Так что не обольщайтесь, черт побери!
Эванджелина решила, что сейчас он ее ударит. Эджертон уже занес руку, но опомнился и медленно опустил ее.
– Не провоцируйте меня, Эванджелина. Вы всерьез считаете, что я не могу забыть девушку, отец которой отказал мне?
– Мой отец тут ни при чем. Это я отказала вам. Он улыбнулся; в темноте эта улыбка казалась устрашающей.
– Эванджелина, теперь вы в моей власти, так что не забывайтесь. В вашей смелости есть что-то забавное. Я охотно побеседовал бы с вами, но не сегодня. Нам предстоит важное дело. Нужно торопиться.
– Вы англичанин. Почему вы предаете свою страну?
Он пожал плечами, покосился на фонарь, а потом поднял глаза.
– Все мы делаем свой выбор, Эванджелина. Я решил помочь великому человеку выполнить то, что ему предначертано судьбой. Его судьба чрезвычайно важна для будущего, в том числе и для моего. Вам этого не понять. Нет, не пытайтесь спорить со мной. Сейчас для этого нет времени. Нам предстоит очень серьезное дело. Ваши обязанности будут различными, но не опасными. Вашей главной функцией станет проверка. Никого не направят ко мне, пока вы не подтвердите, что он действительно тот, за кого себя выдает.
Эджертон вынул из кармана плаща сложенный лист бумаги и вручил его Эванджелине.
– Все послания, которые вы получите, будут зашифрованы с помощью этого кода. Он известен только вам, мне и Ушару. Вы будете встречать людей и тщательно проверять их документы. Ни один человек не должен уйти отсюда, пока вы не заверите их подлинность. Для этого вы будет ставить в конце каждой страницы свои инициалы. Это нужно для нашей с Ушаром безопасности. Кроме того, у нас с вами будут конспиративные клички. Никто не должен знать наших подлинных имен. Ваша кличка Орел, моя – Рысь. Вы достаточно сообразительны, чтобы быстро освоить шифр.
Эванджелина подошла к фонарю и опустилась на колени. Код представлял собой формулу замены букв некоторыми комбинациями цифр.
– У гласных есть свой шифр. Вы овладеете этим искусством, если немного потренируетесь.
– А что делать, если донесение окажется ложным?
– Ничего. Просто направить этого человека в Лондон по данному адресу. – Он протянул ей маленькую визитную карточку. – Сомневаюсь, что кто-то сумеет внедриться в нашу сеть, но предосторожность не помешает. Мы учитываем все возможности. Думаю, вы тщательно удостоверитесь, что не посылаете на смерть искреннего сторонника Бонапарта. Если вы совершите ошибку, вольную или невольную, она станет вашей последней. Конечно, ваш отец умрет тоже, но вы этого уже не узнаете. Она взяла карточку.
– Вы хотите сказать, что каждый, кого я пошлю по этому адресу, будет убит?
– Естественно. А вот это моя карточка. Проверенных людей будете посылать ко мне.
– Где письмо от моего отца? Ушар обещал переслать его.
– Вы получите письмо, когда прибудет лодка. Вместе с новыми инструкциями. Останетесь в Чесли. В случае изменений я дам вам знать… Ну что, герцог уже пытался переспать с вами?
– Нет. Не думаю, что ему есть до меня дело. К тому же он вернулся в Лондон.
– Неважно. Кстати, в тот вечер вы устроили отличный спектакль. Ваши таланты произвели на меня сильное впечатление.
– У меня не было выбора. Герцог и лорд Петтигрю назвали вас своим другом. Человеком, которому они доверяют.
– Да, – кивнул он. – Мне понадобилось много лет, чтобы войти к ним в доверие. Но вы тоже неплохо сыграли свою роль.
– Ошибаетесь, – сказала Эванджелина, глядя ему в лицо. – Я плохая актриса. Если бы герцог не уехал из Чесли, он бы уже наверняка заподозрил неладное. В самом деле, я пробыла здесь совсем недолго, а уже навлекла на себя подозрения. Миссис Нидл – безвредная старушка, но она чувствует во мне обманщицу. Кто будет следующим? Если люди заподозрят меня, я не смогу быть полезной ни вам, ни Ушару.
– Какая еще старушка?
Эванджелина нетерпеливо покачала головой.
– Это неважно. Похоже, она видит мою настоящую сущность.
– Надеюсь, что ради своего собственного блага и блага отца вы быстро освоите это ремесло. У женщин на это талант. Ничего удивительного, поскольку большинство женщин мастерски притворяется. А вы ничем не отличаетесь от других.
– Я вижу, вы не слишком высокого мнения о представительницах моего пола.
– Напротив, я обожаю женщин. Они великолепно умеют добиваться от нас всего, что им нужно. Я их понимаю и поэтому не доверяю.
– Тогда зачем вам было жениться на семнадцатилетней девочке?
– Именно по этой причине. Вы были слишком молоды и еще не успели в полной мере овладеть женским искусством. Я бы вылепил из вас то, что мне нужно. – Он вынул из кармана часы. – Пора. Следуйте за мной. Только осторожно.
