не пялиться задумчиво на эту деревню на карте и даже не проезжать мимо нее на машине. Нет, я найду себе кого-нибудь еще, решила я, выпрямив спину. Холостого, незанятого мужчину. Если надо будет, найду какого-нибудь кузнеца и наброшусь на него!
Я в отчаянии провела рукой по волосам и взглянула в зеркало заднего вида. Боже мой, какая же я импульсивная – что за бес в меня вселился? Следовала велению сердца и безрассудным инстинктам, и где я сейчас? Тарахчу по проселочным дорогам с двумя несчастными детьми, нет у меня ни работы, ни перспектив, и я обречена жить со свекровью, черт ее дери. Я с горечью подумала, что мне придется найти работу в деревне. В магазине при ферме, продавщицей капусты… или седел. Может, даже навоз разгребать… О господи!
– Мамочка, ты зачем так делаешь? – Бен снял наушники и внимательно посмотрел на меня.
– Что, дорогой?
– Стучишь по рулю и корчишь рожи. Скрипишь зубами.
– Я правда так делала? Это, наверное, потому что я очень волнуюсь. – Я немного поскрежетала зубами, чтобы его убедить. – Это же так необычайно здорово, правда? Такое большое приключение!
– Правда?
– Конечно!
– А.
– Только посмотри, какой чудесный вид, Бен. Какая чудесная… трава. И эти… как их… изгороди и все такое.
Он выпрямился.
– Значит, мы уже почти приехали?
– Почти приехали? – Я свернула на маленькую дорожку в опасной близости от другой машины: нервничала, и ладони вспотели. – Это бабушкина улица, Бен. Разве не узнаешь?
Бен выглянул в окно. Макс отстегнулся и встал на колени рядом с ним. Но ничего не было видно: поместье окружала огромная двадцатифутовая стена.
– Не уверен. Мы уже тысячу лет здесь не были. – Похоже, Бен тоже нервничал. – Это их дом?
Он показал на маленький коттедж: мы наконец-то отыскали проем в стене и проехали через ворота.
– Хм-м, нет, дорогой, это дом миссис Шиллинг. Той, что замужем за дровосеком. За тем дядей, который рубит дрова для дедушки.
Мне пришло в голову, что Бен, наверное, вообще ничего не помнит об их поместье. Мы и вправду не были здесь тысячу лет.
Мы медленно тарахтели по длинной дорожке, проехали парк и заграждения для скота, и мои сыновья на заднем сиденье постепенно умолкли. И я тоже. Мы разглядывали лесные угодья вокруг: ухоженные акры земли, простиравшиеся по обе стороны дороги; деревья и аккуратные круглые ограждения от оленей вокруг них; овечки, мирно пожевывающие траву и время от времени преграждающие нам дорогу, так что приходилось замедлять ход и давать им пройти.
– И это все еще их улица? – наконец не выдержал Макс.
– Их дорога, – пробормотал Бен.
– Это все их дорога? – благоговейно повторил Макс через пару минут.
– Да.
– И… где же дом?
– Подожди, дорогой, не спеши, – весело проговорила я. – По-моему, за этим поворотом.
Но за поворотом ничего не было.
– Это вечная дорога, – пробурчал Бен. – Нам никогда отсюда не сбежать.
– Зачем нам сбегать, глупенький? Ага – вот и дом!
Мы завернули за угол, и наконец-то перед нами показался Незерби-Холл. Он навис над нами из-за подстриженных кустов во всем своем дворцовом величии. На золотистом фасаде из песчаника сверкали на солнце ряды окон; баллюстрады и портики, насупившись, смотрели на нас. Где-то посередине темнела входная дверь, и от нее вниз спускалась огромная лестница, которая разделялась на две и заканчивалась россыпью гравия внизу. За домом, за цветниками, усаженными лавандой дорожками и розариями, виднелся ухоженный парк, и в нем – хрустальное озеро, а вдали – поросшие лесом холмы.
– О! Это же дворец! – ахнул разволновавшийся Макс.
– Точно, – согласилась я, с хрустом притормозив на гравии. «А вот и сама королева», – подумала я, похолодев от страха.
Роуз явно нас поджидала и вышла не из одной из боковых дверей, которыми изобиловал дом, а из парадного входа, которым пользовались редко, разве что в торжественных случаях. Она широко распахнула дверь и театрально сошла по многочисленным ступеням нам навстречу. На полпути ее обогнала пара ищеек, которые подняли головы в знак приветствия. Позади медленно шагал старший сын, Гектор; долговязый, светловолосый, в развевающихся на ветру вельветовых штанах, глаза под стеклами очков моргают, как будто у него тик. Он явно исполнял приказ матери.
Я вышла из машины и посмотрела на часы. Мы опоздали больше чем на час. Наверняка они ждут уже давно: небось сидели за столом у окна в гостиной, молча потягивали кофе и караулили нас. Вот Роуз шипит сквозь зубы: «Куда запропастилась проклятая девчонка?» Потом, когда мы наконец появляемся в поле зрения, резко грохает чашкой об стол. «Явились, Гектор. Так, делай все, как я говорила. Быстро выходим, и, ради бога, не забудь улыбнуться!»
