- Вы там рабочим помогите осколки оттаскивать.
Оперативники послушно, но без радости отправились в здание. Смирнов и
Махов устроились в скверике.
- Леонид, ты списки, о которых я просил, принес?
- Вот они. - Махов достал из кармана бумаги. Смирнов взял бумаги и,
не заглядывая в них, невинно поинтересовался:
- Списки ты составлял по телефонной справке управления?
- По-прежнему держите меня за лоха. Нет, Александр Иванович, это
копии ежегодных официальных актов.
- Я посмотрю? - из вежливости спросил разрешение Смирнов и, не ожидая
маховского ответа, стал листать бумаги. Потом изучать. Потом попросил у
Махова ручку и отметил важное для себя жирными галочками на полях.
- Что вы отметили, Александр Иванович? - спросил Махов, принимая
возвращенные Смирновым бумаги. Принял, сложил вдвое, сунул в карман.
- После скажу, - Смирнов откинулся на скамейке. - Позагораем, Леонид?
Подошли Алик с Казаряном, уселись рядом.
- Ну как там? - задал постоянный свой вопрос Алик.
- Долбают, - дал исчерпывающую информацию Смирнов.
Дожидаясь, уныло сидели, перебрехиваясь ни о чем. Через полчаса Алик
ушел. Через час, наверное, из "Привала" выскочил один из оперативников и
закричал:
- Товарищ капитан! Рабочие вас зовут!
- Пойдемте, Александр Иванович, - пригласил Махов, и они пошли.
Казарян - следом.
- Что у вас? - спросил Махов, с солнца плохо видя в помещении.
- До какого-то покрытия дошли, начальник, - доложил старший. Махов
спрыгнул в глубокую, в человеческий рост, яму и там нагнулся.
- Пластик какой-то, в кирпичную кладку разрисованный, - сообщил он
наверх.
- Понятно. Облицовку со стены сорвали, - вспомнил старинный кирпич
Смирнов. - Пусть отбивают до края, чтобы отогнуть можно было.
Махов выбрался из ямы, а в ней по-новому загрохотали отбойные молотки
и грохотали еще минут десять. Умолкли разом, и голос старшего возвестил:
- Край, начальники!
Махов опять прыгнул в яму и оттуда потребовал:
- Нож!
Один из оперативников кинул вниз финку в футляре. Там, внизу, Махов
надрезал в двух местах пластик и попросил рабочих:
- Потяните-ка, братцы.
Рванули. Оторвали и стали загибать кусок метра в полтора. Загнули и
увидели деформированный мужской труп в лиловом шелковом костюме и руку
второго, еще не освобожденного от пластика и бетона трупа.
- Всем наверх, - приказал Махов. Вылезли рабочие. Вылез и сам Махов.
Спросил у Смирнова:
- Как решим, Александр Иванович! Продолжать раскалывать или
подождать?
Не отвечая ему, Смирнов присел на корточки у края ямы - получше хотел
рассмотреть, что там. Рассмотрел. Крикнул:
- Роман!
Подошел Роман, присел рядом, присвистнул и догадался:
- Привал странников.
- Теперь тебе все ясно? - спросил Смирнов и посмотрел в глаза.
- Абсолютно! - заверил Казарян, хлопнул себя по коленям и поднялся с
корточек. - Это зрелище не для меня. Я пошел, Саня. А вы уж тут без меня
шуруйте.
Махов проводил Казаряна взглядом и повторил вопрос:
- Ну как, Александр Иванович?
- Сделай десятиминутный перерыв, Леонид. Только пусть рабочие и
оперативники здесь останутся. Через десять минут продолжите. А сейчас у
меня к тебе разговор есть. Выйдем.
А на улице - полный ажур. Солнышко светит, малые дети резвятся,
очередь к винному отделу стоит. Да и Смирнов с Маховым имели вполне
соответствующий вид - прогуливались.
