Одну он нашел быстро, а другая куда-то запропастилась. – Не найду другую! Слушай, надевай мои… – Он вылез из своих роскошных кожаных, на меху бахил.
– Да не надо! Я так, в носках…
– Надевай, надевай. Я себе найду другие. – И он выволок из шкафа обрезанные валенки. – Я эти больше люблю. Иди на кухню. Она сейчас выползет.
На кухне был бардак. Кругом стояла грязная посуда. Какие-то сухие корки валялись на столе. Люда встала у окна рядом с засыхающими на подоконнике цветами.
– Вот и мы! – бодренько говорил Гена, вводя, почти неся жену.
Татьяна была ужасна. Опухшая физиономия, затекшие глаза делали ее просто неузнаваемой.
– Что, хороша? – прохрипела она.
– Таня! Что? Что случилось? – вырвалось у Люды.
– А! – махнула Татьяна рукой и рухнула на стул.
– Вы тут, девочки, пообщайтесь, а я – на репетицию… – засуетился Гена.
– Давай, давай, вали отсюда! – забурчало то, что осталось от Татьяны.
– Людочка, там кофе, чай… Я не успею. Ты уж сама там… – И он исчез.
После его ухода Таня долго трясла головой, делала какие-то странные движения руками. Люде стало не по себе, и она уже подумывала, не уйти ли ей отсюда.
– Сиди! – вдруг, словно прочтя ее мысли, сказала Таня. – Посиди! Я сейчас приду в себя, – начала она уже совсем другим, просительным тоном. – Налей-ка мне рюмаху! Там на подоконнике…
За цветочным горшком стояло полбутылки «Гжелки». Тут же стоял и стакан, обычный, граненый. Люда протянула Тане полстакана водки:
– Хватит?
Та залпом выпила, сморщила свое и без того скукоженное личико, посидела мгновение и вдруг на глазах стала преображаться.
– Тебе, конечно, лучше было бы не приходить… Но раз пришла, придется меня выслушивать! – грозно предупредила она.
– Что-то случилось? – Люда старалась произвести впечатление отзывчивого и заинтересованного лица.
– У Геньки любовница.
– Да ты что! – сказала Люда скорее из вежливости, чем из сочувствия. Она-то тут при чем?
– Раз пришла… – начала Таня, но перебила сама себя: – Ты – моя должница: изо-ля-цию не сделала, – с трудом выговорила она. – Теперь отдувайся, слушай пьяные жалобы… Может, поедим что-нибудь? – вдруг сказала она совершенно трезвым голосом.
Люда поднялась помочь.
– Сиди! Я сама! – Татьяна не без труда поднялась со стула, открыла холодильник. – Вот гад, ничего не готовит! Это у него протест такой! – Она вытащила свертки, какую-то банку без наклейки. Бросила все на стол. – Давай налегай!
– Да я не хочу.
– Как хочешь… – махнула она рукой. – В общем, так! – начала она, засунув в рот кружок докторской колбасы. – Может, выпьешь?
– Нет, я водку не пью, ты же знаешь, – замотала головой Люда.
– Да-да, помню. А как тот американец? – попыталась она улыбнуться, но тут же схватилась руками за губы. Губы были искусаны, потрескались, и на верхней от улыбки появилась капелька крови.
И в этот момент у Люды проснулась жалость.
– Тань, милая моя, да наплюй ты на него! – вдруг посоветовала она.
– Я его выгоню! – твердым голосом пьяного человека ответила та.
– Но он ведь не выгоняется? – осторожно предположила Люда.
– Ни в какую…
– А чего выгонять! Ты его просто избаловала. Развлекался на готовом. Ты же сама актриса… – пробовала Люда нащупать правильную линию.
– Да какая я актриса… – неуверенно запротестовала бедная Таня.
Люда вдруг почувствовала, что это то, что надо.
– Актриса! – настаивала Люда, ее просто распирало от желания утешить эту маленькую несчастную девочку. – И пусть он тебя тоже устраивает актрисой работать. Пусть там со своей режиссершей роль тебе найдут!
