Когда Артемизия нашла нужную дверь и изо всех сил толкнула ее, Любов уже практически настигал ее. Лошадь Тревелина, опустив голову, щипала хризантемы, которые росли у дома. Артемизия схватилась за седло и, запрыгнув на спину лошади, мысленно поблагодарила отца, который научил ее ездить в седле по-мужски.
– Не так быстро, английская мисс. – Любов схватил уздечку, но Артемизия выбросила вперед правую ногу и попала пяткой ему в глаз. Любов разжал руку и, закрыв лицо, дико закричал. Испуганная лошадь помчалась по мощенной камнями аллее, словно за ней гнались гончие из ада.
Артемизии оставалось лишь держаться изо всех сил, пока кобыла неслась, чтобы скорее оказаться в безопасности своей конюшни. Артемизия не позволяла себе сейчас поддаваться эмоциям, ведь мысль о том, что она бросила Тревелина, когда он больше всего в ней нуждался, причиняла невообразимую боль.
Глава 29
– Мадам, мы вас не ждали. – Катберт завязывал пояс на халате со свойственной ему суетливостью. – Мастер Феликс сказал, вы решили нанести визит друзьям из Бата, которые пригласили вас на вечеринку… – Он зажег газовую лампу и резко оборвал фразу. – О Господи, ваша светлость, что с вами приключилось? Вы ранены?
– Нет, я не пострадала, – сказала Артемизия, стянув с рук вконец испорченные перчатки. По крайней мере, после неумелой лжи Феликса родные не волновались из-за ее длительного отсутствия. Артемизия знала, что выглядит ужасно – вся в грязи, волосы растрепаны, рукав порван по шву на плече. Именно поэтому она и хотела проскользнуть в дом через черный ход, не привлекая внимания. Ей следовало предвидеть, что Катберт был настоящей ищейкой.
– Вот, ваша светлость, пожалуйста, присаживайтесь. – Катберт подвинул ей один из кухонных стульев, а затем разжег огонь и поставил подогревать воду. – Уверен, вы почувствуете себя намного лучше после чашки вкусного чая.
– Благодарю, Катберт. – сказала Артемизия дрожащим голосом, положив статуэтку Беддингтона на колени. – Конечно, чай сейчас будет кстати. Отец всегда говорил, что эго королевское лекарство от всех болезней.
Но в фарфоровом чайнике не было магического зелья, которое могло бы вылечить ее недуг. Она оперлась руками на огромный стол и положила на них голову. Как бы ей хотелось, чтобы все это было кошмарным сном, от которого можно в любой момент проснуться!
Нужно отдать Катберту должное: он молчал, пока Артемизия не подняла голову.
– Может быть, мадам желает, чтобы я позвал врача? Вероятно, она выглядит хуже, чем думала.
В глазах старика безошибочно читалось беспокойство, и Артемизии показалось, что при таком освещении он действительно напоминает старую гончую.
– Мы можем прямо сейчас послать за врачом.
– Нет-нет, со мной все в порядке, – Она вытащила платок из ридикюля и шумно высморкалась. Чердак был наполнен многолетней пылью. – Когда чай будет готов, я с удовольствием его выпью.
В тот же миг перед Артемизией появилась чашка дымящегося напитка.
– Катберт, ты просто чудо, – заявила Артемизия.
– Делаем все, что только в наших силах, – ответил Катберт с чопорной скромностью. – Если вам больше ничего не нужно, я разбужу горничную и она поможет вам принять ванну.
Артемизия вздохнула:
– Вообще-то есть еще кое-что, Катберт. Пожалуйста, присаживайся.
– Мадам, но это же не принято…
– Пожалуйста, Катберт, не хочу больше слушать лекций о том, что положено или не положено. Сейчас я не выдержу твоих проповедей. Просто присядь рядом. – Она подняла на него глаза. – Пожалуйста.
На лице камердинера появилась слабая улыбка, и он неловко устроился на краешке стула.
– Мне нужна помощь, – начала она, – а также человек, которому я смогу полностью доверять.
– Можете на меня положиться, мадам, в любом вопросе, – сказал он машинально.
– Большое спасибо, но подожди немного. Я хочу, чтобы сначала ты услышал мой рассказ, а уже потом брал на себя какие-либо обязательства. – Артемизия задумчиво смотрела на пар, поднимающийся из ее чашки. – Хотя, сказать по правде, если ты мне не поможешь, не знаю, что мне останется делать.
Катберт обиженно фыркнул:
– Мадам, как вы можете во мне сомневаться? Отец бы перевернулся в могиле, если бы я отвернулся от кого-нибудь из рода Саутвик.
– Хорошо, – сказала герцогиня и стала рассказывать ему обо всем, начиная от тайной деятельности отца в Индии, ее работы под псевдонимом мистера Беддингтона, тайных попыток Тревелина обнаружить местоположение ключа и заканчивая похищением мистера Шипуоша и неудавшимся набегом на дом посла. Она выпустила лишь безумную страсть, вспыхнувшую между ней и Тревом. Сказать по правде, она с трудом могла даже произносить его имя, в том числе из-за страха, что Катберт заподозрит что-то неладное в ее волнении. – Теперь понимаешь, почему мне нужна твоя помощь?
