— Могу только предположить, что, как и те, кого вы называете милезийцами, вы тоже потомки первых здешних колонистов, но ваши предки предпочли остаться жить под землей, под защитой куполов, нежели осваивать просторы незнакомой планеты и в поте лица возделывать землю. Скажите, все ли Полые Холмы заселены Подземным Народцем?
— Все, — подтвердил герцог. — Когда в одном холме становилось тесно, его жители заселяли другие — те, откуда ушли первые колонисты. Подземный Народец презирал предков нынешних милезийцев — ведь те пали так низко, что предпочли копаться в земле. В свою очередь, милезийцы презирали тех, кто захотел остаться под землей, — по их мнению, эти люди предпочли свободе вечное заточение. — Герцог презрительно улыбнулся. — Что ж, тем самым они только расписались в собственной глупости. Вскоре они на своей шкуре познали, что такое недород и голод. Тем более что к этому времени они, не задумываясь о последствиях, успели наплодить бесчисленное потомство! И тогда эта голодная орда двинулась на нас, пытаясь изгнать из Полых Холмов. Но наши предки не забыли, о чем когда-то писалось в ученых книгах. Более того, они даже преумножили знание, добавили мощности ядерным реакторам, обуздали стихии, поняли, как использовать геотермальную энергию, энергию воды и ветра, научились запасаться ею впрок, чтобы наши машины работали денно и нощно. Наши предки нашли старые лазерные ружья, отремонтировали их и косили смертоносными лучами полчища милезийцев... Нет, конечно, были и среди них потери, но каждый унес с собой на тот свет не одну сотню милезийцев. Если кто-то из наших погибал, в строй вставали новые защитники Полых Холмов.
— Отчего и пошло предание, что вас невозможно убить! — вырвалось у Дирка.
— А ваш народ все еще умеет обращаться с машинами, ремонтировать их? — поинтересовался Гар.
— Еще бы! Более того, подземные жители буквально помешаны на преумножении знаний, они только и делают, что изобретают все новую и новую технику!
— Обычно это удел одиночек, — заметил Гар.
— Ты прав, у нас есть любители одиночества, — признался герцог. — Среди наших предков было немало таких, кто предпочитал уединение. Сейчас же большинство техников трудятся в лабораториях и мастерских положенное количество часов, после чего проводят время за более приятными занятиями, посвящают себя искусствам и тонким беседам.
Гар и Дирк переглянулись.
— Сейчас мы ни в чем не испытываем нужды, — продолжал герцог. — Мы окружили себя роскошью и можем проводить время в приятной праздности, за танцами и музыкой. Те же, кто предпочел выйти наружу, кто мечтал о свободе равнин и лесов, чтобы выжить, вынуждены в поте лица добывать себе пропитание, убивать друг друга в бесконечных сражениях. У нас же царит гармония.
— Ах вот как? — удивился Гар. — И как вам это удается?
— Время от времени мы собираемся вместе, чтобы обсудить спорные вопросы.
— Все население?
— Разумеется, — нахмурился герцог. — Нас не так уж и много, и городская площадь вмещает всех без труда.
— А если кто-то держит на другого обиду?
— Тогда мы выслушиваем доводы каждого из них и решаем, кто прав, а кто нет, и в какой степени.
— Что ж, это, конечно, несколько утомительно, но зато весьма эффективно, — произнес Гар. — Тем не менее у вас остается масса свободного времени.
— Это самое главное наше достижение. — Герцог улыбнулся несколько натянутой улыбкой.
— Купленное ценой отказа от свободы наземного образа жизни. При всем желании вам некуда податься или заняться тем, что по душе, даже если это не нравится кому-то другому. Но, с другой стороны, милезийцам такая свобода тоже не снилась.
— По крайней мере большинству из них, — хмуро заметил герцог.
— А еще вы избираете себе главу, — закинул удочку Гар. — Как, например, вы стали герцогом? Потому что старше других или по праву рождения?
— По старшинству и заслугам, — отвечал тот. — Многие из моего поколения до сих пор живы, но, когда умер старый герцог, я удостоился самых сильных рукоплесканий. Что касается руководства делами, то я председательствую на ассамблеях и выступаю от имени нашей колонии в сношениях с другими холмами. Вот и все.
— И при необходимости командуете боевыми действиями против милезийцев, — добавил Гар. — Предполагаю, что время от времени вы совершаете визиты в другие Холмы... скорее всего в ночи весеннего и осеннего равноденствия или солнцестояний.
— И горе тем смердам, что окажутся у нас на пути! — улыбнулся герцог, и глаза его вспыхнули недобрым огнем. — Поздравляю вас. Вы, друг мой, проницательны, коль скоро догадались, как мы используем с выгодой для себя легенду о Дикой Охоте и все эти равноденствия и солнцестояния. Тем самым мы только прибавляем себе мистической ауры.
Дирк нахмурился. Герцог разоткровенничался явно неспроста.
