Гоша произнес это слово негромко, но его услышали. Все повскакали с мест, р
азом зашумели, а Пан схватился за Гошин бинокль, чуть ли не вырывая.
Ч Да нет же… Ч Гоша вежливо, но решительно отвел руку Пана. Ч Это не Уисс
. Это плавник акулы.
Люди замерли и смолкли, и вновь наступившая тишина сгущалась с каждой се
кундой, пока не стала почти осязаемой.
Теперь акула была видна без бинокля. Высокий плавник упрямо чертил пряму
ю, и прямая эта упиралась в белое пятно надувной лодки.
Матрос в лодке тоже увидел акулу. В его руке полыхнула синяя молния, и до к
орабля долетел сухой треск разрядившегося импульс-пистолета. Плавник и
счез.
Ч Промазал, Ч шепотом констатировал Толя. Ч Ушла в глубину, хищница.
Шли минуты, но акула не появлялась.
Ч Тертая. Ч Гоша опустил бинокль. Ч Теперь не выплывет.
Ч Может, уйдет?
Ч Вряд ли. Если она явилась на глаза, значит, что-то почуяла. Попусту эти о
бжоры к людям не подплывают. Боятся. А если уж почуяла, то будет кружить в г
лубине хоть сутки.
Ч Может, взять акваланг да поискать ее? Ч предложил Толя. Ч Всыпать ей т
ройной заряд, чтобы брюхо кверху. Я смотаюсь, а?
Ч Бесполезно. Легче найти иголку в стоге сена. Да и опасно. Они, правда, ред
ко нападают первыми, но если Алик задел ее выстрелом, то у нее порядком исп
орчено настроение…
Ч Что значит Ч опасно, черт подери? А если…
Он не договорил того, что вертелось у него на языке, и с немой просьбой пос
мотрел на Пана. Пан болезненно поморщился и отвернулся.
Ч Нет, Толя, я не разрешаю. Довольно сумасбродства на сегодня. Если Уисс с
Ниной, им не страшны никакие акулы. А если нет… В конце концов, у Нины тоже е
сть импульс-пистолет.
Ч А если нет?
Ч Глупости. И довольно об этом. Будем ждать. Ничего другого не остается.
Небо заметно поголубело, потом к голубизне примешался прозрачный тон ян
таря. Восток горел, и растущий пожар окрасил воду в цвет свежего среза мед
и.
Когда из-за острова наискось ударили солнечные лучи, стало как-то менее т
ревожно. Хотелось надеяться, что солнце рассеет ночные страхи вместе с п
ромозглым туманом.
И действительно, минут через десять с лодки раздался крик. Все бросились
к борту.
После долгожданного Гошиного «все в порядке» Ч без бинокля трудно было
разглядеть, что происходит в лодке, Ч многочасовое напряжение разрядил
ось бестолковой суетой. Все говорили враз, не слушая друг друга, и говорил
и без умолку.
Карагодский, прищурясь, смотрел на приближающуюся лодку и молчал. Благоп
олучный исход не менял дела. Можно рисковать свой головой, но рисковать ж
изнью подчиненных непозволительно даже Пану. Ведь Нина рисковала собой
ради Пана, ради доказательства его идей. И Пан потакал ей, хотя и делал вид,
что возмущен.
Мертвая акула всплыла немного позже, прямо перед носом лодки. Видно было,
как Нина закрыла лицо руками, а матрос оглянулся на тушу чудовища и уважи
тельно покачал головой.
И тут грянул гром.
Грохочущий раскат тряхнул корабль и поплыл дальше басовой дрожью замир
ающего гигантского камертона. У самого горизонта, в полукилометре к севе
ру от острова, возник фонтан, странно напоминающий гриб, только гриб этот
был небольшой и совершенно белый, без единой вспышки огня.
Ч Смотрите!
На Толин возглас никто не обратил внимания Ч все и так смотрели на белый
опадающий фонтан во все глаза.
