Я удивилась, увидев его сегодня вечером. Однако, поскольку Эджертон ваш друг, я буду вежлива с ним, если когда-нибудь снова окажусь в его компании.
Герцог пожал плечами и поставил бокал на стол. Как ни смешно, ему здорово полегчало. Значит, они были знакомы. Джон не нравится ей… Отлично.
– Джон и Дрю работают на правительство и идут по стопам своих отцов… – Он сделал паузу. – Я знаю, вы не любите Наполеона. Но есть мерзавцы, которые тайно держат его сторону. Впрочем, не беспокойтесь. Здесь вы в безопасности. Я позабочусь об этом.
Эванджелина уставилась на него, а затем кивнула. Ничего другого ей не оставалось.
– Я устала, – сказала она, чувствуя, что молчание затянулось. – День был очень длинным. И полным сюрпризов.
– Да, – сказал он. – Тетушка нагрянула без предупреждения. Она волнуется за меня. Решила удостовериться, что вы не задушите Эдмунда в постели. Поверьте мне, если бы тетя Юдора не прониклась к вам доверием, то, не колеблясь ни минуты, переехала бы в Чесли и даже спала бы в вашей комнате, чтобы не спускать с вас глаз.
– Да. Я вижу, вы ее любимец.
Ричард неторопливо подошел, остановился рядом и заглянул ей в глаза.
– Я рад, что вы здесь, – тихо сказал он и, как Эджертон, ласково провел костяшками пальцев по ее подбородку. Разница была лишь в том, что ей не хотелось отстраняться.
– Я буду очень заботиться об Эдмунде.
– Знаю. Если бы я думал по-другому, то утопил бы вас во рву. Любопытно, правда? Ведь вы здесь всего лишь двадцать четыре часа.
– Нет, теперь уже почти тридцать. Но мне кажется, что прошло намного больше. Я очень рада, что приехала. Надеюсь только, что не доставила вам лишних хлопот.
Эти слова заставили его улыбнуться.
– Хлопот у меня хватает. Но вы тут ни при чем. – Внезапно его взгляд напрягся.
Она тут же почувствовала это и, к собственному удивлению, отреагировала, инстинктивно прикрыв руками грудь.
– Вы снова смотрите на меня…
– А как же может быть иначе?
– Нет, я имею в виду все те же части тела.
– Иначе невозможно.
– Я иду спать.
Герцог сделал шаг назад. Против воли. На самом деле ему хотелось провести тыльной стороной ладони по ее груди. Пришлось на мгновение закрыть глаза, чтобы не видеть этой мягкой белой кожи.
– Спокойной ночи, Эванджелина.
Эванджелина открыла глаза и уставилась в темноту. Затем вытерла потный лоб и отбросила волосы. Еще один кошмар, ни больше ни меньше. Но он был слишком реален. Она все еще слышала холодный и мрачный голос Ушара.
– Мадемуазель, вы слишком невинны для своих девятнадцати лет. Будьте осторожны, иначе герцог задерет вам юбки и овладеет вами, сам не понимая, что делает. Постарайтесь, чтобы эта невинность не подвергла вас искушению. Помните, что от вашего здравомыслия и верности договору зависит жизнь вашего дорогого папочки. – Он слегка зажал пальцами мочку ее уха. Эванджелина рванулась, и он засмеялся…
Эванджелина встала, надела шерстяной халат, сунула ноги в шлепанцы и вышла в длинный, застеленный ковром коридор. Она не собиралась возвращаться в спальню и снова видеть во сне Ушара. Нет ли у герцога книг, которые можно читать посреди ночи? Она подняла свечу повыше и пошла к парадной лестнице.
В просторном замке было тихо. Откуда-то доносились скрипы и стоны, вынуждавшие девушку временами останавливаться, но все же недостаточно громкие, чтобы заставить ее поседеть. Лежать в постели и думать о подлинной причине, которая привела ее в Чесли, было куда страшнее. Большие часы, стоявшие на лестничной площадке, уронили один короткий громкий удар. Казалось, уже намного позже. Она спускалась по лестнице со свечой в руках, когда огромная входная дверь внезапно распахнулась. Эванджелина окаменела.
Это был герцог. В лунном свете его застывшая на пороге фигура казалась силуэтом. Он пнул дверь каблуком и неуверенной походкой вошел в вестибюль. Она вышла из тени, крепко сжимая в руке одинокую свечу.
– Милорд?
Он рывком поднял голову и долго молча смотрел на девушку. Затем провел рукой по взлохмаченным волосам и негромко выругался.
– Эванджелина? Какого дьявола вы не в постели? И зачем стоите в вестибюле?
– Я не могла уснуть. Кошмары замучили. Хотела пойти в библиотеку и что-нибудь почитать. Извините, что напугала вас.
– Я пойду с вами. – Ричард шагнул к ней и забрал свечу. – Можете рассказать мне свой сон, – не оборачиваясь, произнес он.
Эванджелина поняла, что Ричард пьян. Герцог не шатался, но было видно, что он выпил немало. Она покачала головой. Зачем было выходить из дому, чтобы напиться? Куда он ходил? И что его тревожит? Может быть, смерть друга?
