Каталог огромен, цена великолепная
Более того, их вершины продолжали набирать ускорение.
– Послушайте, – сказал Генрих. – Не может ли быть так, что макулы поедают энергию, которой мы стремимся уничтожить эту черноту? После каждого удара их становится все больше.
– Да кто же знает, – ответила Маша.
– Стоит ли тогда стрелять?
– А что делать?
– Не знаю.
– Понятно. Гильгамеш, используй весь арсенал.
– Выполняю. Ракеты вышли из хранилищ. Дейтериевые боеголовки активированы.
– Залп!
– Есть залп.
На экранах радиолокаторов слежения шесть блестящих точек веерообразно рассыпались в стороны. Гильгамеш не поскупился, отправив по паре зарядов на каждую цель.
Мбойе срочно связался с "Орешцем":
– Братцы, мы дали залп.
– Это очень утешает.
– Держитесь зубами за воздух!
Прошли томительные секунды. Если бы ракеты не сработали, наверное, никто бы особо не удивился. Но они сработали.
Ослепительный свет опоясал горизонт.
– Одна, две, три, четыре, пять... – считал Мбойе. – Есть детонация пяти боеголовок!
Сияние становилось невыносимым. Гильгамеш затемнил экраны, но адский пламень пробивался даже через двойные звездные фильтры. Взрывы всколыхнули огромные воздушные массы. Вскоре ударные волны наткнулись на силовое поле корабля, заставив его упруго вогнуться, а затем распрямиться. Страшный грохот потряс крейсер. Его швырнуло в сторону и вверх.
Некоторое время никто ничего не видел и не слышал. Затем на экранах появились первые смутные пятна. Еще через минуту контуры сделались узнаваемыми.
Термоядерный удар произвел эффект, но эффект своеобразный. Макулы не исчезли, но размазались тонкой пленкой, покрывшей огромную площадь. Все три тянувшихся вверх языка оказались срезанными под корень, на их месте росли и ширились чудовищные грибы дыма, пепла, пыли.
– ...надцать тысяч рентген. Проникшая доза – шестьдесят. Неполадки в сетях устраняются. Конфигурация полей восстановлена. Прогиб демпферов...
– "Орешец", "Орешец", как он, не потерян?
– Кратковременный разрыв канала ликвидирован. База начала было падать, но ее удалось подхватить. Наверстываем высоту.
– Экипаж?
– Контужены. Начинают приходить в себя, – сообщил софус.
И с электронным спокойствием присовокупил.
– Мелочи.
– Не стоит давать оценки тому, что сам не ощущаешь, – проворчал Кнорр.
– Замечание принято.
"Вихрь" поднялся в стратосферу. Оставалось совсем немного времени до выхода на низкую орбиту.
– Экстренное сообщение! Шестая ракета возвращается.
– Не понял, – сказал Мбойе. – Какая еще ракета?
– Та, что не взорвалась. На ней сработали программы отмены удара и отзыва на борт. Причина непонятна. Какие будут распоряжения?
– Расстояние?
– Девяносто восемь километров.
– Только не вздумайте ее принимать! – завопил Кнорр.
– Не вздумаем. Гильгамеш, расстрелять лазерами.
– Первое разумное решение за весь полет! Поздравляю.
– Можно мне? – подала голос Луиза.
Мбойе мотнул головой:
– Некогда. Гильгамеш, залп!
Мятежная ракета взорвалась. Еще один термоядерный гриб украсил многострадальную Кампанеллу.
– Да с кем же мы сражаемся, черт возьми?! – воскликнул старший офицер.
– Очень может быть, что со своим страхом, – сказала Маша.
Мбойе попытался осмыслить ее реплику, но обстоятельства не позволили. Внизу происходили новые изменения. Черная пелена там растеклась в пятно радиусом в добрые триста километров. Края его упрямо выгибались вверх, быстро образуя нечто вроде огромной чаши.
И тут наступила кульминация. Внезапно время как бы остановилось, а когда его течение было возобновлено, оказалось, что края чаши достигли орбитальной высоты и уже нависали над "Вихрем". Круг свободного пространства вверху быстро сокращался. Не дожидаясь команды, софус включил полную тягу. Страшные перегрузки припечатали экипаж к креслам. Многие, в том числе и Маша, потеряли сознание. В этой обстановке мало кто успел заметить, что энергетический трос оборвался.
