«Привет, послушай, у меня тут тупиковая ситуация, не могла бы я одолжить у тебя няню?»
– Может, Лавиния согласится?
– Но с какой стати Лавиния потащится к тебе в амбар, когда она может то же самое делать у себя дома, здесь? – Роуз изумленно округлила глаза. – Не будь дурочкой, Люси.
Я уставилась в ее спокойные, уверенные голубые глаза. Она была права. Разумеется, она права. Я дурочка. И еще я слишком чувствительна.
– Вы правы, – кротко согласилась я. – Уверена, здесь мальчикам понравится. То есть, конечно, им здесь будет хорошо. Они любят этот дом. Сейчас пойду к себе и все им расскажу.
– Не думаю, что ты их там найдешь, – ответила она, рассовывая ложки и вилки по войлочным кармашкам и сворачивая их в аккуратный рулончик. – Я видела их всего минуту назад, они копались в теплице с Арчи.
Я вздрогнула.
– Правда? Но…
– Уже девять утра, Люси, – терпеливо проговорила она. – Они довольно часто заходят к нам и завтракают здесь, когда ты отсыпаешься. А теперь, с твоего позволения, я должна идти. Надо найти Джоан и узнать, почему это серебро в таком отвратительном состоянии. Джоан! – Она проплыла мимо меня и исчезла в коридоре.
Я вытаращилась ей вслед. Мальчики уже здесь? Но дверь их спальни была закрыта, и я подумала… предположила… но я же не заглянула, не так ли? Не открыла дверь. Я залилась краской. Как ужасно. Значит, они регулярно завтракают здесь, в Незерби? Я нахмурилась.
Нет. Ну, может, только вчера и позавчера, когда я из-за головной боли не могла выйти из дома… Ну ладно, может, еще пару раз, потому что я вообще-то заметила, что они рано убегают из дома, и мне это было по душе. Я думала, что им нравится жить за городом, свободно бегать и играть, где вздумается. «И вовсе я не отсыпаюсь», – сердито подумала я. Разве что сегодня утром… сегодня я и вправду немного проспала.
Я повернулась и медленно поплелась по коридору, где только что так жизнерадостно подпрыгивала; прошла через прихожую, увешанную пальто и шляпами, через конюшенный двор, к огороженному стеной саду. Я чувствовала себя разбитой и, проходя мимо сада, сорвала цветок увядшего мака. Я знала, что она намеренно и хитро оскорбила меня там, на кухне. И еще я понимала, что у нее есть способность, благодаря своему высокомерию, вытягивать из меня всю уверенность, словно она была пиявкой. Я глубоко вздохнула и выпрямила спину, поражаясь самой себе. Ну надо же, как быстро у меня меняется настроение, как легко лишить меня способности быть счастливой!
Я остановилась и, прикрыв ладонью глаза, взглянула вдаль. Да, действительно, Бен и Макс были там, в продолговатой теплице, построенной у высокой полуразрушенной стены между кухней и огородом. Они вместе с Арчи собирают помидоры. Ну и отлично. Собирать овощи с дедушкой – что может быть приятнее? Только вот оказалось, что Роуз вовсе не бросилась на поиски Джоан, а тоже была там. Почему? Почему она так быстро пробралась туда, что хотела сказать? С плохим предчувствием, ощущая себя аутсайдером, я подошла ближе. Роуз при этом взяла у Бена полный дуршлаг и вместо того чтобы воскликнуть: «А вот и мамочка!» – повернулась ко мне спиной и проговорила: «Превосходно, Бен. Замечательные плоды. Сейчас же отнесу их на кухни, чтобы к обеду сделать салат».
