Гостили в тех местах, где их брали, почти не скрывали
прошлой своей жизни, намекали и ненужно хвастались, дошло до того, что
двое из них полгода тому назад нажали на него, пытаясь шантажировать. Да и
нынешняя обстановка, атмосфера демократии и гласности, так сказать...
- Ясно. В Москву вызывали их вы?
- Да.
- Предлог?
- Создание треста по производству спиртных напитков, организация сети
транспортировки и сбыта.
- Ишь ты, как серьезно! И клюнули?
- Как не клюнуть! - Глеб Дмитриевич откинулся на стуле и слегка
посерьезнел. - В свое время Карл Маркс писал о том, что за триста
процентов прибыли буржуа пойдет на любое преступление. А тут государство
своими ограничениями и запретами дает возможность подпольному дельцу иметь
тысячу процентов. Не мне вас учить, что всякий запрет порождает
злоупотребление. Алкогольный подпольный бизнес - сейчас самое лучшее место
для вложения капитала.
- Вы знали, что их ликвидируют?
- Мне об этом нетрудно догадаться, но так я говорю сегодня в
последний раз, только вам, без свидетелей. На следствии и на суде я и мой
адвокат будем утверждать обратное.
- А он что будет утверждать на суде?
- Вы думаете, он будет фигурировать на суде в качестве обвиняемого?
- Не прокурора же.
- Позвольте скептически отнестись к вашей уверенности.
- Мы отвлеклись, - Смирнов жестко придерживался регламента. - Почему
"Привал странников"?
- Их, осторожных, битых, приехавших вместе с телохранителями, собрать
вместе можно было только на нейтральной территории. Его команда и создала
нейтральную территорию.
- Понятно, всех разом. Поодиночке убирать и хлопотнее, и можно
наследить, во всяком случае, шансов наследить больше, - дополнил Глеба
Дмитриевича Смирнов. - Последний вопрос: вы же не душегуб, почему же вы
согласились на такое?!
- У меня не было выбора.
- Прижал?
- Не то слово - удавил. Загнал в угол и удавил.
- Леша! Люба! - позвал Смирнов, и они тотчас вошли в комнату. - Я
уезжаю. Спасибо, Любочка.
Смирнов не отказал себе в удовольствии поцеловать хозяйку дома в
круглую щеку. Глеб Дмитриевич продолжал сидеть за столом, обхватив голову
руками и разглядывая скатерть. Когда Смирнов двинулся к двери, он, не
оборачиваясь, спросил:
- А вы не боитесь оставлять меня здесь, ведь я очень просто могу
раствориться в воздухе?
- Не боюсь. Если вы спрячетесь от меня и милиции, вы тем самым
оставите его на свободе. И тогда от него вам спрятаться не удастся. Ну, я
пошел.
- Нам что делать? - поинтересовался Алексей.
- Сидеть здесь и до моего появления не высовывать носа.
- Сопьемся мы здесь, Александр Иванович, - высказал опасение Алексей.
- Мне бы ваши заботы, - позавидовал им Смирнов, сделал общий поклон и
покинул квартиру.

Выбрался на Садовое. Пусто впереди и сзади, но береженого и бог
бережет: по Ленинскому проспекту рванул к Воробьевскому шоссе, ныне
Косыгина улицу - роскошное место для обстоятельной страховочной проверки.
Постоял на смотровой площадке - трилистнике дорог, доехав до Мичуринского,
свернул и, сделав поворот, промчался по Университетскому до светофора на
Комсомольский. Проверился последний раз, слегка нарушая, срезал левый
поворот на переключении зеленого на желтый и без паузы пошел на метромост.
Чисто.
На Комсомольском, у Третьей Фрунзенской глянул на часы - было без
двадцати два. Управился, как обещал. Слева выскочил развеселый Никола в
Хамовниках, и он выехал на эстакаду. С горба эстакады он увидел, как на
проезжую часть Остоженки вышел орудовец со светящимся жезлом и указал ему
этим жестом поворот направо, на набережную. Притормозя рядом с орудовцем,
Смирнов недовольно спросил:
- Почему по Остоженке нельзя?
- Остоженка перекрыта на час по распоряжению МУРа. Если тебе на
бульвары, давай прямо по Турчанинову и на набережную. У бассейна
повернешь, - многословно объяснил скучающий, видимо, здесь милиционер.
Непонятные дела. Смирнов по Турчанинову скатился к набережной. Хотел
сделать поворот, как вдруг увидел перед собой черный радиатор большого
"лендровера", на бешеной скорости выскочившего из-за угла. "Лендровер"
ударил его "Ниву" в лоб. Несмотря на ремень, он сильно ушибся о баранку.
Зашлось сердце, помутилось в голове. Последнее, что он неотчетливо
видел: распахнутая дверца, чужое лицо в проеме и опускающаяся короткая
дубинка.