– Нужно как можно быстрее сообщить обо всем властям. – Катберт проворно поднялся на ноги.
– Нет, вот этого мы делать ни в коем случае не можем, – сказала Артемизия со спокойной уверенностью. – Так мы лишимся единственного нашего преимущества. Если мы свяжемся с полицией, агенты ее королевского величества точно конфискуют вот это.
Она поставила перед собой на стол мистера Беддингтона.
– Статуэтку? – В обеспокоенном взгляде Катберта можно было прочитать, что он начинает беспокоиться за состояние ее рассудка.
– Нет, Катберт, не статуэтку. А то, что внутри ее. Мистер Беддингтон хранит ключ. Ключ, который поможет узнать имена агентов отца в Индии и спасти их от опасности. И еще сохранит жизнь двум людям здесь, в Англии. Это наше единственное преимущество при переговорах. – Она провела пальцем по фигурке пони, от мордочки мистера Беддингтона до подставки. – Нужно вычислить, какой замок этим ключом открывается.
Дверь в покои Артемизии резко распахнулась, и в комнату вошла Констанс Далримпл. Артемизия, окончательно проснувшись, наблюдала, как мать носится по комнате и отдергивает шторы, чтобы впустить в спальню яркий солнечный свет.
– Артемизия, не могу поверить, что ты можешь спокойно спать после всего, что произошло, – начала Констанс. – И в довершение ко всему мистер Беддингтон пропал.
Пропал? Артемизия резко села на кровати и в панике перевела взгляд на шкаф в углу комнаты. Статуэтка по-прежнему стояла на самом верху, и Артемизия с облегчением вздохнула. Видимо, мама имела в виду другого мистера Беддингтона.
А именно саму Артемизию.
Артемизия потерла глаза. Пока что ей не удавалось мыслить связно, и неудивительно. Катберт все-таки настоял на своем – разбудил горничную, и та помогла Артемизии принять ванну, хотя ей казалось, что она может заснуть даже стоя. Однако когда после ванны герцогиня оказалась в мягкой кровати, сон ее как рукой сняло. Будто бы огонек свечи разогнал окружающий ее мрак.
Где же Тревелин? Что, если он пострадал? Как ей теперь освободить его и мистера Шипуоша и не нарушить обещание, что ключ не должен попасть в плохие руки? Мысли ее блуждали по замкнутому кругу, а решение так и не находилось. Перед самым рассветом Артемизия наконец-то задремала.
– Мистер Беддингтон пропал? – повторила она.
– Просто испарился в никуда и забрал с собой помощника, Шипуоша. И именно сейчас, когда я хотела сказать ему все, что о нем думаю. – Констанс опустилась на кровать. – Как он только мог нас так подвести?
– Мама, о чем ты говоришь?
– В-вот о чем. – В дверном проеме стояла Флоринда, двумя пальцами державшая газету как можно дальше от себя, будто бы от этого мерзкого листка можно было заразиться чумой. – Вот, сестренка. Почитай:
Артемизия просмотрела первую страницу «Таттлера». Здесь во всевозможными непристойными подробностями была описана ее встреча с Тревелином в «Золотом петухе». Теперь высший свет мог посмеяться вволю. Репортер, какой-то Кларенс Уиглсуорт, изобразил их любовное свидание банальным и пошлым.
Но ведь все было совсем не так.
Ее роман с Тревелином Девериджем стал самым прекрасным, чистым событием за всю ее жизнь. Хотя ее имя и не фигурировало в статье, что скорее объяснялось угрозами Тревелина, нежели деликатностью со стороны репортера, ей было больно видеть, как Тревелина изображали в столь неприглядном виде. Он вовсе не был тем повесой, каким выглядел в «Таттлере». Артемизия считала Трева благородным и очень смелым человеком. Но, вполне возможно, она была единственной в Лондоне, кто знал правду о Тревелине Деверидже.
– Просто кошмар, – пробормотала Артемизия. Скорее всего отец Трева тоже прочитал, статью. Даже если он ее пока не увидел, какой-нибудь надоедливый сплетник непременно проследит, чтобы газета попалась ему на глаза. – И как несправедливо!
– Вот именно, – заявила Констанс. – Из-за этой истории бедняжка Флоринда теперь попала в неприглядное положение. Я уж не говорю, как переживают все в нашей семье.
Артемизия бросила на мать взгляд из-под полуопущенных век:
– Скорее, переживаешь ты одна.
– А во всем виноват мистер Беддингтон, – пожаловалась Констанс. – Он не выполнил как следует свою работу. Почему он не рассказал нам о недостатках мистера Девериджа., прежде чем мы связали имя Флоринды с его именем?
