.. с ними... Если бы мы могли оставить
Руфь, только взглянуть...
Руфь вскочила на ноги, закричала - золотой звучный призыв, как у
Норалы. Мгновенно обе пирамиды раскрылись, стали двумя сверкающими
звездами, окружили ее своим сиянием. На их верхних лучах я увидел овалы -
они угрожающе блестели.
Девушка взглянула на нас, овалы заблестели еще ярче, молнии готовы
были сорваться с них.
- Руфь! - негромко позвал Вентнор.
Тень смягчила невыносимую жесткую яркость ее карих глаз. Что-то в них
стремилось вырваться на поверхность, как тонущий человек.
Ушло в глубину, лицо приняло выражение ужасного горя; отчаяние души,
поверившей во что-то и обманутой.
На нас смотрела обнаженная душа, лишившаяся надежды и ужасная.
Руфь снова отчаянно закричала. Центральный шар устремился к ней,
поднял ее себе на спину, скользнул к выходу. Она стояла на нем, как юная
Победа, Победа, глядящая в лицо поражению; стояла на загадочном шаре
голыми стройными ногами, одна грудь обнажена, руки подняты, девственно
архаичная, ничего не было в ней от той Руфи, что мы знали.
- Руфь! - закричал Дрейк. Отчаяние, такое же сильное, как у нее на
лице, звучало в его голосе. Он встал перед шаром, преградил ему дорогу.
На мгновение существо остановилось, и в это мгновение прорвалась
человеческая душа девушки.
- Нет! - закричала она. - Нет!
Дикий зов испустили побелевшие губы, он звучал неуверенно, запинаясь,
будто сама посылавшая его сомневалась в нем. Звезды закрылись. Три шара
повернулись - недоумевающе, смущенно. Руфь снова крикнула, звучно, с
перерывами. Ее приподняли, опустили на пол.
Мгновение пирамиды и шары вращались вокруг нее - затем устремились к
выходу.
Руфь с всхлипыванием качнулась им вслед. Как будто притянутая, она
подбежала к выходу, выбежала наружу. Мы бросились за ней. Впереди
сверкнуло ее белое тело, она бежала к пропасти. Бежала как легконогая
Атланта. Далеко позади нас остался голубой дом, приближался туманный
барьер, когда последним отчаянным усилием Дрейк поравнялся с ней и схватил
ее. Они упали и покатились по ровной дороге. Руфь билась молча, кусалась,
царапалась, пыталась освободиться.
- Быстрее! - крикнул Вентнор, протягивая мне руку. - Отрежьте рукав.
Быстрее!
Ни о чем не спрашивая, я достал нож и отрезал рукав у плеча. Вентнор
выхватил его у меня, склонился к Руфи; быстро сунул скомканный рукав ей в
рот, прочно привязал.
- Держите ее! - приказал он Дрейку и сам с облегченным вздохом
распрямился. Глаза девушки, полные ненависти, устремились к нему.
- Отрежьте другой рукав, - сказал он, и, когда я это сделал, снова
наклонился, прижал Руфь коленом, перевернул и связал ей руки за спиной.
Она перестала сопротивляться; он снова осторожно повернул ее, положил на
спину.
- Держите ее ноги. - Он кивнул Дрейку, который сжал стройные лодыжки
сильными пальцами.

Она лежала, беспомощная, не в состоянии шевельнуть ни рукой, ни
ногой.
- Слишком мало Руфи и слишком много Норалы, - сказал Вентнор, глядя
на меня. - Если бы она закричала. Могла бы вызвать целое войско этих
существ и сжечь нас. И сделала бы это - если бы догадалась. Вы ведь не
думаете, что это Руфь?
Он указал на бледное лицо, на глаза, в которых сверкало холодное
пламя.
- Нет! - Вентнор схватил Дрейка за плечо, отбросил на десяток футов.
- Черт возьми, Дрейк, неужели вы не поняли?
Потому что глаза Руфи вдруг смягчились; она жалобно посмотрела на
Дрейка, и он расслабил ей лодыжки, наклонился, собираясь достать кляп изо
рта.
- Ваш револьвер, - прошептал мне Вентнор; прежде чем я смог
пошевельнуться, он выхватил мой пистолет из кобуры и направил на Дрейка.
- Дрейк, - сказал он, - оставайтесь на месте. Если сделаете еще шаг к
ней, я вас застрелю. Клянусь Господом, застрелю!
Дрейк колебался, на лице его было выражение недоверчивого изумления;
я сам негодовал из-за действий Вентнора.
- Но ей больно, - сказал Дрейк. Глаза Руфи по-прежнему жалобно и
просительно были устремлены на него.
