– Нет, – возразила Шина. – Мне ты ничего не должна. Твоя жизнь уже наладилась, когда появилась я.
– Может, это и так, – неуверенно начала Клер, а потом голос ее окреп, – но никогда я не смогу любить кого-то так, как любила Кэла. – Ее голос становился теплее, в нем не было сомнений и пробуждалась жизнь. – Так что же говорить о том, как я жила без него все это время. – Ее голос задрожал. Она подчеркнула каждое слово: – Я должна вымолить у него прощение.
Она не притворялась, от исхода этого дела зависело – жить ей или умереть. Поэтому Шина мягко пожелала ей удачи.
Клер и Роб совершили ошибку. Но они об этом жалели, а Кэл говорил, что не осуждает их. Если Клер убедит Кэла, то, возможно, это прольет бальзам на старую рану.
Во всяком случае, теперь Клер может открыто говорить с ним. Сама может просить прощения и сама быть собственным адвокатом.
Шина снова села, откинула волосы назад, и впервые с того момента, как она вошла в комнату с подносом, Клер увидела, в каком состоянии ее лицо.
– Боже! Твой глаз! – воскликнула Клер. – Что с ним?
– Упала с горы, – коротко ответила Шина. – Ты не дашь мне зеркальце?
Клер передала ей зеркальце с туалетного столика, и Шина стала внимательно разглядывать свое лицо. Оно впечатляло, особенно глаз, который скорее напоминал зрачок пришельца из космоса. Ободранный подбородок также не служил украшением и положения не улучшал.
Бесчисленные ушибы и царапины со временем исчезнут. Никогда еще на ее теле не было столько увечий одновременно. Она прикрыла глаз ладонью и попыталась приободрить Клер, винившую во всем только себя:
– Может быть, мне изобразить одноглазую пиратку.
– Роб сказал мне, что ты упала, но я и подумать не могла…
– Не так страшно, как кажется. Кости целы, а это главное.
Она откинула одеяло и встала с кровати, показывая, что с ней все в порядке.
– Слава богу! – прошептала Клер.
– Аминь! – подтвердила Шина, отнюдь не шутя, ибо она опять вспомнила, как близка была ее гибель. Она бодро улыбнулась Клер. – А сейчас я просто обязана принять ванну. Кэл заставил меня намазаться какой-то гадостью, которую он называл целебной.
За ночь вонь выветрилась, но едва заметный запах на коже еще чувствовался, и Шина поднесла руку к носу Клер.
– Ты только вдохни! – Клер наклонилась и принюхалась. – Нужно было понюхать раньше, – призналась Шина. – Не знаю, что туда кладут, и надеюсь, что не узнаю.
Они рассмеялись, Шина надела халат и прошла в ванную, которая находилась рядом с ее комнатой. Пока ванна наполнялась, она разглядывала ушибы. Похоже, мазь и впрямь сотворила чудо.
Кэл пообещал, что будет здесь этим утром. Ей необходимо поговорить с ним о машинописных работах и интервью. Кроме того, у него остались ее листки с пометками о собранных материалах. Их необходимо забрать.
Она очень надеялась, что у Кэла и Клер все образуется. Ведь она так молода, так красива. Наверняка ей удастся убедить его в том, что ей можно доверять, такой красивой и желанной. Каких усилий эти мысли потребовали от Шины…
Она добавила в воду пену для ванны и напомнила себе, что ее основной целью является интервью, которое она должна взять у Кэла.
«На тебя не польстится и сексуальный маньяк», – сказал Кэл. Самое нужное, что он мог сказать в тот момент – это помогло ей отбросить в сторону комплексы и увидеть всю комичность ситуации.
Как Клер будет добиваться прощения? Просто скажет ему: «Я люблю тебя»? Да, наверное, это самый лучший вариант. Напрямую и сразу: «Кэл, я люблю тебя».
