Но я тебя понимаю. Мой раненый тоже не без особенностей.
– Хорошо, доктор, – холодно отозвалась Мерчисон – очень холодно, хотя Конвей перед ней, можно сказать, извинился. Патофизиологи, даже такие красивые, как его супруга, все-таки были людьми очень странными.
– Капитан? Лейтенант Доддс? – раздраженно позвал Конвей. – Есть еще уцелевшие?
– Я их внимательно не разглядывал, доктор, – ответил Флетчер.
Голос его прозвучал со странной хрипотцой. Конвей решил, что, наверное, Флетчера, далекого от медицины человека, слишком расстроил плачевный внешний вид раненых. И действительно, многие раненые выглядели ужасно. Но он не успел ничего сказать в ответ. Капитан продолжал:
– Я быстро обошел место катастрофы, сосчитал раненых, посмотрел, нет ли кого под слоем песка или между скалами. Всего их двадцать семь. Но они очень странно разбросаны, доктор. Такое впечатление, что корабль должен был того и гляди загореться или взорваться, и они бежали с него, собрав последние силы. А датчики ничего подобного не улавливают, – добавил он.
Доддс выждал несколько секунд, чтобы удостовериться, что капитан сказал все, что собирался, и проговорил:
– Трое живы и едва заметно шевелятся. Один, похоже, мертв, но доктор здесь вы, доктор.
– Благодарю, – сухо отозвался Конвей. – Мы осмотрим их при первой возможности. А пока, лейтенант, помогите Нэйдрад с носилками.
Затем Конвей подошел к Мерчисон, и потом целый час они ходили от раненого к раненому, осматривали их и готовили к транспортировке на катер. Носилки были уже почти полны, и место там осталось только для двоих раненых среднего размера, которых медики произвольно отнесли к типу физиологической классификации ДСМГ, или для одного крупного ДКОЖ. Самых маленьких, ДКЛГ, которые вдвое уступали размерами ДСМГ, то есть тому раненому, которого Конвей обследовал первым, решили пока оставить, поскольку они проявляли признаки жизни. Пока ни Мерчисон, ни Конвей не решили, что эти существа представляют собой с физиологической точки зрения. Мерчисон думала, что крошки-ДКЛГ могли быть неразумными лабораторными животными, а может быть, просто зверушками, которых члены экипажа взяли с собой в полет. А Конвей был убежден в том, что наиболее крупные из существ, ДКОЖ, являлись животными, предназначенными для употребления в пищу, и также были лишены разума. Но когда имеешь дело с ранее неизвестными науке формами жизни, ни в чем нельзя быть уверенным на все сто, и поэтому всех этих существ пока следовало отнести в разряд пациентов.
Потом они нашли одно из самых маленьких существ, которое было определенно мертво. Мерчисон заявила:
– Над этим я поработаю на катере. Дай мне пятнадцать минут, и я сообщу Приликле основные сведения о метаболизме этих созданий, чтобы он мог подготовиться к приему раненых.
Мерчисон уложила маленький трупик на плечо и, размахивая свободной рукой, в которой она держала свой медицинский чемоданчик, торопливо зашагала к катеру. Налетел порыв ветра, взметнул песок у нее под ногами. Конвей хотел было предложить ей провести более тщательное исследование на «Ргабваре», где для этого имелось соответствующее оборудование. Но Мерчисон наверняка уже и сама подумала об этом, но отказалась от этой идеи по двум причинам. Если бы она вернулась на неотложку вместе с Доддсом и Нэйдрад, пришлось бы оставить здесь часть раненых, а ей нужно было сообщить Приликле хоть что-то для того, чтобы тот подготовился к началу срочных операций и поддерживающей терапии – всем этим медикам следовало заниматься по пути до госпиталя.
– Капитан, вы слышали? – спросил Конвей. – Мне бы хотелось, чтобы Доддс и Нэйдрад отправилась на «Ргабвар», как только патофизиолог Мерчисон закончит исследование. По моим подсчетам, потребуется три рейса, чтобы перевезти всех раненых, и еще один, чтобы забрать нас. Нам надо торопиться, чтобы успеть до начала новой песчаной бури.
Флетчер ничего не ответил, поскольку обычно не допускал возражений в то время, когда командование переходило к Конвею. Конвей продолжал:
– Мерчисон останется и подготовит к отправке очередную партию раненых. Мы соберем их где-нибудь в тени. Пожалуй, это можно сделать возле их звездолета, а еще лучше – внутри него, если там найдется место, где не слишком много обломков.
– Нет, доктор, – ответил Флетчер. – Даже представить не могу, что мы можем обнаружить внутри этого корабля.