Легко перепрыгнув через последние пару ступеней, она направилась к нам по гравию с сияющей улыбкой и вытянутыми руками: миниатюрная, подтянутая, энергичная фигурка в опрятной бледно-зеленой двойке и модных брюках. Темно-синие туфли с металлическими пряжками, безупречно уложенные седые волосы зачесаны назад и аккуратно подкручены за ушами.
– Дорогие мои! Приехали! – пропела она издалека.
– Здравствуйте, Роуз.
Я взяла мальчиков за руки, нацепила улыбку и уверенно зашагала навстречу приветственному комитету.
– Здравствуйте.
– Люси! Бен! Макс! – весело воскликнула Роуз, коснулась руками моих плеч и легонько чмокнула меня в щеку. – Как здорово! Как чудесно, правда? – Она присела на корточки рядом с детьми. – Дайте-ка я на вас посмотрю. Бог ты мой, как же вы выросли! Только подумать – как вытянулись! – Она с улыбкой встала. – Наконец-то! Люси, какая радость. Здорово, правда? Вся семья в сборе, снова вместе. Наконец-то. Все здесь, все так, как и должно быть!
Глава 6
– Заходите, заходите! – воскликнула она, разворачиваясь на каблуках и провожая меня к ступеням. – Уверена, вам захочется выпить по чашке чего-нибудь после переезда, – ворковала она, не замедляя шаг, – а потом я покажу вам амбар Чандлерса. Но сначала вы должны со всеми поздороваться. Лавиния! Ла-ви-ни-я! Йо-хо, они здесь! Иди за мной, Люси.
Я и пошла за ней, мальчики прыгали позади, проворные, как козлики.
Ступив через порог, мы оказались в просторном сводчатом холле, пол которого был выложен черно-белыми плитами. В воздухе висел тяжелый аромат орхидей, расставленных в вазах на колоннах. Роуз остановилась. «Выдержала эффектную паузу», – невольно подумала я. Мы покорно огляделись, привыкая к полумраку, молча впитывая окружившую нас безмолвную роскошь. Со стены над великолепным каменным камином нас буравила мертвыми глазами оленья голова; со старинных картин смотрели желтеющие поблекшие лица предков. Тут и там стояла мебель, которую обычно увидишь только в музее, и я слышала знакомое тиканье больших старинных часов где-то вдалеке. Драпировки цвета увядшей розы на окнах, как и все вокруг, были словно покрыты тусклой патиной древности и, самое важное, несли отпечаток многих поколений семьи Феллоуз.
– Вот это да, – коротко подытожил Бен.
Роуз ничего не сказала, только улыбнулась и с довольным видом вздернула подбородок. Ее глаза горделиво блестели, нос был похож на двугранник. Именно в этот момент, верно рассчитав время, ее дочь тихонько спустилась по огромной лестнице, касаясь перил одной рукой. Ее темные прямые волосы были коротко пострижены и блестели (я заметила, что на голове у нее бархатная повязка в стиле восьмидесятых). На ней была простая узорчатая рубашка от Либерти и старая юбка, которую я помнила по прошлым встречам. Но было и кое-что новое: широкая, приветливая улыбка и огонек в темных глазах.
– Люси! Наконец-то ты здесь! – воскликнула она. – Как здорово! Мы так ждали, когда же ты приедешь!
– Правда? – оторопело произнесла я, пытаясь скрыть изумление. – Боже, как мило, Лавиния.
Она клюнула меня в щеку, и я спрятала свое смущенное лицо в ее волосах.
– Тебе так понравится в амбаре, – затараторила она. – Все, кто был там, просто в восторге. Скорее бы тебе показать! Должна признать, мы с мамой здорово потрудились, и теперь, когда ремонт закончен, я даже немного тебе завидую! Сама бы не отказалась там поселиться!
– Не говори ерунду, Лавиния, для одного человека там слишком много места, – отрезала ее мать, явно испортив ей настроение.
– Ну да, мамочка, я на самом деле вовсе не имела в виду… – Она обиженно отвернулась.
– Уверена, там просто замечательно, – поспешила успокоить ее я. – Жду не дождусь, когда можно будет посмотреть. А ты, Лавиния… – Я одобрительно оглядела ее с головы до ног. – Позволь сказать…
– Что я поправилась? – Она рассмеялась. – Позволяю. На тринадцать килограмм, между прочим, хотя в основном вот здесь. – Она показала на свой внушительный бюст. – Но я чувствую себя великолепно. Намного лучше, чем раньше.
– И выглядишь тоже, – с облегчением улыбнулась я. Два года назад бедняжку Лавинию бросил ее жених.