Роуз всегда говорила «кухни», будто речь шла об огромном помещении с целой армией шеф-поваров. На самом же деле Джоан, страдающая одышкой и ревматизмом, с одной лишь помощницей, и то не на полный день, пыталась совладать с совершенно допотопной по современным меркам кухней, где не было даже микроволновки. Для такого огромного дома кухня была явно маловата, учитывая, какие Роуз любила закатывать балы. И я задумалась: а сколько у них на самом деле денег? Роуз разбрасывалась деньгами направо и налево, и мой амбар – тому пример. Но не может же быть, чтобы у них была бездонная яма наличных, ведь единственный регулярный доход – это собственная ферма. И Роуз, похоже, тоже волновалась о деньгах.
– Теплица выглядит позорно, – сказала она. – Что только подумают люди, когда я в следующем месяце открою сады для посещения. Посмотри на эти сломанные рамы! Стоит прикоснуться, и они разваливаются в руках. – Она подцепила отслаивающуюся краску безупречным наманикюренным ноготком. – Смета уже готова, Арчи. Почти две тысячи фунтов, но это необходимо.
– На две тысячи фунтов можно купить кучу помидоров, – пробормотал Арчи, склонившись над нижней веткой.
– Что? – рявкнула Роуз.
– Ничего, дорогая. – Он выпрямился. – Ты права. Надо починить теплицу.
– Можешь починить и свою чертову суку, раз уж мы об этом заговорили, – злобно прошипела Роуз, проносясь мимо меня и переступая через лежавшую в проходе суку лабрадора, любимицу Арчи. Живот у собаки разбух. – Она явно опять понесла – наверняка от деревенских псин. Опять придется всех щенков отвезти в Общество защиты животных. Что там подумают? Не понимаю, почему нельзя ее стерилизовать.
– Ну уж нет, – пробурчал он. – Стерилизованные суки жиреют и становятся агрессивными. Тебе ли не знать.
– Что?!
– Ничего, дорогая. Ты права, я об этом подумаю.
– Вот именно, Арчи, подумай!
С этими словами она развернулась и зашагала к дому. Мы вытаращились ей вслед.
– У бабули плохое настроение, – пробормотал Бен.
– Не сомневаюсь, дружище, – согласился Арчи. – И какая муха ее укусила? Несколько дней уже такая. – Он задумчиво проводил ее взглядом.
И тут, глядя на удаляющуюся спину Роуз, я вдруг поняла, что она стала в точности такой, какой я ее знала раньше, такой, какой я ее помнила, когда еще была замужем за Недом. Это ледяное обращение было мне очень знакомо; я со страхом осознала, что по крайней мере в отношении меня она стала прежней. Вся ее вежливость последних нескольких недель была показной.
– Ну ладно, – Арчи обернулся, – пойдемте, мальчики, там уже сейчас ветки оборвутся. Давайте наберем большую миску!
– Теда сегодня нет? – спросила я, присоединяясь к ним, бросая огромные переспелые томаты в миску и благодаря Бога, что Роуз ушла.
– Он не каждый день приходит, – сказал Арчи. – Теперь всего три раза в неделю. Не по карману это нам.
– А-а. – Значит, я была права. Мы молча собирали помидоры. Наконец я остановилась и выпрямилась.
– Послушайте меня, мальчики, – я с бодрой улыбкой повернулась к ним. – Если дедушка вас отпустит, я хотела сегодня съездить с вами в Оксфорд и покататься на лодке по реке. Хотите?
– Круто! – Макс прыгнул ко мне на руки, а Бен, который сегодня утром даже не пошевелился, когда я взъерошила ему волосы, с улыбкой огляделся по сторонам.
– Мы на целый день едем? – подозрительно спросил он.
– Конечно, почему бы и нет? Вернуться мне надо к пяти. Вы же знаете, что сегодня вечером я еду к Джесс? – взволнованно проговорила я.
– Ну да, ты говорила, – неохотно признался он, но к счастью, не слишком ворчливо.
– Тогда идите, мальчики, – сказал Арчи, протягивая Бену миску. – Отнесите это Джоан, а потом езжайте с мамой, погрейтесь на солнышке.