Он вынул носовой платок, накрыл фонарь и понес его к выходу из грота. Некоторое время они молча всматривались в темноту. Затем вдалеке увидели две короткие вспышки.
Эджертон сдернул платок и на несколько секунд поднял фонарь ввысь.
– Вы всегда будете получать двойной сигнал и отвечать одним, достаточно долгим, чтобы его успели заметить. Потом к причалу подплывет лодка. Вы встретите ее там. – Эджертон опустил фонарь, снова обернул его платком и поставил на пол.
– В высокий прилив пещера заполняется водой.
– Люди знают, что приставать к берегу следует лишь при низком приливе. И приплывут только в том случае, если вы сами подадите им сигнал. – Он поднял руку. – Слушайте.
Через несколько секунд она услышала тихий плеск весел, погружаемых в воду.
– Идите на причал. Помните, мой дорогой Орел, что теперь вы одна из нас. Вы поздороваетесь с людьми, возьмете у них пакет и вернетесь ко мне. Сегодня мы расшифруем код вместе.
Эванджелина кивнула, быстро вышла из грота и направилась к концу деревянного причала. Она увидела маленькую шлюпку Эдмунда, подпрыгивавшую на волнах, а за ней – длинную лодку, из которой на пристань выбрались двое мужчин в черных плащах с поднятыми воротниками. Один из них шагнул вперед. К удивлению Эванджелины, он безукоризненно говорил по-английски.
– Все в порядке. Вы Орел? Эванджелина только кивнула, не доверяя собственному голосу.
Мужчина смерил ее взглядом и тихо промолвил:
– Мне сказали, что связным будет женщина. Но я не ожидал, что она окажется такой молодой и красивой.
Эванджелину чуть не вырвало. Когда она заговорила, ее голос был таким же холодным, как наступивший вечер:
– Давайте ваши инструкции.
Она вернулась в грот, оставив мужчин ждать на причале, открыла пакет и вынула оттуда два конверта. Эджертон сказал, что в одном из них письмо отца и дальнейшие указания. Во втором лежали какие-то документы и зашифрованное послание Ушара. У нее дрожали руки и кружилась голова; буквы не желали складываться в слова.
– Спокойнее, Эванджелина. Эти люди будут ждать столько, сколько понадобится. Вы переставили буквы местами. Попробуйте снова.
Через пятнадцать минут она удостоверилась, что послание действительно написано Ушаром. Документы были рекомендательными письмами и удостоверением личности некоего Аллена Даннара, которому предстояло занять место секретаря лорда Джорджа Баррингтона, проживающего в Лондоне. Эванджелина слышала это имя впервые в жизни, но была готова держать пари, что лорд Баррингтон имеет отношение к военному ведомству. Она запомнила оба имени. Надо будет рассказать об этом герцогу.
– Подлинные, – сказала Эванджелина, вкладывая бумаги обратно в пакет.
Эджертон вынул из кармана кусочек древесного угла.
– Поставьте свои инициалы в правом нижнем углу. Без них эти люди не смогут отправиться в Лондон.
Когда она протянула пакет одному из мужчин и назвала адрес Рыси, оба кивнули и коротко отсалютовали Эванджелине.
– До свидания, мадемуазель Орел. – Один из мужчин послал ей воздушный поцелуй. – Возможно, мы еще увидимся, но при других обстоятельствах.
– Не думаю, – ответила Эванджелина. Кличка резала ей слух. – Но можете быть уверены, что я никогда не забуду вас.
Когда оба исчезли за поворотом утеса, Джон Эджертон вышел из грота.
– Вы молодец, Эванджелина. Как я и говорил, инструкции для вас находятся в конверте. – Он немного помолчал, а потом коснулся ее щеки.
– Жаль, что в этой мелодраме я играю роль злодея, но зато мы снова вместе, а именно к этому я и стремился. Мы еще увидимся, Эванджелина. Возможно, вскоре вы станете более сговорчивой и пожелаете выслушать меня.
– Нет, – сказала она. – Нет.
– Что ж, увидим. Кстати, Эванджелина, я тоже вижу вас насквозь. Вы все еще колеблетесь. Все еще надеетесь ускользнуть от нас. Не надейтесь. Это невозможно. Слушайте внимательно и запоминайте. Если со мной что-нибудь случится, лорда Эдмунда убьют. Убьют без всяких колебаний и зароют там, где его тело никогда не найдут. Его убьют, и в этом будете виноваты вы. Ну, а затем будет убит ваш отец. Если вы выдадите меня герцогу или кому-нибудь еще, то станете причиной двух смертей. Вы поняли меня?
Эванджелина знала, что он победил. Наверное, это тоже было написано у нее на лице. Нет, только не Эдмунд, не мальчик, который с каждым днем становится ей все дороже! Она этого не вынесет.
– Вы поняли меня?
Наконец она сказала так тихо, что Эджертону пришлось нагнуться:
– Да, поняла.
