Какое горе, что она умерла в одиночестве…
Эванджелина села на корточки и закрыла глаза. Она невольно вспомнила спокойное лицо усопшей матери. Бледные губы были сложены в улыбку, незрячие голубые глаза смотрели вверх, пока доктор не опустил ей веки. Сначала Эванджелина чувствовала лишь ошеломление; неподвижное тело матери казалось ей чужим. Скорбь пришла позже…
– Да, – наконец сказала Эванджелина, подняв глаза на миссис Рейли. – Она была старой. Очень старой. Сходите за Бассиком. Он знает, что нужно делать.
Экономка кивнула, торопливо вышла из комнаты и, звеня ключами, стала спускаться по каменным ступеням.
Эванджелина заглянула в лицо миссис Нидл. Казалось, время было над ней не властно. Мертвая женщина вовсе не выглядела старой. Девушка протянула руку и приложила ее к холодной щеке миссис Нидл. Бедная старуха… Умерла в одиночестве, без свидетелей… Взгляд Эванджелины упал на морщинистую шею, не прикрытую воротником ночной рубашки. Она тут же заметила два фиолетовых кровоподтека, каждый размером с мужской палец, и в ужасе зажмурилась. О Боже, нет, нет! Затем она заставила себя открыть глаза и присмотреться как следует. Нет, страшные отметины никуда не исчезли. Миссис Нидл умерла не сама – ее задушили.
Эванджелина закрыла лицо руками. Это была ее вина. Она рассказала Джолу Эджертону о миссис Нидл и, кажется, даже назвала ее имя. Назвала или нет? Рассказала, что старуха ее в чем-то подозревает. И упомянула ее только потому… Она всхлипнула и закрыла лицо руками. Только потому, что хотела напугать Эджертона и заставить отказаться от своего намерения. Но тот просто убрал старуху. Стряхнул, как пылинку с рукава сюртука. Приказал убить. А виновата в этом была она, Эванджелина. Миссис Нидл погибла, потому что Эванджелине понадобилось приехать в замок Чесли. Ей нет оправдания. Даже намека на оправдание.
Когда вошел Бассик, Эванджелина качалась взад и вперед над телом миссис Нидл. Ее лицо было залито слезами, тело согнулось от невыносимой боли.
– Мадам, – тихо сказал дворецкий, кладя руку ей на плечо, – вам надо уйти. Мне очень жаль, что ее кончина вызвала у вас такую скорбь. Человек, который находит мертвеца, всегда переживает сильное потрясение.
Эванджелина подняла глаза.
– Она мертва, Бассик. Неужели вы не понимаете? Она мертва.
Он опустился на колени и прижал ладонь к сердцу миссис Нидл.
– Понимаю. А теперь идите. Я обо всем позабочусь. Это сердце. Она была старой, очень старой. Сердце остановилось. Да, просто остановилось само собой. Это была легкая смерть, мадам. Я послал за доктором. Он скоро прибудет. Пойдемте, мадам.
– Нет, Бассик, это не сердце. И умерла она не легко. – Эванджелина приложила пальцы к синякам на шее старухи. – Кто-то поднялся сюда и задушил ее.
У Бассика потемнело в глазах. Он замотал головой из стороны в сторону.
– Нет, это невозможно. Где угодно, только не в Чесли.
Эванджелина не ответила.
Бассик изучил синяки на шее миссис Нидл. Внешне старик был спокоен, но его продолжало трясти. Он не мог смириться со случившимся.
– Но почему? – Он чувствовал себя беспомощным, выбитым из колеи, но знал, что обязан действовать. Ситуация была отчаянная. – Почему? – повторил он..
Когда Эванджелина заговорила, ее голос был тусклым и таким же безжизненным, как тело старой женщины, лежавшей на полу возле ее ног.
– Не знаю, Бассик. Не знаю.
Овладев собой, Бассик поднялся, протянул Эванджелине руку и помог ей встать.