Очнулся он на грязном полу "лендровера", к которому его прижимали две
пары ног. Дернулся слегка - на руках наручники. Смирнов в гневе и бессилии
зарычал, но из-под пластыря, которым был заклеен его рот, донеслось
мычание. Сверху сказали раздраженно:
- Не мычи, падла, нервируешь!
Сидевший слева наклонился и краем смирновской куртки стал чистить
свои ботинки.

Без пяти два в спиридоновскую квартиру явился генерал Ларионов.
Открывший ему дверь Алик сказал, не поздоровавшись:
- Не квартира у меня, а пункт охраны общественного порядка.
- Нехорошо встречаешь давнего приятеля, Алик, нехорошо, - осудил его
Ларионов и, повесив фуражку на вешалку, пригладил волосы, спросил: - Куда
идти?
- Вот сюда, - указал Алик, склоняясь перед ним подчеркнуто
подобострастно. Ларионов вошел в комнату, по порядку фотографируя,
рассмотрел Махова, Дениса, Миню, Казаряна, который, поймав суровый
генеральский взгляд, спросил:
- Пугаешь, что ли?
- Тебя испугаешь, - сказал Ларионов и, не садясь, продолжил: - Через
три минуты истекает смирновский контрольный срок. Махов, Казарян, ваши
предложения.
- Гляди ты, какой бойкий! - восхитился Казарян. - Он уже во главе, он
уже распоряжается! Где ты был, когда Санька все раскручивал?
- Я с тобой препираться не собираюсь. Все. Два часа. Предложений нет?
Ну, тогда начинаю я. Пустите меня к телефону, - обратился Ларионов к Мине
Мосину. Освобождая место у телефона, тот из кресла пересел на диван.
Ларионов устроился поудобнее и набрал номер:
- Дежурный? Ларионов. Сводку происшествий по городу за последний час.
- Когда ты успел все ему выложить? - шепотом спросил Казарян у
Махова.
- Сегодня, в двадцать ноль-ноль, докладывая все обстоятельства дела
по "Привалу странников", - ответил тот, косясь на начальство. А
начальство, слушая трубку, по диалогу передвигало глаза с Казаряна на
Махова. Не отрывая трубки от уха, Ларионов негромко приказал Махову:
- Там у подъезда твои топчутся, позови кого-нибудь.
Махов вышел на балкон, позвал:
- Сырцов! Быстро сюда.
Из кружка оперативников и шоферов вычленилась фигурка и кинулась в
подъезд. Махов пошел открывать Сырцову дверь. Ларионов положил трубку на
аппарат, отодвинул его от себя и сказал Казаряну насмешливо:
- Не нравлюсь я тебе, Рома, да?
- Я хамов в принципе не люблю, - с античной прямотой откликнулся
Казарян.
Махов ввел в комнату Сырцова.
- А, стрелок! - узнал Сырцова генерал. - Срочно садись в машину и на
угол Турчанинова и Кропоткинской набережной. Пять минут назад патруль сто
седьмого отделения обнаружил там пустую и покореженную "Ниву". Алик, номер
твоей машины какой?
- Восемнадцать - тридцать семь, - упавшим голосом доложил тот. - Все.
С Санькой беда.
- Номер запомнил, Сырцов? Тут недалеко, у Крымского моста, на все про
все тебе десять минут.
Сырцов выскочил из квартиры как ошпаренный.
- Можно и не проверять, - сказал Алик. - Это он, его похитили.
- Допустим, что он, допустим, его похитили, - условно согласился с
этой версией Ларионов. - Проиграем ситуацию: почему он ехал на набережную
или с набережной?
- Он не мог ехать по набережной, следовательно, и с набережной тоже,
- впервые косвенно вступил в нормальный диалог с генералом Казарян, - с
набережной ему незачем сворачивать в Турчанинов, с набережной - в наш
переулок, и все дела. Вероятнее всего, что он свернул с Остоженки. По
причинам, уже изложенным, он не мог ехать из центра. Абсурд, бессмыслица,
он спешил успеть к двум и обязательно свернул бы в наш переулок. Он ехал
по Комсомольскому и, въезжая на Остоженку, был вынужден спуститься по
Турчанинову. Какое-то препятствие помешало ему продолжить путь по прямой.
- Может, автомобильная авария? - подал голос Махов.
- Аварии не было, иначе она была бы оговорена в сводке, - не дал ему
договорить решительный генерал. - Если это был Саня, то единственное, что
могло его заставить изменить маршрут, это фальшивый пост ГАИ. Теперь
осталось узнать самую малость: Саня ли это?
- Это Саня, это Саня, это Саня, - повторял Алик.
- Замолчи!!! - заорал Казарян, и Алик замолк.
- У меня к вам вопрос, - обратился к Мине Ларионов. - Михаил
Самойлович, кажется? Так вот, Михаил Самойлович, вы, по моим сведениям, с
гражданином, сидящим рядом с вами, дважды консультировали по вопросам
изобразительного искусства представителей милиции в каком-то помещении.
- Ай да Махов, ну и ловкач! Теперь это называется проверить охрану
"Привала странников"? Ты что, Сереге из автомата звонил? - бесцеремонно
прервал не свое начальство Казарян, требуя ответа от замордованного всеми
Махова, который за спиной генерала на казаряновскую тираду развел руками -
ну, вышло так, куда уж денешься...
- Ты можешь помолчать, Рома? - ласково поинтересовался генерал.
- Теперь могу, - выразил согласие молчать Казарян.
- Что же это за помещение? - продолжил беседу с Миней генерал.
- Обыкновенное милицейское помещение - скамейки, дежурный за
барьером, телефоны, решетки на окнах... - вспоминал Миня.
- И прямо там вы консультировали?
- Нет, нас провели в комнату, скорее в камеру, а не комнату, где на
полу стояли прислоненные к стенкам картины.
- Я не про картины, я про помещение. А снаружи как все это выглядело?
Как все это выглядело снаружи, Миня описать не успел. Раздался
дверной звонок, и через мгновенье в комнате объявился Сырцов со
смирновской палкой в руках.