- Дай-ка мне твои бумаги еще раз, - попросил Смирнов. Махов отдал
бумаги. - Смотри, кого я тут из покойников отметил. Одиннадцать подпольных
миллионеров-цеховиков. Не скажу, что все одиннадцать, но шесть-семь из них
лежит у тебя в подвале.
- Понятно, почему вы опасались переговоров с лагерным управлением, -
мгновенно сориентировался догадливый Махов. - Глотов, которым вы
интересовались, по всей видимости, живой?
- Глотов был живым до прошлой субботы, - сказал Смирнов.
- Не понял, Александр Иванович.
- Потом объясню. А пока продолжай долбать подвал. Отроешь всех и
открывай новое дело. Можешь особо не торопиться. - Смирнов глянул на часы.
- Ого! Уже шестой. А мне в юридическую консультацию на Третьей Фрунзенской
до шести надо быть. Леня, помни, вы еще ничего не нашли.
- Вас отвезут туда и обратно, - заверил Махов и, подойдя к дверям
"Привала", крикнул: - Демидов!
Явился Демидов, осмотрел себя, отряхнулся слегка и сказал:
- Слушаю, Леонид.
- Будешь сопровождать Александра Ивановича.
По мановению маховской руки подъехала "Волга". Смирнов с Демидовым
уселись в служебную машину и тронулись в путь по набережной. Проехали под
Крымским мостом, проехали "Фитиль", и вдруг Смирнов хлопнул себя по лбу:
- Э, черт! Прибейся тут, - сказал он водителю, и тот притормозил. -
Совсем забыл, что папиросы кончились. Я на минуту в магазин.
- Я с вами, - сообщил Демидов и вылез из машины вслед за Смирновым. -
Поздно вы вспомнили, на малую дорожку не успели заехать.
- Да мы через бульвар, и порядок. Не баре.
Так, теперь для того, чтобы водиле на Комсомольской выбраться, надо
три светофора миновать. По крайней мере, три минуты форы. Только бы одной
из дур за прилавком не оказалось. В кондитерском отделе или в соках. В
магазине нелюдно, до времени полковников из соседней конторы еще десять
минут.

В отделе "Соки-воды" продавщицы не наблюдалось. Смирнов постучал
монетой по прилавку. Нулевой эффект. Выкрикнул:
- Кто здесь работает?
Ни ответа, ни привета. Тогда он, глянув на Демидова, сказал:
- Сейчас я им устрою шахсей-вахсей!
И нырнул в магазинные кулисы. Выкрикнув еще раз для Демидова: "Эй,
есть тут кто-нибудь?", он через обитую жестью служебную дверь выскочил во
двор. Оглядевшись, быстро припер эту дверь снаружи одним из деревянных
ящиков, наваленных здесь в изобилии, как рычагом.
Вот она, на противоестественно высоких колесах, кургузая родная
"Нива". За рулем безмятежно восседал Алик. Смирнов уселся рядом и
приказал:
- Гони. Налево вдоль желтого дома, на Комсомольский.
Алик рванул с места. Когда поворачивали на Комсомольский, Смирнов
глянул в зеркальце. Жестяная дверь в гастрономе была еще закрыта. Смирнов
распоряжался:
- После светофора правее забирай. Под эстакаду и налево. А теперь в
обратную сторону, развернулись у метро "Парк культуры", теперь сразу
направо и мимо Института стоматологии в Теплый переулок. Все. Оторвались.
"Нива" пересекла Пироговку и мимо академии Фрунзе спустилась в
горбатые переулки. Здесь рядом с домом, где когда-то был женский
вытрезвитель, остановились.
- А сейчас что, Саня? - спросил Алик.
- Сейчас я за руль сяду. А ты пойдешь домой. Тут рядом.
- Я тебя одного не отпущу.
- Отпустишь. Не для этого я от милиции оторвался.
- Саня, если с тобой что-нибудь случится, я себе этого никогда не
прощу.