– Вот и отлично. Возможно, картина станет еще нагляднее, если вы представите себе, что ваш отец и Эдмунд похоронены в одной могиле, причем старик прижимает мальчика к груди. Очень трогательно.
О да, картина впечатляющая. Она промолчала и не изменилась в лице, но ее трясло. Эджертон победил.
Сколько прошло времени, Эванджелина не знала, но в конце концов она медленно поднялась по тропе, сжимая в руке отцовское письмо. Все кончено. Кончено навсегда. Она изменила Англии.
Она предала герцога.
Возврата не было.
Глава 20
Тревлин уселся на деревянную скамью трактира «Белый гусь» и жадно припал к кружке с портером. Если парню и казалось странным, что мадам де ла Валетт захотела совершить путешествие длиной восемь километров только ради того, чтобы полюбоваться крошечной старинной церковью, стоявшей на вершине меловой скалы, он не считал себя вправе задавать ей вопросы. Малый догадывался, что молодая леди не находит себе места, что в огромном замке, где нет никого, кроме лорда Эдмунда и слуг, ей неуютно и что именно поэтому она отправилась обозревать окрестности. В последние недели Тревлину довелось возить ее в Лэндсдаун, живописную деревушку, расположенную на пологих холмах неподалеку от Саутси, и в Саутгемптон, где сохранилось аббатство, по ее словам пережившее несколько веков политической и религиозной розни.
Когда мадам приехала в Чесли, она показалась ему очень жизнерадостной. Во всяком случае, смех Эванджелины не раз вызывал у Тревлина улыбку. Но позже она стала более сдержанной. Даже тогда, когда оказывалась вдали от замка. Парень поманил пальцем служанку, симпатичную ведьмочку с острым языком, и велел принести ему еще одну кружку. Девчонка подмигнула, и этого оказалось достаточно, чтобы заставить Тревлина начисто забыть о мадам.
Сильный запах рыбы заставил Эванджелину поморщиться и свернуть с узкой мощеной дороги, служившей трактом жителям деревушки Читтерли, на извилистую тропу, которая вела к древней каменной церкви. Хотя никого поблизости не было, девушка чувствовала, что за ней следят. Услышав позади шорох листьев, Эванджелина обернулась. Никого…
После памятного вечера в гроте, проведенного с Эджертоном, она старалась не отходить от Эдмунда. Естественно, мальчику это быстро надоело. Она пыталась держаться непринужденно, смеяться и шутить, но это было трудно. Каждая тень, каждый звук могли обернуться для маленького лорда бедой.
Девушка начала вести дневник, куда записывала подробные сведения о внешности и особых приметах тех людей, которых встречала в гроте, а также все, что казалось ей полезным. В глубине души Эванджелина догадывалась, что хочет сохранить как можно больше улик – на случай, если действительно произойдет что-то ужасное.
Одинокая и испуганная, она целыми днями раздумывала, не следует ли написать герцогу и попросить у него помощи. Но" потом представляла себе Эдмунда в объятиях ее отца, мертвенно-бледных, молчаливых, навсегда ушедших из этого мира, и начинала гадать, насколько ей хватит сил вынести такую жизнь. Она даже подумывала пробраться в Лондон и убить Джона Эджертона. Но оставался Эдмунд, ее дорогой мальчик, любящий посмеяться, заставляющий ее играть роль разбойника и стреляющий в нее из пистолета, подаренного злым человеком, который убил бы ребенка не моргнув глазом.
Ох, Эдмунд… Грозившая ему опасность угнетала ее больше, чем опасность, грозившая отцу. Мальчик был здесь, с ней, на ее попечении. Она отвечала за Эдмунда, а тот был совершенно беззащитен. Пятилетний малыш…
Добравшись до вершины холма и стрельчатых дубовых дверей церкви, Эванджелина слегка успокоилась. Она потянула за тяжелое бронзовое кольцо, и дверь со скрипом открылась. Внутри было холодно и сыро; сквозь толстые каменные стены почти не проникало тепло.
Церковь была пуста. Она медленно двинулась по центральному проходу, миновала голые деревянные скамьи, вошла в ризницу и окаменела, услышав непонятный шорох.
– Вы Орел?
Из тени вышел стройный мужчина в рыбацкой робе из грубого сукна. Это был молодой человек без признаков растительности на гладких щеках.
– Да, – шепотом ответила она. – Это вы шли за мной?
– Нет, мой товарищ. Он не доверяет женщинам и перерезал бы вам глотку, если бы вы пришли не одна.
Щенок пытался напугать ее, но, как ни странно, это не трогало Эванджелину. За себя она не боялась.
– Давайте пакет. У меня слишком мало времени, чтобы тратить его на пустяки.
Рыбак бросил на нее хмурый и удивленный взгляд, а потом медленно вынул из-за пояса грязный конверт. Не обращая на парня никакого внимания, Эванджелина села на деревянную скамью, положила листок на колени и расправила его. Затем она подняла глаза.
– Это вы Конан де Витт?
Парень покачал головой.
– Нет. Так зовут моего товарища. Он джентльмен, не то что я.
– Приведите. Я должна видеть его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39