"Орешец" падал. Способа спасти его уже не было, поскольку все ресурсы корабля поглощала борьба за собственное выживание. Только непосредственная угроза давала Гильгамешу право принимать решения без одобрения людей, особенно решения драматические. И только при отсутствии времени на консультации. По-видимому, оба условия имелись, иначе софус не смог бы сделать то, что сделал.
Мбойе попытался сжать кулаки, но не смог. Серая пелена застилала глаза, свинцовая тяжесть заполнила тело. Он понимал, что "Орешец" не разобьется. В нужный момент сработают посадочные патроны. Но после этого Игнац и Хосе окажутся в полной власти макул. Старший офицер никак не мог примириться с бессилием вверенного ему крейсера. И никак не мог поверить в то, что все они потерпели поражение.
Те, кто создавал и программировал макулы, были уверены, что прилетевшие на помощь Кампанелле люди рано или поздно на планету высадятся, а оставшиеся на корабле ни за что не захотят бросить тех, кто высадился. Те, кто управлял макулами, не ошиблись. Они хорошо поняли объект охоты. Ловушка на гуманизм сработала.
* * *
"Вихрь" продолжал борьбу. Но силы его иссякали. Остатки энергии теперь затрачивались только на питание кокона силовых полей. Находившийся в пункте технического управления кораблем инженер Мерконци контролировал этот последний рубеж обороны. Для верности он подключился к сенсорным датчикам.
После провала в зев макулы ощущения появились необычайные. Сначала как будто все тело покрылось то ли медицинскими банками, то ли пиявками. Это означало отток давления вокруг полей, окутавших корабль. Но каков отток! Нормальный забортный вакуум Джанкарло не ощущал, так уж была настроена аппаратура. Нулевая точка. Между тем кожу словно растаскивало по сторонам. Что это могло значить? Техника подвела? Либо там, в том, что окружало "Вихрь", вакуум стал вакуумее вакуума? Если это так, то куда утекло пространство? И ведь можно было предполагать, что они находились внутри немалой планеты!
Джанкарло на миг увидел безумные глаза помощника, усмехнулся, пожал плечами.
– Бред, бред, бред... – бормотал помощник.
– А ты ожидал увидеть земляничную поляну, Сах?
– Может быть, тебе лучше отключиться? – опасливо спросил Сахнун. – Мало ли что! Будем следить по приборам.
– Вот и следи.
– А ты?
Джанкарло нетерпеливо отмахнулся. "Растаскивание" усилилось до уровня боли. Бдительный Джекил умерил силу связи нервов человека с датчиками полей. Полегчало.
– Техника вроде работает, – неуверенно сказал Сахнун. – У тебя физиономия красная.
Джанкарло кивнул.
– А у тебя – баклажановая.
– Связаться с центром?
– Ну свяжись.
– Хелло, центральный пост!
– Да? – отозвался Мбойе.
– Что у вас на экранах?
– Не знаю. Чернота исчезла. Молоко какое-то. А у вас?
– То же самое. Ты знаешь, за пределами полей давление отрицательное. Спроси Угрюмова, это возможно?
– Он головой трясет. Невозможно. Впрочем, существование канала, в который мы провалились, тоже невозможно.
Внезапно экраны заработали. По крайней мере что-то на них проявилось. Что-то вроде багрового пищевода, между стенками которого перемещался "Вихрь".
– Семьсот метров в секунду, – определил Гильгамеш.
Свечение стенок усиливалось.
– Мы приближаемся к центру планеты?
– Точно ответить в столь необычных условиях сложно. Но больше вроде некуда.
Клубок ярких молний оплел корабль, и экраны вновь ослепли. Сколько это продолжалось, определить не удалось, приборы показывали сущую нелепицу. На миг, на час, а может быть, и на год, возникли перегрузки. Они не исчезли и потом, когда пространство распахнулось, словно со всех сторон отдернули сверкающие шторы.
