И в конце концов решила, что Джанет стала бы для него идеальной партнершей. Она достаточно сильная, чтобы выдержать его чрезмерное стремление к совершенству. И хотя ее уровень немного ниже, чем у Майка, – надеюсь, ты не станешь возражать против того, что я это говорю, Кен, – у них наверняка могло бы получиться. Я предложу Майку, но прежде мне необходимо получить твое согласие.
– Конечно, я не могу решать за Джанет…
– Думаю, она согласится. – Девушка не стала говорить Кеннету, что его сестра уже открыто заявляла, что с радостью поменялась бы с Альмой партнерами.
Он широко улыбнулся:
– Что касается меня, то здесь твой план не даст сбоя. Для меня – счастье избавиться от постоянных репетиций, тренировок и соревнований. Если ты думаешь, что Джанет согласится, – вперед. Хочешь, чтобы я сказал ей об этом?
– Нет, – быстро ответила Альма. – Пока я еще не знаю, как прореагирует Майк. Он восхищается Джанет как танцовщицей, но что он чувствует по отношению к ней как к человеку, я понятия не имею.
– Да, это еще вопрос, – огорчился Кеннет. – Если бы она ему нравилась, он предложил бы ей это уже давно.
– Не могу ничего сказать. Дело в том, что у Майка слишком прямолинейные понятия о том, что правильно, а что неправильно. Он посчитал бы бесчестным вторгаться в чужие отношения и разбивать их. Ты и Джанет уже очень давно танцуете вместе…
– Четыре года.
– Поэтому ему даже и в голову бы не пришло, что он может подойти к Джанет и поговорить с ней о чем-либо подобном.
– Насколько я понимаю, ему нужно лишь подойти и спросить, – улыбнулся Кен и издал страдальческий стон. – Когда я вспоминаю, какую работу мы проделали, чтобы достичь соответствующего уровня, то думаю, что это адский труд. О, если Майк клюнет на твою идею, какое это было бы счастье.
– Ничего не могу обещать. Нужно выбрать подходящий момент. Думаю, придется подождать, пока он сам позвонит мне. Понимаешь, официально… он еще не сказал, что мы расстаемся.
– В таком случае, возможно, он собирается перейти в профессионалы, чтобы выступать с тобой.
– Нет, нет. Он никогда не сделает этого. Очень престижно победить сначала на любительских чемпионатах: на международном, британском, на «Звезде». Он хочет поставить свои награды на каминную полку, прежде чем станет профессионалом. И я не виню его – он заслужил это.
– Ты считаешь, что его победа на всех соревнованиях – само собой разумеющаяся вещь. А тебе не приходило в голову, что он просто может провалиться?
– Никогда, – горячо возразила Альма. – Майкл один из лучших танцоров в Британии. Все, что ему нужно, – девушка, обладающая подобными достоинствами. И вполне вероятно, что Джанет как раз тот человек.
Они расстались у турникетов метро.
– Будь хорошей девочкой, – сказал на прощание Кеннет, поцеловал ее в голову и направился к движущемуся вниз эскалатору. Альма смотрела на его светло-каштановую голову, пока она не исчезла из виду. Ей было хорошо и спокойно, оттого что у нее есть такой искренний и легкомысленный друг.
Девушка села на автобус и поехала домой. Разговор с Кеннетом несколько задержал ее, и Альма пришла позже обычного.
Мать встретила дочь словами:
– Ты сегодня так поздно. Твой ужин готов, но теперь ты можешь опоздать в студию.
– Это не имеет значения, дорогая. Я не иду туда.
– Не идешь? – Женщина остановилась на пороге кухни с кастрюлькой в руках. – Не идешь? Но ты не репетировала и вчера вечером…
– Нет. Я больше не буду репетировать, мам. Миссис Крейги подошла к дочери и внимательно посмотрела на нее:
– Что-то случилось. Именно это я и подумала вчера утром, когда увидела, как ты плакала над той открыткой.
– У тебя глаз, как у орла! – засмеялась Альма, нежно глядя на мать.
– Но, дорогая, расскажи мне. Я не собираюсь совать нос в твои дела…
– Вот и не делай этого! – раздался голос отца Альмы из гостиной. – Позволь девочке подняться к себе и хотя бы снять пальто, Нэнси.
– Хорошо, дорогой, – робко согласилась мать, но, приблизившись к дочери, спросила шепотом: – Ты поссорилась с Майклом из-за того немецкого мальчика?
– Я расскажу тебе все через минуту, – пообещала Альма и побежала по лестнице.
Это было обещание, и его следовало выполнить, причем рассказать придется в деталях. Миссис Крейги всегда проявляла большой интерес к карьере дочери. Поэтому, несмотря ни на какое «фырканье» и «хмыканье» мужа, не позволявшего ей вмешиваться в дела Альмы, она точно должна знать, что случилось.
– Надеюсь, Майк не разорвал ваши отношения из-за твоей невинной ошибки, Альма!