Конвей промолчал, но его вздох был красноречивее всяких слов. Он продолжил осмотр очередного раненого. Флетчер был одним из признанных экспертов в области инопланетной космической техники. Именно поэтому ему и поручили командование самым совершенным кораблем-неотложкой Главного Госпиталя Сектора. Уже давно все поняли, что главная опасность спасательной операции грозит именно спасателям, которые заняты поиском уцелевших существ внутри потерпевшего аварию звездолета, с конструкцией которого они совершенно не знакомы. Флетчер был осторожен, сознателен, необычайно компетентен и почти никогда вслух не высказывал никаких предположений относительно степени опасности своей работы или сомнений по поводу того, справится ли он с нею. Конвей думал над нехарактерным поведением капитана, когда вдруг на раненого, которого он осматривал, легла чья-то тень.
Рядом с Конвеем стоял Флетчер. Вид у него был такой же озабоченный, как и прозвучавший чуть раньше голос.
– Доктор, – сказал он, – я понимаю, что во время проведения спасательной операции командуете вы. Хочу, чтобы вы знали: я не имею ничего против этого. Но в данном случае обстоятельства, на мой взгляд, таковы, что было бы лучше передать бразды правления мне. – Он бросил взгляд на валявшийся на боку звездолет, перевел на израненное существо. – Доктор, у вас есть какой-то опыт в судебной медицине?
Конвей от изумления сел на корточки и раскрыл рот. Флетчер набрал в легкие побольше воздуха и продолжал:
– Мне сразу не понравилось то, в каком порядке разбросаны раненые вокруг корабля. Картина говорила о срочной эвакуации с судна, не потерпевшего слишком серьезных повреждений. Наши датчики не уловили ни повышенного уровня радиации, ни опасности пожара. Кроме того, все раненые имеют значительное число травм, и раны у них подозрительно похожие. Некоторые из них отбежали подальше от корабля, и все же все они попадали на песок на сравнительно небольшом от него расстоянии. Это навело меня на мысль о том, что ранения они получили либо внутри корабля, либо совсем рядом с ним.
– Местный хищник, – сказал Конвей, – который напал на них, как только они вышли из корабля – ослабшие и измученные после аварии.
Капитан покачал головой.
– На этой планете нет местных существ, которые были способны нанести такие раны. Раны в большинстве своем резаные или вызваны ампутацией конечностей. Это наводит на мысль об использовании какого-то острого режущего инструмента. Владелец этого инструмента, вероятно, еще находится внутри корабля. Если он там, то тем, кто успел убежать, сильно повезло, но мне страшно думать о том, что мы можем найти внутри корабля. Но теперь вы должны понять, как важно, чтобы командование перешло ко мне, доктор.
Корпус Мониторов, – продолжал он, – является правоохранительным органом Федерации. У меня большое подозрение, что на борту этого корабля совершено тяжкое преступление, а я прежде всего полицейский, а потом уже водитель неотложки.
Конвей не успел ответить. В его шлемофонах прозвучал голос Мерчисон:
– Состояние обследованного мной трупа и состояние раненых, которых я успела осмотреть, не исключает такой возможности.
– Благодарю вас, мэм, – отозвался капитан. – Поэтому я хочу, чтобы медики срочно вернулись на «Ргабвар», а мы с Доддсом арестуем этого преступника. Если что-то пойдет не так Чен и Хэслэм доставят вас в госпиталь…
– Хэслэм на связи, – прозвучал голос связиста. – Запросить помощь Корпуса?
Капитан молчал. Конвей задумался. Теперь становилось ясно, почему со звездолета выбросили аварийный маяк, а потом предприняли попытку совершить посадку. Видимо, что-то стряслось среди членов экипажа. Видимо, нечто, что держали взаперти, вырвалось на волю – нечто страшное и злобное. Конвей не без усилий овладел своим разыгравшимся воображением.
– Мы не можем быть абсолютно уверены в том, что все это – дело рук преступника, – сказал он. – К примеру, все это могло натворить неразумное экспериментальное животное, обезумевшее от боли…
– Животные дерутся зубами и клыками, доктор, – прервал его капитан, – а не ножами.
– Этот вид нам совершенно незнаком, – возразил Конвей. – Мы ничего не знаем об этих существах, об их цивилизации, об их морали. Точно так же и они ничего не знают о наших законах.
– Незнание законов никогда не освобождало ни одно разумное существо от ответственности за совершенное преступление в отношении другого разумного существа, – нетерпеливо проговорил Флетчер. – Точно так же, как незнание закона невинной жертвой преступления не означает, что жертва не нуждается в защите.