От пара запотело зеркало на стене, и Шина вывела на нем надпись: «Я люблю тебя». Прежде чем стереть ее, она приписала снизу «Роб», потом улыбнулась собственному отражению.
Конечно Роб! Кто, если не Роб?
Глава 7
Шина лежала в ванне, представляя себе, что находится на море и ее греет солнце. Кто-то забарабанил в дверь, будто в доме начался пожар. Иллюзия исчезла.
– Шина! – кричала Элейн, дергая дверную ручку. – Шина, ты в порядке?
– Конечно, а в чем дело? – ответила Шина. – Я принимаю ванну.
– Открой дверь. Дверь закрывать опасно! Ты можешь потерять сознание и утонуть!
– Я не потеряю сознание. Я ведь просто принимаю ванну. – Ее заверения, однако, никакого действия на Элейн не возымели.
– Откуда ты знаешь? Это может произойти внезапно, и никто не будет знать. Так обычно и случается. Шина, открой дверь.
Девушка вздохнула. Сама она чувствовала себя лучше с каждой минутой, но боялась возразить Элейн, поэтому предпочла подчиниться требованиям хозяйки дома.
Шина вылезла из ванны, закуталась в полотенце и открыла дверь. Испуганная, Элейн застыла на пороге, ее глаза расширились от ужаса.
– О, Шина, твое бедное личико!
– Я не намерена терять сознание, – повторила Шина. – У меня даже голова не кружится.
Беспокойство Элейн ее очень трогало, но оно было скорее несколько театральным.
– Клер говорила мне, и Роб, но я представить себе не могла!
Шина расхохоталась. Подбитый глаз и оцарапанный подбородок.
– Все не так страшно, поверьте. Мне не понадобится пластическая операция.
– Бедное, бедное личико! – не унималась Элейн, в ужасе продолжая свое обследование, и Шина вдруг поняла, что в представлении этой женщины любое повреждение, пускай даже самое незначительное, являлось кошмаром.
Она поняла также и то, что необходимо задавить эту материнскую заботу в самом ее зародыше:
– Мое лицо будет в полном порядке через несколько дней, а чувствую я себя прекрасно. И через десять минут я спущусь к завтраку.
– Тебе надо снова лечь. Я вызову врача, Дэвида Эванса. Ты ведь с ним встречалась.
– Да, припоминаю. Но это лишнее, мне он не понадобится. Кэл уже проверил, не сломаны ли кости, и констатировал полное отсутствие каких-либо повреждений. – Она проскользнула в дверь и очутилась в коридоре. – А если бы они были, думаю, я бы заметила. Видите, все в порядке. Я даже не хромаю.
Шина приветливо кивнула Элейн и закрыла за собой дверь комнаты.
Робу и Кэлу явно приходилось нелегко. Мама Шины, конечно, тоже волновалась бы, но уж наверняка не стала бы поднимать такой шум.
Шина торопилась. В десять минут она уложилась с трудом, поскольку этим утром косметики ей потребовалось намного больше. Она села за столик перед зеркалом и принялась нещадно наводить макияж, стараясь сделать синяк под глазом как можно менее заметным.
Брайн-Дэри из окна ее спальни не было видно. Раньше она только радовалась этому и каждое воскресное утро слышала звон колоколов к утренней службе.
Но внезапно она подумала, что была бы совсем не против видеть гору каждое утро, открывая глаза. Интересно, Кэл всегда закрывает ставни или свет керосиновой лампы можно видеть и ночью, словно маяк, мерцающий в небесном океане?
Роб завтракал один. В руках он вертел газету, но не читал ее и отшвырнул сразу, как только появилась Шина. Все свое внимание он тут же переключил на нее.
– Как самочувствие? – поинтересовался он.
– Лучше. – Она уже успела его простить. Кроме того, крепкий и здоровый сон пошел ей на пользу и помог взвесить все за и против на свежую голову. Она улыбалась. У Роба улыбка тоже моментально приросла к губам. Он быстро обошел стол и поцеловал ее в щеку.