– Послушайте меня, мадам. Будет лучше, если мы ничего не станем здесь трогать. Нужно будет обратиться к мировому судье. Конечно, барон Линдли старый дурак, но другого выхода у нас нет. Пойдемте со мной. Выпьем бренди и постараемся подготовиться к тому, что нам предстоит.
– Миссис Нидл никому не причинила зла, – сказала Эванджелина, когда Бассик за руку уводил ее из комнаты.
Барон Линдли – сутулый мужчина с пышной седой шевелюрой, в доме которого позволялось говорить только о его подагре, – прибыл через час и обнаружил, что молодая кузина герцога, мадам де ла Валетт, совершенно выбита из колеи. Просто стыд и срам, что труп обнаружила именно эта чувствительная леди, подумал он. Вяло опросив всю прислугу замка, он вернулся в гостиную, к мадам де ла Валетт, поскольку принимать его было больше некому. Он от всей души жалел об отъезде герцога. Наедине с кузиной барону было неуютно. У него ныла правая нога. Линдли хотел попросить принести плед и закутать ее, но не решался. Молодая леди была бледна и выглядела очень одинокой. Казалось, она плохо понимает слова. Уж не помешалась ли бедняжка? Барон откашлялся. Бассик продолжал стоять у закрытой двери. Пришлось откашляться еще дважды, пока дама подняла глаза.
– Я пришел к выводу, что человек, который задушил старую женщину, был тем, кому она готовила лекарство. Это зелье повредило либо ему, либо кому-то из его близких, и он решил отомстить. Мужчина был в гневе и задушил ее.
– Отомстить? – бесстрастно произнесла она, с трудом понимая смысл этого слова. Отомстить… Вот оно что.
– Да, это месть, – кивнул барон Линдли. – У нее не было ничего ценного. Да и комната осталась нетронутой. Если не считать сильного запаха роз. Я думаю, что человек, задушивший миссис Нидл, усилил огонь под котелком. Возможно, женщина, которой повредило снадобье миссис Нидл, любила этот запах. Или это было приворотное зелье? В общем, малый обезумел от горя и убил ее. Сомневаюсь, что мы когда-нибудь узнаем его имя. Однако я позабочусь о том, чтобы все местные жители, которым покойная давала – лекарства, были допрошены. А теперь я еду домой. У меня болит нога. Я подниму ее повыше и выпью бренди. Хватит с меня. До свидания, мадам.
Эванджелина заранее знала, что виновника не найдут. Она сомневалась даже в том, что будут допрашивать местных жителей. Все равно это было бы пустой тратой времени. Когда барон Линдли, сопровождаемый Бассиком, выходил из гостиной, она заставила себя встать. Эта смерть останется тайной, и скоро о миссис Нидл забудут. Кому нужна какая-то старуха?
Когда барон Линдли уехал, Эванджелина сказала дворецкому:
– Вы были совершенно правы. Впрочем, даже если бы он не был дураком, то все равно мало что мог бы сделать. Я должна написать герцогу и сообщить ему о случившемся. – Она слегка помедлила. – Пожалуйста, Бассик, проверьте все замки.
Бассик видел в глазах девушки страх, но не осуждал ее. Он и сам боялся. Кто-то вошел в замок и убил одного из его обитателей.
– Конечно, мадам. Кроме того, я поставлю у каждого входа по лакею. Возможно, человек, который это сделал, вернется. Да, вы должны написать его светлости. Герцог будет потрясен. Он всегда тепло относился к миссис Нидл. Понимаете, его светлость знал ее всю жизнь. И заказывал для нее лекарственные растения со всего света.
– Да. Я знаю, он любил ее. Говорите, заказывал растения?
– О да. Месяц назад капитан корабля доставил герцогу растения из Индии, а его светлость отдал их миссис Нидл. Как-то он попросил ее составить снадобье, которое позволит ему стать лучшим наездником на свете. Насколько я помню, миссис Нидл ответила, что он уже и так лучший любовник на свете, поэтому нечего его баловать. При этом она громко смеялась, и его светлость тоже.