- Что-нибудь - это шлепнут меня? Так никакой гарантии, что при тебе
они этого не сделают. Скорее всего и тебя вместе со мной шлепнут. За
компанию. Ты хочешь мне помочь. Прекрасно! Так помогай мне! Сейчас ты
вернешься туда и скажешь Махову: если и он хочет мне по-настоящему помочь,
пусть продолжает долбать "Привал" как можно больше. И чтобы ни один, кто
знает о находке в "Привале", не выходил до десяти, по крайней мере.
Запомнил?
- Запомнил. - Алик вылез из машины, освобождая место за рулем.
- И вот еще. - Смирнов говорил, одновременно подгоняя сиденье под
себя и проверяя приборную доску: - У меня путь неблизкий, туда и сюда -
часов пять, а с разговорами и все шесть, потом дельце небольшое в Москве.
Следовательно, до двух Махов может не беспокоиться. Ну а если после двух
меня не будет, пусть он начинает действовать. И с Романом обязательно
посоветуется.
- Я заправился под завязку. Хватит тебе на сегодняшний вечер.
- Спасибо, вижу. До свиданья, Алька.
- Ни пуха, ни пера, - грустно пожелал Алик.
- К черту! - весело гаркнул Смирнов, и "Нива" нырнула на Саввинскую
набережную. С набережной сделал разворот к Бородинскому мосту и прижался к
тротуару. Вышел, посмотрел - проверился на всякий случай. Вроде чисто.
Посмотрел на часы. Десять минут седьмого. Теперь бы дачников опередить,
чтобы на трассе не притесняли.
Выбрался на Бородинский мост и после Дорогомиловской заставы вышел на
трассу. В Москве сдерживался - дорога опасная, самое большое начальство по
ней ездит, орудовцев как собак нерезаных. За Окружной дал скорость.
- Волка ноги кормят. Дурная голова ногам покоя не дает, -
бессмысленно бормотал Смирнов, прибавляя и прибавляя. - Волка ноги кормят.
Дурная голова ногам покоя не дает...
Не до песен нынче было, не до расслабки. Успеть, всюду успеть -
главная задача.
Скинул скорость у бетонки, здесь пост ГАИ, верноподданически миновал
пост и опять стал потихонечку набирать скорость до ста двадцати. Вот и
деревушка.
Дорога через осинник была, как и в прошлый раз, ободряюще пустынна.
Узковата, правда, но ничего: рискнуть можно. Рискнул: двадцать километров
за десять минут.
Ну, по морям, по волнам, нынче здесь, завтра там. На горку, с горки.
Площадь, собор. Интернациональная, Вторая Социалистическая. Стоп.
Приехали.

Калитка была открыта, и дверь в дом - тоже. Смирнов позвал:
- Леша!
Никто не отозвался. Но все равно, значит, где-нибудь поблизости.
Смирнов присел на ступеньку крыльца. Но был набран такой темп, что сидеть
просто так не было никаких сил. Вскочил, вышел за калитку и стал ждать
здесь, прогуливаясь по заросшей дорожником тропке, идущей вдоль забора.
Наконец-то! Борзов беспечно приближался, держа в руках литровую банку с
молоком.
- И опять дорогой гость! - приветствуя Смирнова, возгласил он.
Правда, со значительно меньшей долей восторга, чем в прошлый раз. - Прошу
в дом.
- Я ненадолго, Леша, - по возможности успокоил его Смирнов.
- Молочка парного не хотите? - спросил Алексей, когда они уселись за
столом.
- Выпью с удовольствием.
Леша принес два стакана и осторожно налил в них из банки. Они
одновременно - залпом - выпили.
- Так чем могу быть вам полезен, Александр Иванович? - спросил Леша,
платочком промокнув рот.
- Мне крайне необходим твой самый богатый человек в Москве. Сегодня
необходим.
- Мы же в прошлый раз обо всем поговорили, Александр Иванович.
