– Проведи свою жизнь в бескорыстном служении людям, – продолжал Лев, – во всем руководствуйся тем, чтобы твои добрые дела перевесили свершенное тобою зло.
Доминик упал ниц перед Львом и поцеловал край его одежды. Он встал бледный и решительный, лицо его изменилось, словно омытое небесным дождем.
– Я принимаю ваше наставление, святейший отец. Сделаю все именно так, как вы сказали. Клянусь телом Христовым и кровью Его.
Лев перекрестил мальчика, благословляя:
– Иди с миром, сын мой.
Доминик и священник покинули комнату.
Лев мрачно произнес:
– Кардинал Анастасий происходит из могущественной семьи. Необходимо действовать в строгом соответствии с законом. Я должен написать мои обвинения против него. Иоанн, пойдем со мной. Мне понадобится твоя помощь. И Валдиперт…
– Да, ваше святейшество?
Лев одобрительно кивнул ему.
– Молодец.
– Правильно сделал, что сообщил мне об этом, – сказал Арсений, Он сидел в одной из комнат своего дворца вместе с Валдипертом. Тот только что рассказал ему все подробности встречи Папы Льва с Домиником. – Позволь выразить тебе мою благодарность.
Арсений открыл небольшой бронзовый ларец, стоявший на столе, вынул двадцать золотых динариев и передал Валдиперту, который быстро спрятал их.
– Рад услужить, епископ. – Наспех откланявшись, Валдиперт удалился.
Арсения не обидел поспешный уход Валдиперта. Мажордом должен был вернуться во дворец прежде, чем заметят его отсутствие.
Арсений поздравил себя с тем, что предусмотрительно выбрал Валдиперта много лет назад, когда он был еще совсем молодым человеком в должности управляющего папского дома. Держать его своим сторонником стоило ему немалых денег все эти годы. Но теперь, когда Валдиперт стал мажордомом, затраты окупятся с лихвой.
Арсений позвонил слуге.
– Отправляйся в церковь Святого Марселла и попроси моего сына, чтобы пришел немедленно.
* * *
Услышав новость, Анастасий тяжело опустился в кресло. Неприятно, что отец узнал о его оплошности.
– Кто мог знать, что мальчик заговорит? – оправдывался он. – Предав меня, он должен сильно раскаиваться.
– Нельзя было оставлять его в живых, – заметил Арсений. – Следовало перерезать ему горло, как только дело было сделано. Но теперь все кончено. Нужно подумать о будущем.
– О будущем? – недоуменно повторил Анастасий – О каком будущем?
– Отчаянье – удел слабых, сын мой, не таких, как мы с тобой.
– Но что мне делать? Ведь ситуация сложная!
– Тебе придется покинуть Рим. Немедленно. Сегодня ночью.
– О Боже! – Анастасий закрыл лицо руками. Мир вокруг него рушился.
– Хватит! Помни кто ты есть, – решительно сказал Арсений. Анастасий выпрямился в кресле, пытаясь справиться с собой. – Отправляйся в Аахен ко двору императора.
Анастасий опешил. Страх, переполнявший его, мешал трезво думать.
– Но… Лотар знает, что я осудил его во время выборов Папы.
– Да, и знает также, почему ты был вынужден так поступить. Он понимает, что такое политическая необходимость. А как, по-твоему, он вырвал трон у своих братьев? Кроме того, ему очень нужны деньги. – Арсений достал из стола кожаный кошелек и протянул его Анастасию. Если отцы императорской партии все еще сомневаются, это убедит их.
Анастасий тупо уставился на тяжелый кошелек. Действительно ли нужно уехать из Рима? Мысль о том, что остаток жизни придется провести среди варваров-франков внушала ему отвращение. Возможно, лучше умереть и покончить со всем этим.
– Считай, что это твой шанс, – проговорил Арсений. – Шанс приобрести могущественных друзей при императорском дворе. Они понадобятся тебе, когда ты станешь Папой.
«Когда стану Папой». – Слова рассеяли тяжелый туман отчаянья. Значит, его отсылают не навечно.
– Я позабочусь о твоих интересах здесь, ничего не бойся, – сказал Арсений. – Лев не всегда будет пользоваться всеобщим расположением. Постепенно оно достигнет предела и пойдет на убыль. Тогда я и пошлю за тобой.
Тошнота, мучившая Анастасия начала проходить. Отца не покинула надежда, значит, не все потеряно.
– Тебя будут сопровождать двенадцать моих лучших людей, – добавил Арсений. – Пойдем, провожу тебя на конюшню.
Двенадцать воинов, вооруженные мечами, копьями и булавами, уже сидели на конях и ждали. На опасных дорогах охрана Анастасию была обеспечена. Его конь стоял рядом, нетерпеливо перебирая ногами. Анастасий узнал любимого скакуна отца.
