Физически мощный и громогласный, пятидесятидвухлетний папа не производил впечатления человека с легким характером. Тщедушный писарь, которого его святейшество назвал Джакомо, дрожал словно пергаментный лист, который ему предстояло отыскать среди вороха бумаг.– Так ведь… я это положил вот сюда, ваше святейшество.И он робко указал на стол.– Идиот несчастный, да если б ты их туда положил, они бы там лежали. Ах, чтоб тебя! Найдешь ли ты мне, наконец, это дело на Лютера, о котором мне прожужжали все уши? Джованни Медичи (Лев X) отлучил его от церкви, а ему хоть бы хны! Господь всемогущий, ну почему ты не призвал его к себе? При этих словах папа с упреком возвел очи горе. Если этот ничтожный паршивец будет продолжать драть глотку в Германии, мы того и гляди дождемся второго раскола, как в печальные времена Авиньона. Джакомо, разрази тебя гром, а в этом сундуке ты не искал?.. Ха! Реформа! Это же надо, я устраиваю собрание выборных церковных представителей, чтобы вышвырнуть этого подонка на обочину империи, так шесть князей и четырнадцать городов начинают протестовать… и их называют «протестантами»! Если ты сию минуту не найдешь то, что мне надо, то получишь пинка под зад! А-а, ну вот, наконец…Дрожащий Джакомо принес несколько свитков пергамента.– Спасибо, мой маленький Джакомо, вот видишь, стоит тебе постараться… Ну, хорошо, а теперь ступай, поперебирай четки, помолись. Мне надо спокойно изучить эту проблему. Когда наступит время следующей аудиенции, предупреди меня.– Кх… так ведь… Кх… – осторожно кашлянул Джакомо.Климент VII поднял голову. Прищурив большие навыкате глаза, так что Зефирине показалось, будто он плохо видит, и узнав своего посетителя, папа добродушно воскликнул:– А вот и ты, князь Фарнелло. Каким добрым ветром тебя занесло?Задавая вопрос, Климент VII протянул руку Фульвио.Князь подошел и приложился губами к перстню на его руке, затем, отступив на шаг, ответил:– Я имею честь, пресвятой отец, сопровождать к вам полномочного посла Англии, милорда Мортимера де Монтроуза.– Благослови тебя Бог, сын мой!Папа так быстро осенил его крестным знамением, что Монтроуз не успел коснуться коленом пола.Заметно взволнованный папским благословением, Мортимер продолжал стоять на коленях и так упрямо держал голову опущенной, что Клименту VII ничего не оставалось, как повторить свой жест.– Ну, хорошо, сын мой, мы видим, что вы добрый христианин. Как поживает его величество Генрих? – спросил папа, когда Мортимер поднимался с колен.– Очень хорошо, пресвятой отец. Король Англии поручил мне передать вашему святейшеству, помимо пожеланий доброго здоровья, свои самые благие намерения и заверить, что каждое утро и каждую ночь его величество в своих молитвах не забывает упоминать имя вашего святейшества.– Нам приятно это слышать! – ответил папа таким тоном, будто говорил: «На коней». – Подойдите, дети мои.Рукой в кольчуге Климент VII указал на табуреты, поставленные полукругом перед его креслом, стоящим на небольшом возвышении.Фульвио и Мортимер подошли к табуретам, чтобы сесть.«Неужели они оставят меня стоять здесь?» – подумала в растерянности Зефирина.– Постойте, а это что такое?Сощурив глаза, Климент VII неожиданно обнаружил присутствие Зефирины. Тыча в нее пальцем, его святейшество устремился к молодой женщине точно разъяренный бык. Ни жива ни мертва, Зефирина опустилась перед ним в глубоком реверансе, в то время как Фульвио, вернувшись к ней, сказал:– Прошу меня простить, пресвятой отец, я забыл попросить вашего благословения для княгини Зефирины Фарнелло.– Твоя жена?Папа недоверчиво обошел вокруг Зефирины.– Да, пресвятой отец. Ваше святейшество помнит, конечно, что, кроме своего разрешения на мой брак, он прислал мне своего легата, чтобы благословить наш союз в Ломбардии, – пояснил Фульвио.«К чему эти подробные объяснения? Мы тут для того, чтобы говорить не о женитьбе, а о разводе», – подумала с раздражением Зефирина.– Ты сделал удачный выбор, князь Фарнелло. Поздравляю тебя… Настоящая, племенная кобылка… Венецианка? Флорентийка?– Нет, пресвятой отец… Француженка, – ответила Зефирина.– И дерзкая к тому же! Быстренько наделай с десяток детишек, Фарнелло, или хлопот не оберешься, – посоветовал папа. – Ну, ладно, пойдем, дочь моя.Климент VII направился к своему трону. Зефирина заметила, под красной сутаной у папы сапоги со шпорами.– Пресвятой отец, – начал Мортимер, когда Фульвио и Зефирина сели рядом с ним, – как полномочный посол, я не стану ходить вокруг да около…– Вот и хорошо, сын мой, иди прямо, чтобы не заблудиться, – одобрил папа. * * * – О-о… как разболелась моя бедная голова.