– Пошли! Только тихо! – скомандовала она, вывела его в прихожую и на попытку поцеловать ее на пороге быстро захлопнула дверь перед его носом.
Люда вернулась, прибрала мамину кровать, погасила свет. Последней ее мыслью было: «Он, конечно, принял меня за валютную проститутку», – и она спряталась от этой мысли в сон.
Глава 2
СТИВ. ДЕНЬ ВТОРОЙ
– Людмила! Мила! К телефону!.. Ты дома? – стучали в дверь.
Она проснулась, накинула халат и выскочила в коридор. За дверью нос к носу столкнулась с соседкой, маминой ближайшей подругой Марипалной. Люда аккуратно обогнула ее, бросив на ходу с лучезарной улыбкой: «С добрым утром», и схватила трубку. Но Марипална, видимо, ночью что-то слышала и настроилась на решительное объяснение. Она подошла и встала рядом.
– Да? Слушаю! Это я. – Люда старалась говорить как можно официальнее.
На другом конце провода оказался американец. И Люда очень боялась, что Марипална тоже услышит его голос. Стив был настроен лирически и собирался обсудить с ней свое настроение. А она, чтобы скорее закончить разговор, ни с того ни с сего выпалила: «В три в КУГИ!» – и повесила трубку; развернувшись в другую сторону, она ловко обошла Марипалну, не встретившись с ней глазами. Вдогонку она услышала возглас старушки, но сделала вид, что не услышала его.
Войдя в комнату и щелкнув задвижкой, Люда на ходу стянула полотенце. Волосы с ночи еще не высохли. Где же фен? «Он позвонил!» – тихонько шепнула она сама себе. И от ночных страхов не осталось и следа. Почувствовав себя легкой, просто воздушной и прямо порхая по комнате, Людмила, давно не ощущавшая себя такой живой и настоящей, села к трельяжу. Из черной рамочки на нее посмотрели строгие мамины глаза. И Людины руки сами собой опустились.
– Ну и что ты так смотришь? – Люда демонстративно взялась за фен. – Мама, мне почти тридцать пять лет! Я уже могу позволить себе все, что угодно! Ну и что, что не прошло и шестнадцати дней после твоей смерти?! Я тебе, что ли, верность должна хранить!.. Да, я признаю, что не надо было пускать его на твою кровать… Но я уже плохо помню, как это все произошло… Извини, пожалуйста! – Она уже ходила по комнате, одевалась, но время от времени подходила к портрету. Когда аргументы казались ей не очень убедительными, она храбро бросала их прямо в лицо матери. – Мама, я так давно веду примерный образ жизни, что можно немножко и подмочить мою репутацию.
Все! Она готова! Но, уже вставив ключ в замочную скважину, она опять вернулась в комнату, подбежала к трельяжу, присела на корточки перед маминой фотографией:
– Ну прости меня, пожалуйста, я больше не буду! – Она чмокнула фотографию, посмотрела на свое отражение в зеркале и с легким сердцем закрыла дверь.
А в коридоре ее ждала недовольная Марипална, но, к счастью, зазвонил телефон. Звонила Галя узнать, куда запропастилась ее любимая подружка. Пообещав ей перезвонить позже, Люда повернулась к Марипалне:
– Марипална, вы же знаете, что я вас люблю. Не надо сердиться. На самом деле жизнь прекрасна! – и, не дожидаясь, пока соседка найдет что ответить, выпорхнула на лестницу.
Весь день она летала, словно на крыльях. Все удавалось. И в голове крутилась фраза: «Он позвонил, он позвонил…» Но чем ближе подходило назначенное время, тем тревожнее становилось у нее на душе. И только подойдя к зданию КУГИ, она вдруг сообразила, откуда это беспокойство. Он ведь, может быть, и не знает, что такое КУГИ, а может, и не расслышал, что она сказала? А потом, откуда он знает, где это находится? Да и собирался ли он вообще с ней встречаться? Надо было дослушать, что он говорил. Конспираторша несчастная. Она вспомнила Марипалну, и мысли со скрипом стали поворачиваться на сто восемьдесят градусов.