– До заката осталось часа два или три, достаточно для хорошего начала, – сказал Арсений. – Сегодня они за тобой не придут, поскольку не знают, что ты о чем-то догадываешься. Лев постарается выдвинуть официальные обвинения для твоего ареста. Раньше утра о тебе не спохватятся. Тогда отправятся сразу в церковь святого Марселла. Только после этого они догадаются прийти сюда, но ты будешь уже далеко.
Вдруг Анастасию пришла в голову тревожная мысль.
– А как же ты, отец?
– У них нет оснований подозревать меня. Если только они посмеют допрашивать меня о тебе, то быстро поймут, что тянут волка за хвост.
Отец и сын обнялись.
«Неужели это происходит на самом деле», – подумал Анастасий. Все так быстро менялось, что голова шла кругом.
– Да будет с тобой Бог, сын мой, – произнес Арсений.
– И с тобой, отец. – Анастасий сел на коня и быстро погнал его, чтобы отец не видел его слез. Перед воротами он оглянулся в последний раз. Солнце клонилось к западу, отбрасывая длинные тени на пологие склоны Римского холма, заливая золотисто-красным светом величественные развалины Форума и Колизея.
Рим! Все, ради чего он работал, все, что было ему дорого, находилось в этих священных стенах.
Последнее, что запомнил Анастасий, это лицо отца, выражавшее боль и решимость, такое же родное и успокаивающие, как камень Святого Петра.
– Membrum putridum et insanibile, ferro excommunicationis a corpore Ecclesiae abscidamus…
В прохладной темноте Латеранской базилики Джоанна слушала, как Лев произносит торжественные и страшные слова, навечно отлучая Анастасия от Святой Матери церкви. Она заметила, что Лев выбрал excommuniciato minor, самую слабую форму отлучения, когда проклятому не разрешают свершать обряды или принимать святые дары, но его не лишают последних прав, которых не может быть лишена ни одна живая душа. Однако Анастасию позволялось общаться с братьями-христианами. «Истинно, у Льва доброе сердце», – подумала Джоанна.
Все священники Рима присутствовали на торжественной церемонии. Здесь был даже Арсений, не желавший рисковать своим положением епископа Хорты, вступая в бессмысленное публичное противостояние. Конечно, Лев подозревал, что Арсений причастен к бегству сына, но не имел доказательств, а других обвинений против него не было. Быть отцом преступника – не преступление.
Когда свеча, символизирующая бессмертную душу Анастасия, была перевернута и погашена в грязи, Джоанна почувствовала грусть. «Трагическая бессмыслица замечательный ум Анастасия пригодился бы для добрых дел, если бы только не его чрезмерные амбиции», – подумала она.
Глава 26


Строительство Стены Льва, как теперь называли её все, шло ускоренными темпами. Пожар должен был разрушить стену, но почти не причинил ей вреда. Сгорели лишь деревянные леса и обуглился один из крепостных валов. Проблема, мешавшая проекту с самого начала, теперь исчезла. Работа не прекращалась всю зиму и весну, погода стояла на редкость умеренная. Дни были прохладные, солнечные и без дождей. Из каменоломен стал поступать камень хорошего качества, и рабочие из разных частей папских владений добросовестно и слаженно работали.
На Троицу высота стены достигала уже человеческого роста. Теперь никто не называл проект безрассудным, никому не приходило в голову жалеть время и деньги на строительство. Римляне гордились своей работой, вспоминали о древних временах, когда подобные чудесные дела творились повсеместно. Стена станет грандиозным, укрепленным дозорными башнями защитным сооружением, которое не удастся ни преодолеть, ни разрушить даже сарацинам.
Но в начале июля в город прибыли гонцы со страшной вестью: сарацины собирали свой флот у Тотариума, маленького острова у восточного берега Сардинии, готовя новое нападение на Рим.
В отличие от Сергия, возлагавшего все надежды на силу молитвы, Лев предпочел решительные действия. Он немедленно послал гонцов в великий морской город Неаполь, с просьбой о помощи с моря боевыми кораблями.
Идея была смелая и многообещающая. Неаполь формально все еще был на стороне Константинополя, хотя на самом деле оставался независимым в течение многих лет. Придет ли герцог Неаполитанский на помощь Риму в час опасности? Или, присоединившись к сарацинам, воспользуется возможностью расправиться с Римом с моря ради восточной Патриархии? План был рискованный, но выбора не оставалось.
В течение десяти дней город находился в напряженном ожидании. Когда наконец в Порто прибыл неаполитанский флот и встал в устье Тибра, Лев направился на встречу с большой свитой вооруженных гвардейцев под предводительством Джеральда.
Все опасения рассеялись, когда Цезарий, командующий флотом, простерся ниц перед Львом и смиренно поцеловал край его одежды. Скрывая облегчение, Лев благословил Цезария и торжественно доверил ему защищать священные останки Петра и Павла.