– Так ведь режиссерша и есть любовница!
– Вот пусть и замаливает грехи! – Люда и сама удивлялась, откуда у нее появился такой напор, но она чувствовала, что несет ее в правильном направлении.
– Ты думаешь? А как же мои магазины?
– А магазины… – Тут произошла небольшая заминка, но Люда ловко вывернулась. – Магазины отдай в аренду. Или еще лучше, найми кого-нибудь вместо себя.
– Кого же я найму? – Татьяна смотрела на нее снизу вверх, явно поддаваясь на уговоры.
– Это не проблема! – Люда вдруг вспомнила про Лауру, просто больше она никого не знала из людей, имеющих отношение к торговле. – Я тебя познакомлю…
– Правда? – У Татьяны глазки загорелись, как у ребенка.
– В общем, главное – чтобы он начал о тебе заботиться, а не ты о нем… А если не захочет, пусть катится!
– Да, ты совершенно права! Не захочет – пусть катится! – храбро повторила Татьяна. – Ох, Людка, как ты вовремя пришла!
– А где Виталик?
– Так в школе, – после некоторой паузы вспомнила Татьяна.
– Он-то на чьей стороне?
– Мы ему не говорили, – очень серьезно сказала Татьяна.
– А то он не видит… – Люда обвела глазами погром на кухне. Таня сделала то же самое.
– Да, я вижу, – закивала она виновато.
– Надо его на свою сторону перетянуть.
– Ты – стратег! – восхитилась Татьяна.
– Давай приводи себя в порядок и вечером все ему скажешь! Договорились?
– Да? – недоверчиво согласилась Татьяна.
– Я не могу больше у тебя сидеть! Понимаешь, я ведь замуж за этого твоего американца выхожу.
– Да ты что!
– Правда! Он послезавтра приезжает, мы женимся и едем в Америку!
– Ну ты даешь! – восхищенно опять снизу вверх посмотрела Татьяна. – А мы к тебе приедем!
– Здорово! Ладно, давай, я пойду. И позвоню тебе насчет человека. Вечером. Но ты уж будь молодцом! – И она поцеловала ее в темечко.
– Все будет в порядке! Я же железная женщина!
Она действительно вдруг почти легко вскочила со своего стула и пошла за Людой в прихожую.
– Как ты вовремя пришла! – все приговаривала она. – Что бы я без тебя делала!
– Ну ни пуха!
– К черту!
Люда вышла в прекрасном настроении. Хоть она и вспоминала об этой дурацкой звукоизоляции не часто, уезжать, не сделав ее, не хотелось. Как-то нехорошо… А теперь все устроилось самым наилучшим образом. Не забыть бы теперь Лауре сказать про Татьяну…
Как только она вышла из квартиры, охранник возник как из-под земли. Ну и работа! Неужели он торчал тут все время? А она-то про него и забыла.
Солнце уже садилось. С крыш капало. Просто весна. И она уезжает в Америку. Как-то это все не вязалось. Ну и что? Жизнь полна непредсказумостей…
Охранник голосовал переполненным маршруткам, чертыхался, остановил машину, от которой Люда наотрез отказалась.
– Вы что! Не соображаете… Нельзя садиться в случайные машины – это главное правило… – Она просто развлекалась. Муки бедного охранника забавляли ее.
– А в маршрутки, значит, можно?
– В маршрутках много посторонних людей, там ничего случиться не может, – с наслаждением наставляла этого олуха Люда.
– Да с тобой вообще ничего… – заворчал он.
– Что? – разозлилась Люда.
Но тут как раз маршрутка-то и остановилась, и они наконец поехали. Людмила села на освободившееся место и тут же стала дремать, а охраннику пришлось ехать, согнувшись в три погибели у входа.
Мобильник зазвонил, как только они поехали. Пассажиры напряженно прислушались. Люда достала трубку.