- Больно! - воскликнул Вентнор. - Слушай, парень, она моя сестра! Я
знаю, что делаю. Разве вы не видите? Не видите, как мало от Руфи в этом
теле, как мало от девушки, которую вы любите? Не знаю, откуда, но твердо
знаю. Дрейк, вы забыли, как Норала обманула Черкиса? Я хочу вернуть свою
сестру. Я помогаю ей вернуться. Я знаю, что делаю. Посмотрите на нее!
Мы посмотрели. В лице, которое смотрело на Вентнора, не было ничего
от Руфи, как он и сказал. Холодный, страшный гнев, с которым Норала
смотрела на Черкиса, когда он висел над своим гибнущим городом. Но тут
произошло быстрое изменение - словно разгладились волны на ветреном озере.
Перед нами снова было лицо Руфи - только Руфи; и глаза тоже ее,
умоляющие, жалобные.
- Руфь! - воскликнул Вентнор. - Пока ты нас слышишь - прав ли я?
Руфь энергично кивнула; снова исчезла, ушла.
- Видите? - мрачно повернулся он к нам.
Столб света упал на завесу, почти пронзил ее. До нас донеслась лавина
звуков. Но до нас звуки все же доносились приглушенно. Конечно, подумал я,
завеса.
И смутно удивился. Ведь основная цель завесы - удерживать,
концентрировать магнитный поток. Задержка звука - случайный результат, не
имеет отношения к истинному назначению завесы; ведь звук - это всего лишь
колебания воздуха. Нет, конечно, это вторичный эффект. Металлические
существа так же равнодушны к шуму, как к жаре или холоду...
- Мы должны взглянуть, - прервал мои мысли Вентнор. - Надо пройти
завесу и посмотреть, что происходит. Победа или поражение - мы должны
знать.
- Отрежьте свои рукава, как я, - сказал он Дрейку. Перевяжите ей
ноги. Мы понесем ее.
Это было быстро сделано. Легкое тело Руфи висело между ее братом и
возлюбленным. Мы быстро миновали туман, осторожно продвигались вперед в
мертвой тишине.
Вышли из тумана и тут же отшатнулись от хаоса света и грохота.
Вентнор и Дрейк опустили Руфь, мы стояли, ослепленные, оглушенные,
пытаясь прийти в себя. Руфь дергалась, извивалась, пыталась продвинуться к
краю. Вентнор подошел к ней, прижал.

На коленях, таща Руфь, мы ползли вперед; остановились, когда
поредевший туман, по-прежнему скрывая нас, позволил взглянуть не
нестерпимую яркость, заполнявшую пропасть; туман чуть приглушал ее, и
потому мы могли вынести этот свет.
Я всмотрелся: мышцы и нервы парализовало благоговением и страхом. Я
чувствовал себя, как человек, стоящий вблизи боевых отрядов звезд,
свидетель смертных мук вселенных; как пронесенный через пространство и
повисший над извивами туманности Андромеды, глядя, как она в страданиях
рождает солнца.
Нет подходящего образа, нет гиперболы - в окруженной горами долине
была живая борющаяся сила, родственная той, что живет в туманностях и
звездах; космический дух, преодолевший все измерения и стремящийся в
бесконечность; разумная эманация самой бесконечности.
И голос ее был неземным. Она использовала земную оболочку для своего
грома, своего звона - как в большой раковине можно услышать рев и шепот
океана, так и здесь, гремящая раковина пропасти отражала голоса того
беспредельного моря, что омывает берега бесчисленных звезд.
Я видел перед собой могучий водоворот во много миль шириной. Его
волнами были мощные свечения; он был покрыт пеной молний, прошит бродячими
туманами раскаленного пламени, пробит остриями живого света. Он ритмично
выбрасывал огненную пену высоко к небу.
Над ним небо сверкало, словно щит в руках гневного бога. Из
водоворота вздымалась гора, горящий левиафан светло-синего металла,
погруженный в лаву невероятного вулкана; огромная металлическая дуга,
пересекающая огненное наводнение.
А барабанная дробь, которую мы слышали, ревущие ураганы взрывающихся
звезд - это падение радужных вершин, разряды молний, ритмические удары
огненных лучей о сверкающую гору, которая от этих ударов дрожала и
покачивалась.
Дрожащая гора, сражающийся левиафан - это был Город!
Само металлическое чудовище, охраняемое своими легионами, отбивалось
от других своих же легионов, отделившихся от него и в то же время так же
принадлежавших ему, как клетки принадлежат телу.
Металлическое чудовище сражалось... с самим собой.
Когда я впервые его увидел, чудовищное тело было в мили высотой; в
нем находилось большое сердце конусов, что извлекали магнитный поток из
нашего солнца; в нем другие конусы, меньшие, в нем мастерские, родовые
покои и другие многочисленные загадки, которых мы не видели и о которых не
могли и догадаться. Теперь это тело уменьшилось на целую четверть.
Двойной линией вдоль основания горы стояли сотни огромных фигур.