– Я сделаю сэндвичи с яйцом, – пообещала я. Мы вышли из невыносимо жаркой теплицы на относительно прохладный воздух и зашагали к террасе через лужайку. – Можем еще взять персики и печенье.
– И конфеты? – с надеждой спросил Макс.
– И конфеты, – кивнула я, – все положим в рюкзак.
– И кучу имбирного пива? – поинтересовался Бен.
– Ладно, и пива. Ну, отнесите Джоан помидоры, а я посмотрю, чего это Лавиния так разволновалась.
Лавиния хлопала нам с террасы и размахивала руками, как регулировщик в аэропорту. За ее спиной у открытых французских окон сидел Джек в панаме и читал ту самую книгу в бумажной обложке, которая на днях так его заинтриговала. «Ничего себе работка, – с завистью подумала я. – Везет же некоторым».
– В чем дело, Лавиния? – крикнула я, не желая подходить слишком близко к Джеку после той ссоры. Мальчики исчезли на кухне.
– Вот ты где, а я везде тебя обыскалась! – Она засеменила по ступенькам, запыхавшаяся, порозовевшая, похожая на восторженную старшеклассницу. – Ты же не забыла? – встревоженно спросила она.
– Забыла что?
– Завтра – второе воскресенье месяца! Сегодня ты оформляешь цветочные композиции в церкви.
Я уставилась на нее. У меня отвисла челюсть. О господи, я же совсем, совсем об этом забыла!
– О боже, Лавиния, совсем из головы вылетело! А можно, я завтра сделаю? – И тут я вспомнила, что завтра буду лежать в уютной кровати под балдахином и потягивать утренний чай. И поспешно добавила: – После обеда, ладно?
Она рассмеялась.
– Цветы должны быть готовы к восьми тридцати завтра утром. Для святого причастия. Нет, надо сегодня обязательно сделать.
– Сегодня? Понимаешь… я сегодня обещала погулять с мальчиками.
– Так сделай вечером. Ничего страшного. На это уйдет от силы часа три.
– Часа три?!
– Ты же должна их собрать, срезать листву, привезти в церковь, выбросить старые, помыть вазы, расставить новые… да, на это немало времени уходит.
– Проклятье. – Я закусила губу, чувствуя, что Джек наблюдает за мной из-под панамы. – Нет, сегодня вечером я точно не могу, я уезжаю. Послушай, Лавиния, давай я на следующей неделе займусь цветами, а? Будь ангелом, замени меня сегодня.
– Я бы заменила, но сегодня у меня свидание! – Она просияла и развернулась вокруг своей оси. И тут я поняла, что она так похожа на школьницу пятидесятых годов из-за дурацкого бело-голубого полосатого платья. Не хватало только гольфов. Она пригладила подол. – Ну как?
– Прелесть, – соврала я.
– Родди ведет меня на обед в «Браун», – гордо провозгласила она.
– Родди?
– Родди Тейлор. Мы с ним у Рочестеров-Кларков на днях познакомились. Милый такой.
– Понятно. У него тоже приходской дом? Она прыснула.
– Увы, нет. Всего лишь несчастная подделка под эпоху Тюдор на краю поля для гольфа. Но, – тут ее лицо смягчилось, – он такой милый! И я ему, кажется, очень нравлюсь, – удивленно добавила она. – Он сказал, что уже давно хочет меня пригласить, только смелости не хватало. – Она слегка зарделась. – Он бухгалтер.
– О, Лавиния, это же здорово! – Я была за нее искренне рада. Вдруг представила, как она провожает муженька на работу и машет ему рукой у двери дома в пригороде – в фартучке и с метелкой для вытирания пыли. Может, это ее судьба. – Ладно, – смиренно произнесла я, – раз ты не можешь, ничего не поделать. Я сама займусь цветами, только вот… Мальчики будут так разочарованы.
– Почему? – Бен тут же выскочил у меня из-под локтя.
Я облизнула губы.
– Дорогой, я ужасно все перепутала. Напрочь забыла, что сегодня обещала сделать цветочные композиции для церкви.