Ч Да оглянитесь же!
Толя смотрел назад, в глубь лаборатории. Там что-то наливалось алым свече
нием. Вначале показалось, что вспыхнули предупредительным огнем индика
торы радиоактивности. Но когда глаза привыкли к полумраку, по площадке п
ронесся легкий вздох.
Маковый венок, который надевала Нина вчера во время пента-сеанса и котор
ый за сутки превратился в горсть дожелта увядших, ссохшихся лепестков, в
оскресал на крышке включенного электрооргана. Неведомая сила возрожда
ла погибшие клетки, расправляла и делала упругими стенки капилляров, гна
ла по ним животворные соки, возвращая кучке гнили красоту только что сор
ванных цветов…
Карагодский нервничал. Остаться пешеходом посреди перекрестка больше
было нельзя. Надо было действовать. А он еще не знал, как себя повести Ч бр
оситься навстречу приближающейся лодке или демонстративно покинуть пл
ощадку. Хитрить было невозможно, да и стыдно: подойти к лодке Ч значило ок
ончательно сложить оружие, окончательно попасть под гипнотическую вла
сть Пана (или его идей, какая разница!) и выступить с ним против тех, кому вся
кое новое поперек горла, кого можно презирать, но сбрасывать со счетов не
льзя.
Карагодский попятился к дверям. И когда вдруг появился радист с традицио
нным «Вениамин Лазаревич, вас вызывает Москва», Карагодский бросился к н
ему как к неожиданному спасителю.
Никто не заметил его ухода.

11. ВЕЧНЫЙ СОВЕТ

Пан полусидел, полулежал, откинувшись на подушки, и терпеливо ждал. Обычн
о после двойной дозы стимулятора все приходило в норму, но сегодня прист
уп длился дольше обычного. Словно тонкая дрель все глубже и глубже входи
ла под левую лопатку, глухой болью отдавая в плечо. Боль давила виски, скап
ливалась где-то у надбровий, и тогда перед глазами порхали черные снежин
ки. Ноги лежали тяжелыми каменными колодами, в кончиках пальцев противно
покалывало, точно они отходили после мороза.
Ч Ну не дури, не дури, старое, Ч уговаривал Пан свое сердце. Ч Перестань
капризничать. Вернемся Ч пойдем к врачу, честное слово. Отдохнем хороше
нько, поваляешься в больнице… А сейчас нельзя, понимаешь? Никак нельзя.
Сердце стучало с натугой, то припускало дробной рысью, то вдруг замирало
на полном скаку, словно прислушиваясь, и тогда все внутри холодело и обры
валось, подступая к горлу.
Ч Ну, ну, потише, Ч бормотал Пан. Ч Ты меня на испуг не бери. Знаем мы эти ф
окусы. Аритмия Ч это, брат, для слабонервных. А я с тобой еще повоюю…
Пан воевал со своим сердцем уже давно и пока успешно. Вся трудность состо
яла в том, чтобы утаить «войну» от окружающих. До сих пор это удавалось, да
же близкие друзья не знали, что делает знаменитый профессор, закрывшись
и отключив видеофон. Посмеиваясь, рассказывали анекдоты Ч одни о том, ка
к Пан летает верхом на помеле, другие о том, как Пан учит говорить дрессиро
ванного микроба, а он лежал, откинувшись на подушки, скорчившийся, малень
кий, сухонький, и бормотал, облизывая сохнущие губы:
Ч Ну, старое, ну еще немножко, поднатужься, пожалуйста, вот вернемся Ч по
йдем к врачу, честное слово. А сейчас нельзя, понимаешь? Некогда нам с тобо
й дурить…
И сердце послушно поднатуживалось, тянуло, хлопая изношенными клапанам
и, с горем пополам проталкивая в суженные спазмой артерии очередные порц
ии крови, чтобы не задохнулся, не померк этот настырный, требовательный м
озг, и Пан появлялся снова, энергичный, неуемный, и старички сверстники за
вистливо шепелявили ему вслед: «Надо же, его и годы не берут, никакая хворь
не привязывается, счастливчик…»
Но сегодня сердце заартачилось. Оно уже не хотело верить обещаниям Ч ем
у нужны были отдых и покой. А трое последних суток и молодого укатали бы…

Пан проглотил еще одну таблетку и закрыл глаза.
