"Механистическая концепция
жизни"], это сознательное движение молекул, не менее сознательное, чем
наши движения. Между ними нет никакой разницы.
- Все наши движение - не что иное, как невольная и неизбежная реакция
на определенные стимулы. Если Леб прав, тогда я лютик на поле. Ведь Леб
всего лишь восстановил провидение, одну из древнейших идей человечества, и
сформулировал ее в терминах тропизма. Омар Хайам, химически возрожденный в
Рокфеллеровском институте. Тем не менее те, кто признает его теории,
утверждают, что нет разницы между их собственными импульсами и
перемещением молекул в магнитном поле.
- И все же, Гудвин, железо соответствует трем критериям Геккеля: оно
воспринимает стимулы, отвечает на них определенными действиями и сохраняет
память об этом; когда ток перестает идти, у железа меняется степень
деформации при растяжении, проводимость и другие свойства; они были
изменены током; но с течением времени воспоминание об этом воздействии
сглаживается. Точно так же ведет себя человеческий организм.

16. МЫСЛЯЩИЙ МЕТАЛЛ!
- Допустим, - согласился я. - Мы подходим к их способу передвижения.
В простейшей формулировке всякое движение есть перемещение в пространстве
под воздействием силы тяготения. Ходьба человека - это постоянное
преодоление силы тяготения, которая стремится притянуть его к поверхности
земли и прижать к ней. Гравитация распространяется в эфире - это
колебания, родственные магнитному полю, которое, если использовать ваше
сравнение, поворачивает молекулы железа. Ходьба - это постоянные разрывы
поля тяготения.
- Снимите на пленку идущего человека, пропустите ускоренно, и вам
покажется, что человек летит. Не будет видно постоянных падений и
подъемов, из которых и состоит ходьба.
- Я полагаю, что передвижение этих существ состоит в постоянном
преодолении поля тяготения, точно так же, как наша ходьба, только в таком
ритме, что нам это продвижение кажется непрерывным.
- Несомненно, если бы мы могли замедлить поступление частичек света в
глаз, мы бы увидели вместо непрерывного полета серию прыжков - точно так
же как замедление пленки показывает нам ходьбу как серию спотыканий.
- Хорошо, до сих пор в этом феномене нет ничего такого, что
человеческий мозг счел бы невозможным; поэтому интеллектуально мы
продолжаем оставаться хозяевами этого феномена; нам нужно опасаться только
недоступного человеческой мысли.
- Металлические и кристаллические, - сказал Дрейк. - А почему бы и
нет? А мы сами кто такие? Кожаные мешки, полные некими жидкостями и
опирающиеся на подвижное устройство, состоящее в основном из извести. Мы,
с нашей кожей, ногтями и волосами, происходим в конечном счете из того
первобытного желе, которое существовало бессчетные миллионы лет назад и
которое Грегори [Дж.В.Грегори, профессор геологии университета Глазго]
назвал протобионом. И оттуда же змеи с их чешуей и птицы с их перьями; рог
носорогов и волшебные крылышки бабочки; панцирь краба, тонкая паутинка и
сверкающее чудо перламутра.
- Разве между всеми ними меньшая пропасть, чем между нами и металлом?
Я думаю, нет.
- Не материально, - согласился я. - Но остается вопрос о сознании.
- Этого я не могу понять, - сказал Дрейк. - Вентнор говорил... как он
это назвал? - о групповом сознании, действующем в нашей сфере и в сферах
выше и ниже нашей, с известными и неизвестными нам чувствами. Я вижу
это... смутно, Гудвин... но не могу понять.
- Мы согласились называть эти существа металлическими, Дик, - ответил
я. Но это совсем не значит, что они состоят из известных нам металлов. Но,
будучи металлическими, они должны иметь кристаллическую структуру.
- Как указал Грегори, кристаллы и то, что мы называем органической
материей, с самого начала эволюции имели равные шансы. Мы не можем
представить жизнь, не наделив ее определенным сознанием. Голод - это
проявление сознания, и нет других стимулов для еды, кроме голода.
- Кристаллы едят. Извлечение энергии из пищи сознательно, потому что
целенаправленно, а цели без сознания не бывает; извлечение энергии для
деятельности тоже целенаправленно и потому сознательно. Кристаллы делают и
то, и другое. И могут передать эту способность своим детям, точно так же,
как мы. Нет причин, почему бы им в благоприятных условиях не вырастать до
гигантских размеров, однако они этого не делают. Они достигают
определенного размера и за него не переходят.
- Напротив, они делятся, дают жизнь другим, меньшим кристаллам,
которые начинают расти, пока не достигают размеров предшествующего
поколения. И эти младшие поколения, как у людей и животных, повторяют
старшие!