Кампанелла исчезла. Вокруг на фоне черного бархата остро и болезненно светило звездное море. Разговаривать было невозможно, хотя сознания тогда никто не терял. Бессильным что-либо предпринять людям осталась лишь роль наблюдателей. Гораздо более крепко скроенный и сшитый Гильгамеш пробовал как-то повлиять на движение корабля маневровыми дюзами, но либо вскоре, либо через бесконечно долгое время, он оставил эти попытки за их полной неэффективностью. Ко всему прочему, команды на включение и выключение зажигания проходили не каждый раз, с большими задержками и не одновременно. Часть проприоцепторов – стражей состояния корабля указывала на наличие скручивающих деформаций корпуса. Другая часть свидетельствовала о том же самом, но с противоположным знаком. В видимом спектре за бортами ничего особого не происходило, а радары показывали, что вдоль оси полета периодически то возникали, то исчезали очертания канала, причем частота пульсаций возрастала, если было можно доверять атомным часам.
Для инициативного и физически очень сильного Мбойе вынужденная пассивность означала настоящее страдание. Однако все, что ему удавалось, так это слабо шевелиться и малоразборчиво бормотать нечто вроде "во влипли". Впрочем, создавшееся положение принесло не только отрицательные эмоции.
– Проходим систему Сириуса, – вдруг объявил Гильгамеш.
В его обычно суховатом голосе сквозило изумление, и было отчего. "Вихрь" скакнул на десятки световых лет! Возникали естественные сомнения, но они сразу рассеялись, поскольку в нескольких астрономических единицах от линии курса плавала маленькая белая звезда. Даже беглого взгляда на ее характеристики хватало, чтобы ее узнать. Это был Сириус Б, или Щенок. Из-за него выглядывал более объемный, но менее плотный Сириус А. Обе звезды смещались по экранам левого борта в сторону кормы.
– Тринадцать тысяч километров в секунду, – определил Гильгамеш. И когда только успели набрать скорость?
Довольно близко мелькнуло расплывшееся облако газа с вкраплениями металлических обломков. Обонятельные сенсоры внешней среды даже успели уловить запах – запах подгоревшего бекона.
– Останки яхты "Абракадабра", – флегматично сообщил софус.
Сэмюэл Пип прохрипел что-то неразборчивое.
– Скорость – тридцать тысяч километров в секунду, – продолжал изумляться Гильгамеш.
Самостоятельно такой скорости "Вихрь" мог достигнуть только за короткое время.
Сквозь свист и хрипы в динамики внешней связи прорвался недоумевающий женский голос:
– Сириус-диспетчер Повилайтене – неизвестному судну в секторе SBZ-1. Откуда вы взялись? Назовитесь!
Гильгамеш отправил позывные встречи, но ответа диспетчера Повилайтене дождаться было не суждено: минуту шел радиосигнал, несколько секунд Сириус-диспетчер озадаченно молчала, а потом экраны вновь заполнило молоко. А когда оно рассеялось, Гильгамеш определился уже около совсем другой звезды, вращавшейся вокруг "черной дыры".
– Поздравления экипажу. Система Геминга! Скорость – семьдесят семь тысяч километров в секунду.
Придавленный перегрузками экипаж воспринял это сообщение хладнокровно. Геминга так Геминга. Если был Сириус, отчего не быть Геминге? Гильгамеш включил тормозные двигатели, но крейсер как ни в чем не бывало продолжал наращивать скорость.
– Не трать горючее, – приказал Мбойе. – Даже скорости света совершенно недостаточно, чтобы в мгновение ока поменять систему Сириуса на систему Геминги.
Маша поняла, что он хотел сказать. "Вихрь" на какое-то время уже развивал немыслимую скорость, явно перешагнув роковой порог. Сначала – в одну сторону, затем – в противоположную, вынырнув у коллапсара. И все живы. Даже вроде бы здоровы.
После следующего прыжка "Вихрь" миновал систему еще одного коллапсара, на этот раз – Кроноса. На некотором расстоянии от "черной дыры" располагалась небольшая звезда с единственной планетой. Тем самым Феликситуром, где нашли странную серную жизнь и где впервые наблюдали макулу. Над планетой висела покинутая орбитальная станция "Гравитон-4".