На Нину он не сердился. Он вообще не умел долго сердиться, а на Нину тем бол
ее. Честно говоря, он очень удивился бы, поступи Нина иначе. Потому что сам
в подобной ситуации бросился бы за Уиссом очертя голову. И даже записки н
е оставил бы.
Просто он сильно переволновался. За другого всегда почему-то волнуешься
больше, чем за себя. Особенно за молодежь. Они сначала сделают, а потом под
умают. Взять хотя бы это пижонство с импульс-пистолетом.
А Нина все-таки молодец. Из нее выйдет толк. Едва поднялась на борт Ч и сра
зу в слезу: «Акула видео проглотила…» То, что ее саму акула чуть не скушала
, Ч это не в счет. Главное, что запись пропала…
Насчет записи, конечно, вышло плохо. Не поняли сразу, что к чему. А когда пон
яли, поздно было…
Пан поморщился, потер ладонью грудь. Боль отпускала понемногу, но не так б
ыстро, как хотелось бы. Повернув голову, профессор посмотрел на себя в зер
кальную ширму. На него глянуло измученное, заострившееся по-птичьи лицо.
Набрякшие веки, потухшие глаза.
Стареешь ты, Пан. Недоверчивость Ч первый признак старости.
Нина убеждена, что все случившееся с ней Ч реальность от начала до конца.
А вот он не уверен. Конечно, что-то было на самом деле. Но как отделить дейст
вительное от внушенного, внушенное от невольно придуманного? Что научны
й факт, а что художественный вымысел?
Разумеется, ничего принципиально невозможного в ее рассказе нет. Просто
… Просто все это слишком хорошо укладывается в его собственные гипотезы
. А полная ясность в науке Ч вещь коварная. Она может обернуться голой пре
двзятостью Ч когда ученый видит в явлении только то, что хочет видеть. Вз
ять хотя бы этот храм… Ребята облазили весь остров и все дно вокруг Ч ник
аких намеков на окна и подводный ход нет. Не хочется пока говорить об этом
Нине, но похоже, что храм ей примерещился.
С другой стороны, совсем уже невероятные «чудеса» с белым фонтаном и ожи
вшими маками произошли у него на глазах, а никакого правдоподобного объя
снения этому нет.
И Уисса нет. Если Нина ничего не напутала, Пану уже вряд ли придется беседо
вать с дельфинами.
Но сдаваться рано. Надо все еще раз проверить, надо как можно чище отмыть з
олото от песка, чтобы другим не пришлось начинать с нуля. Даже эта неудавш
аяся экспедиция дала много Ч пусть пока не открытий, а только направлен
ий поиска Ч для самых разных наук: историкам Ч об истоках религиозных к
ультов Крита и Киклад, психобиологам Ч о возможностях гармонии, физиоло
гам Ч о проблеме звуковидения…
А если бы экспедиция удалась полностью?
Пан встал с тахты. Голова еще немного кружилась, под лопаткой покалывало,
но приступ прошел. Можно снова работать. Надо работать.
Сейчас самое главное Ч разобраться вот в этой пленке. Вчера Нина сняла в
лазарете энцелокинограмму зрительной памяти. Это, к сожалению, не лента
видеомагнитофона, но все-таки документ, из которого можно вытрясти круп
ицы истины, если хорошо повозиться. Не очень удобно копаться в чужих восп
оминаниях и снах, но что поделаешь. Нина сама настояла на съемке. А для так
ой съемки нужно не только мужество, но и чистая совесть человека, котором
у нечего скрывать от других.