Они выдержали первое испытание судьбы. От того, выстоят ли они теперь, зависело их будущее.
Флот сарацинов прибыл на следующее утро. Широкие и длинные суда заняли пространство до самого горизонта. Джоанна попыталась пересчитать их – пятьдесят, пятьдесят три, пятьдесят семь, а суда все прибывали – восемьдесят, восемьдесят пять, девяносто – столько кораблей не наберется в целом мире! Сто, сто десять, сто двадцать! Неаполитанцы располагали всего шестьдесят одним кораблем. Вместе с римскими галерами, находившимися в довольно сносном состоянии, набиралось шестьдесят семь. Сарацины превосходили силой почти вдвое.
Лев стоял на ступенях церкви Святого Аурея и благословлял тех, кто отправлялся в Порто.
– Господи, Который спас Петра из морских пучин, услышь нас. Дай силы верным слугам Твоим, которые сражаются против врагов Твоей церкви, ибо через их победу прославится Твое святое имя во всех народах.
Воздух наполнился голосами людей, повторивших за ним:
– Аминь!
Цезарий отдавал приказы на мостике флагманского корабля. Неаполитанцы налегли на весла, напрягаясь до предела. На мгновение тяжелые весла застыли в воде, затем громко заскрипели уключины, и корабли пришли в движение. Двойные ряды весел поднимались и опускались, сверкая как драгоценности; ветер наполнил паруса, и огромные галеры вырвались вперед, разрезая бирюзовые волны обшитыми железом носами.
Корабли сарацинов приготовились встретить атаку, но не успели начать бой, как прогремел гром. Потемневшее небо заволокло черными тучами. Тяжелые неаполитанские корабли спокойно вернулись в гавань. Но сарацинские плоскодонные весельные суда, маневренные в бою, оказались слишком легкими, чтобы противостоять шторму. Их бросало на волнах, как древесную кору. Они ударялись друг о друга и разбивались в щепки.
Несколько кораблей заплыли в порт, но едва они приблизились к берегу, с ними безжалостно расправились. Вдохновленные яростью, сменившей пережитый страх, римляне уничтожали команды сарацинских кораблей, стаскивая их с бортов и вешая на спешно сооруженных виселицах вдоль берега. Видя судьбу своих товарищей, остальные корабли сделали попытки выйти в открытое море, но там с ними расправлялись гигантские волны.
В момент неожиданной победы Джоанна следила за Львом. Он стоял на ступенях церкви, воздев руки, глядя в небо и читая благодарственную молитву. Лев походил на святого.
«Возможно, он действительно способен совершить чудо», – подумала Джоанна. Ее колени подогнулись сами собой, и она склонилась перед ним в низком поклоне.
– Победа! Победа в Остии! – Радостная весть звучала на улицах Рима. Горожане высыпали из домов, папские кладовые были открыты, и вино лилось рекой. В течение трех дней город предавался дикому ликованию.
Перед улюлюкающей и кричащей толпой по улицам города прогнали пятьсот плененных сарацинов. Многих из них забили камнями насмерть. Оставшихся в живых, около трехсот человек, заковали в цепи и отправили в лагерь в долине Нерона, на строительство Стены Льва.
С появлением дополнительной рабочей силы стройка ускорилась и была полностью завершена уже через три года – шедевр инженерной мысли, самое невероятное сооружение в городе за последние четыреста лет. Всю территория Папской области теперь окружала стена высотой двенадцать футов, укрепленная сорока четырьмя массивными башнями. Здесь были две независимые галереи. Они располагались одна над другой, нижнюю поддерживали изящные арки. Вход в крепость преграждали хорошо укрепленные ворота; врата Святого Ангела, Саксонские врата и Врата Паломников, ставшие главными. Через них в течение веков в город входили короли и принцы, чтобы помолиться мощам Святого Петра.
Как бы ни прекрасна была великая стена, амбиции Льва простирались еще дальше. Задумав реставрировать все святые сооружения, Лев взялся за грандиозный план перестройки. В городе день и ночь раздавался звон наковален, потому что постоянно шел ремонт какой-нибудь из церквей. Сгоревшую саксонскую базилику восстановили, как и фризскую церковь Святого Михаила и церковь Санти-Кваттро-Коронати, кардиналом которой когда-то был Лев.
Но главное – Лев приступил к реконструкции базилики Святого Петра. Обгоревший и почерневший портик переделали полностью, Двери, с которых сарацины содрали драгоценные серебряные панели с мастерски выгравированными сценами из жизни святых, заменили. Высокий алтарь снова покрыли серебром и золотом и украсили тяжелым золотым крестом, усыпанным жемчугом, изумрудами и бриллиантами. Над ним водрузили серебряный балдахин, весом более тысячи фунтов. Его поддерживали четыре высокие колонны из чистейшего травертинового мрамора, украшенные позолоченными лилиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56