- То в прошлый раз. В прошлый раз я предполагал, а теперь знаю. Дай
мне его, Леша.
Леша посмотрел на Смирнова, улыбнулся и сказал:
- Нет.
- Как только команда узнает про открывшиеся обстоятельства, они
прикончат его. Ты пойми, эта встреча нужна ему больше, чем мне! Ради его
блага, Леша!
- Милиция всегда действует ради нашего блага!
- Я не из милиции.
- Все равно нет. - Алексей встал, подошел к окну. Смеркалось
помаленьку.
- Я ведь его вычислю и по другим каналам выйду на него. Неужто ты
этого понять не можешь?! Но время, время. Я в цейтноте, Алеша.
- Вы когда в Москву собираетесь возвращаться? - спросил Алексей, -
по-прежнему глядя в окно.
- Сейчас.
- Сейчас не советую. Вы гнать будете, а сумерки - самое коварное
время. Не дай бог, разобьетесь. Отдохните, через полчаса поедете. При
фарах безопаснее: внимательней будете. Устали небось?
- Как собака, - признался Смирнов. - Весь день пустой желудок, и есть
не хочется.
- Прилягте, Александр Иванович, - предложил Алексей.
- Просто посижу немного, - сказал Смирнов и перебрался в кресло.
Отпустил напряженные мышцы, раскинулся и закрыл глаза. Леша задернул
занавески, включил мягкий нижний свет-торшер, устроился с книжкой в другое
кресло. Картиночка эта напоминала нечто, описанное Диккенсом.
- Что читаешь? - не открывая глаза, спросил Смирнов.
- Диккенса, "Крошку Доррит".
- Успокаивает?
- Диккенс меня всегда успокаивает. Да вы отдыхайте, отдыхайте.
- Уже стемнело. Поеду, - решил Смирнов, отыскал палку и встал. -
Может быть, все-таки сможешь, Леша?
- Нет. Я вам не верю, Александр Иванович. Вы - в азарте. Вы сегодня -
не человек. Вы сыскарь. Простите меня.
- Бог простит. Не пришлось бы тебе горько пожалеть потом. Будь
здоров. Не провожай.

Особенно торопиться уже не было смысла. "Нива" отрабатывала свои
положенные восемьдесят, освещая фарами белые в резком свете фар стволы
осин. Смирнов призадумался слегка и поэтому увидел трейлер, подъехав к
нему почти вплотную. Трейлер стоял поперек дороги, передними и задними
колесами расположившись в кюветах по обе стороны дороги. Путь вперед был
замурован.
Смирнов ударил по тормозам, почти на месте развернулся и дал газу.
Но, подняв глаза, понял: мышеловка захлопнулась. В полукилометре стояли и
ждали его два легковых автомобиля с включенными фарами. Шансов не было, но
была - не была.
Смирнов, не сбавляя скорости, врубил дальний свет и направился на
рандеву. Они его слепили, но и он их будет слепить. Ему рулить
ослепленному, им - стрелять. Посмотрим, кто будет в выигрыше. Не доехав до
них метров пятьдесят, он скинул скорость, как бы собираясь остановиться,
но, подойдя совсем впритык, кинул "Ниву" в кювет.
Ну, кургузая, ну, длинноногая, выручай! Он же помнил, как ее
сестричка на телевизионном экране карабкалась чуть ли не на стену. Нырнув
в кювет, "Нива" скособочилась, но пошла, пошла! Ну а теперь на асфальт и
долой всякий свет. Смирнов вырубил приборную доску, а значит, и сигнальные
фонари и повел машину вслепую, по памяти. Он не видел почти ничего, но и
они его не видели. Совсем. Игру в фары выиграл он. Совсем-то ничего
осталось. Только до пригорочка, только до пригорочка и вниз. Вот он,
пригорочек. И тут до него донеслась автоматная очередь. Поздно, поздно
фрайера вонючие. Еще очередь. Вроде крышу задели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23