– Простите, шеф! – спохватился Хансен. Он достал из ящика стола бутылку виски и стакан. – Я просто не знал, что у вас так сильно пересохло в горле.
Коллинз выпил и вновь обратился к Хансену.
– Видели новые инструкции из главного управления? А мне так нужен был денек, Хансен! А сейчас мне не позволят…
Коллинз достал из кармана телеграмму и, развернув ее, протянул Хансену. Хансен прочел телеграмму чуть ли не по складам, в глубине души это чтение доставило ему удовольствие. Текст телеграммы был ему слишком знаком.
«Мистеру Коллинзу, – читал он. – «Конкордия экспорт-импорт». Вюрцбург. Жду тебя к концу недели. Ужасно одинока. Лиз».
– Но это же?!.
– Малютка из Гармиша, Хансен! – ответил на «удивленный» возглас Хансена майор. – До Гармиша рукой подать. Что вы думаете об этом, Хансен?
– Думаю, что вы не обязаны сообщать своим подчиненным, где вы будете проводить субботний вечер. Вы, конечно, будете в Вюрцбурге, но где именно? – Хансен пожал плечами. – А вернетесь на следующий день, к обеду…
Коллинз вновь поднял бокал.
– Я такого же мнения, Хансен. Хотел вас информировать на всякий случай… Ваше здоровье, Хансен!
…В тот момент, когда Коллинз уже выкатывал свою машину из гаража, на рыночной площади остановился комбинированный автомобиль с номером «B-TV 235». Элла вложила в боковой карман сумку с продуктами и автомобильный ключ и вышла из машины. Потом перешла дорогу и направилась прямо к рынку.
Хансен уселся в саду под большим зонтом. Поставил рядом бутылку с кока-колой, развернул иллюстрированный журнал и углубился в изучение фотографий. Коллинз выехал за ворота и махнул рукой ему на прощанье.
– Берегите дом! – крикнул он.
Хансен задумчиво посмотрел вслед автомобилю.
Немного позже из дому выбежала Пегги. Она была страшно размалевана и явно была настроена поймать сегодня свой кусочек счастья прямо за вихор. На углу – Хансен это успел заметить – ее ожидал в своей машине доктор с ястребиным носом. Как он сумел догадаться, что в лице Пегги он имеет дело с существом женского пола, этого и сам полковник Рокк не сумел бы объяснить.
Пегги радостно помахала Хансену сумочкой, и тот отсалютовал ей журналом.
– Гуд бай, Пегги! Желаю счастья!
Хансен вновь откинулся в кресле, мельком взглянув на часы. Времени было еще много. А пока нужно еще и еще раз продумать все, до мельчайших подробностей. Должно пройти благополучно, если, конечно, удастся отправить куда-нибудь Франтишка.
Едва он подумал о Франтишке, как тот сразу же вынырнул на садовую дорожку. Под мышкой он нес с десяток круглых палок для кустов садовых роз и направлялся прямо к нему.
– Что с тобой, Франтишек? – спросил Хансен. – Сегодня такая чудесная погода, а ты все ковыряешься в земле. Что с тобой?
Франтишек откинул палки, подошел к Хансену. Конечно, у него кое-что было на сердце. Он уже давно был знаком с одной девушкой, еще до печального происшествия с дамой-собачницей в саду. Девушка эта работала на бензоколонке.
– Почти такая же девушка, как у нас, в Пардубице, господин Хансен…
Франтишек уговорился с ней встретиться как раз сегодня.
– Ее зовут Гизела, мистер Хансен. А какие у нее волосы!..
Хансен почесал за ухом.
– Не знаю, Франтишек, не знаю… Тебя ведь на три недели лишили увольнения. Ты еще должен радоваться, что так все обошлось. А если ты наделаешь глупостей? А если ты еще что-нибудь выкинешь?