Но и у Кроноса "Вихрь" задерживаться не стал. Он разогнался до двухсот пятидесяти пяти тысяч. Так быстро не летал еще ни один пилотируемый корабль Земли. А для неведомой силы, упорно толкавшей звездолет к неведомой цели, это оказалось не пределом. Цифры лага продолжали мелькать. Был побит рекорд скорости автоматических экспериментальных зондов. Давно уже должно было сказаться предсказываемое теорией относительности и многократно подтвержденное опытами уменьшение массы тел, приближающихся к абсолютной единице, то есть к скорости света. Но этого не происходило. А перегрузки начали спадать.
– Генрих, что происходит? – спросила Маша.
Угрюмов страдальчески морщился. С усилием оторвав голову от мягкого ложа, он поочередно рассматривал свои руки, удивляясь тому, что они все такие же, как и прежде, и их не больше двух.
– Одно могу сказать, капитан: мы вроде живы. Гильгамеш, взвешивание производится пружинными датчиками?
– Пьезоэлементами. Такими же, как и на исследовательских зондах. Кроме того, учитывается весь объем упругих деформаций кресла под тяжестью тела.
– Тогда мне нечего возразить. Если приборы и врут, то делают это на редкость дружно. А на редкость дружно они могут врать только тогда, когда не врут вовсе.
"Вихрь" плавно миновал отметку в двести девяносто восемь тысяч километров за секунду, потом – в двести девяносто девять, после чего лаг отказал, поскольку никому в голову не приходило откалибровать его на значения, превышающие скорость света в вакууме. Но по видимому уменьшению оптической звезды Винтим, входящей в систему Кроноса, можно было без труда догадаться, что скорость по-прежнему растет.
– Вот мы и на том свете, – сказал Реджинальд. – Со всеми своими грехами и пороками.
Вопреки обыкновению, голос его прозвучал едва ли не печально. Спохватившись, острослов добавил.
– Одно радует: Луизке тоже досталось.
Но никто не смеялся. Настал момент, когда движение окрестных звезд уже различалось невооруженным глазом. Тригонометрические вычисления давали результат, выражающийся в миллионах километров за секунду, – скорость света была превышена в десятки раз. Мало того, "Вихрь" совершил еще один прыжок, и когда вынырнул, звезды посыпались, как снежинки, налетая спереди и исчезая позади, одновременно описывая медленные круги по отношению к оси полета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Послушайте, – сказал Генрих. – Не может ли быть так, что макулы поедают энергию, которой мы стремимся уничтожить эту черноту? После каждого удара их становится все больше.
– Да кто же знает, – ответила Маша.
– Стоит ли тогда стрелять?
– А что делать?
– Не знаю.
– Понятно. Гильгамеш, используй весь арсенал.
– Выполняю. Ракеты вышли из хранилищ. Дейтериевые боеголовки активированы.
– Залп!
– Есть залп.
На экранах радиолокаторов слежения шесть блестящих точек веерообразно рассыпались в стороны. Гильгамеш не поскупился, отправив по паре зарядов на каждую цель.
Мбойе срочно связался с "Орешцем":
– Братцы, мы дали залп.
– Это очень утешает.
– Держитесь зубами за воздух!
Прошли томительные секунды. Если бы ракеты не сработали, наверное, никто бы особо не удивился. Но они сработали.
Ослепительный свет опоясал горизонт.
– Одна, две, три, четыре, пять... – считал Мбойе. – Есть детонация пяти боеголовок!
Сияние становилось невыносимым. Гильгамеш затемнил экраны, но адский пламень пробивался даже через двойные звездные фильтры. Взрывы всколыхнули огромные воздушные массы. Вскоре ударные волны наткнулись на силовое поле корабля, заставив его упруго вогнуться, а затем распрямиться. Страшный грохот потряс крейсер. Его швырнуло в сторону и вверх.
Некоторое время никто ничего не видел и не слышал. Затем на экранах появились первые смутные пятна. Еще через минуту контуры сделались узнаваемыми.
Термоядерный удар произвел эффект, но эффект своеобразный. Макулы не исчезли, но размазались тонкой пленкой, покрывшей огромную площадь. Все три тянувшихся вверх языка оказались срезанными под корень, на их месте росли и ширились чудовищные грибы дыма, пепла, пыли.
– ...надцать тысяч рентген. Проникшая доза – шестьдесят. Неполадки в сетях устраняются. Конфигурация полей восстановлена. Прогиб демпферов...