Позвонил Сидоров. Он напомнил Людмиле, что завтра сорок дней со дня смерти ее мамы, а также предупредил, что по христианским принципам год после смерти родителей – траурный, поэтому замуж выходить нельзя. Иначе брак не будет счастливым. Выслушав, Людмила назвала это предрассудками.
– Это не предрассудки… – Голос Сидорова стал строгим. – Я согласен, что это меня не касается.
Ты, конечно, можешь поступать, как тебе угодно. Но предупредить тебя я счел необходимым.
– Спасибо! – сказала она сухо.
– Не за что. Ангела-хранителя тебе! – Его голос был сама смиренность.
И запищали короткие гудки.
Вот еще новости!.. Что же это такое?.. Все против нее?.. И тут она спохватилась, что так и сидит с невыключенным мобильником.
– Что, какие-то сложности? – крикнул ей от своей двери несчастный охранник.
– Да нет, – этот охранник начинал ее раздражать, – просто завтра сорок дней со дня смерти моей мамы.
– А-а! Понятно! Значит, на завтра машину вызвать!
– Да нет, не надо!
– Почему?
– Послушайте, ну не все ли вам равно почему? – огрызнулась она.
– Я должен передать по смене… – оправдывался охранник.
– Но я же не должна вам отчитываться! – вдруг заорала на него Люда.
Люда только сейчас обнаружила, что вся маршрутка с интересом слушает их разговор.
– Вы решите все с шефом. Мое дело маленькое: мне приказали – я исполняю, – продолжал отругиваться охранник.
– Может, мы обсудим это, когда выйдем? – рявкнула на него Люда, и он прикусил язык.
Больше они не разговаривали. Охранник довел Люду до дверей ее квартиры.
– Пока! – бросила она ему и захлопнула дверь.
В квартире никого. Первое – надо отказаться от этой дурацкой охраны. Завтра – последний день, а потом Стив приедет. Она вдруг сообразила, что живет двойным стандартом: с одной стороны, считает дни до приезда Стива, как будто жизнь ее на этом кончится, а с другой – совершенно не готовится к его приезду, как будто это ничего не изменит. Но все-таки Дмитрию она позвонила.
– Дмитрия нет и сегодня и не будет. Что передать? – Голос был равнодушный, служебный.
Люда помолчала. Она не знала, как объяснить по телефону свою просьбу, и решила просто передать, что она звонила.
Тут объявилась Марипална. Люда выскочила на лязг замков.
– У нас на лестнице что-то неладное… – Марипална была явно озабочена. – Стоит какой-то чужой мужчина. Я его еще утром заметила. Я на него смотрю, а он глаза отвел и сидит на подоконнике как ни в чем не бывало. Мне кажется, надо в милицию позвонить!
– Не надо, Марипална.
– Почему?
– Ну как вам объяснить… Понимаете, это моя охрана…
– Что значит – охрана?
– Ну он охраняет меня… на всякий случай… Со мной один заказчик так расплатился за работу.
Марипална испуганно смотрела на нее, конечно ничего не понимая.
– Правда?
– Ну понимаете… это бартер такой. Я ему проект, он мне – охрану.
– Как интересно! – Марипална так и села около своей вешалки. – Так надо же тогда его в квартиру позвать, что же он там на лестнице… Холодно же.
– Не надо его звать!
– Но это же неприлично! Человек что-то для тебя делает, а ты его и в дом не пускаешь.
– А вы представьте, что у нас в квартире будет все время торчать чужой человек. И где он будет? У меня в комнате? На кухне? Или в прихожей около двери на посту стоять: двери открывать, закрывать, как вахтер.
– Да, вообще-то это не очень… А что, существует реальная опасность? – прибавила она шепотом.
– Не думаю! Просто его для профилактики здесь держат. Он мне самой надоел! – вдруг призналась она Марипалне.
– Знаешь, пусть лучше сидит там, от греха… – Она уже влезла в свои турецкие тапочки и двинулась к своей комнате, а Люда – к своей.