– А что еще ему оставалось, дорогая? Как бы там ни было, я все же взяла тот денежный приз и стала профессиональным танцором.
– Но ведь это не было наградой за танцы. Скорее это был приз за личное обаяние…
– Нет, нет, – настаивала Альма. – Я думала об этом. Суть дела в том, что диплом и чек вручили лучшей паре, не принимавшей участия в соревновании.
– Я знаю! – с видом победителя вскрикнула мать Альмы. – Ты можешь отдать награду обратно. Тебя посчитали участником соревнования, в то время как Дитер не являлся таковым. Таким образом, раз тебя посчитали участником, значит, ты и Дитер не можете считаться парой из публики.
– О, мама! – вздохнула Альма. – Ты, возможно, права, но в таком случае нам придется обратиться в комиссию по контролю за соревнованиями бальных танцевальных пар и отстаивать свою точку зрения. На это уйдут месяцы. И решение может оказаться совершенно противоположным тому, что мы ожидаем. И кроме того, всегда найдутся люди, которые будут считать, что я потеряла статус профессионала, несмотря ни на какие выводы комиссии. И Майку конечно же лучше иметь партнершу, в которой никто не сомневается.
– Но я уверена, что он предпочел бы побороться…
– А я уверена в другом. Он не захочет поднимать шума, чтобы не навредить своей карьере. Нет, мама, – заверила ее Альма, увидев, что мать собиралась что-то возразить. – И будет прав. Он ничего не выиграл от партнерства со мной. Зачем ему рисковать карьерой ради девушки, которая то и дело ошибается, попадает в различные истории, подводит его в самый ответственный момент?
Женщина нахмурилась:
– Можешь говорить что угодно, но я буду о нем хуже думать, если он просто разорвет ваши отношения, даже не попытавшись найти какой-нибудь выход.
– Очень хорошо, если он все-таки откажется от Альмы, – проворчал отец из-за газеты. – Ее никогда нет дома, стала худая, нервная… Под глазами черные круги. На что это похоже?
– Но, Джон, дорогой, ты просто не понимаешь! – Миссис Крейги с надеждой взглянула на дочь. – Я уверена, что найдется какой-нибудь выход. Ты и Майк останетесь вместе.
– Не думаю, мама.
– Когда ты увидишь его?
– Понятия не имею. Вчера ему было так плохо, что он просто не хотел никого видеть и ни с кем не желал разговаривать. Я решила подождать, когда он сам мне позвонит.
– О, дорогая… Не думаешь, что тебе следует… как бы… самой проявить некоторую инициативу?
– Нет, не думаю. В бальных танцах инициативу всегда проявляют мужчины. Майк предпочитает выбирать партнершу сам. Я ничего не стану предпринимать до тех пор, пока не пойму, чего он хочет.
– Ах! – запричитала мать. – Ты знаешь, как сохранить ваши партнерские отношения!
Альма посмотрела на маленькое, с заостренным подбородком лицо матери, светящееся надеждой, и решила, что время открыть правду еще не пришло.
– Нет у меня спасительных рецептов, мама. На самом деле не существует лекарства, чтобы вылечить эту болезнь.
Полностью посвятив себя бальным танцам, Альма растеряла за последний год всех своих прежних друзей. И это оказалось самым худшим в ее теперешнем положении. Сегодня ее ждал длинный и унылый вечер. В половине девятого Альма поняла, что не хочет больше смотреть любимую телевизионную передачу матери, и решила пойти на улицу. Но в холодной и сырой октябрьской ночи она почувствовала себя неуютно и зашла в бар выпить чашку кофе. Вокруг разговаривали и смеялись молодые люди примерно того же возраста, что и она. По-видимому, все они были хорошо знакомы, но их языка Альма не понимала. Она расположилась в углу и заказала кофе-эспрессо, с грустью думая о том, какой пустой будет ее жизнь без бальных танцев.
На следующий день девушка с непривычным рвением исполняла служебные обязанности в офисе, стараясь хоть чем-то занять свои мысли. Она никогда не проявляла интереса к работе, находя ее чрезвычайно скучной, однообразной и механической. Но сегодня Альма сосредоточила внимание на том, что делала. И, к своему удивлению, обнаружила – ей доставляет удовольствие работа. Она даже испытала гордость от того, что безупречно напечатала целую стопку писем. Девушка решила с этого дня проявить большее старание и усердие. Она хорошо печатала на машинке и стенографировала, но, случалось, допускала ошибки. Альма подумала и о том, что в будущем могла бы стать секретарем и посвящать карьере больше времени, вместо того чтобы мчаться в танцевальный зал.
Вечер показался ей бесконечным, но Альма решила посмотреть правде в глаза. Надо что-то делать, а не бесцельно бродить по улице. Она осталась дома, помыла голову, переделала все мелкие дела, до которых раньше руки не доходили, посмотрела телевизор. Альма прекрасно понимала, что ей необходимо найти какое-то новое интересное занятие, иначе она полностью упадет духом. Сейчас, в октябре, начинался учебный семестр в местном вечернем институте, и девушка решила заняться изучением иностранного языка. На следующий же день Альма записалась в немецкую группу. Никакой особенной причины для такого выбора нет, уверяла она себя.