А зачем им вообще встречаться? Какой-то заезжий американец поманил ее пальцем, она и побежала… Ну, положим, у нее есть смягчающие обстоятельства. Да! Она в тяжелом психологическом состоянии. Для нее это разрядка. Ну и наплевать, что этот коммивояжер американский решил развлечься. А это она его использовала. Да-да. Ей надо было оттянуться, она его и использовала. Когда она шла по Зодчего Росси, сердце ее стучало. В фойе его не было. Она спросила у вахтерши, не было ли здесь иностранца. Нет, никого не было. Она вышла на улицу. На часах – без пятнадцати. Ну, вообще! Рано еще, дурища несчастная! Она прошлась туда-сюда. Заглянула под арку – никто не шел по Ломоносова. Тогда она сама решила дойти до Садовой, повернула за угол и столкнулась с ним нос к носу.
– Здрасте!
– Люда, ты уже уходишь? Я опоздал? Они оба посмотрели на часы и засмеялись.
– Знаете, в фойе КУГИ выставлены конкурсные проекты Морского фасада Петербурга. Хотите посмотреть?
Она решила держаться непринужденно, как будто ничего особенного не случилось между ними ни ночью, ни утром по телефону.
– Я не понял. Говори медленно.
Она повторила. Он вроде понял, хотя вчера был как-то понятливее. «Может, волнуется?» – промелькнула сладкая мысль. Они вошли в фойе. На площадке, у окна, у стены стояли макеты.
– Вы смотрите. Потом скажете, что вам больше понравилось. Какой проект лучше. А я вам потом скажу, где наш.
– Ты – автор?
– Группа товарищей…
– Не понял…
– Ладно, смотрите, а я мигом вернусь, мне только бумажки взять. – И она побежала по лестнице.
– Люда! – вдруг окликнул он и помахал рукой, подзывая ее. – Какой проект вашей группы товарищей?
– Так не честно! – Она помедлила и все-таки махнула рукой в сторону макета у окна: вон тот! – и ушла.
Когда она вернулась, Стив сидел на подоконнике с раскрытой «Книгой отзывов» и старательно писал, прикусив кончик языка. Выглядело это очень трогательно.
– Ты очень понятливый! – Она впервые со вчерашнего дня назвала его на «ты». – Ну и что же ты там пишешь? – Она заглянула через его плечо. Была исписана уже целая страница. Сначала с пол-листа по-английски, потом довольно коряво по-русски. Американец с трудом подбирал слова восхищения их проектом.
– Вы выиграете! Мой, – он посмотрел на обложку книги, видимо забыв слово, – отзыв, – и поднял большой палец вверх, спрашивая с любопытством: – А почему здесь мало отзывов?
– Потому, что уже все известно… Ну кто победит… – беспечно бросила Люда.
– Так зачем же тогда конкурс?
– Ну так… Чтобы выглядело пристойно.
– Что значит «пристойно»?
– Ну как будто бы выбрали лучший! Разве у вас не так?
Он неопределенно повертел ладонью в воздухе.
– Все равно надо побороться!
– Как?
– Надо прессу пригласить, потом создать имидж…
– Да кто этим будет заниматься?
– Как – кто? Менеджер!
– У нас нет такого. Всеми делами занимается руководитель мастерской. А ему… лень.
– Как это лень? Это работа! Бизнес!
Вместо ответа Людмила пригласила Стива съездить с ней в «Ленпроект», где она раньше работала.
Когда они ехали по городу и потом, когда вошли в здание на Таврической, она невольно глядела на давно знакомые вещи его глазами. Город выглядел вполне достойно. Мороз ему шел. Архитектура вообще выигрышнее смотрелась, когда на деревьях не было листвы. А сегодня ветки в инее переплетались, маскируя ветхость необновленных фасадов, и дома смотрелись еще наряднее.