– "Орешец", "Орешец", как он, не потерян?
– Кратковременный разрыв канала ликвидирован. База начала было падать, но ее удалось подхватить. Наверстываем высоту.
– Экипаж?
– Контужены. Начинают приходить в себя, – сообщил софус.
И с электронным спокойствием присовокупил.
– Мелочи.
– Не стоит давать оценки тому, что сам не ощущаешь, – проворчал Кнорр.
– Замечание принято.
"Вихрь" поднялся в стратосферу. Оставалось совсем немного времени до выхода на низкую орбиту.
– Экстренное сообщение! Шестая ракета возвращается.
– Не понял, – сказал Мбойе. – Какая еще ракета?
– Та, что не взорвалась. На ней сработали программы отмены удара и отзыва на борт. Причина непонятна. Какие будут распоряжения?
– Расстояние?
– Девяносто восемь километров.
– Только не вздумайте ее принимать! – завопил Кнорр.
– Не вздумаем. Гильгамеш, расстрелять лазерами.
– Первое разумное решение за весь полет! Поздравляю.
– Можно мне? – подала голос Луиза.
Мбойе мотнул головой:
– Некогда. Гильгамеш, залп!
Мятежная ракета взорвалась. Еще один термоядерный гриб украсил многострадальную Кампанеллу.
– Да с кем же мы сражаемся, черт возьми?! – воскликнул старший офицер.
– Очень может быть, что со своим страхом, – сказала Маша.
Мбойе попытался осмыслить ее реплику, но обстоятельства не позволили. Внизу происходили новые изменения. Черная пелена там растеклась в пятно радиусом в добрые триста километров. Края его упрямо выгибались вверх, быстро образуя нечто вроде огромной чаши.
И тут наступила кульминация. Внезапно время как бы остановилось, а когда его течение было возобновлено, оказалось, что края чаши достигли орбитальной высоты и уже нависали над "Вихрем". Круг свободного пространства вверху быстро сокращался. Не дожидаясь команды, софус включил полную тягу. Страшные перегрузки припечатали экипаж к креслам. Многие, в том числе и Маша, потеряли сознание. В этой обстановке мало кто успел заметить, что энергетический трос оборвался.
"Орешец" падал. Способа спасти его уже не было, поскольку все ресурсы корабля поглощала борьба за собственное выживание. Только непосредственная угроза давала Гильгамешу право принимать решения без одобрения людей, особенно решения драматические. И только при отсутствии времени на консультации. По-видимому, оба условия имелись, иначе софус не смог бы сделать то, что сделал.
Мбойе попытался сжать кулаки, но не смог. Серая пелена застилала глаза, свинцовая тяжесть заполнила тело. Он понимал, что "Орешец" не разобьется. В нужный момент сработают посадочные патроны. Но после этого Игнац и Хосе окажутся в полной власти макул. Старший офицер никак не мог примириться с бессилием вверенного ему крейсера. И никак не мог поверить в то, что все они потерпели поражение.
Те, кто создавал и программировал макулы, были уверены, что прилетевшие на помощь Кампанелле люди рано или поздно на планету высадятся, а оставшиеся на корабле ни за что не захотят бросить тех, кто высадился. Те, кто управлял макулами, не ошиблись. Они хорошо поняли объект охоты. Ловушка на гуманизм сработала.
* * *
"Вихрь" продолжал борьбу. Но силы его иссякали. Остатки энергии теперь затрачивались только на питание кокона силовых полей. Находившийся в пункте технического управления кораблем инженер Мерконци контролировал этот последний рубеж обороны. Для верности он подключился к сенсорным датчикам.
После провала в зев макулы ощущения появились необычайные. Сначала как будто все тело покрылось то ли медицинскими банками, то ли пиявками. Это означало отток давления вокруг полей, окутавших корабль. Но каков отток! Нормальный забортный вакуум Джанкарло не ощущал, так уж была настроена аппаратура. Нулевая точка. Между тем кожу словно растаскивало по сторонам. Что это могло значить? Техника подвела? Либо там, в том, что окружало "Вихрь", вакуум стал вакуумее вакуума? Если это так, то куда утекло пространство? И ведь можно было предполагать, что они находились внутри немалой планеты!