– Я с вами совершенно согласен, – отозвался Конвей, – но я не до конца уверен в том, что было совершено преступление. До тех пор, пока я в этом не удостоверюсь, – продолжал он, – Хэслэм, о подкреплении не просите. Однако продолжайте тщательное наблюдение за территорией, и если заметите что-либо движущееся, помимо пострадавших и нас, немедленно дайте мне знать. Очень скоро Доддс вылетит на «Ргабвар» с…
– С Нэйдрад и ранеными, – закончила за него Мерчисон и негромко, но решительно продолжила: – Ваше предположение, капитан, меня очень пугает, но пока это всего лишь предположение. Вы это сами признаете. А факты таковы, что вокруг нас – большое число раненых. Они этого пока не знают, но они находятся под зашитой законов Федерации. Независимо от того, получили ли они ранения вследствие аварии на корабле или их им нанес какой-то психопат, они, согласно тем же законам, должны получить необходимую медицинскую помощь.
Капитан посмотрел в сторону катера, где Мерчисон занималась исследованием трупа, потом перевел взгляд на Конвея.
– Мне нечего добавить, – сказал Конвей.
Флетчер промолчал. Мерчисон закончила исследование, Доддс и Нэйдрад перенесли еще двоих раненых на катер. Он не произнес ни слова и тогда, когда стартовал катер, и тогда, когда Конвей разыскал тень под нависающей скалой, где можно было разместить оставшихся раненых, защитив их от солнца и ветра. Он не предложил Конвею помощи, когда тот занялся переноской раненых в тень, хотя работенка эта была не из легких. Все это время капитан занимался тем, что ходил посреди раненых, снимал их на видеокамеру и постоянно держался между медиками и чужим кораблем.
Капитан явно всерьез вошел в роль полицейского и защитника невинных жертв.
Система охлаждения скафандра Конвея, казалось, барахлила. Ему безумно хотелось хоть на несколько минут сбросить шлем, но тогда бы глаза ему запорошило песком.
– Давайте немного передохнем, – предложил он, когда они уложили очередного раненого рядом с его товарищами по несчастью. – Пора поговорить с Приликлой.
– Это всегда приятно, друзья Мерчисон и Конвей, – тут же откликнулся эмпат. – Правда, я, находясь на «Ргабваре», пребываю за пределами уровня вашего эмоционального излучения, но я сочувствую вам и надеюсь, что чувство волнения, которое вы испытываете в отношении пострадавших, не слишком неприятно.
– Испытываемая нами обескураженность куда сильнее, – сухо проговорил Конвей. – Но может быть, ты сумеешь помочь нам избавиться от обескураженности, обдумав имеющиеся у нас сведения, до приема первых раненых.
Конвей объяснил Приликле, что пока он испытывал сомнения относительно точности физиологической классификации пострадавших. Они четко разделялись на три отдельных, но родственных типа – ДКЛГ, ДСМГ и ДКОЖ. Наблюдаемые у них раны были двух типов – порезы и ссадины, которые могли быть получены при столкновении с какими-то острыми предметами во время аварии, а также травматические ампутации, которые были столь частыми, что у них должна была быть еще какая-то причина.
У всех пострадавших температура тела оказалась значительно более высокой, чем та, что обычно наблюдалась у теплокровных кислорододышащих существ, что говорило о высоком уровне обмена веществ и повышенной двигательной активности. Это предположение подтверждалось тем, что все раненые пребывали без сознания, у всех имело место тяжелое обезвоживание и потеря мышечной массы. Следовательно, энергию эти существа перерабатывали очень быстро. Кроме того, судя по всему, они обладали уникальной способностью к быстрой остановке кровотечения даже из самых тяжелых ран. То, что у них быстро затянулись порезы, было не так уж удивительно, если учесть, что эти ранки присыпал песок, а вот то, что не кровоточили места ампутации конечностей, заставляло изумиться.
– По пути в госпиталь всем раненым потребуется поддерживающая терапия, направленная на борьбу с обезвоживанием и понижением питания тканей, – продолжал Конвей. – Мерчисон уже выяснила, какие питательные растворы подойдут для их системы обмена веществ. Можешь также заняться наложением швов на раны. Если нагрузка окажется для тебя непосильной – а я предполагаю, что так и будет, – можешь оставить при себе Нэйдрад, пусть к нам следующим рейсом отправится только пилот с носилками, а отсюда с новой партией раненых отправится Мерчисон. Тогда она останется с тобой, а Нэйдрад спустится за последней партией.
Эмпат, помедлив пару мгновений, сказал:
– Я все понимаю, друг Конвей. Но учел ли ты тот факт, что при предложенной тобою тактике трое медиков будут длительное время находиться на «Ргабваре», а внизу, где срочная медицинская помощь нужна сильнее всего, – только ты один? Я уверен, что с помощью друзей Хэслэма и Чена я и один справлюсь с этими пациентами.
Вполне вероятно, что Приликла действительно справился бы с ранеными, если бы те продолжали оставаться без сознания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36