– Никаких глупостей, мистер Хансен! – Франтишек даже постучал кулаком в грудь. – Никаких! Только кока-кола. Гизела сегодня свободна, завтра она уезжает… Мне тоже ведь нелегко, мистер Хансен. Я все один да один…
«Кто тебя еще так поймет, как я», – подумал Хансен.
– О’кэй. Но пойдешь, а не поедешь, машину не дам. И завтра утром возвращайся. Трезвым. И меня не буди. Просто продолжай нести вахту, пока я тебя не сменю. Понял?
Франтишек не знал, что и говорить от радости.
– Мистер Хансен, вы здесь единственный…
– Знаю, знаю, я здесь единственный, – прервал его Хансен. – А ну, дуй отсюда! Да не забудь, завтра утром чтобы был на месте, и трезвый!
Хансен задумчиво посмотрел вслед Франтишку и пробормотал под нос: «Уходи, Франтишек, так будет для тебя лучше».
Хансен продолжал нехотя перелистывать журнал. Не прошло и десяти минут, как чех появился у ворот в своем лучшем костюме. Хансен встал, подошел к решетке и взглянул на улицу, потом медленно побрел в сторону виллы. «Конкордия экспорт-импорт» со всеми своими сокровищами была оставлена на него одного. Он сумеет сохранить эти сокровища.
Хансен споткнулся о связку палок, которую бросил Франтишек прямо на грядку, когда подходил к нему, чтобы отпроситься в город. Хансен поднял связку и вытащил из нее одну из палок. Он все-таки был прежде всего токарем и сейчас вдруг вспомнил, как ему приходилось передвигать массивные металлические блоки с помощью роликов-катков. А эти круглые, чисто обработанные палки вполне могли пригодиться, когда он будет выкатывать тяжелый сейф-холодильник из комнаты Коллинза. Он вставил палку в связку и быстро пошел к вилле.
Шприц выручил
Майор Коллинз напевал себе под нос, когда его машина на недозволенной скорости мчалась по автостраде. Он ни разу не взглянул на подернутый шелковистым сиянием ландшафт Швабской горы. Помимо вздрагивающей стрелки спидометра, его глаза видели другие картины. Если он доберется до Гармиша в подходящее время, то на много часов сможет забыть и службу и все неприятности… Итак, в его ушах звучала торжествующая звонкая музыка, а стрелка спидометра показывала между тем 130 километров в час. И никто в главном управлении и знать ничего не будет. Хансен достаточно хитер, он придумает что-нибудь, если понадобится.
Хансен к этому времени уже успел переложить содержимое своего сейфа внутрь вместительного брезентового мешка. Теперь пора заняться кабинетом шефа. Ключ, сделанный Максом, не подвел и на этот раз. Мешок пополнился бумагами из сейфа Коллинза. Вначале Хансен аккуратно уложил папки, затем туда же спряталась вся картотека фирмы «Конкордия», планы, сообщения агентов, все до малейшего клочка бумаги, который мог бы иметь хоть какое-нибудь значение. Неожиданно раздался какой-то шум. Хансен тихонько выругался. Мимо ворот проезжал какой-то автомобиль. Вот он остановился. Хансен подхватил мешок с документами и выбежал в коридор. Куда спрятать мешок? Хансен открыл дверь мужского туалета, сунул мешок за дверь и запер ее. Теперь быстро выдернуть ключ из двери кабинета!..
Дверь в вестибюль отворилась, и на пороге показалась Пегги, ужасно расстроенная, заплаканная, пьяно спотыкающаяся. Она сразу же исчезла в своей комнате, так и не взглянув на Хансена. Из-за двери донеслись истерические всхлипывания. Пикник с доктором окончился совсем не вовремя, и это никак не входило в планы Хансена. Он вышел в сад, чтобы взглянуть на доктора.
Завидя Хансена, доктор приподнялся на сиденье и попытался выйти из машины. Он был совершенно, смертельно пьян. Ему удалось сделать несколько шагов по направлению к воротам, но потом он кому-то погрозил кулаком, крепко выругался и бросился обратно в свою машину.