Джанкарло на миг увидел безумные глаза помощника, усмехнулся, пожал плечами.
– Бред, бред, бред... – бормотал помощник.
– А ты ожидал увидеть земляничную поляну, Сах?
– Может быть, тебе лучше отключиться? – опасливо спросил Сахнун. – Мало ли что! Будем следить по приборам.
– Вот и следи.
– А ты?
Джанкарло нетерпеливо отмахнулся. "Растаскивание" усилилось до уровня боли. Бдительный Джекил умерил силу связи нервов человека с датчиками полей. Полегчало.
– Техника вроде работает, – неуверенно сказал Сахнун. – У тебя физиономия красная.
Джанкарло кивнул.
– А у тебя – баклажановая.
– Связаться с центром?
– Ну свяжись.
– Хелло, центральный пост!
– Да? – отозвался Мбойе.
– Что у вас на экранах?
– Не знаю. Чернота исчезла. Молоко какое-то. А у вас?
– То же самое. Ты знаешь, за пределами полей давление отрицательное. Спроси Угрюмова, это возможно?
– Он головой трясет. Невозможно. Впрочем, существование канала, в который мы провалились, тоже невозможно.
Внезапно экраны заработали. По крайней мере что-то на них проявилось. Что-то вроде багрового пищевода, между стенками которого перемещался "Вихрь".
– Семьсот метров в секунду, – определил Гильгамеш.
Свечение стенок усиливалось.
– Мы приближаемся к центру планеты?
– Точно ответить в столь необычных условиях сложно. Но больше вроде некуда.
Клубок ярких молний оплел корабль, и экраны вновь ослепли. Сколько это продолжалось, определить не удалось, приборы показывали сущую нелепицу. На миг, на час, а может быть, и на год, возникли перегрузки. Они не исчезли и потом, когда пространство распахнулось, словно со всех сторон отдернули сверкающие шторы.
Кампанелла исчезла. Вокруг на фоне черного бархата остро и болезненно светило звездное море. Разговаривать было невозможно, хотя сознания тогда никто не терял. Бессильным что-либо предпринять людям осталась лишь роль наблюдателей. Гораздо более крепко скроенный и сшитый Гильгамеш пробовал как-то повлиять на движение корабля маневровыми дюзами, но либо вскоре, либо через бесконечно долгое время, он оставил эти попытки за их полной неэффективностью. Ко всему прочему, команды на включение и выключение зажигания проходили не каждый раз, с большими задержками и не одновременно. Часть проприоцепторов – стражей состояния корабля указывала на наличие скручивающих деформаций корпуса. Другая часть свидетельствовала о том же самом, но с противоположным знаком. В видимом спектре за бортами ничего особого не происходило, а радары показывали, что вдоль оси полета периодически то возникали, то исчезали очертания канала, причем частота пульсаций возрастала, если было можно доверять атомным часам.
Для инициативного и физически очень сильного Мбойе вынужденная пассивность означала настоящее страдание. Однако все, что ему удавалось, так это слабо шевелиться и малоразборчиво бормотать нечто вроде "во влипли". Впрочем, создавшееся положение принесло не только отрицательные эмоции.
– Проходим систему Сириуса, – вдруг объявил Гильгамеш.
В его обычно суховатом голосе сквозило изумление, и было отчего. "Вихрь" скакнул на десятки световых лет! Возникали естественные сомнения, но они сразу рассеялись, поскольку в нескольких астрономических единицах от линии курса плавала маленькая белая звезда. Даже беглого взгляда на ее характеристики хватало, чтобы ее узнать. Это был Сириус Б, или Щенок. Из-за него выглядывал более объемный, но менее плотный Сириус А. Обе звезды смещались по экранам левого борта в сторону кормы.
– Тринадцать тысяч километров в секунду, – определил Гильгамеш. И когда только успели набрать скорость?
Довольно близко мелькнуло расплывшееся облако газа с вкраплениями металлических обломков. Обонятельные сенсоры внешней среды даже успели уловить запах – запах подгоревшего бекона.
– Останки яхты "Абракадабра", – флегматично сообщил софус.
Сэмюэл Пип прохрипел что-то неразборчивое.
– Скорость – тридцать тысяч километров в секунду, – продолжал изумляться Гильгамеш.