Но здание «Ленпроекта» не очень-то похоже на место, где создается архитектура. Лестница обшарпанная. Ну если ему еще и курилку показать! Она вспомнила, что забыла купить сигарет. Они подошли к сторожке вахтера. Слава богу, дежурила Елизавета Ефимовна, а Люда давно вела с ней дружбу. Над окошком красовалась грозная надпись: «ПРОПУСК В ОТКРЫТОМ ВИДЕ».
– Лизавета Ефимовна, здравствуйте! – заглянула Люда в окошко.
– Людочка! Рада тебя видеть!
– Лизавета Ефимовна, там у меня еще что-нибудь осталось?
Люда держала здесь пачку сигарет с незапамятных еще времен. С получки каждый раз обновляла запас, а потом по одной просила, если у нее кончались сигареты. А началось это, когда она пыталась бросить курить. Лизавета Ефимовна предложила ей хранить у себя сигареты на случай, если уж очень захочется. Потом эпопея с бросанием повторялась не один раз, но сигареты стали храниться на вахте постоянно.
– Есть, есть… Тебе сколько? – кивнула на Стива понятливая Лизавета Ефимовна. – На него выдать?
– По-моему, он не курит…
– Ладно, бери две, лучше вернешь потом.
Люда повела Стива по лестнице: лифт, старинный, в узорчатой старинной клетке, конечно же не работал. Потом они шли по нескончаемым глухим коридорам, поднимались и спускались по узким лестницам. Лабиринт привел к высокой дубовой двери.
– Я здесь кое-что сделаю, а ты посидишь, подождешь меня немножко… – предупредила она, перед тем как войти.
За дверью была довольно большая комната, уставленная кульманами. За каждой доской стояла женщина и сосредоточенно чертила. На них никто не обратил внимания. Люда подошла к столу, за которым сидел костлявый человек с жидкими, довольно длинными белесыми волосами. Он обернулся, и волосы на его голове затрепетали. Казалось, если на них хорошенько подуть, они разлетятся, и останется голый череп.
– Привет, Никола!
– Люсенька! Как я рад! Это с тобой? – кивнул он на Стива. В голосе прозвучали еле различимые ревнивые нотки.
– Да, он посидит тут.
– Да-да, конечно, раздевайтесь! – Никола вскочил со стула, но Люда его опередила.
– Он не будет раздеваться, а я скину куртку. Давай показывай, что у тебя? – Здесь Люда чувствовала себя хозяйкой положения. Тем более что Никола позвал ее на помощь. Он развернул чертеж.
– Смотри, вот здесь… – Они склонились над листом «синьки».
Все время, пока вглядывалась в линии и цифры, она чувствовала, что Никола косится в сторону Стива.
Возникли какие-то вопросы, и Никола ушел согласовывать и выяснять, а Люда со Стивом пошли покурить.
– Я тебя отведу в курилку, там… – она никак не могла подобрать нужное слово, – неформальное общение.
– О'кей!
– Ты курить-то будешь? То есть умеешь? У вас же «здоровый образ жизни». Или так постоишь?
– Да-да! Курить буду.
Курилка представляла собой лестничную площадку последнего этажа. Был еще один пролет наверх, заканчивавшийся глухой железной дверью. На площадке было людно и шумно. Здесь сидели на двух ломаных стульях, положенных набок, стояли и ходили как женщины, так и мужчины вокруг трех банок из-под кофе «Гранд», доверху наполненных окурками, пол был усыпан пеплом.
– Ой, Люда, давно не видно тебя! – завидел ее, когда они только поднимались, Егоров из конструкторского.
– Здрасте, здрасте!
Люда поставила Стива около перил, вытащила для него сигарету, а он галантно щелкнул зажигалкой, у него, оказывается, была своя. Они закурили.
