А степь чем далее, тем становилась прекраснее. Сергей, в отличие от местных людей, не привык отождествлять степь и врагов и потому с интересом непредвзятого путешественника любовался этой зеленой девственной пустошью. Иногда ему казалось, ничего в природе не может быть лучше: вся поверхность земли превратилась в зелено-золотой океан, по которому разбросали миллионы разных цветов. Сквозь тонкие высокие стебли трав сквозили голубые, синие и лиловые головки, просовывались высоко вверх желтые метелки, пестрели на поверхности белесые зонтики. А внизу, невидимые постороннему глазу, шныряли куропатки, воздух наполнялся тысячью разноголосых свистов. В небе, как и сейчас, неподвижно стояли ястреба, широко раскинув крылья и быстро, единым взглядом осматривавшие степь. Ближе к реке показывались чайки, мерно взмахивая крыльями, они подлетали ближе и, зависнув в потоке воздуха, плыли рядом, разглядывая войско. Потом улетали вдаль, мелькали последний раз черной точкой, пропадали в солнечном мареве…
Днем они продвигались быстрым аллюром, распугивая в траве прячущихся птиц. Вечером степь совершенно менялась: пестро-желтое пространство ее вдруг наполнялось теплым красным огнем заходящего солнца. Потом тень клиньями пробегала по степным просторам, трава, только что зеленая, вмиг чернела. Спрятавшееся солнце еще окрашивало небо слоями красно-розового золота, напуская свежеющий ветерок.
Укладываться спать было хорошо прямо на земле. Одеяло — на траву, седло под голову, и ночлег готов. Сергей думал: сколько же теряет человек цивилизованный, лишая себя среды, для которой создан! И сам же себе отвечал: чего не знаешь, то для тебя не существует, а значит, нет и потери.
А кругом свистели любопытные сурки, пестрыми столбиками разглядывавшие диковинных гостей. Кузнечики трещали громче, долго звенел в воздухе клич пролетавшей стаи гусей. Позже зажигались и всей громадой падали вниз звезды, а ночью проснувшийся человек мог перепутать небо и степь — так густо были усеяны травы ночными светляками.
Но сейчас время ночлега еще не наступило. Конь вновь захрапел. Успокаивая его, Сергей огляделся: к ним быстрой мерной рысью несся обр на лорке.
— Кто-то спешит, — сказал Сергей.
Все оглянулись, и Радим задумчиво заметил:
— Гонит-то как… Однако Арсун спешит.
И верно. Скоро затопали твердые страусиные лапы лорка, лошади потеснились, и Арсун осадил своего скакуна.
— Вы далеко оторвались. Воевода Доброслав послал меня предупредить, что надо быть уже осторожнее, — доложил он.
— А что так? — спросил Кочетов.
— Из-за них, — ответил Арсун и кивнул на кости перед ними. — Здесь начинается земля кентавров, лучше нам вернуться к войску.
Сергей посмотрел на скелет, только сейчас обратив внимание на отсутствие лошадиного черепа. Конечно, теперь видно: человеческий торс, пробитая стрелой голова, кости таза куда мощней человеческих, да и ноги уже совсем лошадиные.
— Да, пора, — сказал он и, дернув повод, стал разворачивать коня. В этот момент закричал Радим, указывая рукой вдоль реки. Оттуда, скрываясь в лучах солнца, приближался к ним отряд всадников… Нет, голые торсы вместо лошадиных голов… кентавры!..
Было их около сотни, и, отрезая врагов от воды, они с быстротой ветра преодолевали те пятьсот-шестьсот метров, что еще разделяли их.
Развернув своих животных и криками подбадривая друг друга, все помчались прочь. Сзади еще слабо, но уже слышны были дикие завывания полуконей.
Дикая скачка! Поле гулко, упруго проносилось под копытами, тревожно и весело сердцу, опасность вновь кружит голову… неизведанная опасность!
Кентавры быстро приближались. Оглядываясь по сторонам, Сергей понимал, что им не уйти. Это понимание он читал и в случайно пойманных взглядах товарищей. Радим кричит:
— Арсун!
Сергей оглядывается, лорк, не такой быстрый, как лошади, отстает. Его выносливость здесь не нужна, важна скорость. Люди обречены на схватку. Волков придерживает коня, равняясь по нему, замедляют скачку и другие. Лорк, шлепая ногами-поршнями, догоняет их. Радим достает лук.
Делать нечего, придется биться.
Приготовившись, люди начинают стрелять. И попадают: несколько кентавров отстают, два-три тела остаются лежать. Изменив тактику погони, полукони разрежают строй. Им легко, гораздо более быстрые, чем лошади, которым приходится нести груз всадников, кентавры быстро маневрируют на ходу.
Люди стреляют еще и еще. Новая пара противников отстает. Но сотня продолжает выглядеть сотней — те несколько раненых и убитых, кажется, не убавили их числа.
