То, что мне показалось диском, на самом деле было выходом, порталом;
но размеры у него гигантские.
Сквозь него лился свет. А круглая форма оказалась иллюзией,
порожденной темнотой, в которой мы летели, и контрастным ярким светом.
Прямоугольный язык оказался рампой, склоном, уходящим в пропасть.
Норала высоко подняла руки над головой. Сверху из темноты показалась
необыкновенная фигура - чудовищный бронированный краб с плоской спиной; от
него отходили острые иглы; массивное тело охвачено мечущимся зеленоватым
пламенем.
Он пролетел под нами и мимо нас. На спине у него виднелись
многочисленные выступы, из которых вырывались ослепительные вспышки,
сапфирово-синие, изумрудно-зеленые, солнечно-желтые. Я увидел, что эта
кошмарная фигура стоит на колоннообразных ногах, состоявших из
чередующихся треугольников и кругов. Формы чудовища быстро менялись, на
мгновение оно наполовину распалось.
Потом я увидел, как вращающиеся шары, кубы и пирамиды заняли новые
положения. Передние ноги удлинились, задние укоротились, приспосабливаясь
к углу наклона местности.
Это не химера, не кракен из пропасти. Машина, состоящая из
металлических существ. Я снова увидел вспышки, и мне показалось, что это
груды руды, которые переносит эта мыслящая машина.
Она исчезла. На ее месте повис куб с загадочной женщиной и Руфью.
Потом они исчезли, и на их месте оказались мы.
Мы висели высоко над океаном живого света - морем радужного
великолепия, которое тянулось миля за милей и чьи невероятные волны
вздымались в воздух на тысячи футов, взлетали гигантскими всплесками,
огромными потоками, светящимися облаками жидкого пламени, разрываемыми
могучими когтями сильного ветра.
Ошеломленное зрение слегка прояснилось, свечение, сверкание, радужное
сияние приобрело форму, стало упорядоченным. В нем я различил какие-то
циклопические непостижимые формы.
Передвигались они медленно, с ужасающей целеустремленностью. Темно
отсвечивали в этих наполненных пламенем глубинах. И испускали потоки
молний.
Их было много десятков, огромных и загадочных. Их пламенные молнии
пробивали дымку, расшивали ее, как будто это летящие покровы, полные
самого духа огня.
А шум такой, словно десятки тысяч Торов своими молотами сокрушают
врагов Одина. Наковальня, на которой огромные молоты выковывают новый мир.
Новый мир? Металлический мир!
Эта мысль пронеслась в моем ошеломленном сознании, исчезла - и только
много времени спустя я ее припомнил. Потому что неожиданно гром стих,
сияние поблекло и будто затянулось туманом. Огромные фигуры потемнели,
слились с темнотой.
И в этом тускнеющем свете, далеко-далеко от нас, казалось, за многие
мили, засверкала широкая полоса сияющего аметиста. От нее отделились
занавеси, мерцающие, туманные, как складки зари; они потоком устремились
от аметистовой полосы.
И на их фоне вырисовалось нечто огромное, пурпурно-черное; я вначале
принял это за гору; как одна из наших фантастических вершин на пустынном
юго-западе, которые внезапно вырисовываются на фоне садящегося солнца; я
сразу понял, что это такое, но подсознательно стремился найти более
естественное объяснение.
Это был Город!
Город не менее пяти тысяч футов высотой, увенчанный многочисленными
башнями, шпилями, титаническими арками, гигантскими куполами. Как будто
созданные человеком утесы Нью-Йорка во много раз увеличились в высоту и в
длину. Очень похоже на небоскребы на фоне сумеречного неба.
Пропасть под нами потемнела, будто туда устремилась ночь; обширные
пурпурные стены города засверкали бесчисленными огнями. От увенчивающих
его арок и башен отделялись молнии, широкие полоски пламени, вспыхивающие,
электрические.
Подводят ли меня уставшие глаза, игра ли это света и тени - или
многочисленные наросты вверху действительно меняют форму? Ледяная рука,
протянувшаяся из неизвестности, сжала мне сердце. Они действительно
менялись, эти арки и купола, башни и шпили. Передвигались, распадались,
образовывались вновь, как прошитые молниями края грозовой тучи.
Я с трудом оторвал взгляд, увидел, что наша платформа остановилась на
широком серебристом карнизе недалеко от огненного портала и всего в ярде
от куба, на котором стояла Норала, и к ней прижалась неподвижная Руфь.
Услышал вздох Вентнора, восклицание Дрейка.
Прежде чем мы успели окликнуть Руфь, их куб соскользнул с карниза и
исчез.
Наша платформа вздрогнула и устремилась следом.