Придя в библиотеку, Эванджелина села за письменный стол герцога, положила перед собой лист бумаги и окунула перо в чернильницу. Теперь то, как они расстались три недели назад, не имеет значения. Ей нужно срочно увидеть Ричарда. Но что она ему скажет? «Я убила твою старую няню. Нет, я не душила ее. Просто рассказала о ней Джону Эджертону, и тот отдал приказ»? О Боже, что ей делать, что написать? Эванджелина знала только одно: она обязана увидеть Ричарда, иначе чувство вины сведет ее с ума. Наконец, собравшись с силами, она написала:
«Милорд, с прискорбием сообщаю вам трагическую весть. Миссис Нидл умерла. Причина ее смерти носит насильственный характер. Кто-то проник в замок, поднялся в северное крыло и убил ее. Я умоляю вас приехать в Чесли. Эванджелина».
Больше всего на свете ей хотелось умереть.
Глава 22
Герцог приехал из Лондона утром, потратив на дорогу шесть часов. Он был грязен, устал, потрясен смертью старой няни и тревожился об Эванджелине.
– Слава Богу, наконец-то вы дома, ваша светлость. Добро пожаловать, добро пожаловать. – Бассик так обрадовался хозяину, что споткнулся о стул, пытаясь помочь ему снять плащ.
– Я приехал быстро как мог, Бассик. Где мадам?
– С лордом Эдмундом, ваша светлость. Боюсь, она очень переживает смерть миссис Нидл. Она настояла на том, что сама устроит похороны. Я поставил по лакею в каждой стратегически важной точке. Сменил или укрепил все замки. Ах, как мы рады, что вы так быстро вернулись!
– Больше ей ничего не придется делать, – сказал герцог и быстро вышел. Бассик недоуменно посмотрел ему вслед.
Ричард распахнул дверь детской. В просторной комнате было очень тепло; у дальней стены вовсю пылал камин. Она сидела на ковре, прижавшись спиной к диванчику и обнимая Эдмунда. Мальчик, державший деревянного солдатика в английском мундире, сказал:
– Не понимаю, Ева. Ты говоришь, что хорошо себя чувствуешь, а Бассик не велел гоняться за тобой и стрелять. Он сказал, что сегодня тебе не до игр.
– Это правда, – ответила Эванджелина. – Прости, Эдмунд, но сегодня мне действительно не до веселья. Но откуда это известно Бассику?
– Он сказал, что я не должен громко разговаривать с тобой. Сказал, что я должен обращаться с тобой так же, как люди обращаются со мной, когда у меня болит живот. И сказал, что надо заключить перемирие.
Перемирие… Она улыбнулась и протянула ему руку.
– Ладно, Эдмунд, перемирие так перемирие. А завтра с утра снова начнем играть в лису и гуся.
Мальчик поднял глаза и увидел стоявшего на пороге отца.
– Папа! – воскликнул Эдмунд, громко засмеялся и бросился к герцогу. Отец поймал его, поднял и звучно поцеловал. – Ты приехал посмотреть на Еву? Она стала совсем другой. Она грустная. Знаешь, миссис Нидл умерла. Я слышал, как миссис Рейли говорила об этом слугам. Бассик сказал, чтобы я не мучил Еву.
– Знаю, Эдмунд. Со мной приехал Баньон. Он стоит у меня за спиной, но ходит так тихо, что его совсем не слышно. Он зовет тебя покататься верхом. Поезжай, Эдмунд. Я сам присмотрю за тетей Евой.
– Папа, ты ведь не будешь гоняться за ней и стрелять, правда?
– Ни за что.
– Вот и хорошо. Это можно только мне. Папа, насмеши ее! Я люблю, когда она улыбается.