Пирс, который струсил, когда начали рассылать свадебные приглашения и присылать подарки. Она так и не оправилась от потрясения и резко сдала. Она бродила по дому, словно привидение, и не могла ни есть, ни спать месяцами. Всю жизнь ее готовили к престижному замужеству, к жизни в престижном доме, в престижном графстве, как героиню романа викторианской эпохи. Но когда она наконец поймала на удочку совершенно безобидного и не очень обаятельного поклонника, он представил себе их будущее и сбежал. И неважно, что он ржал, как идиот, натягивал штаны аж до подмышек и производил не менее приятное впечатление, чем свинья: ведь ему принадлежал особняк, который, конечно, нельзя было сравнить с Незерби, но это все же был «дом, в который не стыдно пригласить гостей», как Лавиния однажды восхищенно мне сообщила. И потеряв его, она была уничтожена. Я сомневалась, что ей удастся пережить позор, но, глядя на нее сейчас, видя, как светятся ее каре-зеленые глаза, я с облегчением поняла, что у нее все в порядке. Она выглядела лучше, чем когда-либо.
Мне вдруг стало стыдно за мои мысли и подозрения. Я посмотрела на этих троих, которые нетерпеливо улыбались, глядя на меня, и поняла, что они – очень добрые люди, и все у меня будет в порядке. В моем воображении я просто позволила им раздуться до гротескных размеров, превратиться в помпезные карикатуры, троллей голубых кровей, а на самом деле они совсем не такие, они обычные деревенские жители, которые очень даже радушно меня встречают.
– Уверена, все мы будем здесь очень счастливы, – улыбнулась я.
– Итак, – Роуз радостно хлопнула в ладоши, – пойдемте же, отведем мальчиков в гостиную и угостим их апельсиновым соком и печеньем, а потом приготовим маме чашку кофе. – Она свернула налево по отделанному панелями коридору. – Я подумала, что здесь будет уютнее. Будем надеяться, что собаки не утащили пирожные!
Роуз выбрала для нашей ознакомительной беседы одну из немногих уютных комнат в этом громадном мавзолее. Когда мы приезжали с Недом, она ни за что бы не позволила хватать пирожные прямо из пакета, сидеть на коленках на ковре, гладить собак и есть одновременно! У меня было такое чувство, будто всю эту непосредственную обстановку Роуз тщательно спланировала, даже специально разбросала по полу газеты, и что? Конечно, это очень мило с ее стороны, она хотела, чтобы нам было уютно. Может, я и вправду цинична, а они стали немножко попроще? Не такие чопорные, как раньше – только посмотрите, как Лавиния смеется вместе с Беном! Я оглядела комнату. Как и раньше, все стены были увешаны семейными фотографиями, но бесконечные ряды фотографий Неда исчезли. Я пригляделась внимательнее. Да, всего пара фотографий. Роуз поймала мой взгляд.
– Я их убрала, – проговорила она. – Нельзя вечно жить прошлым, не так ли? Надо двигаться вперед.
Она посмотрела на меня поверх кофейной чашки, и я благодарно улыбнулась в ответ. И решила завтра же проверить, на месте ли коллекция окаменелостей и крикетные биты, после чего торжествующе позвонить Джесс и сообщить, что и они тоже исчезли.
– Кстати, как Арчи? – спросила я.
– Прекрасно, – просияла она. – На высоте, как он сам говорит. Сейчас он, конечно же, рыбачит или следит за лесовосстановлением на реке, но он очень хочет тебя видеть. Я решила устроить ранний ужин, чтобы и мальчики поужинали с нами. Или ты хочешь в первый вечер побыть одна? – встревоженно добавила она.
– Ранний ужин – это здорово, – успокоила я ее. – Спасибо, что пригласили нас.
– Великолепно. – Она обрадовалась. – Тогда пойдемте посмотрим амбар.
Мы вышли через боковую дверь, зашагали по гравийной дорожке мимо аккуратных клумб, обогнули старый огородик и оранжерею и направились к самой лесистой части поместья. И тут я увидела амбар у озера.
– О! – Я замерла как вкопанная и прикрыла глаза рукой. – Это он?
Я была искренне изумлена. Раньше на дальнем берегу озера стоял довольно обшарпанный ветхий амбар, а теперь это был очень симпатичный деревянный коттедж, выкрашенный белой краской, с новой крышей из сланца, флюгером и буйно разросшимся деревенским садиком.
– Это же прелесть! Мальчики, только посмотрите, это же рай!
Но они уже убежали к кромке воды, пронеслись по деревянному мостику через самую узкую часть озера и побежали вверх по берегу к низкому частоколу, выстроенному вокруг амбара. Сам амбар находился ближе к главному дому, чем я предполагала – я оглянулась на Незерби-Холл с тайным беспокойством. Но, виновато утешила себя я, по крайней мере нас от них отделяет озеро.
– Смотри, мам, какой огромный дом!
Я заглянула внутрь. И оторопела. Дом действительно был огромным. Естественная планировка амбара была сохранена, и внутреннее помещение было просторным, высоким, без видимых перегородок Я очутилась в самой волшебной комнате, которую только видела в жизни. Пол был из старого дерева, стены побелены и увешаны индийскими покрывалами, под потолком – деревянные балки. В зоне гостиной – яркие мягкие диваны и кресла, покрытые восточными ковриками; гостиная зона гармонично перетекала в обеденную с видом на сад – массивный деревянный стол и за ним – маленькая деревянная кухня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52