Он уставился на меня.
– Значит, мы никуда не поедем?
– Сам подумай, Бен, как я могу? Я же обещала, понимаешь…
– Да, но нам ты тоже обещала!
– Я знаю, Бен, но все не так уж плохо. Вы можете мне помочь. Мы вместе соберем цветы, уверена, бабушка будет не против. А потом можем устроить пикник на поле с лютиками, как в первый день, когда мы приехали. А потом отвезем цветы в церковь, и вы поможете мне их расставить.
– Вот здорово! Какие-то идиотские цветочки, вместо того чтобы целый день кататься на лодке по реке? Ну уж нет, спасибочки! – сердито пробурчал он, повернулся и побежал к амбару.
– Ох, Люси, мне так жаль, – пробормотала Лавиния, коснувшись моей руки.
Я покачала головой.
– Ничего страшного. Не переживай. Это я во всем виновата. Мне кажется, Бен сейчас не очень-то счастлив. – Я закусила губу, глядя, как он несется по мосту, вверх по холму, открывает садовую калитку, бежит по дорожке и скрывается в доме. Через секунду на втором этаже задернулись шторы. Я знала, что он сидит на кровати в темноте и слушает плеер. И тут я поняла, что еще совсем недавно за моей спиной раздался бы голос: «Да не переживай ты, Люси, я их отвезу. Я покатаюсь с ними на лодке». Глупо, конечно, но я даже подождала минутку, надеялась, что он так и скажет. Я бы сама не стала его просить, слишком уж возмутительно его поведение, но все же… Тишина. Все еще не сводя глаз с амбара, я откашлялась.
– Понимаешь, – обратилась я к Лавинии и ко всем другим, кого это могло интересовать, – иногда дети должны разочаровываться. Все это часть взросления. Они должны понимать, что у взрослых людей есть обязанности и что с их планами надо считаться. Особенно если речь идет о таком важном деле, – добавила я, как заправская ханжа. – Особенно если речь идет о церкви.
Не удержавшись, я оглянулась, чтобы посмотреть, какой эффект возымела моя маленькая проповедь, но шезлонг был пуст. Джек ушел, оставив панаму в кресле, но забрав книгу.
Я глубоко вздохнула. Ну и ладно. Какая мне разница. Я вздернула подбородок. Не нужны мне зрители, чтобы убедиться в собственной правоте. Чтобы понять, что некоторые вещи нужно ставить на первое место. Высоко подняв голову, я зашагала по лужайке, полная сознанием собственной добродетели. Я делаю хорошее дело, пусть даже ради этого не смогу повеселиться с детьми. О другом, менее хорошем деле, из-за которого я не смогла бы зайти в церковь вечером, я даже и не вспоминала.
Глава 23
В конце концов Макс отправился со мной собирать цветы. Бен не передумал, так и остался сидеть в спальне и не показывал носа, но нам с Максом бабуля Роуз холодно кивнула и разрешила нарвать цветов в ее саду – только осторожно, разумно и не вырывая растения с корнем. Но я ни в коем случае не должна приближаться к «ложу страсти», наказала она, сурово глядя на меня, испуганно скрючившуюся перед ней. Тут я покраснела, сразу же представив скрипящую кровать с балдахином. О чем она говорит? Неужели подозревает?
– Что это за «ложе страсти»? – шепотом спросила я Лавинию, которая показала нам клумбы, прежде чем уйти на свидание.
– Она так называет клумбу – вон ту, в кустах. Там все цветы красные и оранжевые. Огненные азалии, красные астры.
Я вздохнула с облегчением, и моя совесть снова успокоилась, но видение скрипучего ложа страсти сменилось картинами проклятия и адского огня. Я поморщилась. Вполне в духе Роуз устроить в кустах адскую огненную клумбу. Самое место для заблудших душ вроде меня. Забредешь туда случайно и сгинешь в адском водовороте пылающих красных книпхофий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52