Эванджелина не увидела Баньона, но услышала его голос. Эдмунд мгновенно исчез, и она осталась с герцогом наедине. Тот не двигался, просто стоял и смотрел на нее. Наконец он закрыл дверь.
– Я не мог приехать быстрее, – сказал Ричард и протянул к ней руки. – Иди сюда.
Эванджелина подчинилась. Она не бросилась к нему со всех ног, как это сделал Эдмунд, тем не менее через секунду оказалась в объятиях герцога.
– Все хорошо, – сказал он, зарывшись лицом в ее волосы и гладя по спине. – Я здесь. Теперь все будет в порядке.
Ее душа разрывалась от чувства вины. Эванджелина горько зарыдала. Герцог молча обнимал ее и нежно гладил по спине, а она все плакала и плакала. Девушка вцепилась в него как кошка и крепко прижала к себе.
Когда слезы сменились икотой, Ричард легонько поцеловал ее в макушку.
– Все позади, Эванджелина. Теперь все будет хорошо. Обещаю.
– Нет! – отпрянула девушка. – Ничего хорошего нет и не будет!
Если бы не она, миссис Нидл была бы жива. Но сказать об этом Эванджелина не могла. Это привело бы к смерти Эдмунда. Она заколотила Ричарда кулачками в грудь, желая, чтобы ей самой причинили боль. Но он не обращал внимания на удары и продолжал обнимать ее. Когда слуга из Чесли доставил письмо, гнев, который герцог пытался возбудить в себе, бесследно исчез, уступив место потрясению от смерти старой няни и от отчаянной мольбы Эванджелины. Он заставил себя забыть скорбь и устремился утешать ее.
Когда у Эванджелины не осталось ни слез, ни сил, герцог отпустил ее, достал носовой платок и сунул ей в руку. Видя, что она ни на что не реагирует, он забрал платок и сам вытер ей лицо.
Я люблю ее, подумал Ричард. Эта мысль потрясла его до глубины души, но он знал, что не ошибается. Глаза Эванджелины распухли, она была бледна как привидение. Странно, что она успела так быстро полюбить миссис Нидл. Впрочем, какая разница? Бедняжка, она так расстроилась…
– Мне очень жаль, милорд, – прошептала Эванджелина. – Я так рада, что вы приехали. Я не знала, что делать.
– Вы сделали больше того, что были должны. Это мне следует сожалеть, что вы взвалили на себя такое бремя. – Герцог видел в ее глазах страдание и множество других чувств, которых не мог понять. Нет, он не даст ей уйти. Просто не позволит. Ричард крепко прижал ее к себе. – Не будем об этом. Я не хочу причинять вам боль.
Эванджелина покачала головой и попыталась овладеть собой. Она забыла об осторожности; это было опасно. Следовало хранить тайну.
– Нет, – наконец сказала она и медленно отстранилась. – Нет, вы должны знать, что случилось, чтобы принять соответствующие меры. Из барона Линдли такой же мировой судья, как из Эдмунда победитель драконов.
– Победитель драконов? Я думал, он хочет сражаться только с разбойниками.
– Когда я прочитала Эдмунду сказку о победителе драконов, мальчик пришел в восторг. Правда, он сомневается, что во время погони я сумею дышать на него пламенем. – Она невольно засмеялась, но тут же опомнилась и почувствовала желание умереть.
– Все в порядке. Смех позволит вам все забыть, хотя бы на время. Вот и хорошо. – Герцог придвинул Эванджелине стул. Она села и стала разглаживать платье. Ричард остался стоять, опершись плечом о каминную полку. Он понимал, что увидел ее в совершенно новом свете.
Эванджелина снизу вверх смотрела на человека, о котором думала день и ночь, человека, сын которого стал ей так дорог, что, если бы с ним что-нибудь случилось, она просто легла бы и умерла. Что делать? С ее языка готовы были сорваться слова, которые навсегда сделали бы ее врагом Ричарда, навлекли бы на нее его ненависть и презрение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39