– Иду, – сказала она, шагнув следом. Очутившись в библиотеке, Ричард сбросил плащ и перчатки и рухнул в кресло у камина. Там тлели ярко-оранжевые угли, почти не дававшие тепла. Она подошла ближе.
Герцог молчал. Эванджелина нежно положила ладонь на его плечо.
Ричард был пьян, но не настолько, чтобы не почувствовать жара ее руки. Он медленно обернулся и сжал ее запястье.
– Почему вы прикоснулись ко мне?
– Вы где-то далеко и кажетесь печальным. Я не хочу, чтобы вы были несчастны.
– Ах… – Его пальцы напряглись.
– Пожалуйста, не сломайте мне запястье, милорд. Как я справлюсь с Эдмундом одной рукой?
Он посмотрел на ее кисть, а затем отпустил.
– Простите меня, Эванджелина. – Герцог откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. – Знаете, я пьян.
– Да. И пытаюсь догадаться почему. Что вас гнетет?
Он поднял пронизывающие темные глаза и неожиданно спросил:
– Вам часто снятся кошмары?
– Не очень. Просто последние недели стали для меня тяжелым испытанием. Почему вы вернулись так поздно? Почему вам понадобилось уйти, чтобы напиться?
– Мадам, займитесь своим делом. Я никому не позволю осуждать себя. Тем более молодой вдове, которая находится со мной наедине после полуночи, облаченная лишь в ночной халат. И прикасается ко мне.
Эванджелина не смогла бы объяснить, что на нее нашло, но она опустилась на колени рядом с креслом и снизу вверх посмотрела в его мрачное лицо.
– Мой халат скромнее монашеской рясы. Не пытайтесь смутить меня, хотя это вам очень хорошо удается. Мне жаль, что вы несчастны. Я волновалась за вас.
– Я не нуждаюсь во второй матери. – Глаза Ричарда сузились. Но ее халат был тут ни при чем. Роскошные распущенные волосы Эванджелины, закрывая плечи, падали ей на спину.
Он протянул руку и стал наматывать ее волосы на свое запястье.
– Эванджелина, похоже, вы сделали глупость, что пришли сюда со мной. Вы не невежда в таких делах. Вы были замужем и знаете, чего хотят мужчины от женщин.
– Вы забрали у меня свечу.
Герцог медленно и неторопливо продолжал свое дело.
– Я прощу вам эту маленькую ложь. По крайней мере, сегодня. Разве удовольствие разделить со мной компанию тут ни при чем?
О Господи, и как такого человека носит земля? Внезапно его рука напряглась, притянула Эванджелину ближе; затем герцог нагнулся, кончиками пальцев провел по подбородку девушки и привлек ее лицо вплотную к своему.
Эванджелина не двигалась. Она находится наедине с мужчиной, который держит ее за волосы и гладит по щеке. Она не смогла бы сдвинуться с места даже в том случае, если бы дом внезапно охватило пламя. Эванджелина только закрыла глаза и стала ждать.
– Говорил ли я, что у вас великолепные волосы? – Она открыла глаза и увидела, что Ричард прижал к щеке прядь ее волос. Его взгляд омрачился не то болью, не то гневом.
– Милорд… – Эванджелина положила ладонь на его длинные пальцы. – Я не ваша мать. И не хочу быть ею. Я только хочу, чтобы вы были счастливы. Может быть, все дело в этой леди, которая вышла замуж за другого? За вашего Филиппа Мерсеро?
Герцог медленно отстранился, и Эванджелина пожалела о том, что открыла рот. Ей хотелось, чтобы он придвинулся еще ближе и прикоснулся к ней. Она не верила сама себе, но это была правда. А затем она ощутила холодок под ложечкой. Она предаст его.
Ричард смотрел в камин. Он не выпустил ее волос, но теперь держал их не так крепко.
– Сабрина? Нет, Эванджелина, она тут ни при чем. Есть другие вещи, которые заставляют меня сходить с ума от беспомощности. – Герцог вздохнул. – Вы романтичны, как большинство дам. Нет, я не любил ее. И она не разбила мне сердце. Иногда я думаю, что столь сильные чувства мне недоступны. Просто я желал ее. Эванджелина, хотите верьте, хотите нет, но большинству мужчин нужно от женщин только это. Ни больше ни меньше. И к браку нас вынуждает лишь одно: необходимость иметь наследника, родившегося от нас, а не от другого мужчины.
– Мне трудно в это поверить. А как же женщины? Любовь есть, по крайней мере, я слышала об этом. И читала… О любви написано столько книг! Если я сама никогда не испытывала этого чувства, то это не значит, что его не существует.
Только тут до Эванджелины дошло, что именно она сказала. Она застыла на месте, не сводя глаз с лица Ричарда.
– Итак, мы снова возвращаемся к несравненному Андре, великолепному человеку, который был вашим мужем. Вы не любили его. Что же это было, брак по расчету? Тогда вы должны понять, что я говорю правду. Мужчина женится на женщине, чтобы спать с ней, когда ему нравится.
– Андре был другим. Это не был брак по расчету.
– Но вы не любили его.
