? — спросил он Калиса.— Да, я там был, кивнул эльф. — За этим уступом есть еще один, и тропинка тянется вдоль него, а потом обрывается. Но чуть выше, футах в шести над тем карнизом, в скале есть вертикальное отверстие наподобие широкой трубы. Судя по всему, оно-то и ведет к вершине.— Как же мы сможем по ней взобраться? — с все нараставшим беспокойством спросил Николас.Калис протяжно вздохнул.— Что и говорить, этот этап восхождения — самый трудный из всех. Но если двое, а лучше трое из нас заберутся вверх по этой трубе, мы сможем сбросить оттуда веревку и вытянуть на вершину всех, кто доберется до второго выступа.— Но те, кто совсем ослаб, у кого повреждены ноги или руки, не смогут туда подняться даже и с нашей помощью, — добавил Маркус. — Им вряд ли удастся взобраться даже и на второй выступ. Тропа слишком для них крута.Николас с досадой ударил кулаком по скале. Ему нечего было возразить на слова кузена.— Мы сделаем все, что в наших силах, — твердо отчеканил он. — Но прежде всего надо помочь остальным подняться хотя бы на этот карниз.Камни, на которых они стояли, были нагреты ярким полуденным солнцем. Юноши чувствовали исходившее от них тепло даже сквозь подошвы сапог. Когда отряд поднялся на первый из выступов, Николае приказал всем до времени укрыться в пещере. Восхождение решено было начинать только с приближением заката, когда жара хоть немного спадет. Николае отвел Траска в сторону и негромко сказал:— Как только солнце зайдет за вершину, мы с Калисом и Маркусом попробуем подняться по трубе наверх.— А почему именно ты? — с явным неудовольствием отозвался Амос.— Потому что из всего нашего отряда мы трое — самые молодые и сильные.— А как же Гарри?— Ему я поручил кое-что другое, — сдержанно проговорил Николас.— Но ведь тебе никогда прежде не случалось лазать по горам, — не сдавался Траск.Николас ободряюще улыбнулся старику и потрепал его по плечу:— Согласись, Амос, каждому из нас порой выпадает делать то, чего он не умеет, к чему у него не лежит душа. И я не исключение. Увидишь, со мной все будет в порядке. — Он принужденно улыбнулся и прибавил:— Стану опытным скалолазом. Может, это уменье когда-нибудь в будущем сослужит мне хорошую службу. А если я пошлю на этот риск кого-то другого и потом доберусь до вершины на веревке, меня до конца моих дней будет мучить стыд. Я просто места себе не найду!Амос выругался сквозь зубы и с нежностью проворчал:— Ох, малыш Ники! Ты с каждым днем делаешься все больше и больше похожим на своего папашу, да продлят боги его дни! Ладно уж, лезь по этой проклятой трубе вместе с Маркусом и эльфом. Но имей в виду: следом за вами по веревке на вершину поднимется Гуда!— Это еще почему?— А потому, — Амос назидательно повысил голос, — что здесь нам его меч и твердая рука без надобности, а там он сможет защитить вас в случае чего.— Решено, — кивнул Николас. — Но после Гуды к нам поднимешься ты.— Я пойду последним, — запротестовал Амос.Николас дрогнувшим голосом возразил:— Некоторые из воинов и матросов не смогут подняться на следующий выступ. Нам надо с этим смириться. Ведь глупо было бы и остальным погибнуть вместе с ними.Амос обернулся назад и скользнул глазами по спокойным, прозрачно голубым водам океана.— Я их капитан. Я должен идти после них. Вот мое слово, и я от него не отступлюсь!Николас хотел было продолжить спор, но после недолгого раздумья счел за благо не возражать адмиралу,. У него созрел другой план, для осуществления которого он должен был найти возможность переговорить с Гарри наедине.— Будь по-твоему, — с притворной кротостью кивнул Николас. — Но подняться к вершине ты должен непременно. Остальным распорядится судьба.Амос вздохнул и, ворча что-то себе под нос, прошел в глубь пещеры, к раненым морякам. Николас уселся на край выступа и стал нетерпеливым взором следить за полоской света, что медленно скользила вверх по склону. *** Из пещеры выглянул Накор. Он подошел к Николасу и опустился на теплый камень с ним рядом.— Скоро вы пойдете?Николас кивнул:— Через несколько минут. Надо, чтоб солнце спряталось за вершину. Иначе оно нас будет слепить, да и камни еще слишком горячие, чтоб держаться за них руками.— Тебе не страшно? — с неподдельной тревогой осведомился чародей.Николас на мгновение задумался, затем уверенно покачал головой.— Представь себе, нет! Я чувствую голод, жажду, усталость, — что угодно, только не страх. Наверное, это оттого, что на карту поставлено слишком многое.— Да не допустят боги, чтобы мужество тебе изменило во время восхождения!— с чувством воскликнул исалани.Николас кивнул и склонился к самому уху Накора.— С полдюжины матросов и воинов, а быть может и того больше, не в силах будут подняться к вершине, — прошептал он едва слышно.Накор с сочувственной улыбкой шепнул ему в ответ:— Все мы когда-нибудь умрем. Каждый об этом знает и страшится своего часа. И до чего ж бывает тяжело, когда смерть настигает тех, кто с нами рядом! Пусть это даже и едва знакомые нам люди, с которыми мы и двух слов не сказали.