Угловатые, в их очертаниях не было ни одной вершины пирамиды, ни
одной дуги шара, огромные, вздымались они ввысь. На верху этих фигур
огромные массы в форме молотов, как те металлические кулаки, что
обрушились на стены города Черкиса; но по сравнению с ними как лапа
динозавра с рукой человека.
И фигуры эти были живые и изменяющиеся; они били гигантскими
булавами, размахивали ими из стороны в сторону, как будто поддерживающие
их столбы - огромные вертикально поставленные поршни.

За ними стоял второй ряд, такой же прямоугольный и высокий. От него
отделялись десятки рук-балок. Этот ряд был густо усажен пламенеющими
крестообразными фигурами. Раскрывшиеся кубы гневно сверкали красным и
дымчато-желтым. Их щупальца вздымали множество огромных щитов, как те, что
окружали помещение с конусами.
И когда ударяли молоты, над их согнутыми головами кресты посылали
потоки алых молний. Из углублений щитов вылетали языки ослепительного
пламени. Огненными канатами они связывали те существа, по которым били
молнии, в которые устремлялись алые молнии.
Теперь я видел и фигуры нападающих. Гротескные, с иглами и клыками,
пиками и рогами, шишками и кирасами; фантастически угловатые, словно
рогатые боги яванцев, они шли навстречу башням, которые били их молотами,
жгли молниями.
И были они такими же огромными, такими же непредставимо
фантастическими в десятках своих меняющихся обличий.
Более чем на милю от поникшего Города пространство занимали,
выстроившись, как небоскребы, мощные многоногие башни. На их вершинах
вращались гигантские колеса. Из центра этих колес вырывались сверкающие
молнии, множество копий фиолетового цвета. И свет их не был непрерывным;
вспышки следовали за вспышками, и каждая устремлялась вслед за предыдущей.
Именно их удары и порождали барабанную дробь. Они били в стены,
стекая с них потоками огня. Словно перед падением они пробивали стену, и
она истекала огненной кровью.
С грохотом множества батарей молоты обрушивались на нападающих. Под
их ударами шары и пирамиды разлетались на тысячи осколков, взрывались
лазурным и фиолетовым пламенем, радужными многоцветными огнями.
Молоты тоже раскалывались, отлетали, превращались в потоки желтых и
алых метеоров. Но место расколовшихся кубов тут же занимали новые. И
всегда, стоило только свалиться рогатой клыкастой фигуре, распасться,
исчезнуть, тут же поднималась другая, такая же огромная и страшная, она
начинала метать молнии, рвать своими колоссальными иглами и крючковатыми
челюстями, колотить огромными кулаками, подобными кулакам металлического
Атласа.
Сражающиеся фигуры раскачивались, отступали и надвигались,
спотыкались и падали, и корпус всего чудовища тоже раскачивался,
придвигался или отдалялся, и это ужасное движение вместе с потоком света
вызывало головокружение.
Из вращающихся колес непрерывно стремился поток молний, падая и на
башнеобразные фигуры, и на стену Города. Раздался пронзительный вой,
неземной тонкий вопль. У оснований защитников вспыхнул нестерпимый свет,
подобный тому, что предвещал появление летающего существа у дома Норалы.
Но в этом свете не было сапфирового сияния, он был цвета охры,
пронизанный зеленью. Но все же это было следствие той же самой
необъяснимой силы: из тысяч таких огней появились гигантские прямоугольные
столбы; огромные снаряды вылетели из пламенных пастей скрытых в земле
титанических мортир.
Они взметнулись высоко, повернули и устремились на метателей молний.
Под их ударами эти химеры пошатнулись; я видел, как живые снаряды и живые
цели сплавляются, превращаясь в поток молний.
Но не все. В рядах рогатых гигантов появились бреши, но их тут же
заполняли шары и пирамиды, отделявшиеся от колоссального корпуса.
Непрерывным, нескончаемым потоком летели снаряды; и столь же непрерывно
снова возникали нападающие.
Но вот из рядов нападающих вырвались вперед бесчисленные рогатые
драконы, огромные цилиндры, усаженные пирамидами. Они шли навстречу
снарядам, нацеливались на них.
Ощетинившийся дракон и бьющий молотом столб сталкивались и
сплавлялись в невыносимой вспышке. Падали кубы, шары, пирамиды, некоторые
раскрывались наполовину, другие полностью, в дожде дисков, звезд, огромных
пламенных крестов; в буре немыслимых снарядов.
Теперь я увидел, что в Городе - в самом теле металлического чудовища
- идет такая же колоссальная схватка, что и снаружи. Оттуда доносился
глубокий вулканический рев. С вершины срывались огни, каскады и фонтаны
обезумевших существ, сражавшихся друг с другом, раскачивались на краях,
падали; на фоне пылающего неба отражались силуэты борющихся химер.
Вой становился все сильнее. Из-за испускающих лучи башен появилось
войско шаров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32