Второй сын идет в наемники, что тоже на руку отцу — в случае чего у него есть «своя» рота — та, где служит его сын. Третий же сын уходит в горы к мудрецу, чтобы набраться от того премудрости. Например, узнает, как спасти души всех членов семьи.
— А, значит, вы верите в спасение души, — заметил Дирк. — Как я понял, ты по какой-то причине не попал к мудрецу.
Корт хмуро покачал головой.
— Я еще не утратил надежды обзавестись семьей. Конечно, я наслышался историй о том, как деревенские девушки посещают мудрецов, чтобы научиться у них искусству любви. Кстати, деревенские парни учатся тому же самому у старых вещуний. Но я всегда мечтал иметь жену, детишек...
Корт умолк и отвел глаза. В мыслях своих он представил себе лицо Виолетты. Неожиданно его охватила печаль — к горлу подступил комок, и Корт испугался, что вот-вот разрыдается перед незнакомцем.
— И из-за этого ты не стал изучать философию? — поинтересовался Дирк. — Странная, однако, причина для того, чтобы податься в солдаты.
Неожиданно для себя Корт почувствовал, что он здесь словно на суде и его допрашивают с пристрастием. Лейтенант постарался принять равнодушный вид и вновь повернулся к Дирку.
Какая, собственно, разница, что подумает про него незнакомец. Пусть что хочет себе, то и думает.
Однако Корту это было почему-то небезразлично.
— Мне не сиделось на месте, я жаждал новых впечатлений — вот и подался в наемники. Начинал сержантом, а через пару месяцев дорос до лейтенанта...
— И такая жизнь тебя устраивает?
— В конце концов любого из нас ожидает смерть, — пожал плечами Корт, — но у солдата по крайней мере есть шанс умереть в бою. Да, риск велик, но и отдача больше. Так что солдатская лямка мне не в тягость — моя жизнь полна приключений, а в сражениях все ощущаешь гораздо ярче. Признаюсь, и мне бывает страшно — например, когда я вижу, что надо мной занесен вражеский меч, — но от этого еще сильнее хочется жить, страх подстегивает меня, возбуждает, придает существованию остроту.
Скажи, что может сравниться с победой, особенно с той, что досталась дорогой ценой, когда поле брани усеяно телами погибших, а ты все еще жив? Ради этого я готов пройти через что угодно — бегство, позор поражения. Ведь я знаю, что рано или поздно мы снова одержим победу. А чего стоит боевое братство? Когда знаешь, что те, с кем ты сражаешься бок о бок, никогда тебя не предадут, в трудную минуту придут на помощь, даже если в душе и ненавидят тебя? Такое единение душ способен ощутить только тот, кто прошел через тяжкие испытания. Вот почему солдаты слушаются меня — не потому, что я сын Толкача, и не потому, что я, если понадобится, могу стереть каждого из них в порошок, а потому, что я делаю все для того, чтобы сохранить им жизнь. Битва отшумела, а мы живы и здоровы.
Корт остановился, чтобы перевести дух, и сам удивился тому, что произнес подобную тираду. Но Дирк только с серьезным видом кивнул головой.
— Что ж, я не прочь служить под началом офицера, который бережет своих солдат.
— Вижу истинного бойца! — улыбнулся Корт и пожал Дирку руку. После этого он порылся в поясном кошельке и извлек оттуда серебряную марку. — Это тебе за вступление в наши ряды. Добро пожаловать на службу в Голубую Роту, сержант Дюлейн.
— Благодарю тебя, лейтенант, — произнес с ухмылкой Дирк. — Каково мое первое поручение?
— В увольнении-то?.. Упиться как следует, а потом обогатить шлюх. Правда, для офицера дело обстоит несколько иначе. Когда рота отдыхает, я обычно присматриваю за моими солдатами, и если вижу, что назревает потасовка, то стараюсь утихомирить забияк, пока дела не приняли серьезный оборот. Заодно успокаиваю и возмущенных горожан. Можно сказать, несу дозор на улицах.
С этими словами Корт оперся ладонями о край стола и попытался встать на ноги. Однако стол неожиданно опрокинулся, а сам лейтенант снова рухнул на стул, растерянно глядя по сторонам.
— Боюсь, на сегодня дозор отменяется.
Дирк не спеша поднялся на ноги и помог встать Корту.
— Я гляжу, ты выпил больше положенного — к тому же так быстро, что и сам не заметил. Знаешь, что я скажу тебе: следить за солдатами — дело сержанта. А лейтенант пусть следит за тем, чтобы сержанты оставались честными. Представь меня своим солдатам и отпусти меня в дозор.
— Но я всегда...
— Всегда, но не сегодня. — Дирк не стал говорить, что по Корту видно: тому хочется хорошенько набраться — так сказать, напиться в стельку. — Хочу честно отработать серебряную марку.
— Ладно, согласен. — Неожиданно Корт решил, что идея эта не так уж и плоха, а заодно удивился тому, отчего ему так туго соображается, почему так трудно выбросить Виолетту из головы.
Лейтенант вынул из-за пояса значок с тремя полосками и помахал им у Дирка перед носом.