- Итак, мы приходим к заключению о возможности появления
кристаллических существ, которые благодаря законам эволюции могут
достигнуть такой ступени, какой достигли существа, удерживающие нас. И
разве не меньше разницы между нами и ими, чем между нами и ползающими
земноводными, нашими далекими предками? Или между нами и амебой - живым
плавающим животом, из которого мы все вышли? Или между амебой и инертным
желе протобиона?

- А что касается группового сознания, о котором говорил Вентнор, то я
думаю, он имеет в виду общественное сознание, как у пчел или муравьев, то,
что Метерлинк назвал "духом улья". Он проявляется в распределении ролей
насекомых, как геометрические построения ясно проявляют разум наших
кристаллических существ.
- Ничего нет удивительнее быстрой организации без всякой видимой
связи то ли для нападения, то ли для работы в рое пчел; точно так же без
всякой связи изготовители воска, воспитатели молодежи, собиратели меда,
химики, изготовители пищи - все эти многочисленные специалисты роя вдруг
покидают его со старой маткой, но оставляют достаточно специалистов всех
видов, чтобы обслуживать молодую.
- И все это пропорциональное распределение достигается без всяких
известных нам способов связи. И это очевидно разумное распределение. Ибо
если бы оно было случайным, могли бы уйти все изготовители меда, и тогда
весь рой умер бы с голоду, или ушли бы все химики, и не была бы правильно
подготовлена пища для молодежи - и так далее, и так далее.
- Для такого развития, как у наших существ, требуется длительная
эволюция, не меньше времени, чем потребовалось нам, чтобы обособиться от
ящеров. Что они делали все это время? Почему не ударили по человеку, как
говорил Вентнор?
- Не знаю, - беспомощно ответил я. - Но эволюция - это не медленный,
постепенный процесс, как думал Дарвин. Бывают взрывы, природа создает
новый вид почти за одну за ночь. А потом долгие века развития и
приспособления, и появляется новая раса.
- Возможно, какие-то необыкновенные условия сформировали эти
существа. А может, они долгие века развивались в космосе, не на земле, и
та невероятная пропасть, которую мы видели, на самом деле одна из их
дорог. Они могли попасть сюда на осколке какой-то разбитой планеты, найти
в этой долине подходящие условия и развиться с поразительной быстротой
(Теория профессора Сванте Аррениуса о распространении жизни при помощи
крошечных спор, которые переносятся в пространстве. Смотри его "Сотворение
мира". - У.Т.Г).
- Что-то их сдерживало, - прошептал Дрейк, - а теперь они
освободились. Вентнор прав, я это чувствую. Что же нам делать?
- Возвращаться в их город, - ответил я. - Идти туда, как он сказал. Я
думаю, он знал, о чем говорил. И думаю, он сможет нам помочь. Он не просил
нас, это был приказ.
- Но что можем мы сделать, два человека против всех этих существ? -
простонал он.
- Узнаем, когда придем в город, - ответил я.
- Ну что ж, - прежняя беззаботность вернулась к нему, - в каждом
кризисе на этом старом шаре вовремя подвертывался человек, помогавший его
разрешить. Нас двое. И самое худшее - погибнем в борьбе, как многие до
нас. Итак, что бы ни было в аду, идем в ад.
Некоторое время мы молчали.
Наконец Дрейк заговорил:
- Идти нужно утром. - Он рассмеялся. - Звучит так, будто мы живем в
пригороде.
- Рассвет скоро, - сказал я. - Прилягте, а я вас разбужу, когда решу,
что вы достаточно спали.
- Это не честно, - сонно возразил он.
- Я не хочу спать, - ответил я, и ответил правду.
К тому же мне хотелось без помех порасспрашивать Юрука.
Дрейк улегся. Когда он уснул, я подошел к черному евнуху и, положив
руку на рукоять пистолета, сел лицом к нему.

17. ЮРУК
- Юрук, - прошептал я, - ты любишь нас, как пшеничное поле бурю,
приветствуешь, как приговоренный к повешению веревку. Раскрылась дверь в
мир страшных снов; ты считал ее запечатанной, а через нее пришли мы.
Ответь правдиво на мои вопросы, и, может быть, мы уйдем в ту же дверь.
В глубине его черных глаз появился интерес.
- Отсюда есть выход, - прошептал он. - И он не проходит через... них.
Я могу показать его вам.
Я не был настолько слеп, чтобы не заметить выражение злобы и
коварства на его морщинистом лице.
- Куда же ведет этот путь? - спросил я. - Нас искали - люди в
кольчугах, с копьями и стрелами. Твой путь ведет к ним, Юрук?
Некоторое время он колебался, полузакрыв лишенные ресниц веки.
- Да, - мрачно признал он. - Путь ведет к ним, в их место. Но там вы
будете в меньшей опасности, среди своих.