– Я здесь приобрел, – объяснил Стив, кивнув на зажигалку. – Необходимо при неформальном, – он повторил ее слово, – общении.
Их тут же прервали.
– Ты видела это? – позвал ее Егоров.
– Что? Я ничего не знаю…
– Дайте ей картинку, – попросил Егоров у Мити Смирнова из электротехнического. – Посмотрим, что она скажет…
Худенький Алеша сунул ей в руки ксерокс какого-то сооружения.
– Проект Мариинки! Представляешь? – возмущенно прокомментировал Митя.
– Не понимаю… – Люда рассматривала бледное изображение, с трудом угадывая очертания чего-то бесформенного на фоне угадываемого знакомого пейзажа.
– Проект реконструкции Кировского театра Мосса, ну Эрик Мосс, американец. Ты ничего не знаешь, что ли? Мосс с проектом и с американскими деньгами хочет построить Гергиеву новый театр.
– Да не американскими, там чьи-то другие деньги… – вставила строгая тетя-архитектор.
И вдруг все загалдели. Видно, бурное обсуждение было прервано вторжением Люды с незнакомцем.
– Да не важно – чьи. Главное – не наши деньги.
– Да нет, главное – сам проект. Представляешь, в центре Петербурга – мусорные мешки. Они совсем сбрендили.
– Да не сбрендили – они специально, чтобы свою безвкусицу наляпать. Кто деньги платит, тот и музыку заказывает…
– Да бросьте вы! Что музей-то из города делать! Наши, что, смогут такое построить? Кто на это деньги даст? Нашлись спонсоры-дураки, деньги дают – возьмите, постройте что-нибудь по-настоящему современное. Мосс – гениальный архитектор. Будет здание мирового уровня!
– Ну ты даешь, чтоб в Петербурге, в историческом центре – такое уродство!
– Да не уродство, а гениальная конструкция. Ты только посмотри, что он придумал.
– Да я и смотреть не буду. Пусть на Гражданке строят свою гениальную архитектуру, а в центр…
Стив тихо стоял, облокотившись на перила, и вдруг подал голос:
– Дайте картинку!
Он говорил с явным акцентом, и все немедленно замолчали и обернулись на иностранный голос.
– Пожалуйста… – кто-то угодливо подал ему ксерокс.
Он взглянул и тут же возмущенно проговорил:
– Это не правильный! – Он сделал ударение на последнем слове. – Где, откуда? Это не проект Мосса…
Наступила гробовая тишина. Все обернулись к Алеше.
– Это из газеты «Петербургские ведомости», – оправдывался Алеша, тыча пальцем в уголок рисунка.
– Это не есть правда! – Стив торопливо открыл дипломат, порылся там и достал ламинированную цветную картинку. – Вот проект Эрика Мосса.
Все сгрудились вокруг него. Потом листок пошел по рукам. Все притихли. Тишину нарушил Егоров.
– Это не театр – это облако в штанах. Гениальная конструкция! – восхищенно выдохнул он.
– Да что ты понимаешь! – закричал вдруг Алеша. – Я не допущу, чтобы в центре моего города стояла эта громила. – А это, вообще, кто такой? – показал он на Стива. – Кто ты такой? – Он подошел вплотную к Стиву и смотрел снизу вверх.
– Я? – удивился Стив. – Я архитектор…
– Эрик Мосс?! – злорадно спросил Алеша.
– Нет! Конечно, нет! Я представляю этот проект в России.
– Ах, эти американцы уже в Петербург добрались! – Митя вдруг пошел на Стива. – Мало вам Югославии, мало вам Афганистана…
– Алеша! Уймись! – крикнула Люда.
– А ты стала американской подпевалой! Уж от кого, а от тебя я этого не ожидал…
– Алеша!
Но Алеша, не обращая внимания на крики, вдруг выставил свой маленький кулачок вперед. Стив отпрянул назад, но поскользнулся на пепле, устилающем пол, и полетел на перила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34