Герцог де Монтроуз проводил руками по своим белокурым волосам, состроив гримасу на лице. Зефирина наверняка нашла бы ее комичной, если бы в тот момент сама не находилась под сильным впечатлением визита к папе.Извинившись перед своими хозяевами, Мортимер, пошатываясь, поднялся по лестнице к себе в апартаменты.Оставшись в вестибюле наедине со своим мужем Зефирина сухо сказала:– Вы это сделали нарочно.Фульвио, казалось, с трудом удерживал смех.– Вы меня удивляете, мадам. Разве я не пошел навстречу вашим желаниям?– Вы макиавеллический человек! – бросила, не подумав, Зефирина.– Макиавеллический! – повторил Фульвио. Слово показалось ему интересным и достойным существования. – А ну-ка, подойдите сюда, философ в юбке, и расскажите, как вы его придумали.Рука Фульвио поймала Зефирину в тот момент, когда она собиралась последовать примеру англичанина. Проводив молодую женщину в гостиную первого этажа, Фульвио повторил:– Вам, значит, совершенно необходимо совать вашу маленькую, хорошенькую мордочку повсюду. Мне следовало, конечно, знать, что, даже умирая от усталости, вы все-таки способны подслушивать у дверей и пользоваться советами Никколо Макиавелли.Не давая себя смутить, Зефирина тут же парировала:– А мне следовало знать, что вы заранее представляли, каким будет ответ папы и потому с такой легкостью согласились взять меня в Ватикан вместе с Мортимером.Сама того не желая, Зефирина кусала губы, чтобы не рассмеяться, вспомнив сцену, которую она только что наблюдала.Сидя на троне, Климент VII, казалось, дремал, слушая речь Мортимера в защиту развода короля Генриха. Проговорив добрых десять минут и перечислив все возможные доводы, включая и законное желание английского короля иметь наследного принца, что, кажется, было совершенно не по силам королеве Екатерине, Мортимер наконец умолк, ожидая ответа папы.В худшем случае, полномочный посол ждал завуалированного отказа, который мог звучать приблизительно так: «Пусть его величество Генрих немного потерпит. Мы обдумаем этот вопрос».Но папа вдруг с необыкновенной живостью вскочил со своего трона и ринулся к англичанину.Схватив его за воротник, Джулио Медичи принялся трясти бедного лорда.– Нет, нет и нет. Вот ответ, который ты передашь своему господину. А кроме того, прикажешь ему от имени папы в течение сорока дней носить власяницу… и чтобы этот толстый бесстыдник поостерегся в течение указанных дней соваться со своим «хозяйством» в ядовитые прелести той особы, о которой ты мне здесь так красиво распелся! А эту Болейн пусть отошлет в монастырь с обритой головой и голым задом! Что же до королевы Екатерины, так Бог допустил ее быть на троне Англии, Бог и сохранит ее там до самой смерти. И пусть Генрих намотает это себе на ус и изо всех сил старается сделать жене сына, а иначе ему несдобровать!– О… но, пресвятой отец… – попытался возразить Мортимер.Покраснев от ярости, Джулио Медичи громыхал:– Никаких возражений, прошу тебя! Твой король – католик, христианин и подчиняется моей власти… Ведь он не собирается стать одним из протестантов этой гнусной реформации! А раз так, к черту даму Болейн! никакого развода с королевой… никакого расторжения брака!Дело было решено. Оставив Мортимера, в ужасе опустившегося на табурет, Климент VII обернулся к князю Фарнелло и спросил его с неожиданной мягкостью:– Ну, а ты, мой дорогой сын, о чем ты хочешь со мной поговорить?– Не я, ваше высокопреосвященство, а княгиня Фарнелло желает обратиться к вашему святейшеству с просьбой, – ответил Фульвио с чрезвычайной учтивостью.«Грязный лицемер», – обругала его мысленно Зефирина.Святой отец подошел к молодой женщине.– Говорите, не бойтесь, мое дорогое дитя, – произнес Джулио Медичи добродушным тоном, который при необходимости умел напускать на себя.Насмешливый взгляд Леопарда, казалось, говорил: «Ну, чего же вы ждете, молите папу о расторжении нашего брака!»Зефирине надо было решаться. Упав на колени перед Климентом VII, она прошептала:– Я прошу благословения вашего святейшества.– Вот оно, дочь моя, вот оно: ad vitam aeternam in temporalibus.Джулио Медичи быстро перекрестил Зефирину, протянув руку над ее покрытой вуалью головой.– Встаньте, дочь моя, – продолжил папа все тем же добродушным голосом.Он протянул руку молодой женщине.– Я вижу в вас добрую христианку, это очень хорошо. А чтобы убедиться в этом окончательно, я хочу, чтобы вы исповедались.И прежде чем Зефирина оправилась от удивления, папа увлек ее туда, где стоял его трон. Властным жестом он дал понять Фульвио и Мортимеру, чтобы они отошли в сторону, а Зефирине – преклонить колени на ступеньках перед троном.– Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа… Dominus vobiscum…Низко опустив голову Зефирина, собралась перечислить все совершенные ею грехи, как вдруг услышала, что папа шепотом говорит ей поразительные слова:– Так вы, значит, родом из французской земли, дочь моя. Надеюсь, вы не меньше, чем Богу, верны своему королю-мученику и пленнику.Это было так невероятно, что Зефирина мысленно спрашивала себя, уж не грезит ли она. Папа – союзник Франциска I! Но, быстро овладев собой, она прошептала:– Да, ваше высокопреосвященство. Хотя я и замужем за одним из его противников, я остаюсь верна моему королю Франциску I. Я видела его в Пиццигеттоне, и мне удалось передать ему послание его матери, мадам регентши Франции…Не опасаясь никакого подвоха со стороны папы, Зефирина со сложенными, словно для молитвы, руками говорила очень торопливо.– Само небо посылает мне вас, дочь моя. Этот трусливый негодяй Карл V с помощью своего агента Ланнуа заставил короля Франции покинуть Пиццигеттон. Через несколько дней Франциск I приплывет на корабле в Испанию, где будет заточен в замок Алькасар… Мне требуется надежный гонец для передачи Франциску целого ряда предложений. Его так тщательно охраняют, что моим прелатам не удалось к нему проникнуть. Испанские охранники уже убили двух моих людей у самых стен крепости. Может быть, женщина… а еще лучше княгиня. Но вы мне должны поклясться на этом кресте, что ничего не расскажете никому, даже князю, вашему мужу.Зефирина от всей души поклялась в том, о чем ее просил этот странный папа, сначала заговорщик и политический деятель, а уж потом пастырь человеческих душ.– Ну, хорошо, а как все-таки вы собираетесь проникнуть к королю?Зефирина покачала головой:– Я не пойду туда сама, ваше святейшество, я отправлю того, кто сможет пройти там, где никто другой не сможет.Джулио Медичи нахмурил свои густые брови.– Моя ручная галка знает короля. Она передаст ваше послание, пресвятой отец. Клянусь, вы можете мне довериться.Джулио Медичи внимательно разглядывал обращенное к нему гордое и умное лицо. Он увидел на нем следы печали, несчастий, разрушений и одновременно честность. Вот почему слова ее вселили в него надежду.– Доверить птице судьбу Европы… Но у меня нет другой возможности. Я доверяю вам, дочь моя, – сказал вдруг Джулио Медичи. Вот каков мой план…«Священная лига»!Папа предлагал, чтобы Франциск I, хотя и пленник, сделал соответствующие политические распоряжения своей матери, регентше Франции, и добился перераспределения существующих альянсов: венецианцы, сторонники папы, миланцы и другие участники конфедерации, такие, как, например, генуэзец Андреа Дориа, помирились бы с Францией и общими усилиями изгнали бы испанские войска из Италии.«Снова война против Карла V, – подумала Зефирина, слушая папу в кольчуге. – Но на сей раз без участия Англии.»Толстяк Генрих не посмеет даже шевельнуться. Вместе с дамой Болейн он у папы в кулаке. А чтобы еще больше упрочить союз с Францией, Климент VII предлагал свою маленькую кузину, еще ребенка, Екатерину Медичи, герцогиню Урбинскую, в жены младшему сыну Франциска I, принцу Генриху.– Запомните ли вы все это? – с беспокойством спросил папа.– Да, ваше святейшество, у меня неплохая память, – успокоила Зефирина.– Что ж, действуйте, дочь моя, и да благословит вас Бог…Для папы вопрос был решен.– Ваше высокопреосвященство, – прошептала Зефирина, не двигаясь с места, – мне бы тоже хотелось обратиться с просьбой к вашему святейшеству.– Если только это в моих силах, дитя мое, я выполню ее с большим удовольствием, – ответил Климент VII ласково.И тогда торопливой скороговоркой Зефирина выпалила:– Ваше высокопреосвященство, умоляю вас, расторгните наш брак с князем Фарнелло.Умолкнув, Зефирина боялась пошевелиться.– Да что же это с ними всеми сегодня происходит? – воскликнул папа.Своими большими навыкате глазами Джулио Медичи посмотрел на князя Фарнелло, который поодаль тихо беседовал с Мортимером.– Чертов глупец, – процедил сквозь зубы папа. – Что он мне тут устраивает, недотепа! Боюсь, ты так не любишь этого сердцееда Фульвио, что не сможешь держать язык за зубами.– Но, ваше святейшество… – попыталась возразить Зефирина.– Никаких возражений, я этого не выношу, княгиня. Если я приказываю, значит, должно быть выполнено. Повинуйтесь. Через несколько месяцев, если ничего не изменится, мы расторгнем ваш брак. Идите, дочь моя, и пусть Дух Святой осветит ваш путь!Говоря эти слова, Джулио Медичи встал. Шпоры звякнули о паркет.– Джакомо… Будь ты неладен, куда ты опять подевал пергаменты? Нет, мне все-таки придется дать тебе пинка под зад.Маленький писарь явился бегом. Аудиенция закончилась.Фульвио, Мортимер и Зефирина, пятясь, вышли из кабинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46