Самостоятельно такой скорости "Вихрь" мог достигнуть только за короткое время.
Сквозь свист и хрипы в динамики внешней связи прорвался недоумевающий женский голос:
– Сириус-диспетчер Повилайтене – неизвестному судну в секторе SBZ-1. Откуда вы взялись? Назовитесь!
Гильгамеш отправил позывные встречи, но ответа диспетчера Повилайтене дождаться было не суждено: минуту шел радиосигнал, несколько секунд Сириус-диспетчер озадаченно молчала, а потом экраны вновь заполнило молоко. А когда оно рассеялось, Гильгамеш определился уже около совсем другой звезды, вращавшейся вокруг "черной дыры".
– Поздравления экипажу. Система Геминга! Скорость – семьдесят семь тысяч километров в секунду.
Придавленный перегрузками экипаж воспринял это сообщение хладнокровно. Геминга так Геминга. Если был Сириус, отчего не быть Геминге? Гильгамеш включил тормозные двигатели, но крейсер как ни в чем не бывало продолжал наращивать скорость.
– Не трать горючее, – приказал Мбойе. – Даже скорости света совершенно недостаточно, чтобы в мгновение ока поменять систему Сириуса на систему Геминги.
Маша поняла, что он хотел сказать. "Вихрь" на какое-то время уже развивал немыслимую скорость, явно перешагнув роковой порог. Сначала – в одну сторону, затем – в противоположную, вынырнув у коллапсара. И все живы. Даже вроде бы здоровы.
После следующего прыжка "Вихрь" миновал систему еще одного коллапсара, на этот раз – Кроноса. На некотором расстоянии от "черной дыры" располагалась небольшая звезда с единственной планетой. Тем самым Феликситуром, где нашли странную серную жизнь и где впервые наблюдали макулу. Над планетой висела покинутая орбитальная станция "Гравитон-4".
Но и у Кроноса "Вихрь" задерживаться не стал. Он разогнался до двухсот пятидесяти пяти тысяч. Так быстро не летал еще ни один пилотируемый корабль Земли. А для неведомой силы, упорно толкавшей звездолет к неведомой цели, это оказалось не пределом. Цифры лага продолжали мелькать. Был побит рекорд скорости автоматических экспериментальных зондов. Давно уже должно было сказаться предсказываемое теорией относительности и многократно подтвержденное опытами уменьшение массы тел, приближающихся к абсолютной единице, то есть к скорости света. Но этого не происходило. А перегрузки начали спадать.
– Генрих, что происходит? – спросила Маша.
Угрюмов страдальчески морщился. С усилием оторвав голову от мягкого ложа, он поочередно рассматривал свои руки, удивляясь тому, что они все такие же, как и прежде, и их не больше двух.
– Одно могу сказать, капитан: мы вроде живы. Гильгамеш, взвешивание производится пружинными датчиками?
– Пьезоэлементами. Такими же, как и на исследовательских зондах. Кроме того, учитывается весь объем упругих деформаций кресла под тяжестью тела.
– Тогда мне нечего возразить. Если приборы и врут, то делают это на редкость дружно. А на редкость дружно они могут врать только тогда, когда не врут вовсе.
"Вихрь" плавно миновал отметку в двести девяносто восемь тысяч километров за секунду, потом – в двести девяносто девять, после чего лаг отказал, поскольку никому в голову не приходило откалибровать его на значения, превышающие скорость света в вакууме. Но по видимому уменьшению оптической звезды Винтим, входящей в систему Кроноса, можно было без труда догадаться, что скорость по-прежнему растет.
– Вот мы и на том свете, – сказал Реджинальд. – Со всеми своими грехами и пороками.
Вопреки обыкновению, голос его прозвучал едва ли не печально. Спохватившись, острослов добавил.
– Одно радует: Луизке тоже досталось.
Но никто не смеялся. Настал момент, когда движение окрестных звезд уже различалось невооруженным глазом. Тригонометрические вычисления давали результат, выражающийся в миллионах километров за секунду, – скорость света была превышена в десятки раз. Мало того, "Вихрь" совершил еще один прыжок, и когда вынырнул, звезды посыпались, как снежинки, налетая спереди и исчезая позади, одновременно описывая медленные круги по отношению к оси полета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38