– Насколько я помню, в досье, предоставленном Беддингтоном, содержалось указание на недостатки мистера Девериджа, присущие здоровым молодым мужчинам, – сказала Артемизия, – и если вы не потрудились внимательнее прочитать доклад и не нашли в нем подтекста, вряд ли тут можно говорить о вине мистера Беддингтона. К тому же несколько безрассудно устраивать помолвку Флоринды с мужчиной, каким бы знатным он ни был, если они едва обменялись парой слов. – Она повернулась к сестре и протянула ей руку. – Поверь мне, все эти сплетни на тебе не отразятся. Главное, чтобы твое сердце не было разбито.
– Разбить мое сердце было бы сложно, п-поскольку оно никогда не было занято кем-то, – сказала Флоринда, слегка пожимая руку сестры.
– Но я так мечтала, что она соединит наш дом с домом Уорров. А теперь все ожидают, что Флоринда разорвет помолвку, – пробормотала Констанс Далримпл.
– А что ты сама хочешь? – спросила Артемизия сестру.
Она в любом случае планировала освободить Тревелина от обещания, данного его отцом Флоринде. И произошедшее казалось просто идеальным решением.
– Мистер Деверидж показался мне очень п-п-при-ятным человеком, – сказала Флоринда, – но мама всегда говорила, чтобы я следила за своими словами, поэтому я боялась даже рот раскрыть. А теперь, очевидно, мне необходимо расторгнуть помолвку?
– Нет, если мы найдем какой-нибудь способ все уладить, – возразила Констанс. – Наплевать на мистера Беддингтона. Зачем нам нужен этот человек, если он исчезает, когда мы так в нем нуждаемся? Я рассчитывала породниться с лордом Уорром и ни за что не смирюсь с тем, что брак не состоится.
– Мама, мы не можем выдать замуж Флоринду лишь потому, что так хочешь ты, – твердо сказала Артемизия.
Констанс резко встала и начала мерить шагами комнату, как никогда, напоминая тигрицу в клетке. Флоринда, наморщив прелестный вздернутый носик, прошептала сестре:
– Мне необходимо поговорить с тобой.
Услышав это, Артемизия обратилась к Констанс:
– Мама, не могла бы ты, если тебя не затруднит, поговорить с кухаркой? Боюсь, у меня нет сил сегодня обсуждать меню, а ты так любишь этим заниматься…
– Но что же делать с…
– Подобные вещи имеют свойство улаживаться сами по себе. Слухи похожи на костер, пылающий лишь недолгое время, а потом догорающий без следа. – Артемизия бросила на мать многозначительный взгляд. – Я улажу историю с Флориндой и мистером Девериджем.
Констанс с обиженным выражением лица выплыла из комнаты, захлопнув за собой дверь.
– Спасибо. – Флоринда выдохнула с облегчением и присела на кровать. – Т-теперь она будет читать проповеди и злиться.
– Не важно, немного злости время от времени ей даже полезно. Невозможно всегда все делать по-своему это какое-то нездоровое желание.
Флоринда хихикнула:
– Но зато, если мама все делает по-своему, за мое здоровье можно не беспокоиться.
Артемизия подалась вперед и потрепала сестру по плечу:
– Пришло время показать свою независимость. Она не может распоряжаться твоей жизнью, если ты не позволишь ей.
– Ты права. Но я не похожа на тебя. Если мама сердится, ты не обращаешь на нее никакого внимания. Но стоит ей разозлиться на меня, как я дрожу от страха. К тому же у меня нет особого выбора.
– Конечно же, есть, – заявила Артемизия. – Ты можешь жить со мной столько, сколько сама пожелаешь. Если ты не захочешь выходить замуж, тебе вовсе не обязательно это делать.
– Но ты же вышла замуж.
– Верно, – Артемизия прикусила губу, – но только ради отца. Со временем я поняла, что нельзя принимать столь важные решения, лишь чтобы угодить кому-то. Замужество подходит не всем.
– Мама бы расстроилась еще больше, услышав твои слова.
– И от этого они не стали бы менее правдивыми, – возразила Артемизия, – Когда женщина выходит замуж, Флоринда, она передает все права мужу. Герцог был хорошим человеком, но даже с ним моя свобода была ограничена. Ты думаешь, я могла бы продолжать заниматься искусством, если бы была замужней женщиной?
– Я украдкой пробралась в студию и взглянула на твои работы. – Глаза Флоринды хитро заблестели. – Должна признаться, ты права. Картины просто чудесны, но, полагаю, муж вряд ли был бы в восторге от твоих картин.
«Если бы он только сам не являлся моим натурщиком», – подумала Артемизия и тут же мысленно оборвала себя. Нельзя было позволять себе думать о Треве. Особенно сейчас, когда перед ней стоят более насущные проблемы.
– Н-но тебе не кажется, что, если бы твоим мужем был подходящий тебе мужчина, ты бы с удовольствием позволяла ему принимать за тебя решение? – Флоринда теребила уголок одной из подушек.
– Почему ты спрашиваешь? – Артемизия изо всех сил пыталась не обращать внимания на внутренний трепет. Она никогда особенно не любила молиться, но если бы вдруг решила начать разговор с Богом, то охотно попросила бы поменять свою свободу на возвращение Тревелина живым и здоровым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35