– Хеллоу, док! – крикнул Хансен.
Доктор приподнял голову, задумчиво посмотрел на Хансена и вдруг громко сказал:
– Ну и зелень!
– Девочка плачет, что-нибудь не так, док?
– Не так? – Доктор захихикал. – При первом же поцелуе… – доктор постучал для выразительности себя в грудь, – при первом же поцелуе она заехала мне в физиономию… – Доктор упал на сиденье и тут же дал газ. Машина подпрыгнула и, вихляя из стороны в сторону, умчалась.
Хансен вернулся обратно в виллу. Из комнатки Пегги все еще доносились всхлипывания.
Хансен вошел в свою служебную комнату, из ящика письменного стола достал начатую пачку сигарет и бутылку виски. Из другого ящика достал шприц и ампулу. С помощью шприца ввел в одну; из сигарет содержимое ампулы. Остаток вылил в виски. Дозы должно было хватить до утра. Тихонько постучал в дверь:
– Пегги!
Отчаянный рев был ему ответом. Хансен нажал на ручку и вошел.
Пегги сидела за столом, уткнув в ладони заплаканное, расстроенное лицо.
Хансен успокаивающе провел рукой по ее растрепанным волосам.
– Доктор того не стоит, чтобы столько плакать. Он просто негодяй!
Рядом с Пегги стоял стакан Коллинза, и Хансен наполнил его виски. Пододвинул Пегги.
– Выпейте, Пегги, это здорово помогает, – сказал он. – Можете мне поверить.
Пегги подняла голову, все еще колеблясь, взяла стакан из рук Хансена и отпила несколько глотков.
Хансен услужливо протянул пачку сигарет, начиненную снотворным сигарету он наполовину выдвинул из пачки.
– Вот хорошо, Пегги, а теперь выкурите одну сигаретку, и все…
Пегги взяла сигарету, и Хансен поспешил щелкнуть зажигалкой. Пегги тоскливо взглянула на него и несколько раз глубоко затянулась. Легкая пленка затуманила ее взгляд. Вскоре она положила голову на стол и вздохнула глубоко и спокойно. Хансен подошел к окну и принялся наблюдать за садом. Когда он повернулся, Пегги спала крепко и по-видимому, без сновидений.
Хансен взял уснувшую Пегги и осторожно отнес ее в свою комнату. Положил на кушетку, заботливо укрыл, снял запачканные туфли с ног. Если Пегги как следует выспится, это ей пригодится. Завтра у нее будут хлопоты. И от них Хансен уже не сможет ее избавить.
Происшествие с Пегги заняло немало времени. На часах было уже около пяти. Хансен вышел из сада и по переулку обогнул виллу. Здесь обычно стоял его «фольксваген». Он ставил его там, чтобы не загораживать подъезд к вилле. По-субботнему оживленными улицами проехал к рыночной площади. Рядом со стоянкой, несколько нарушая правила движения, стоял знакомый ему «дофин». Взглянул через плечо: сидящая в «дофине» Элла тут же тронула свою машину с места и исчезла среди торопливо снующих автомашин.
На условленном месте Хансен нашел «комби» «B-TV 235». Машина была почти новой. «Как раз!» – подумал Хансен, оценивая ее вместимость. Он запер свой «фольксваген», пересел в «комби» и через пять минут уже подъезжал к особняку, занимаемому фирмой «Конкордия».
Хансен подогнал машину к широко открытым дверям садового домика Коллинза. Открыл заднюю дверь «комби» и положил две доски на ступеньки крыльца. Теперь нужно погрузить холодильник прямо в машину. Хансен положил поверх мостика из досок несколько круглых палок, выточенных Франтишком для садовых роз, и, больше не скрываясь, принялся взламывать дверь в «берлогу» Коллинза. Он распахнул все двери и начал самое трудное: холодильник-сейф в комнате Коллинза был необычайно тяжелым. В одиночку с таким заданием вряд ли кто другой справился бы. Пот ручьями струился по его лицу, но Хансен, шепча вполголоса: «Горячие материалы я держу в холодном месте!», вновь и вновь перекантовывал ящик, подставляя под его стальные бока катки. И холодильник медленно, но верно приближался к открытым дверцам багажника.