– В эту, если можно, – попросила она, подставляя левую; на правой была ссадина. – Не так горячо, – пожаловалась она.
Поцелуй оказался очень крепким, поэтому Роб, извинившись, поцеловал ее еще раз, теперь уже мягче и нежнее:
– Прости меня, дорогая.
– Все в прошлом, – ответила она. – Вспоминать не стоит.
– Слава богу!
– Можно чашечку кофе?
Он захлопотал вокруг нее.
– Можно, и не одну, – прогремел он. – Могу я предложить тебе сахар? Соль? Желаешь икры? Чего бы тебе ни хотелось, только назови, я принесу это тебе на серебряном подносе.
Она хихикнула:
– Звучит заманчиво. Этой ночью, в хижине, я готовила омлет из яичного порошка и бекона. Он был просто ужасен.
– Должно быть, ты умирала с голоду.
– О, мы его съели. Пришлось открыть бутылку вина, чтобы он лучше проскочил. По вкусу он напоминал полиэтилен, но Кэл ничего не оставил на тарелке, что весьма благородно с его стороны.
Роб кивнул:
– Да, благородно. Благородства Кэлу не занимать.
Замечание в данных обстоятельствах звучало несколько бестактно, и Роб рассмеялся, обращая его в шутку. Шина заметила:
– Не стоит произносить слово «благородство» с таким цинизмом. Кстати, он обещал мне интервью для статьи о его последней экспедиции. Гарри Раша это обрадует.
– Что ж, – сказал Роб, – я рад за тебя.
Шина намазала маслом тост.
– Где твоя мать? – спросила Шина. – Она ворвалась ко мне в ванную – боялась, что я потеряю сознание и утону.
– Иногда она любит попсиховать. В каком-то смысле ее постигло разочарование оттого, что все в порядке.
– Что ж, жаль, что я не оправдала ее надежд.
Роб засмеялся:
– Когда Элейн становится скучно, она начинает придавать событиям излишний драматизм. Если надолго уехал из дому, значит – погиб в автокатастрофе. А если б ты только знала, сколько раз Кэл срывался со скал в ее воображении! Для нее мы с тобой давно уже муж и жена, а Кэл и Клер страстно любящая друг друга пара. Фантазии ей не занимать.
– Где они сейчас?
– Пару часов назад я видел Кэла в библиотеке. Клер вошла туда примерно пятнадцать минут назад.
– Ясно. – Шина выпила еще немного кофе, пролистала газету. Сидели они очень уютно. Чуть позже вошла в комнату своей грациозной походкой Клер.
– Ну как? – спросила Шина, и Клер счастливо улыбнулась.
– Мы в процессе переговоров, – ответила она. – Мне кажется, – мечтательно говорила она, – теперь можно выйти из подполья и навестить старых друзей. Не могу же я безвылазно сидеть дома, боясь попасться на глаза кому-нибудь из тех, кого я знаю.
Она уже готова распахнуть все окна и объявить о своем возвращении на весь поселок.
– Кэл с тобой идет? – поинтересовался Роб.
– Пока нет. – Она протянула руку, взяла тост и съела его без масла, тщательно разжевав ровными белоснежными зубками. – Не сегодня. Ему необходимо закончить работу. Но вечером мы идем ужинать.
Либо они уже строят планы, либо Клер их строит одна, но уверена в своем успехе. Так или иначе, было что-то, что делало ее абсолютно счастливой.
– Здорово, – обрадовалась Шина.
– Еще как. А пока я, пожалуй, загляну к Вэрни. Хотя они сейчас наверняка на воскресном богослужении…
– Только не командор, – ответил Роб. – Он же убежденный атеист, ты забыла?
Клер рассмеялась:
– Да, конечно, все эти пререкания и споры с преподобным Риизом. Как я могла забыть. Значит, пойду к Вэрни.