Николас повернулся спиной ко входу в пещеру и задумчивым взором обвел полоску каменистого берега и расстилавшиеся за ним воды океана. Легкий ветер играл его длинными волосами.— Я видел так много смертей за последние месяцы, что должен был бы отнестись к гибели еще нескольких людей с полным равнодушием. Ведь им ничем нельзя помочь. Но я все никак не могу к этому привыкнуть. Мне так хотелось бы хоть что-нибудь для них сделать!— Вот и хорошо, что ты так на это смотришь, — ухмыльнулся Накор. — О жизни и смерти, о потерях, коих нельзя избежать, легко рассуждать, сидя у очага с кубком доброго вина в руке. А когда смерть глядит тебе в глаза и косит тех, кто рядом, не очень-то пофилософствуешь. На такое способны только глупцы и злодеи. Хвала богам, что ты не из их числа!— Да, когда речь идет о жизни и смерти, приходится действовать не раздумывая, — согласился Николас.Накор положил свою узкую сморщенную ладонь ему на плечо.— А знаешь, почему именно, по какой такой причине некоторые из этих бедняг нынче умрут?— Нет, — с горечью ответил Николас. — И очень бы желал это узнать.— Это потому, — проникновенно проговорил исалани, — что внутреннее существо некоторых из них устало противиться тяготам жизни, тогда как дух других еще крепок и полон сил.— Не очень-то я понял, о чем ты, — озадаченно пробормотал Николас.Накор поднял руку и описал ею в воздухе подобие круга.— Все, что мы зовем жизнью, состоит из очень занятного вещества.— Вещества? — недоуменно переспросил принц.— Вот именно, — усмехнулся исалани и взглянул в сторону океана узкими черными глазами. — Ты видишь перед собой безбрежное море, и эту скалу, и облака, ты чувствуешь, как веет ветер. Но то же самое вещество в других его проявлениях нам не дано ни увидеть, ни почувствовать. Глупцы вроде Энтони приписывают ему волшебные свойства. Верь мне, принц: все, что нас окружает, начиная с твоих сапог и кончая звездами в небесах, сделано из одного и того же материала.— Из какого? — с недоверчивой улыбкой спросил Николас.Накор развел руками:— Да кто ж его знает? Я его зову просто веществом или же материалом. Другого, более красивого названия для него мне подыскать не удалось. Этот материал составляет основу всего сущего, но рассмотреть его нам не под силу. Он придает всему форму и цвет, он как клей соединяет воедино разрозненные части живых тел и неживых вещей. Одно из его самых удивительных проявлений — это то, что мы привыкли звать жизнью. — Накор со своей привычной ухмылкой пристально заглянул Николасу в глаза и прибавил:— Тебе довелось много всего испытать за короткое время. Ты уже совсем не тот юнец, что отплывал из Крондора на борту «Орла». Но впереди еще немало тягот, и ты должен будешь все их преодолеть, прежде чем станешь тем, кем тебе надлежит быть. А пока внимательно меня выслушай. Порой смерть приходит к людям совеем нежданной, и они принуждены против своей воли брести за нею в чертоги Лимс-Крагмы. Таково веление богов. Но ежели кому дается право выбирать, и противиться судьбе, и с нею спорить, как вот этим матросам, что ждут сейчас в пещере, то мы должны с покорностью принять их выбор.— Я все еще не в силах до конца понять смысл твоих слов, Накор, — смущенно признался Николас.Обернувшись назад и махнув рукой в сторону входа в пещеру, Накор понизил голос:— Дух некоторых из этих людей надломлен и слишком слаб, чтобы сопротивляться неизбежному. Они готовы покориться своей участи. Понимаешь?— Думаю, что да, — кивнул принц. — Потому-то одни порой умирают от легкого недуга, от пустяковых ран, а другие, получившие тяжелые увечья, и те, кто страдает серьезными болезнями, остаются в живых.— Вот именно, — улыбнулся исалани. — И ты не можешь держать ответ за всех, кто обречен погибнуть. Это их и только их выбор, хотя сами они, конечно же, об этом не ведают. И ни короли, ни священники не в силах им помочь. Человек всегда остается один на один со своей судьбой. Запомни это, принц.— Запомню, — вздохнул Николас и с благодарностью улыбнулся Накору. — Знаешь, когда наш «Орел» во второй раз погрузился в воду, я пытался подняться почти с самого дна на поверхность, но у меня ничего из этого не вышло. Меня затягивало все ниже и ниже. Дышать было нечем, я едва не потерял сознание и уж подумал было, что для меня все кончено.— И что ты при этом чувствовал? — с любопытством спросил исалани.Николас поежился. Брови его сошлись у переносицы.— Жутко об этом вспоминать! Страх, отчаяние, а потом — странное спокойствие и какую-то отрешенность. Я словно видел себя со стороны и ясно понимал, что умираю.Накор коротко, понимающе кивнул. Было очевидно, что Николас сказал именно то, что он ожидал от него услышать.— Это означает, что час твой еще не настал. Судьба хранит тебя, принц. Но она совсем не так милостива к некоторым из этих бедняг. — Он кивнул в сторону пещеры. — И нам придется с этим примириться.— Но мне это не по душе, — хмуро пробормотал Николас.Накор оглядел его с головы до ног и с ухмылкой проговорил:— А это означает, что придет время, и ты сделаешься мудрым, милосердным, справедливым правителем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109