– Конечно, любила. Я говорила в философском смысле.
– Я вижу, что лжете вы еще лучше, чем говорите по-французски. – В темных глазах Ричарда зажглось какое-то новое чувство, удерживающее, пугающее и возбуждающее одновременно. – Придется показать вам, точнее напомнить, что именно происходит между мужчиной и женщиной.
Герцог наклонил голову, и Эванджелина ощутила виском его теплое дыхание. Затем он коснулся ее шеи, легко прижался губами к губам, и она испытала чувство, которого не испытывала никогда. В животе стало горячо, а затем этот жар распространился по всему телу. Ей хотелось только одного: чтобы это никогда не кончалось. Рот герцога приоткрылся, язык коснулся ее губ и слегка нажал. Она раздвинула губы, стремясь продлить волшебное мгновение. Сама не понимая, что делает, Эванджелина выгнулась ему навстречу, обхватила руками плечи и притянула к себе. Ричард оторвался от ее губ и начал нежно и ласково целовать ее глаза, щеки и кончик носа. На мгновение он отстранился. А потом его пальцы сами собой потянулись к ней и начали поглаживать ее грудь сквозь халат и ночную рубашку. Ничего слаще нельзя было себе представить, но этого было недостаточно.
– Ох… – простонала она и упала в его объятия.
– Слишком много одежды, – проворчал герцог, раздвигая полы халата.
Едва дышавшая Эванджелина застыла на месте и во все глаза следила, как он развязывает ленточки ее ночной рубашки. Она знала, что это нехорошо. Этот мужчина ей почти незнаком, но он хочет увидеть ее грудь. Надо остановить его, однако ей хотелось только одного: ощутить прикосновение его рук к обнаженной коже.
Наконец пальцы Ричарда скользнули в вырез и подняли ее груди. Эванджелина вздрогнула, втянула носом воздух и выгнулась дугой. Она не могла представить себе, что на свете бывают такие ощущения.
– Да, – сказал он, – еще, еще! Я знал, что ты прекрасна. Эванджелина, у тебя такая белая кожа… Твои груди наполняют мои ладони. Тебе нравятся мои прикосновения, правда? Нравится, как мои руки трогают твою плоть?
Он наклонился и снова начал деловать ее, продолжая ласкать и гладить.
Она предает его. Эта горькая мысль заставила Эванджелину прийти в себя. Она медленно отстранилась. Руки герцога застыли на ее грудях. Эванджелина ощущала тяжесть и вместе с тем странный голод. Она смотрела на его губы и темные глаза.
– Мне очень жаль, милорд. Я не должна была приходить сюда. Извините.
– Нет, это я виноват, – со вздохом ответил он, однако не торопясь выпускать ее груди. – Ты очень красивая. Я никогда не думал, что это будет так трудно. Я должен отпустить тебя. Должен. – Он болезненно наморщил лоб, убрал руки и сложил их на коленях. Затем откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. – Я не могу обесчестить вас. Вы под моей охраной. Я обязан защищать вас от всех и каждого. Особенно от себя самого. Эванджелина, пожалуйста, запахните халат. Пожалуйста. Я больше не прикоснусь к вам. Во второй раз мне уже не остановиться.
Эванджелина молчала и не двигалась с места.
Герцог не смотрел на нее, но она ощущала его. Ощущала всем телом.
Он снова открыл глаза и посмотрел на нее сверху вниз.
– Эванджелина, вы удивительно отзывчивая женщина. Вашему Андре очень повезло.
– Нет, – не успев подумать, ответила она. – На самом деле так было впервые… то есть нет. Извините.
Эванджелина все еще не запахнула халат. Герцог смотрел на ее склоненную голову. Она страстная женщина. Что случилось бы, если бы она не остановила его? Тогда он остановился бы сам. Он не животное. Просто ее слова затронули в его душе не ту струну. Ричард покачал головой. Он пьян. Когда он напивается, все кажется ему странным и потерявшим смысл, а, видит Бог, в последние дни он напивается слишком часто. Нужно положить этому конец. Пришло время вернуться к прежней жизни. К той, какой она была до Сабрины и насильственной смерти Робби.
Нужно доказать себе, что у него есть сила воли.
– Завяжите рубашку.
Но она все еще не двигалась. Казалось, это выше ее сил. Ричард сам завязал ленточки ее ночной рубашки, запахнул полы халата, отодвинулся и положил подбородок на сжатый кулак. После прикосновений к ней у него покалывало тело.
– Неужели ваш муж был настолько эгоистичен, что не заботился о вашем удовольствии?
Почему он так подумал? Эванджелина тряхнула головой, пытаясь прийти в себя.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
Он быстро поднялся, потянул Эванджелину за руки и заставил встать.
– Я говорю о том, что вам нравились мои прикосновения. Они доставляли вам наслаждение. Вы брали, давали и наслаждались всем, что я делал. Разве вы не получали удовольствия от прикосновений мужа? От его ласк?
Девушка смотрела на него и молчала. Да и что она могла сказать?
Герцог выглядел так, словно готов был ее задушить. Он сделал шаг назад и холодно сказал:
– Этого больше не повторится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39