душевая кабина с низким поддоном
Я думаю, он хочет, чтобы Кристиан оказался виновным, просто ради того, чтобы разлучить меня с ним.
Генри кивает.
– Что я могу сделать?
– Мне нужен хороший детектив.
– И ты решила, что я могу кого-то рекомендовать?
Клэр улыбается:
– Если ты не очень занят, то помоги мне сам.
– Я не хороший детектив, – заявляет он, и Клэр понимает, что лгать ему не нужно.
– Может быть. Но недорогой. И, хотя это прозвучит дико, я знаю, что ты тот, за кого себя выдаешь, а не актер.
– Как не актер? Я участвовал в восьмидесяти семи постановках.
– Сейчас не актер. Все остальные, с кем я беседую, почему-то оказываются в «Спотлайт».
Генри ненадолго задумывается.
– Ладно, – говорит он, – что тебе нужно найти? Только предупреждаю сразу: если это пропавшее животное, ищи сама.
– У Кристиана была подружка. Фамилии не знаю, но отыскать ее не так уж сложно; они были помолвлены некоторое время. Кажется, она обвинила его в том, что он ее опаивал и использовал в каких-то пассивных сексуальных ритуалах. Это единственная зацепка, какая есть у полиции. Если эта женщина лжет… Также я хочу выяснить, почему в его семейной жизни со Стеллой возникли осложнения.
– То есть это настоящая детективная работа.
– Да. Возьмешься?
– Ради такой женщины, как ты, – отвечает Генри, – я бы улегся загорать в кратере извергающегося вулкана. – Подмигивает. – Видишь? До сих пор помню все реплики.
Юридические справки Клэр наводит сама.
В публичной библиотеке она зарывается в книги – сначала в учебники для первокурсников, потом, найдя нужные ссылки, в протоколы судебных дел, сборники судебных прецедентов, международное право.
И в конце дня находит то, что ей нужно.
Вечером она встречается с Кристианом в баре на Мерсер-стрит. Кристиан живет неподалеку.
– Хочешь, пойдем ко мне? – предлагает он.
Клэр знает, что делать этого не следует: радиус приема микрофонов в ожерелье ограниченный. Нужно снова заманить Кристиана в свою квартиру с ее приятно безликой шведской мебелью, ящиками, полными белья, которого она не покупала, чуланами с аппаратурой, полицейскими и ложью.
– Рановато для этого, – отвечает она. – Понимаешь, ты жил там с женой.
Кристиан вздрагивает.
– Конечно. Едем к тебе.
В квартире Кристиан показывает ей игру.
Она должна лежать совершенно неподвижно, пока он выводит языком на клиторе буквы алфавита, и называть каждую вслух.
Сначала это кажется легко, почти несексуально, просто как шарады или другие требующие догадки игры. Но постепенно полная сосредоточенность на легких ощущениях невыносимо усиливает их. Даже предвосхищение становится чем-то острым, каждое малейшее движение оставляет след на нервных окончаниях чуть ли не до того, как начнется. Ей приходится сжать ноги, чтобы не прижиматься к Кристиану, требуя еще.
Когда алфавит кончается, тело Клэр дрожит от желания, чтобы он взял ее языком и погрузил в забвение.
– Подожди, – шепчет Кристиан и начинает писать что-то иное.
Буквы теперь следуют не в алфавитном порядке. Клэр понимает, что он выводит какую-то фразу, буква за буквой.
– Определила, что это было? – спрашивает Кристиан позднее, когда они лежат на полу.
Клэр качает головой.
– Я уже не могла сосредотачиваться.
Это ложь, на самом деле она вполне уверена, что Кристиан написал языком на ее теле вот что: «Ты нужна мне навсегда».
Кристиан остается на всю ночь, поэтому Конни и Фрэнк могут прийти к ней поговорить лишь незадолго до полудня.
Клэр открывает дверь, произносит: «А, это вы» – и идет обратно в гостиную, предоставляя им следовать за ней.
– Ты, кажется, не очень рада видеть нас, – усмехается Конни, достает из кармана сигареты и сует одну в рот.
Клэр выдергивает ее и бросает на стол.
– Я не хочу, чтобы ты курила в квартире. И я не рада видеть вас. Я не выспалась.
– