Я ей не судья – она довольно часто давала мне понять, что поклонников у нее куча, а она женщина с прекрасной внешностью.
Шина была ошеломлена. Он говорил жестко и категорично, и невозможно было угадать, насколько глубоки его собственные переживания.
– Я не готов снова рисковать и повторять старые ошибки. Сегодня ты узнала кое-что о горах. Они моя жизнь. И когда я поднимаюсь на очередную вершину, поверь, мысль о том, что моя девушка развлекается с другим, не способствует выживанию. Особенно если этот другой – родной брат.
Глава 6
– Брат? – Она не поняла. – Как они могли?
Кэл не ответил.
– Но я не понимаю, – сказала она. – Клер ведь любит тебя!.. – Ее грустная улыбка, печальный взгляд, ее слезы. – А Роб… – Нет, это наверняка ошибка. Кэл заблуждается. – Он восхищается тобой, уважает тебя больше, чем кого-либо. Он сам мне это говорил. – И не лгал. – Так как же?..
– Ты не очень-то хорошо знаешь эту жизнь, не так ли? – сухо произнес Кэл.
Она думала, что он просто ученый циник, презиравший весь мир, но вдруг поняла, что он лишь мудр, и тут же призналась:
– Ты прав, не знаю. Расскажи мне. Как долго это продолжалось? С Робом и Клер?
– Довольно недолго. Пока шла экспедиция.
– Как же они потом оправдывались?
– Они не знают, что я в курсе.
– И сейчас не знают?
Кэл пожал плечами. Ясно было, что он ничего им не сказал. Ясно было и то, почему Клер не считала возможным просто подойти к нему и сказать, что она ждала… и почему Роб так противился ее приезду и любым разговорам с Кэлом о ней.
Шина задумчиво проговорила:
– Я не думаю, что это снова может произойти. Клер лишь хочет, чтобы ты дал ей еще один шанс. И Роб… – Она глотала горькую пилюлю, но смирилась с этим. Оправданием ему служила его молодость, и, кроме того, тогда они с Шиной еще не познакомились. – Я не верю в это, – закончила она.
– Я спущусь вниз и сообщу им, где ты. – Кэл поднялся из-за стола. – А не то они начнут формировать поисковые отряды.
Она кивнула, понимая, что сейчас это важнее, нежели сидеть здесь и рассуждать о двух самых близких Кэлу Хьюарду людях, которые предали его. И все-таки последний вопрос сорвался с ее уст:
– И тебе все равно?
Жесткий, невозмутимый взгляд.
– Да, – ответил он.
– Прости, – сказала она. – Прости, я была такой дурой. – Невозмутимое спокойствие этого человека было чисто внешним. Ведь сдержанность и железные нервы – неотъемлемое условие избранного им образа жизни. Он обязан был быть готов к любой ситуации в любой момент, иначе не протянул бы здесь и пяти минут, даже на Брайн-Дэри, не говоря уже о других местах, где ему приходилось бывать.
– Сколько сейчас времени? – спросила она. До недавних пор на ее руке красовались симпатичные маленькие часики на гибком золотом браслете – подарок родителей к двадцать первому дню рождения. Теперь они валялись где-то на горе вместе с ее ботинком и лоскутьями одежды.
– Почти шесть часов, – ответил Кэл.
Они встревожатся, только когда стемнеет, но даже тогда Робу и в голову не придет, что Шина пошла наверх. Куда угодно, только не в горы.
Но Роб плохо ее знал, и, как выяснялось, Шина тоже плохо знала Роба. Она вспомнила званый обед и слова Джины Вэрни: «У каждого из нас свои маленькие тайны».
Роб и Шина тогда взялись за руки и улыбнулись друг другу, а с другого конца стола она уловила сострадательный взгляд Кэла.
Тогда она решила, что взгляд этот предназначался Робу, но теперь она поняла, что заблуждалась. У Роба была своя тайна, и неизвестно, одна ли. Их могло быть намного больше, а она не Кэл Хьюард, и холодную отстраненность изобразить не сможет.
– Не привози сейчас Роба, ладно?
– Все это произошло прежде, чем он встретил тебя.
– Знаю. – Она и не упрекала его за прошлое, но не хотела видеть до тех пор, пока не почувствует себя получше и не придет в себя. – Просто я сейчас не готова к встрече с ним.
– Хорошо. – Он надел теплую куртку и тяжелые ботинки, положил в карман компас.
Она посмотрела в туманную мглу за окном:
– Это не опасно? Ты не заблудишься?
– Только не здесь. – Он покачал головой. От хижины до поселка он наверняка мог пройти с завязанными глазами.
– Будь осторожен, – сказала Шина.
Кэл открыл небольшую аптечку, в которой находились разного рода пузырьки и склянки.
– Это от ссадин – зелье старой Кэридвэн, и это именно то, что сейчас тебе необходимо, – сказал он, – надо обработать все тело, так будет лучше.
– А что, могут появиться синяки?
– Они уже появились.
– У тебя зеркало есть?
Он вручил ей зеркальце для бритья, вынув его из ящика, откуда ранее извлек компас. Один глаз опух, подбородок был ободран.
– Думаю, мне повезло, что передние зубы остались целы. А на коже все зарастет.
Он рассмеялся и зажег керосиновую лампу, она излучала бледно-золотистый свет и тепло. На улице еще не стемнело, и слегка испуганно девушка спросила:
– Ты ведь, я надеюсь, ненадолго? – Перспектива сидеть здесь в полном одиночестве и темноте ей совсем не улыбалась.
– Примерно час, – ответил он.
– Ты принесешь мне что-нибудь из вещей?
– Конечно.
Шина закрыла за ним дверь.
Если их не предупредить, они начнут ее искать, идти сюда одной было глупо. А она пошла и узнала о Робе и Клер – узнала правду и поняла, что счастье – в неведении.
Она взяла чайник, вылила его содержимое в ванночку и стала приводить себя в порядок. На ее теле было столько царапин, что большая часть времени ушла на стоны и крики, хотя разговор с Кэлом ни на минуту не выходил у нее из головы.
Элейн ничего не подозревала о связи младшего сына и Клер. У Кэла наверняка были друзья, коллеги, но она никогда их не видела, а потому задавалась вопросом, была ли она первой, с кем он заговорил на эту тему.
Она без спросу вмешалась в его личную жизнь, и, возможно, Кэл решил, что лучшего наказания, чем крушение собственных иллюзий, быть не может. Но если он хотел наказать ее, то почему в столь щадящей форме? То, что он знал, могло смять ее, как лист бумаги.
Она открыла заживляющую (по словам Кэла) мазь и фыркнула, вдохнув острый и неприятный запах. Делать нечего – к тому моменту, как Шина закончила обрабатывать свои раны, она не только ужасно выглядела, но и пахло от нее неприятно. Кэл попал в точку: ни один маньяк на нее не польстится.
Ей стало ясно, что она только чудом осталась в живых. Гора сжалилась над ней. Какими бы ни были ее ушибы и царапины, все это стало ей хорошим уроком, который так и не пригодился бы, проломи она себе череп. Никогда еще она не была так близка к смерти, и жизнь никогда не казалась такой прекрасной.
Она расчесала и уложила волосы. Фотография Клер так и стояла на комоде, и Шина положила ее изображением вниз. Пусть Кэл снова поставит ее, если захочет. Но она не желает видеть ее лицо сейчас.
«Клер действительно прекрасна… Роб всегда был чувствительной натурой…» Несомненно, Клер была красивой и незаурядной женщиной, мечтой каждого уважающего себя мужчины. Но сейчас Роб хотел, чтобы она уехала.
«И я тоже, – подумала Шина. – Теперь, когда я знаю правду, я тоже хочу, чтобы она уехала домой, и побыстрее».
С внутренней пустотой Шина справиться не могла, так что она предпочла утолить голод и, войдя в кухню, открыла продуктовый шкаф, разглядывая запасы Кэла Хьюарда.
Чай, кофе, сухое молоко, яичный порошок, консервы и разные упаковки. Омлет с ветчиной, решила она после недолгого раздумья. Она взяла суповые миски и вымыла их под умывальником, который висел над сливом. Потом разложила ножи и вилки, открыла банку ветчины и принялась за яичницу.
О, это будет просто банкет! Соль и перец она нашла быстро, а также обнаружила упаковку белых свечей – в голове промелькнула мысль о романтическом ужине. Затем она вспомнила, на что похоже ее лицо, и решила, что при свечах оно будет смотреться даже оригинально.
Сделав в кулинарной области все, что могла, Шина подошла к рабочему столу Кэла, где рядом с пишущей машинкой лежали листки его новой рукописи.
Материал был интересен и написан знающим человеком. С неким злорадством Шина подметила, что машинистка из Кэла никакая – приятно узнать, что с чем-то она справлялась гораздо лучше мистера Хьюарда.
Когда в дверь постучали, она вздрогнула и спросила:
– Кто там?
Как только Кэл подал голос, Шина поспешно его впустила.
– А кого ты ждала? – спросил он.
– Кто знает? Может, у тебя здесь водится снежный человек.
Он снял со спины рюкзак и поставил его на пол:
– Нужно закрыть ставни.
– Было бы неплохо.
Шина отнесла рюкзак в спальню и там открыла. Услышав, как хлопнула входная дверь, она полюбопытствовала сквозь закрытую дверь спальни:
– Ты когда-нибудь встречал снежного человека?
– Нет, но однажды мне показали высушенный скальп йети.
– Настоящий?
– Нет, если только йети не обезьяна.
Внезапно идея Гарри Раша относительно интервью о гималайской экспедиции стала вполне достижима.
– Надеюсь, в следующий раз тебе повезет больше! – крикнула Шина, и голос ее утонул в свитере, который она как раз в это время натягивала.
Кто-то помог Кэлу вынести ее одежду незаметно, иначе она не представляла, как бы он объяснил это.
Девушка чувствовала себя гораздо лучше. Она источала отвратительный запах, под глазом набухал синяк, но, в общем, могло быть и хуже.
Шина вышла из спальни:
– Кто помог тебе вынести вещи?
– Миссис Морган.
– И что ты ей сказал?
– Сказал, что тебе нужен свежий комплект одежды, что в тумане ты оступилась и упала.
– Интересно, что я скажу миссис Морган, когда вернусь и она захочет выстирать мои грязные вещи? Все, что я смогу ей предъявить, – это один ботинок и кучу лохмотьев.
– Когда тебя увидят, то сразу же поймут, что произошло, – улыбнулся Кэл. – Если ты, конечно, не скажешь, что я избил тебя.
Она коснулась синяка под глазом:
– Надо другой тоже подкрасить, тогда никто не заметит.
– В Лондоне, может, и нет, а в Кефин-Ас заметят все.
– Роб уже вернулся? – спросила она.
– Нет, еще нет. Я видел только миссис Морган.
Это хорошо, что волноваться некому. Хотя, конечно, когда все узнают, что она наверху, у Роба начнут возникать естественные «зачем» и «почему».
– Роб ведь не приедет за мной, правда?
Этого ей ужасно не хотелось.
– Не приедет. Я оставил ему записку, – ответил Кэл.
Ей было интересно, в какой форме он объяснил, почему Робу не стоит приезжать.
Ведь и он вполне мог потеряться в тумане, так что, по идее, подобной записки было достаточно.
– А в долине тоже туман? – спросила она.
– Нет, он спустился чуть ниже плато.
Значит, особняк Железного Короля не окутан серой мглой и, глядя оттуда, Клер и Роб будут знать, что они с Кэлом здесь целы и невредимы, думала Шина и, помедлив, спросила:
– Может, поедим? Я тут позволила себе проявить инициативу и немного пошарила в твоем шкафу. Очень проголодалась.
– Да, конечно.
Она вошла в кухню, и Кэл, стоя в дверях, спросил ее:
– И что это будет?
– Думаю, нечто среднее между омлетом и ветчинным пудингом. Точно пока не знаю.
– Может, лучше я приготовлю?
– Я предпочту бросить вызов самой себе. Если получится пудинг, омлет будет в следующий раз.
Смесь шипела на сковородке. Внезапно она поняла, что ее слова звучали как пожелание снова навестить хижину в недалеком будущем. Поэтому девушка поспешно добавила:
– Хочу поскорее ощутить аромат еды. Надеюсь, он хотя бы частично перебьет запах этой жуткой мази.
– От ушибов это как раз то, что надо.
– Хотелось бы верить. Только, прошу тебя, не смотри, как я готовлю.
– Договорились, но постарайся не устроить пожар. Дом все-таки деревянный.
Прошлым вечером она ужинала в роскошной столовой в доме Железного Короля, где место Кэла пустовало, а Клер оборачивалась на каждый звук. Тогда она еще сочувствовала Клер. «Кэл жестокосерден и глуп», – бушевала она.
Между вчера и сегодня лежала пропасть. Все изменилось. Роб, Клер и Кэл остались такими же, какими были прежде. Просто Шина взглянула на каждого из них немного иначе. Как говаривал Гарри Раш: «Докопаться до сути, милая». И Шина всегда старалась придерживаться его совета, не только в работе, но и в обыденной жизни. Раньше она считала, что ей это удается.
Она поверила, что у Кэла не было иных причин оставить Клер, кроме его уязвленного мужского самолюбия. Клер солгала ей, и Роб поддерживал ее ложь. Они сделали из нее дуру. Если бы Кэл Хьюард был ранимым и чутким человеком, все это сожгло бы его душу дотла. Но ему не нужна была жалость. Никто и не вздумал бы его жалеть – Кэл Хьюард вызывал не жалость, а уважение. Он только что спас ей жизнь, дал кров и защиту, принес одежду… Тут оставалось лишь одно – чувство благодарности.
Она перевернула омлет на сковородке и пробормотала:
– Лучше тебе получиться вкусным.
– Что? – спросил Кэл из другой комнаты.
– Я говорю с омлетом, – объяснила она. – Похоже, он меня понимает.
Она подхватила обе порции и ринулась в гостиную.
– Скорее ешь, – скомандовала она, – пока он не сообразил, что уже не на сковородке.
Еда походила на жевательную резинку, и это напомнило Шине детство.
– Не совсем то, чего хотелось, – призналась она.
– Не так уж и плохо.
– Думаю, если скомкать его и ударить об пол, он подпрыгнет до потолка.
– Он очень недурен.
– И ветчина просто восхитительна, как считаешь?
– Восхитительна! – Он проглотил еще немного и добавил: – Я, кстати, готовлю отличные бифштексы по-французски.
– Правда?
– С перцем и красным вином.
Она собиралась уже заметить, что как-нибудь надо попробовать, когда он добавил:
– Жаль, здесь негде хранить бифштексы.
Шина благодарила судьбу и за этот надувной блин. Посерьезнев, она сказала ему:
– Сегодня я по-настоящему поняла, как мне хочется жить.
Даже всплывший из закоулков памяти кошмар детства не смог заставить ее впасть в отчаяние и сдаться. Только здесь, свисая над пропастью на горном хребте, она осознала, какое это великое благо – жизнь. И вспомнив об этом, Шина опять ощутила в сердце холодный укол страха.
– У ужаса есть свой привкус, – сказала она. – Я об этом забыла.
– Забыла?
– Однажды мне пришлось испытать его. Я неожиданно вспомнила все там, наверху, во всех деталях, будто оно случилось минуту назад, хотя тогда едва умела ходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21