— Полагаю, это не только играет вам на руку в том смысле, что вас никто не трогает, но и спасает самих же милезийцев от вашего гнева, — дипломатично заметил Гар. — Смею также предположить, что праздники, которые вы устраиваете по этому случаю, имеют целью интенсивный обмен генами.
— Мы также соревнуемся в атлетических искусствах, что еще больше пробуждает в наших мужчинах стремление к физическому совершенству, а также поддерживает в них боевой дух, — резко добавил герцог.
— Разумеется, ведь победитель пользуется особой популярностью у женщин соседнего холма! — улыбнулся Гар.
— Весьма тактичный способ сказать, что мы ничего не запрещаем нашей молодежи, да и не только молодежи, и люди вольны предаваться утехам плоти.
— Что ж, весьма разумная политика, тем более что она предохраняет от кровосмешения, — согласился Гар. — И все же время от времени вам требуется приток новых генов, таких, которые не принадлежат подземным жителям. Ведь признайтесь, ваше генное разнообразие не столь велико.
— Ты прав в своем предположении. Поэтому мы вынуждены терпеть каприз Дезире, коль она возжелала позабавиться с вашим другом, — произнес герцог сурово. — Более того, если милезиец нам нравится, мы оставляем его у себя до конца его дней.
— Вернее, до тех пор, пока он вам не наскучит, — улыбнулся Гар и продекламировал:
Он надел дорогой камзол,
Башмаки зеленого бархата.
Семь лет минуло с тех пор,
Как мы видели милого Фарквада.
— Что ж, пусть даже и так, — произнес герцог. — Если милезиец нам нравится, мы оставляем его у себя, пока годы не возьмут свое и красота его не начнет блекнуть. Таких мы тоже держим здесь, но уже для иных целей — особенно если они слишком много знают.
— Знают что? — спросил Гар. — Что вы такие же люди и поэтому смертны? Что вас можно убить?
Глаза герцога вновь вспыхнули недобрым огнем.
— Это, и не только это, — прошипел он. — Но мы «не просто смертные», как эти убогие милезийцы, эти грязные, неотесанные чурбаны, с которыми тебе пришлось странствовать!
— Как можно их всех называть грязными чурбанами! — воскликнул Дирк и представил себе Магду. — Среди них есть те, что красивы, и те, что мастера на все руки, и отважные солдаты! Да, жизнь, которую они ведут, не подарок, но она же сделала их сильными, выносливыми, изобретательными! А многие красотой ничем не уступят подземным жителям!
— Что за глупости! — оборвал его герцог. — Только не пытайтесь уверить меня, будто милезийцы столь же рослые и красивые, как и мы!
— То есть вы считаете, что столетия кровосмесительных браков сделали из вас сверхрасу?
— Никакого кровосмешения, исключительно селективный отбор! Мы не можем размножаться бесконтрольно, слишком мало наше жизненное пространство. За свою жизнь наша женщина может родить только двух детей. И если какой-нибудь из них появляется на свет темноволосым, уродливым или калекой, мы подкидываем его милезийцам.
Дирк вспомнил детину-подменыша во взводе Корта.
— Да, но только в том случае, что взамен вы можете похитить красивого милезийского младенца! Вот почему вы продолжаете похищать милезийских детей, подбрасывая в колыбельки тех своих, кого вы отбраковали. Вы говорите, что вам нужны свежие гены, но не любые, а только те, что принадлежат самым красивым или самым сильным!
— И мы делаем это вот уже четыреста лет, — подтвердил герцог. — За это время мы заполучили себе самые лучшие гены, милезийцам же приходится довольствоваться худшими.
— Не скажите, — возразил Гар. — Ведь те младенцы, которых вы подбрасываете милезийским женщинам, несут в себе все ваши гены, просто часть их — рецессивные. Как вы заимствуете полезные качества у милезийцев, так и они заимствуют у вас.
— Интересно, какие же у них полезные качества, каких нет у нас? — вспыхнул герцог и смерил Гара и Дирка надменным взглядом. — Неужели вас не тревожит, что я могу сказать вам нечто такое, о чем вы до сих пор не догадывались?
— Что же, — произнес Дирк, сдерживая гнев, — пожалуй, да.
В ответ герцог презрительно расхохотался.
— Вам страшно, что мы продержим вас под землей до конца ваших дней, и все потому, что вы слишком много знаете.
Наверное, ваш страх обоснован. Мы не можем выпустить вас отсюда наружу, чтобы вы потом рассказали милезийцам, что мы такие же смертные, как и они. Единственная разница в том, что мы владеем смертельным оружием.
— Выходит, мы ваши пленники, — произнес Дирк, и во рту у него пересохло.
Он подумал о Магде, и ему стало совсем грустно.
— Ваш друг уже только и мечтает о том, чтобы остаться. — Герцог кивнул в сторону невысокого здания на другой стороне площади. — А вот и он сам!