Меня охватило тошнотворное ощущение падения; мы ухватились друг за
друга; впервые за все время в страхе заржал пони. С огромной скоростью мы
понеслись вниз по крутой сверкающей рампе, уходящей в глубины пропасти,
прямо к высоким стенам.
Далеко впереди мчался куб с женщиной и девушкой. Волосы их летели за
ними, смешивались, шелковая паутина каштановых и сверкающая сеть
рыже-золотых; в них мелькали светящиеся частицы, как рои светлячков; тела
их окутывали огоньки зеленоватого свечения.
А вокруг нас, над нами снова послышались удары многочисленных
молотов.

9. ОГНЕННЫЙ ПОРТАЛ
Мы как будто оказались на метеоре, несущемся в пространстве. Свистел
и кричал разрываемый воздух. Ветер заставлял нас пригибаться, но магнитные
зажимы прочно держали ноги.
Пони расставил ноги, опустил голову; сквозь рев урагана слышалось его
пронзительное ржание, та ужасная жалоба, которую можно услышать только от
лошади. Она означает, что выдержка лошади на пределе.
Вентнор сгибался все ниже и ниже; прикрывая глаза рукою, вглядывался
вперед, чтобы разглядеть Руфь. Дрейк скорчился рядом с ним, поддерживая
его, сопротивляясь урагану.
Полет постепенно переходил в горизонтальный, но скорость все
увеличивалась, давление ветра стало почти невыносимым. Я повернулся,
опустил руку, прижал голову к плечу, посмотрел назад. Впервые увидев это
место, я почувствовал его размеры, но только сейчас начал понимать,
насколько оно действительно обширно: портал, через который мы прошли,
теперь находился далеко от нас, он превратился в огненное кольцо и все
продолжал уменьшаться.
Это не пещера: я видел звезды, с облегчением узнавал знакомые
созвездия неба Северного полушария. Какие бы ужасы и испытания нас ни
ждали, мы по крайней мере не встретим их в глубоком подземелье. Эта мысль
странно успокаивающе подействовала на меня.
Неожиданно звезды и небо исчезли.
Мы оказались под поверхностью светящегося моря.
Я почувствовал, что сила циклона уменьшилась; теперь ветер дул снизу
вверх и в переднюю поверхность куба. Я слышал только шум нашего полета и
ржание испуганного пони.
Осторожно повернув голову, увидел на самом краю куба Вентнора и
Дрейка. Они сидели скорчившись, по-лягушечьи. Я пополз к ним - буквально
пополз, как гусеница; когда тело касалось поверхности куба, сила
удерживала его и позволяла только скользящее движение. И вот как червь
размером с человека я добрался до товарищей.
И когда мои ладони коснулись куба, я окончательно удостоверился, что
как бы он ни действовал, он все равно металлический.
Ошибиться невозможно. Это металл, похожий на полированную платину.
И металл этот теплый, приятный на ощупь, с температурой примерно 95
градусов по Фаренгейту [35 градусов по Цельсию]. Я посмотрел на эти
маленькие светящиеся точки, который - я теперь был уверен в этом -
являются органами зрения; они походили на точки пересечения бесчисленных
плоскостей кристалла. И казались одновременно близкими к поверхности и
очень далекими от нее.
И в то же время они похожи... на что же они похожи? Осознание
сходства вызывало шок.
Похожи на галактики золотистых и сапфировых звезд в глазах Норалы.
Я подполз к Дрейку, приблизил голову к его голове.
- Не могу двигаться, - прокричал я. - Не могу оторвать рук. Мы
прилипли - как мухи. Как вы сказали.
- Тащите их на колени, - ответил он, наклоняясь ко мне. - Это их
освобождает.
Я поступил, как он посоветовал, и, к своему изумлению, понял, что
могу освободить руки. Я ухватил его за пояс, попробовал встать.
- Бесполезно, док. - Прежняя улыбка появилась на его напряженном юном
лице. - Надо ждать. Колени оторвать невозможно.
Я кивнул, подвигаясь еще ближе к нему. Потом опустился на корточки,
чтобы отдохнули мышцы ног.
- Вы видите их, Уолтер? Женщину и Руфь? - беспокойно спросил Вентнор,
поворачиваясь ко мне.
Я всмотрелся в мерцающие сумерки; покачал головой. Ничего не видно.
Наши несущиеся кубы как будто вновь погрузились в туман; как снаряд в
воздухе, мы разрывали этот туман, но он клубился перед нами, стенами стоял
по сторонам и смыкался, когда мы пролетали; из-за него ничего не было
видно.