— Вот твои знаки различия, пока не пошьешь себе форму...
Дирк поспешил взять значок из рук Корта, пока тот ненароком не уколол его острой булавкой, и прицепил к рубашке.
— Эх, симпатичная брошечка! Ладно, лейтенант, веди меня к твоим орлам.
* * *
В приподнятом настроении Гар с Ральком выехали за ворота Лутра.
— Как удачно, однако, Гар Пайк, прошла торговля в этом городе, и все благодаря тебе, благодаря твоему знанию чужого языка! Знаешь, я подумал, что за это причитается небольшое вознаграждение.
— Не откажусь, — ответил Гар с лукавой улыбкой.
— Мы распродали весь наш товар и закупили новый, причем на выгодных условиях! Теперь можно держать путь в Зангарет. Товары из Лутра всегда были в чести у тамошних жителей.
— То есть ради барыша можно и рискнуть... Но если всегда иметь дело с такими переводчиками, как сегодня, то можно не только остаться без прибыли, а вообще прогореть.
На мгновение улыбка Ралька пропала.
— Твоя правда! Немало среди нас, купцов, и таких, что возвращаются домой голы и босы, если вообще возвращаются. Нет, друг мой, я не прогадал, взяв тебя в помощники.
— Благодарю за доверие. — Гар попытался изобразить, что польщен. — То бишь, если я тебя правильно понял, вашего брата-купца не так уж и много.
— Так мало, что мы все знаем друг друга — даже тех, с кем никогда не встречались. Оскар из Дреллана ведет торговлю на Западе, продает шелк, который производят на побережье. Ему нужны тарелки и чашки, что изготавливают здесь, в Лутре.
Хольгер из Альберга закупает их у меня в обмен на шелк, который, в свою очередь, берет у Оскара, а тому везет посуду.
Лотарь из Силаса торгует специями и заморскими фруктами, которые он привозит из полуденных стран. У него их покупает Альберт из Рехема и перепродает мне в обмен на кость, которую я приобретаю у Кренеля из Грельхольма в обмен на толстое сукно, что ткут в Вурмсе.
Кренель привозит бивни моржей и нарвалов от Марля из Рора, которого лично я никогда не видел. Но зато он отдает мне свой товар в обмен на ткани, которые я закупаю у жителей Вурмса... Я бы мог перечислять моих партнеров еще добрых полчаса, но и этого хватит. Мы все, так или иначе, знаем друг друга, у каждого из нас своя команда погонщиков. Кстати, они ничем не уступят по силе и сноровке отряду наемников. В общем, мы те, кому удалось выжить.
— Вот уж воистину опасное ремесло! — воскликнул Гар.
— Зато выгодное. Когда я состарюсь и отойду от дел, то наживу к тому времени богатство ничуть не меньшее, чем у Властелина. Правда, пока этим лучше не хвастаться, чтобы, не дай бог, не узнали те, кому не положено. Мой дом уже сейчас похож на крепость, но я намерен с годами укрепить его еще сильнее. Кстати, вокруг немало крестьян, которые готовы перебраться со своими семьями за мои стены. Я обучу их владеть оружием, а те, кто согласен трудиться на складах, пусть трудятся, только честно. Каждый год они будут получать у меня новую рубаху из плотного сукна. Я построю им дома, чтобы они не жили в продуваемых всеми ветрами лачугах. Каждый день семья будет получать у меня по три фунта хлеба и еще фунт овощей, мясо раз в неделю и дважды в неделю — рыбу. Для здешней бедноты это предел мечтаний.
— Значит, когда ты отойдешь от торговли, то будешь держать склады для других купцов, для чего и наймешь всех этих крестьян? — сделал вывод Гар.
— Верно, но сам я уже не буду бродить по городам и весям. Еще пять лет удачной торговли — и можно будет поставить точку! Как ты смотришь на то, друг Гар, чтобы эти оставшиеся пять лет провести вместе со мной?
От Гара не укрылось, как быстро он из чужестранцев перекочевал в друзья.
— Соблазнительное предложение, мастер Ральк, и я над ним поразмыслю. А пока мне надо уладить еще кое-какое дельце...
— Понимаю, — кивнул Ральк, — это может быть либо женщина, либо наследство, либо месть. Но можешь мне ничего не говорить. Я не вмешиваюсь в чужие дела. Но как только ты все уладишь, помни, что Ральк из Фирита ждет тебя и будет рад снова отправиться вместе с тобой в дорогу.
— Скорее наоборот — если у меня ничего не выгорит, — поправил его Гар. — Я надеюсь предотвратить вражду, а не раздувать ее.
— Я не спрашиваю тебя, каким образом. — Ральк поднял ладонь и отвел взгляд. — Но я рад, что ты со мной откровенен, — и он вновь посмотрел на Гара. — Властелины позволяют нам торговать, ведь без нас им никогда не иметь тех роскошеств, к которым они привыкли. В конце концов, какой же ты Властелин, если будешь жить точно так же, как и твои крестьяне?