- Не думаю, - сразу ответил я. - Непохожие на нас уничтожили похожих,
прогнали их, иначе те захватили бы нас и убили. Зачем же нам уходить от
них и идти к тем, кто нас уничтожит?
- Они вас не убьют, - сказал он, - если отдадите им... ее. - Он
указал длинным пальцем на спящую Руфь. - Черкис многое простит за нее.
Почему бы вам так не поступить? Ведь она всего лишь женщина.
Он выплюнул это слово, и я почувствовал желание убить его.
- К тому же, - добавил он, - вы и сами можете позабавить его.
- Черкиса? - спросил я.
- Черкиса. Юрук не дурак. Он знает, что в мире, с тех пор как мы
бежали от гнева Искандера в тайную долину, возникло много нового. Вы
сможете развлечь Черкиса многим, кроме этой женщины. Многим, я думаю.
Идите к нему, не бойтесь.
Черкис? Что-то знакомое. Черкис? Ну, конечно, это Ксеркс, знаменитый
персидский завоеватель. Время исказило его имя в Черкис. А Искандер?
Конечно, Александр. Вентнор был прав.
- Юрук, - спросил я, - а та, кого ты называешь богиней, Норала, она
из народа Черкиса?
- Давным-давно, - ответил он, - очень-очень давно была смута в их
городе, даже в самом дворце Черкиса. И я бежал с матерью богини. Нас было
двадцать. И мы бежали сюда, прошли тем путем, который я вам покажу...
Он хитро улыбался; я не проявил интереса.
- Мать богини понравилась тому, кто правит здесь, - продолжал он. -
Но потом она состарилась, стала некрасивой и увяла. И он убил ее. Она
превратилась в облачко пыли и улетела. И он убил остальных, которые
перестали ему нравиться. И ударил меня, как его... - он указал на
Вентнора.
- Придя в себя, я увидел свои искалеченные плечи. Богиня родилась
здесь. Она в родстве с тем, кто правит! Поэтому она может призывать
молнии. Разве не был отцом Искандера Зевс Аммон, явившийся к матери
Искандера в образе большой змеи? Ну? Родилась богиня, с самого рождения
владела она молниями. И она такая, какой вы ее знаете.
- Идите к своим! Идите к своим! - он неожиданно закричал. - Пусть
тебя лучше побьет твой брат, чем съест тигр. Идите к своим. Я вам покажу
путь.
Он вскочил на ноги, обхватил меня за пояс и провел через завешенный
овал в цилиндрический зал, раздвинул занавес спальни Норалы, втолкнул меня
туда. Потом быстро подошел к дальней стене и нажал в одном месте.

Отодвинулась часть стены из жемчугоподобного материала, обнаружив
овальный проход. Я увидел тропу, уходящую в лес, бледно-зеленый в
убывающем свете. Тропа черным языком уходила в глубину рощи и исчезала.
- Иди по ней, - указал Юрук. - Бери с собой тех, кто пришел с тобой,
и иди по ней.
Сморщенное лицо светилось ожиданием.
- Уйдешь? - спрашивал Юрук. - Уведешь всех с собой?
- Пока нет, - ответил я задумчиво. - Пока нет.
И тут же пришел в себя от пламени гнева в его глазах.
- Отведи меня назад, - коротко сказал я. Он вернул дверь на место,
мрачно повернулся. Я шел за ним, думая, чем вызвана такая ненависть к нам,
стремление избавиться от нас, несмотря на приказ женщины, которая для него
богиня.
Человек привыкает искать сложное, когда простой ответ находится
рядом. Поэтому я сразу не понял, что в основе его поведения обычная
ревность; он хотел по-прежнему, как было уже, очевидно, многие годы,
оставаться единственным человеком рядом с Норалой. Не понял, и Руфь с
Дрейком дорого за это заплатят.
Я взглянул на них. Они продолжали спокойно спать. Все так же в трансе
лежал Вентнор.
- Садись, - приказал я евнуху. - И повернись ко мне спиной.
Я сел рядом с Дрейком, продолжая разгадывать загадку, но не упуская
из виду черного. Я достаточно легко ответил на вопрос Дрейка о сознании
металлических существ; теперь я понимал, что это самая суть необычного
феномена; должен был признать, что именно в этом вопросе испытываю
наибольшую неуверенность. Ясно, что чувство упорядоченности у этих существ
намного превосходит то, что испытывает человек.
Ясно также, что они знают о магнитных силах больше человека и хорошо
умеют ими управлять. У них есть представление о красоте: об этом
свидетельствует дворец Норалы; человеческое воображение не могло бы его
создать, а руки человека - воплотить в действительность. Каковы же
чувства, что питают их сознание?
В золотой зоне диска было девять овалов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32