Гар и Дирк обернулись и увидели Дезире. Она выходила из двери под руку с Кортом. Тот шел, словно пьяный, не сводя зачарованных глаз с ее лица, и Дезире была вынуждена направлять его шаги. При этом она тоже смотрела ему в глаза и сияла счастливой улыбкой.
— Он для нас потерян, — произнес Дирк упавшим голосом.
— Не только для вас, но и для наземного мира, — согласился герцог. — Ну что же, он бравый солдат, силен, высок, хорош собой. Не всякий милезиец таков. Его гены вольют в нас свежую струю, предохранят, как ты здесь выразился, от кровосмешения. Будем надеяться, он передаст потомству лишь полезные свои черты.
— Вы оставите его в качестве слуги? — поинтересовался Гар.
— В редких случаях мы позволяем милезийцу взять в жены нашу женщину, — нехотя сказал герцог, — в том смысле, в каком у нас существует брак.
— Вы хотите сказать, что брачный обет ни чему не обязывает и женщина и мужчины клянутся друг другу только в той любви, что связывает их в данный момент? — попробовал угадать Дирк.
— Что-то в этом роде, — недовольно проворчал герцог, явно раздраженный проницательностью Дирка.
— Но ведь никто и не ждет, что брачный союз продлится долгие годы, — заметил Гар.
— Верно, — согласился герцог. — Когда людям кажется, что их союз себя изжил, они вольны найти себе новых спутников жизни. И тот, кто был раз женат на нашей женщине, может взять себе в жены другую. Так что милезиец не будет прикован к своей жене, словно цепями.
— Вы хотите сказать, что, если он окажется носителем полезных для вас генов, ему будут позволено распространять их среди вас и дальше? — сухо заметил Дирк.
— А еще он поможет нам развеять скуку и однообразие. Увы, они наше вечное проклятие, — добавил герцог.
— И поэтому вы готовы оказать нашему другу столь высокую честь? — спросил Гар.
— Не исключено, — отвечал герцог. — Если человек столь изысканных манер и красоты прожил долгие годы в полном хаоса наземном мире и не утратил их, мы можем взять его себе в ином качестве, нежели просто раба. Хотя учтите, даже рабы остаются здесь с радостью, ведь они сыты, одеты, им ничего не грозит, а вокруг лишь музыка и смех.
— Но ведь вы оставляете его насильно, — вмешался Дирк.
Герцог перевел взгляд на влюбленную пару и задумался.
Дезире отпустила руку Корта, капризно тряхнула головой и отвернулась. Корт уставился ей вслед как громом пораженный.
— Вижу, что Дезире на сегодня им пресытилась, — улыбнулся герцог. — Возможно, однажды она вновь вспомнит о нем и захочет вернуть. А пока... близится рассветный час, и он может вернуться в свой мир.
С этими словами герцог повернулся к столу, уставленному фруктами и графинами.
— Угощайтесь! Ешьте и пейте. Ночь была длинной, а путь долог, и вы наверняка проголодались.
Дирк посмотрел на фрукты, и у него тотчас потекли слюнки, а в животе забурчало. Но Гар перехватил его взгляд и едва заметно покачал головой. Дирк вспомнил о его предостережении ничего не брать в рот и произнес:
— Благодарю вас, ваша светлость, но, учитывая цель нашего путешествия, мы должны питаться только тем, к чему мы привыкли.
Лицо герцога тотчас омрачилось.
— Я требую, чтобы отведали наших угощений. Уверяю, они придутся вам по вкусу, вы даже себе не представляете, какое это наслаждение.
— Еще бы, ведь в них подмешано снотворное, — произнес насмешливо Гар. — Ваши предки начитались старых преданий и решили взять их на вооружение. Вы опаиваете дурманом тех милезийцев, что больше вам не нужны, а отпустить их с миром вы почему-то не желаете... или же тех, кто слишком много знает. После чего вы их где-то храните... лет этак двадцать. Когда же несчастных выпускают из подземной темницы, наверху уже прошло два десятка лет, им же кажется, что они провели в Полом Холме всего одну ночь. Хотя окружающие готовы в это поверить, создается впечатление, будто они слегка подвинулись рассудком и сами не знают, что говорят.
— А ты проницателен, и даже слишком! — в гневе воскликнул герцог. — Предупреждаю, что ради собственного же блага вам лучше отведать наших угощений!..
— Покорнейше благодарю. — Гар склонил голову. — И тем не менее вынужден отклонить ваше приглашение.
Герцог щелкнул пальцами, и из круга танцующих отделились несколько рослых мужчин и, обнажая мечи, ринулись на Гара и Дирка.
Друзья отскочили назад, выхватывая из ножен клинки, чтобы отразить нападение.
— Постарайся не проливать крови! — крикнул другу Гар.
— Давай покажем им, что такое хорошие манеры, — бросил в ответ Дирк.
Внезапно воздух прорезал боевой клич, и между друзьями одним прыжком оказался Корт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36