Гар хотел было возразить, что для многих людей одного ощущения собственной власти достаточно, чтобы возвыситься над остальными, но он вовремя придержал язык.
— Правда, стоит случиться войне, как старые добрые, хотя и неписаные, правила тут же бывают отброшены, — продолжал Ральк. — Когда Властелины посылают свои войска на поле брани, чтобы биться друг с другом, то поберегись, купец. А если зазевался и вовремя не унес ноги, будь уверен, тебя сотрут в порошок. А заодно и весь твой товар. Нас спасает лишь то, что мы стараемся загодя разузнать, кто с кем воюет, и предпочитаем обходить опасные места стороной. Но никогда нельзя быть уверенным до конца. Может статься, что война уже началась, а нам об этом еще не известно. И тогда приходится бросать товар и уносить ноги. Жизнь, она дороже.
Ральк ненадолго умолк, потом вздохнул и продолжал:
— Не раз я испытал это на собственной шкуре, уж поверь. Нет, война для торговли погибель. Ведь мы теряем не только товар, а с ним и доходы, но еще и рынки сбыта. А вот будь я кузнецом или оружейных дел мастером, — неожиданно улыбнулся купец, — война была бы мне только на руку. Сколько выгодных заказов свалилось бы на меня — только поспевай выполнять! Но я не кузнец, не оружейник. Я торговец и поэтому привык принимать сторону того, кому дороже мир!
— Что ж, запомним, — произнес Гар.
Неожиданно до его слуха донесся какой-то странный шум, и он напрягся.
— Что такое? — удивился Ральк.
— Судя по звуку, Сапоги, десятка два. Тяжело вооружены и движутся бегом по тропе впереди и справа от нас.
— А ты, приятель, держишь ухо востро, — похвалил его Ральк. — И я тебе верю.
С этими словами Ральк обернулся к каравану и отдал приказ погонщикам, чтобы те приготовились держать оборону.
Глава 6
Сапоги выскочили на них из зарослей невысокого кустарника, с ревом быков, готовых нанизать на рога любого, кто ненароком забредет на их территорию.
Очевидно, солдаты уже давно следили за караваном и поэтому не выказали ни малейшего замешательства, увидев, что торговцы успели занять круговую оборону.
Первая же атака стоила жизни восьмерым Сапогам — все они были в упор расстреляны из луков. Но уже в следующее мгновение оставшаяся дюжина с боевым кличем устремилась на импровизированную передвижную крепость.
Солдаты успели подойти слишком близко, и теперь стрелы были против них бессильны. Погонщики отбросили луки за ненадобностью и взяли в руки короткие мечи, боевые топорики и дубинки с железными наконечниками.
— Предательство!.. — крикнул Ральк. — Это ливреи слуг Властелина Лутра! Мы в западне!..
— Не будем торопиться с обвинениями в адрес Властелина, — перебил его Гар и вступил в бой, нанеся рубящий удар мечом по вражескому солдату.
Тот попытался увернуться, но клинок Гара настиг его, рассекая грудь, откуда тотчас хлынула кровь. Нападающий взвыл от боли, но успел замахнуться топориком.
Гар уклонился в сторону, и удар пришелся по щиту. Однако уже в следующее мгновение на него ринулись сразу трое.
Увидев нацеленное прямо в глаз копье, Гар был вынужден втянуть голову в плечи. Увы, затылок обожгла резкая боль. Гар согнулся в три погибели. Сапоги же, решив, что противник повержен, разразились победными воплями. Но уже в следующее мгновение Гар резко выпрямился, потрясая мечом, и принялся щедро раздавать удары: одному врагу попал в плечо, другому — щитом в голову.
Но третий вновь ринулся на него, словно бешеный зверь.
Конец его копья застрял между звеньями кольчуги Гара. Однако по жжению в боку тот понял, что ребро все-таки задето.
Удар пришелся нападающему в лицо. Обидчик с криком отпрянул назад, спасаясь от нацеленного в него острия меча, и упал, споткнувшись о ноги одного из поверженных своих товарищей. Гар пнул солдата ногой в шлем, перешагнул через распластанное тело и приготовился отразить очередное нападение — к нему со всех ног бежали еще два Сапога.
Одно копье оказалось занесенным слишком низко, другое — слишком высоко. Гар отразил оба удара. Тогда первый нападающий перевернул копье обратным концом наподобие дубинки и ткнул Гара в живот.
Хватая ртом воздух, Гар рухнул на колени, однако успел отбить очередного врага своим щитом. Противник издал победный клич, но в следующее мгновение этот клич перешел в хрип — в горло солдату попала выпущенная кем-то стрела. Глаза нападающего вылезли из орбит, и он рухнул на землю.
К Гару на подмогу бросились трое погонщиков с луками.
Они уже было собрались расправиться с первым солдатом, который в тот момент пытался подняться на ноги, но Гар опередил их. Еще не поднявшись с колен, он сумел прошептать:
— Не убивайте. Берите их живыми.
Обломав конец стрелы, он выдернул ее из шеи поверженного противника. Фонтаном брызнула кровь — видно, задело артерию, — но Гар быстро зажал входное и выходное отверстия пальцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36