Пан сел было за проектор, но над дверью заливисто залопотал звонок.
Карагодский вошел, сияя очками, торжественный и суровый.
Ч Извините, Иван Сергеевич, за вторжение, но нам необходимо побеседоват
ь совершенно конфиденциально. Обстоятельства складываются так, что я вы
нужден принять кое-какие меры. Я хотел бы предварительно согласовать их
с вами. Хотя бы для того, чтобы у нас не возникло никаких недоразумений.
Пан сузил глаза. В последнее время он начал испытывать к академику если н
е расположение, то уважение. Из-под маски всезнающего метра снова выглян
ул любопытный Венька, а молодость не возвращается зря. Академик стал зад
умываться и примечать: любопытная мыслишка о связи точек для иглоукалыв
ания с пента-волной…
Но сейчас Карагодский ему не понравился.
Ч Я вас слушаю, Вениамин Лазаревич.
Ч Вы смотрели энцелокинограмму Нины Васильевны?
Ч Да, смотрел.
Ч И что вы скажете по этому поводу?
Пан пожал плечами, слегка удивленный:
Ч Пока, наверное, ничего не скажу. Ее надо расшифровать. И, разумеется, с по
мощью самой Нины. Во всяком случае, это очень ценный документ.
Ч Ценный документ? Пожалуй, вы правы. Ч Карагодский хмыкнул. Ч Только р
асшифровывать там нечего. Я только что просмотрел все с начала до конца. Н
ина Васильевна тяжело больна.
Ч Что, что?
Ч Да. Я смею утверждать, что вся эта пленка Ч запись типичного параноиче
ского бреда, вызванного глубоким психическим потрясением и постоянной
близостью дельфина. Именно вы, Иван Сергеевич, довели ее до такого состоя
ния Ч вашими сумасбродными теориями, всякими пента-сеансами и прочей ч
епухой. Вы толкнули ее на опрометчивый поступок, едва не закончившийся т
рагедией, и даже сейчас, после всего, вы продолжаете потакать ее галлюцин
ациям вместо необходимого лечения, чем усугубляете и без того тяжелое со
стояние…
Ч Послушайте, что за чушь вы несете?
Ч Чушь?!
Карагодский медленно залился краской, сунул руку в карман и, потрясая бу
магой перед лицом Пана, закричал неожиданным фальцетом:
Ч Данной мне властью я запрещаю вам продолжать опыты! Слышите? Запрещаю!

Ч Простите. Ч Пан пружинисто встал перед Карагодским. Ч Простите, Вен
иамин Лазаревич, я вас не понимаю. Вы говорите не на том языке. Вы говорите
на языке давно умершем и, как я думаю, давно позабытом. Этот язык изобрели
мелкие хищники, которые пытались превратить науку в услужливую домрабо
тницу. Нет этих хищников, они давно вымерли, их трупы сгнили на мусорной св
алке истории Ч только вот язык нет-нет да и оживет. «Данной мне властью…»
Какой властью? Кто вам ее дал?
Ч Я говорил с Москвой. Я описал цель и направление вашей работы, суть и зн
ачение ваших «экспериментов» Ч с ваших же собственных слов. Вот радиогр
амма… «В связи с чрезвычайными обстоятельствами… временно прервать ис
следования по программе профессора Панфилова… научно-исследовательск
ое судно „Дельфин“, аппаратуру и подопытного дельфина по кличке Уисс пер
едать в распоряжение академика Карагодского… всем научным работникам
всемерно помогать выполнению программы академика Карагодского…»
Ч Ясно. Сдавать, значит, по инвентарной описи: «Кресла мягкие Ч две штук
и, дельфин по кличке Уисс Ч одна штука, профессор Панфилов Ч один…» А что
за чрезвычайные обстоятельства, можно поинтересоваться?
Ч Можно. Дельфины в последние дни повсеместно отказываются загонять ры
бу, покидают ШОДы в массовом порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19