Только через неделю Майкл разыскал ее. Он позвонил Альме по телефону в субботу утром с работы. Суббота всегда была самым напряженным днем недели в магазине пластинок.
– Как ты, Альма? – поинтересовался он.
– Все хорошо, спасибо. А как твои дела? – Она сразу почувствовала, что их разговор напоминает беседу пациента госпиталя и посетителя – неестественную и официальную. Наверное, оттого, что они уже не были вместе.
– Мы должны поговорить, Альма. Ты свободна сегодня вечером?
Свободна? Она никогда еще не была более свободной.
– Да, конечно.
– Можно прийти к тебе сегодня домой?
– Что ж… Ты, наверное, хочешь поговорить о нашем будущем? Будет немного сложно – моя мать дома. А она чуть-чуть партизан.
– То же самое и у меня с Арнольдом и Розмари. Похоже, нам лучше встретиться в студии… хотя, может, и это не слишком хорошая идея. Джимми несколько агрессивно настроен.
Альма не могла не улыбнуться. В жизни Майкла танцы занимали такое значимое место, что для него существовали кроме работы – дом, где он спал и ел, и студия.
– Мы можем пойти в ресторан, – предложила она.
– Ресторан?
– Да, чтобы просто поесть.
– О… да… конечно, мы можем. Что ж, я заеду за тобой в восемь. Я… закажу где-нибудь столик.
Альма повесила трубку и постояла еще мгновение в коридоре, живо представив Майкла в темном деловом костюме в маленьком офисе в дальнем углу переполненного магазина пластинок. Звук последнего музыкального хита заполняет собой пространство, мешая ему сосредоточиться и решить, куда повести девушку в субботу вечером. Странно, но вдруг она ясно увидела, насколько Майкл наивен. Прежде подобные мысли не посещали Альму, но ведь раньше она и не могла беспристрастно к нему относиться.
– Кто это был, дорогая? Майк? – Мать вбежала в комнату.
– Нэнси, что я тебе сказал? К чему эти твои вопросы? – прогремел голос отца из гостиной.
– Да, это Майк. Мы собираемся сегодня вечером встретиться.
– Уж давно пора!
Альма провела довольно много времени перед зеркалом, собираясь на свидание. Она хотела поднять себе настроение. Девушка знала, что Майк намерен официально разорвать их партнерские отношения, но хочет сделать это как можно мягче. Она прекрасно сознавала неизбежность расставания. Но в глубине души Альма надеялась: он поймет, что ее уход – настоящая потеря в его жизни. При этой мысли девушка поморщилась, упрекнув себя в излишней самонадеянности. Если Майк ей действительно дорог, то надо постараться сделать так, чтобы он как можно меньше пострадал в данной ситуации. Продолжая думать об этом, она тщательно занялась макияжем.
Закончив одеваться, Альма еще раз посмотрела на себя в зеркало и решила, что выглядит очень хорошо для любого места, куда бы ни повел ее Майк. Дорогой кружевной костюм с отделкой из шелка, который она не надевала с Уэстерхейвена, волосы, излучающие здоровый блеск и уложенные достаточно просто, но изысканно, макияж, лишь слегка подчеркивающий красоту ее глаз и губ. Альма почувствовала, что должна произвести эффект. Услышав шум подъезжающей машины, девушка спустилась вниз, попрощалась с родителями и поспешила навстречу Майку. Альма надеялась, что мать не станет устраивать ему сцену, тем не менее решила на всякий случай не предоставлять ей такой возможности.
Как только Майкл открыл дверь, девушка быстро выскользнула на улицу.
– Привет. – Она быстро поцеловала его в щеку. К ее удивлению, Майкл повернулся, обнял ее и со страстью, даже с каким-то отчаянием, поцеловал в губы. Он прощается, подумала Альма, и сердце у нее сжалось. Она обхватила его руками за талию, и так, обнявшись, они неподвижно застыли.
Наконец, Майкл прервал грозившее затянуться молчание:
– Ну что, пойдем? Я заказал столик в «Медитерани» – один мой знакомый говорит, что это хорошее и спокойное место.
Ресторанчик находился в Сохо, и декорации соответствовали названию: на стенах – рыбацкие сети, на деревянных столах – корабельные фонари, даже официанты были в полосатом джерси. Они заказали телячьи котлеты в томатном соусе, тушеную рыбу, крем-брюле на десерт и бутылку «Грейвс». Они так редко могли себе позволить выпить вина (из-за эффекта, которое оно могло оказать на танец), что появление бутылки на столе напомнило им о том, что происходит нечто необычное.
Ожидая заказа, они перебрасывались общими фразами. Но когда официант поставил перед ними тарелки и вино, Майкл прочистил горло:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19