Твердые бумаги
Франтишек встретился с Гизелой возле бензоколонки.
– Ну, куда пойдем? – спросила она.
Франтишек промолчал. Конечно, ему бы хотелось побыть с Гизелой наедине, лучше всего где-нибудь в парке. Но прежде чем заикнуться об этом, нужно было утрясти одно недоразумение, которое доставляло ему беспокойство. Дело в том, что Гизела частенько видела его у бензоколонки восседающим за рулем шикарного автомобиля, принадлежащего Коллинзу. Автомобиля с американским номером! А как ей сказать, что он вовсе не владелец этого автомобиля, что он только простой шофер? И однажды он промолчал, когда она его спрашивала. Но дело это нужно как-то уладить. И сегодня же. Пока он пребывал в нерешительности, в маленьком кабачке под названием «Я буду дома» заиграл музыкальный ящик. Франтишек бывал в этом кабачке и знал, что там есть немало преукромных уголков. В одном из таких уголков он все и объяснит Гизеле.
– Давай сперва выпьем, Гизела, – предложил он. – Кока-колу, и еще я тебя угощу мороженым. А потом потанцуем.
Гизела сразу же согласилась. Ей показалось, что Франтишек чем-то огорчен. Почему не облегчить признание?
Они уселись за столик, а когда Франтишек раскрыл перед ней коробку конфет, Гизела быстро наклонилась к нему и чмокнула в щеку.
– Ты прелесть! – воскликнула она. – А как же тебя все-таки зовут?
– Франтишек…
– Франтишек? Но это не американское имя. Разве в Америке так кого-нибудь зовут? А я думала, что ты американец.
Вот и все сказано. Франтишек так сжал руки, что пальцы побелели.
– А я тебе и не говорил, что я американец.
Гизела внимательно посмотрела на него, и у Франтишка кровь зашумела в ушах. Для большинства девушек, с которыми он здесь знакомился, чех, или итальянец, или югослав стояли на той же ступени, что и какой-нибудь бродячий разносчик товаров. А Гизела, как она решит?
– А кто же ты? – спросила она.
– Я чех, из Пардубице.
– А как ты попал в Вюрцбург?
Ну что было отвечать? Он даже вспотел. Потом выдавил из себя несколько слов, лишенных всякого смысла, и замолчал. Ну о чем ей рассказывать? Не о том же, как он оставил цветочные и огуречные грядки, чтобы поискать на Западе жизнь, полную «замечательных приключений», о которых рассказывал «Голос Америки».
А любопытство Гизелы было тем временем разбужено. И она задавала вопрос за вопросом. Она была бойкой девушкой. И хлеб насущный Гизела зарабатывала нелегким трудом. Ей часто встречались в сияющих хромированными деталями автомашинах разные спесивые господа, с которыми она вступала в короткие, но поучительные диалоги. Она знала людей и научилась кое-чему у своей бензоколонки.
– У тебя что, было имение? У тебя все отобрали? Кого-нибудь убили из семьи?.
Франтишек только отрицательно качал головой.
– Да нет, Гизела. Я садовник. Больше занимался цветами, но и морковью и огурцами, но цветами больше…
– Так ты только шофер этого американца?
– Ну да, я его вожу… – сказал с видимым облегчением Франтишек. – Только его вожу. И я только шофер, просто шофер.
Ну и вогнала она его в пот! Он даже расстегнул кожаную куртку и хотел было ее снять, да вовремя спохватился и вновь застегнул замок-змейку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15