– Передай от меня привет Джине, – сказала Шина.
– Передам непременно, – пообещала Клер. – Первым же делом. – В мечтательном настроении Клер покинула столовую.
– Правда, здорово? – На этот раз Шина обратилась к Робу.
– В таком состоянии я наблюдал Клер и раньше, – пояснил Роб. – Такой она была каждый раз, когда Кэл возвращался из своих странствий. И всякий раз, когда он опять уезжал, она оставалась разбитой и несчастной.
Конечно, он уезжал. Но времена меняются. Возможно, меняются и люди.
Роб продолжал:
– Клер казалось, что кольцо на пальце способно что-либо изменить.
Конечно, способно. Оно стало бы связующим звеном. Очень важным звеном. И пары сказанных в сердцах слов было бы недостаточно, чтобы разрушить эту связь.
– Это ничего бы не изменило, – уверенно проговорил, Роб. – Кэл точно так же способен оставить жену, как и просто подругу.
Но жена стала бы частью его самого и имела бы прочное место в его жизни. Жену невозможно оставить так же, как подругу.
– Ты завидуешь Кэлу? – внезапно спросила Шина, но Роб даже не вздрогнул и прямо посмотрел на нее:
– Мог бы, у него все деньги, и он всегда делал то, что хотел.
Но и Роб занимался любимым делом. И никто, насколько ей было известно, никогда не пытался диктовать ему что-либо.
– А разве ты не делал?
Этот разговор Роба явно не вдохновлял, и голос его звучал раздраженно, даже когда он пустился в объяснения:
– Это не зависть. Все гораздо глубже. Это какое-то беспомощное чувство злости.
Он подался вперед и взял Шину за руку:
– Понимаешь, я считаю, что в любви должно присутствовать некое равновесие: отдаешь столько же, сколько забираешь. С этим ты готова согласиться?
– Конечно, – задумчиво произнесла она. – Конечно, ты прав.
– А как, по-твоему, сейчас выглядела Клер?
– А как она выглядела?
– Ты ведь журналистка. Как бы ты описала сегодняшнее состояние Клер?
Шина не совсем улавливала ход его мыслей, но ответила:
– Как? Выглядит, как всегда, на все сто…
– Но счастлива ли она?
– Очень счастлива. От Клер исходило такое сияние, что при желании она могла бы заменить собой камин.
Роб не сдавался:
– А теперь иди в библиотеку и, если Кэл там, присмотрись к нему. Он сейчас, наверное, работает. – Шина не предприняла ни малейшей попытки сделать то, что предлагал Роб, и, кроме того, не могла же она просто войти и помешать Кэлу, который действительно наверняка занят. – Но что бы сейчас ни делал мой брат, – продолжал Роб, – выглядит он так же, как выглядел за завтраком. Как всегда, спокойный и собранный. Для него этим утром не произошло ничего сверхважного.
Только для Клер, но не для Кэла. Вот что упорно втолковал ей Роб.
Твердым голосом человека, который знает, что говорит, хотя и не получает от этого никакого удовольствия, Роб заключил:
– Так вот, если вдруг окажется, что через неделю Кэл планирует очередной отъезд, он не задумываясь уедет, а Клер останется здесь, несчастная и одинокая.
– Ну а вдруг он больше не уедет? – неосторожно предположила Шина.
– Да уедет он! В том-то и дело! Как и дюжину раз в прошлом! Непременно уедет!
– Значит, она должна ехать с ним.
Роб посмотрел на нее, как на взрослого ребенка:
– Речь идет не о загородной прогулке, а о суровых и беспощадных горах, где на каждом шагу людей поджидает смертельная опасность.
– Я знаю только одно, – заупрямилась Шина. – Если бы я была его женой, то ни за что бы не расставалась с ним.
– И что у вас там произошло, в этой хижине? – подрезал ее Роб.
– Что?!
– Ты говоришь, что последовала бы за Кэлом даже в горы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21