Положение глухое и безнадежное…
Конь Сергея словно бы споткнулся и снизил скорость. Кажется, нет… Все-таки снизил, и Волков отстает. Оглянувшись, заметил стрелу в бедре коня. Он выстрелил снова. Кентавры уже в полусотне метров, оперение стрелы остается торчать в горле кентавра, он падает, дикие вопли соплеменников… Над плечом Сергея скользит стрела и вонзается в затылок коню. Группируясь, Волков сразу падает, катится — трава смягчает падение.
Вскочив на ноги, он бросает бесполезный лук, перехватывает щит со спины и двумя руками сдерживает удар глыбы, обрушившейся на него. По инерции кентавра отнесло, и Сергей выхватывает меч. Новый удар он встречает левой рукой и щитом, а правой, вскинув вверх, прокалывает лошадиное тело.
Тут его так достают по затылку, что слетает шлем. Сквозь красную пелену Сергей еще пытается сориентироваться: стук копыт, страшные тиски, сдавившие грудь, странный грубый маслянистый запах, поток внизу… Он смотрит вниз, безвольно повисшая голова фиксирует лишь траву под копытами кентавра. Его новый противник просто схватил Сергея поперек туловища и резво уносит прочь. Правая рука у Сергея свободна, он подтянул правый сапог и достал нож из голенища. Сверху пронзительно, с улюлюкающими переливами раздается торжествующий клич… который Сергей прервал, перерезав победителю глотку.
На этот раз кентавр еще и прокатился по нему своим лошадиным телом. Прихрамывая, Волков встал и огляделся. Видно было три небольшие группы кентавров, окруживших кого-то… Конечно, его товарищей. Все находилось в движении, слышалось пронзительное завывание… Несколько полуконей оторвались от своих и быстро, словно гонимые ветром, покатились к Сергею. Приблизившись, все пятеро рассыпались вокруг, охватывая его полукольцом. Трое стали размахивать… пращами?.. да, точно. Прыгнув в сторону, Волков вызвал их на бросок. Они выпустили свои снаряды и замешкались, готовя новые. Сергей подлетел к ближайшему, поднырнул под низкое брюхо и, вонзив нож в мягкий живот, распорол… Лучше было этого не делать: вонь, брызги. Из-под брюха умирающего он прыгнул к следующей жертве — вошел во вкус. Сергей подрезал кентавру сухожилие на задней ноге, а сам, пользуясь тем, что остальные полукони без опасения кинулись на выручку товарищу, бросился им навстречу. Лишь один из них растягивал лук, но, опережая, ему в лицо Сергей метнул нож. Хорошо уравновешенный клинок с громким всхлипом вошел в глаз врага. Из троих оставшихся в живых один был обезножен и ковылял куда-то в сторону на трех ногах, а у двоих от неудач с новым противником буквально опустились руки. Оба испустили крик такого отчаяния и ярости, что Сергею показалось, даже шум основной схватки утих. Все еще ошеломленные неудачей и гибелью товарищей, кентавры забыли о мечах в руках. Тот, кто был ближе, вдруг лягнул Сергея передним копытом. Волков встретил его голень скрещенными под острым углом предплечьями, чем значительно ослабил силу удара. Прежде чем кентавр отдернул ногу, Сергей рванул ее вбок. Сухожилия и сустав затрещали, чтобы спасти ногу, кентавр завалился на бок и — как бывает редко, но от этого не менее приятно для победившей стороны — случайно напоролся на свой же меч. Сергей подхватил уроненный им круглый щит и, не целясь, бросил в летящего к нему белого в яблоках полупарня-полуконя.
Впервые после начала схватки он смог выйти из гипноза невероятно быстрого движения. Свистнув, словно диск, круглый маленький щит врезался в переносицу ближайшего бойца, на несколько мгновений ослепив его. Этого хватило, чтобы вырвать меч из ослабевших пальцев врага и… — Сергей даже не думал, что сделает это! — прыгнуть ему на спину. Одной рукой Сергей схватил кентавра за длинный пучок волос, слегка отогнул голову назад и приставил клинок к горлу. Тот слепо сделал несколько беспорядочных шагов.
— Хочешь жить? — громко прошипел Сергей ему в ухо. — Если хочешь, то скачи к своим.
— Я не могу, — прохрипел он.
— Сможешь, — уверенно подбодрил его наездник. — Давай скачи и будешь жить.
Он действительно поскакал, хоть и тяжело. Видимо, верхом на нем не часто ездили. Потом вдруг замедлил тяжелый ход, пробежал несколько шагов рысью и остановился.
— Ты почему остановился? Я прирежу тебя, как свинью.
— Все равно… Все равно не жить с таким позором!..
Он внезапно схватился руками за лезвие меча и попытался вырвать… Сергей чувствовал, как скользят кости его пальцев по острию… Кентавр поддал крупом, Сергей вырвал меч из его пальцев.
Повернув к нему торс, покрытый белой в яблоках шерстью, он мощными руками в узловатых мышцах протянул к Сергею… окровавленные пальцы… На них смотрела толпа четвероногих… кажется, среди них была и крокодилья морда Арсуна…
Сергей воткнул меч кентавру в глотку, прекратив муки обесчещенной совести…
Оказавшись на земле, он не успел толком прийти в себя, когда новая порция вороных, каурых, рыжих и пегих — может, еще каких мастей! — уже окружала его.