Смирнова вытащили из "лендровера" и поставили на ноги. С трудом
поворачивая голову, он огляделся: справа, за неряшливым валом пыльного
кустарника, были уходящие вдаль, тускло поблескивающие рельсами
бесчисленные железнодорожные пути, а слева, вдоль путей, тянулись
бесконечные бетонные заборы громадных заводов. Там, где остановился
"лендровер", был разрыв между заборами, в котором притулился неизвестно
как сохранившийся дом купеческий - каменный первый и деревянный второй
этажи.
Один из тех, кто привез сюда Смирнова, делая больно смирновскому рту,
рывком сорвал пластырь и спросил:
- Оклемался, полковник?
- Оклемался, - ответил за Смирнова второй. - Ишь, глазенками зыркает!
- Тогда пошли, - решил первый и сильно лягнул смирновскую задницу,
тем самым давая ему направление к дому с внушающими доверие мило
освещенными окнами.

За деревянным барьером поднялся здоровенный мужик в форме майора
милиции и обрадовался чрезвычайно:
- Словили-таки!
- Словили, - с тихой гордостью подтвердил первый и кинул на стойку
барьера смирновский парабеллум. - Держи, его пугач, из которого он мне два
баллона продырявил.
- Господи, старье какое! - здоровенный майор, с презрением выпятив
здоровенную челюсть, небрежно подбросил пистолет на руке, а потом небрежно
кинул его в ящик стола.
- Ты мне руки освободи и дай это старье, - подал голос Смирнов и
осмотрел присутствующих в помещении - посчитал. Добавил: - Обоймы как раз
хватит.
- А он - шутник! - опять обрадовался майор. - И я - шутник, сейчас
вместе и пошутим.
Он открыл дверь за барьером и махнул головой, показывая, что Смирнова
надо вести туда, за дверь.
Смирнова ввели в большую - метров сорок - камеру, вся меблировка
которой состояла из откидной железной койки, железной скамьи, прибитой к
стене, и железной табуретки, привинченной к полу.
Двое поставили Смирнова посредине камеры, у табуретки, и остались при
нем. Шестеро, как члены секции в спортивном зале, расположились на длинной
скамейке. Майор подошел к Смирнову вплотную и заглянул в глаза.
Сейчас спросит и ударит в солнечное сплетение, они всегда так
начинают. Соберись, не впервой. Точно поймать момент удара и напрячься в
этот момент. Но до чего же челюсть отвратительная!
- У меня к тебе, полковник, один вопрос: где ты спрятал Ферапонтова?
- И тут же ударил. Смирнов на прогнувшихся ногах сделал вялый шаг назад,
майор попытался схватить его за грудки, но Смирнов всем телом кинул голову
вперед, целясь лбом в отвратительный подбородок. Майор рухнул. Маленькое,
но удовольствие!
Его бросили на пол и стали бить ногами.

Миня Мосин направился было к своему "вольво", но Ларионов сказал:
- Поедете со мной, Мосин. Если что, будете указывать дорогу.
Миня покорно влез в ларионовскую черную "Волгу" рядом с шофером.
Махов крикнул Ларионову из отъезжающей оперативной "Волги", в которой в
качестве запасного Сусанина был Денис:
- Мы вас ждем на месте сбора у Крестьянской заставы!
Ларионов открыл дверцу машины, чтобы сесть и ехать, но вдруг увидел,
как в "восьмерке" устраиваются Казарян и Алик.
- Позвольте вас спросить, куда это вы собрались?! - грозно спросил
Ларионов.
- Туда же, куда и вы, - спокойно ответствовал Казарян.
- Как я устал от тебя, Ромка! - Ларионов грузно сел на заднее сиденье
и приказал шоферу: - Поехали.

Ему водицей спрыснули лицо, волоком подтащили к откидной койке и
усадили на нее. Майор к этому времени вроде пришел в себя, но говорил с
трудом:
- Где Ферапонтов, сучий потрох?!
Скажешь, где Ферапонтов - кончат сейчас же. Не скажешь - забьют к
утру. Слабым быть противно, жалким быть противно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23