Стоя в дверях, она вдруг наткнулась взглядом на мамину фотографию на трельяже и подошла к ней. «Ты ведь была бы довольна? Правда?» – взяла она ее в руки и пристально вгляделась в знакомые мамины черты. Мама, конечно, молчала. Смотрела прямо на нее и молчала…
В комнату опять вошла Марипална вся в слезах.
– Милочка, этот… этот обалдуй опять укатил на рыбалку, – запричитала она. – Ты не слышала сегодня последних известий? Как там, на Ладожском? Или на заливе? Или… я не знаю даже, куда он укатил… – И она залилась слезами.
– Мариичка Пална! Успокойтесь! Милая моя! – Люда обняла ее и усадила.
– Понимаешь, ведь он обещал, он клялся, божился, что, пока не ударят морозы, шагу не сделает на рыбалку.
– А вы слышали, сколько сегодня градусов?
– Сколько? – встрепенулась она.
– Минус пять! – соврала Люда.
– Правда?
– Конечно!
– Ну тогда еще ничего. Да?
– Конечно! Марипална! А ведь завтра у мамы сорок дней…
– Господи! А какой сегодня день?
– Воскресенье.
– Да. Я ведь считала. И что же теперь делать? Мне же на работу с утра… Был бы Костик… – И вдруг она встрепенулась. – А ты где была вчера ночью?
– Марипална! Не надо! Вы не волнуйтесь за меня. Я уже совсем большая… Невеста… – подсказала она лукаво в самое ухо соседки.
– Милочка, и когда же он приезжает? – закусив губку, спросила она.
– Послезавтра.
– И что же, ты и уедешь? Вот так возьмешь и уедешь?
– Но я же буду приезжать…
– А вчера-то Никола звонил, я тебе и сказать забыла…
Марипална укоризненно взглянула на Люду, она всегда симпатизировала Николе, но сейчас не стала настаивать на своем мнении. А Люда пропустила ее замечание мимо ушей. Она стала планировать завтрашний день:
– Сначала в церковь, панихиду закажем, потом на кладбище…
– Да, Милочка, да! И еще тебе какой-то Дмитрий названивал… Ты знаешь, кто это?
– Конечно.
– И кто же?
– Да один знакомый.
Марипална взглянула с укором, но ничего не сказала, только вздохнула, покачав головой.
– Ну так, а вы-то со мной пойдете? – Люда поняла вдруг, что на самом деле Марипална – самый родной ей человек.
– Ой, не знаю, как и быть. И Костика нет… – Она снова вспомнила о своих бедах.
– Ладно, давайте, пусть будет, как будет. Вдруг он еще вернется…
На том и порешили, и Марипална пошла к себе.
И только Люда наконец улеглась, как подал голос мобильник.
– Здравствуйте, Людмила, я не очень поздно? – бодренько говорил Дмитрий.
– Вообще-то я уже сплю… – Люда и не пыталась скрывать своего недовольства.
– Ой, извините, тогда в двух словах…
– Дмитрий, вы, пожалуйста, завтра свою охрану отмените, а то я пойду на кладбище, в церковь… В общем, это неудобно…
– Во-первых, охрана не моя, а ваша, вас же охраняют, – мягко перебил ее Дым.
– Ну не все ли равно?
– Во-вторых, вы же понимаете, что эти люди не дураки, им как раз очень удобно на кладбище… свои финты выделывать.
– Там…
– В-третьих, – он снова ласково, но твердо перебил ее, – почему же вы меня не предупредили, я бы сам вас отвез… У вас годовщина…
– Да, у мамы сорок дней, – уже просто из вежливости ответила Люда. Что он, не понимает, что ли?
– Приношу вам свои соболезнования… – Он совершенно не реагировал на ее тон. Не понимал ее недовольства или не хотел принимать во внимание.
– Спасибо.
– Очень жаль, что я не смогу с вами завтра поехать.
– Да…
– Если я вырвусь, то найду вас обязательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34