Но у меня было устойчивое впечатление, что там, за этими туманными
стенами, происходит упорядоченное движение; орды, более грандиозные, чем
войска Чингиз-хана, которые века назад бились об основания этих же самых
гор, проходят взад и вперед. Я мельком замечал огромные фигуры, которые
даже назвать не могу; они быстро мелькали мимо; в тумане виднелись
блестки, подобные огненным копьям.
И всегда, повсюду постоянное передвижение, ритмичное, вызывающее ужас
- как миллионы ног невидимых существ неизвестного, чуждого мира впервые
вступают на наш порог. Они готовятся, тренируются в обширном прилегающем
пространстве между известным и неизвестным, бдительные, угрожающие,
ожидающие сигнала, чтобы обрушиться на нас.

Мне снова показалось, что я на пороге какого-то открытия, откровения,
и я напрягался, пытаясь поймать это открытие, осознать его; и в это время
почувствовал, что скорость наша уменьшается, рев стихает, туман вокруг
редеет.
Туман совсем рассеялся. Я увидел, как распрямились Вентнор и Дрейк;
сам поднялся с трудом.
Мы оказались на краю водоворота, воронки в сверкающем тумане; дальний
конец воронки в миле от нас расширялся в большой круг; его смутно
очерченные края сталкивались со стеной - города. Как будто перед нами на
боку лежит конус из хрустально прозрачного воздуха, а на его изогнутые
стороны давит некая среда, тяжелее воздуха, но легче воды.
Верхняя дуга основания конуса уходила в высоту на тысячу и более
футов; над ней все скрывала мерцающая туманность, похожая на огромное
облако светляков. Со всех сторон от конуса в бесконечность уходила все та
же мерцающая туманность.
И вдруг в ней появились тысячи ярких лучей, они метнулись, заплясали,
сплетались и расплетались, пролетали туда и сюда - как мириады лучей
больших прожекторов в фосфоресцирующем туманном море, как бесчисленные
полосы зари, пробивающие собственный радужный покров. И в игре этих лучей
чувствовалось что-то ужасно механическое, ритмичное и упорядоченное.
Эта игра была - как бы ее получше описать? - целенаправлена; как
перемещение маленьких металлических существ в развалинах, как золотая
песня Норалы, как изменения Разрушителя; и подобно всему этому, в игре
лучей чувствовалось скрытое значение, какое-то сообщение: мозг понимает,
что это сообщение, но суть его постигнуть не может.
Лучи, казалось, поднимаются вверх от самой земли. Теперь они походили
на бесчисленные копья, которые несет марширующая армия титанов; а вот они
превращаются в тучи стрел, испускаемые боевыми отрядами гениев света. Они
вздымаются вертикально, а между ними, раздвигая их, движутся огромные
смутные фигуры, словно образуются и рассыпаются горы; словно темные
чудовища огненного мира пробиваются сквозь густой лес высоких деревьев из
холодного пламени; чудовищная химера бредет через бамбуковую чащу,
раздвигая ее огненными клыками; фантастический левиафан всплывает сквозь
гигантские светящиеся водоросли на поверхность моря под свет звезд.
Откуда эта сила, какой механизм производит эти лучи? Он не сзади нас:
повернувшись, я увидел, что сзади густой туман. Я был уверен - не знаю,
почему, - что энергия исходит от отдаленной стены самого города.
Конус, в вершине которого мы находились, расширялся от того места,
где мы стояли - на этот раз неподвижно.
Основание конуса помещалось на стене, вершина - там, где мы.
В большом круге поверхность стены была гладкой и тусклой: ни следа
мелькающих огней, которые мы видели, пролетая над радужным морем. Она
слабо светилась. Без единого выступа, гладкая вертикальная стена из
полированного синеватого металла - и все.
- Руфь! - простонал Вентнор. - Где она?
Сердясь на себя за черствость, за то, что на время забыл обо всем, я
неуклюже подполз к нему, пытаясь дотронуться, утешить, если смогу.
И тут, как будто его возглас послужил сигналом, огромный конус
двинулся. Медленно круглое основание скользнуло вниз с мерцающей стены;
пошло вниз, круто вниз; я понял, что мы задержались на краю какой-то
глубокой впадины, потому что основание конуса опустилось уже футов на
двести и продолжало опускаться.

Послышался облегченный вздох Вентнора, Дрейк что-то произнес, с моего
сердца спала тяжесть. Всего в десяти ярдах от нас, чуть ниже нас, в тумане
показалась великолепная голова Норалы и рядом с ней милая головка Руфи.
Они вынырнули из мерцания, как пловцы из глубин. И вот они прямо перед
нами, и нам видна поверхность их куба.
Но они к нам не поворачивались, смотрели прямо вперед, по оси
опускающегося конуса; Норала рукой обнимала Руфь за талию.
Дрейк болезненно сжал мое плечо; ему не нужно было указывать, что его
поразило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32