И странно, занятый собой, он все же видел, как рубился Арсун, врезаясь в самую гущу врагов, как бешено лягался обычно флегматичный лорк и как от ударов его трехпалых ног отлетали с распоротыми боками и переломанными конечностями люди-кони, как чье-то копье проткнуло тело верхового двуногого и достало сердце…
Видел, как, дико визжа, мечами в обеих руках отбивался Кочетов, и только мелькали вокруг враги, не имея возможности достать его.
Где-то были и Илья, и Радим… Виктор Михайлов, грузно-широкий в доспехах, бился с одним из немногих, одетых в броню кентавром… И уж как рубились они! Наплечники и шлемы от ударов прогнулись у обоих. Быстрый кентавр сумел просунуть лезвие меча между защитными бляхами и просек кольчугу. Дико и радостно завизжал враг… и зря радовался: достал-таки его голову меч Михайлова. Разлетелся шлем, зашатался и грохнулся полуконь, а Виктор в остервенении начал его бить-добивать. Тут и достал его камень из пращи. А упавшего, его быстро спутали арканами.
Что бой — мгновение! Но за эти мгновения успеваешь прожить такую жизнь! Фиксируя сознанием и то, что в другой ситуации не замечаешь… Солнце… застывшее на нем речная чайка… клубы пыли-пыльцы с метелок ковыля… громкое карканье стаи ворон, уже спешащих на поживу…
У своего кентавра, только что зарезанного белого в яблоках, Сергей сорвал копье и, играя им, словно журавль клювом (он был в состоянии эйфории и самолюбования!), старался держать на расстоянии новую пятерку, которая проявляла непонятную для него нерешительность. Вдруг вздыбилась петля аркана — он пригнулся. Еще одна. Раздосадованный Сергей метнул копье в ближайшего чалого в круглой железной шапке. Копье пробило противнику шею, он упал. Волосяная петля тут же стянула Сергею руку и шею, последовал сильный рывок. Волков дернул в ответ еще сильнее, не его, а самого ловца метнуло к нему: кентавр упал на колени… Сергей изо всех сил ударил врага ногой в висок — кость хрустнула, — и еще одна душа отправилась в лошадиный рай!..
Тут еще возникли петли, еще… Сергей задохнулся в волосяных веревках…
Глава 16. ВЕЛИКИЙ КУРУЛТАЙ
Когда Сергей очнулся, все лежали связанные, словно младенцы. Однако лупали глазами, как метко заметил Кочетов. Странно, но никто из них не был даже ранен, если не считать тот легкий порез, который получил майор.
Недоумение по случаю того, что они живы, быстро разрешилось. Арсун равнодушно доложил, что их пощадили ради Великого Курултая всех племен кентавров. Равнодушие обра объяснялось инстинктивной верой в них, людей, чуть было не поколебленной кнехтами, но после поражения крокодилолюдей быстро восстановленной. Господь, создавая обров, вложил в них собачью преданность господам, сотворенным по образу и подобию…
От Арсуна же они узнали, что на празднике Великого Курултая вождей чествуют пытками пленников, которых затем ритуально съедают.
— Но на этот раз подавятся, — пообещал обр.
Никто не стал уточнять почему. У каждого были на то свои соображения. А скорее всего, надеялись на войско Доброслава.
Однако лежать долго не дали.
К ним подъехал вороной кентавр, довольно смуглый и хорошо выбритый. Да, лица у них были по-человечьи голые. И шеи тоже. Как и запястья с ладонями. Этот вороной самец заплел свои волосы в огромную косу, ничем не отличающуюся от собственного же украшения сзади крупа. Это было забавно — два хвоста! — однако обстоятельства не располагали к веселью.
У кентавра были очень темные близко посаженные глаза, высокий лоб, а на шее красовалось ожерелье из высушенных и сморщенных человеческих ушей. Сергей сразу же попробовал вспомнить, где он видел подобное?.. Ну конечно, псевдогорилла из Магического квартала.
О Бог-Отец! Как же давно это было!
Нагнувшись, кентавр вцепился огромной рукой в узлы веревок на груди Михайлова и, поднатужившись, рывком поставил майора на ноги. За ним и остальных.
Нагибаясь, кентавр заглядывал каждому в лицо своими свирепыми черными глазками.
— Думаешь, ты очень страшный? — язвительно спросил Кочетов, и все приготовились к тому, что его ударят. Но нет, усмехнувшись, кентавр попытался съязвить:
— А ты, умник, думаешь, что очень смелый? Посмотрим, как ты запоешь у столба. — Он оглядел всех и удовлетворенно резюмировал: — Счастье, однако, от вас отвернулось, ваша ящерица, — он ударил деревянной дубинкой Арсуна по ногам, — ваша ящерица права: вы докажите, какие вы мужчины, и, согласно вашему мужеству, вас съедят вожди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48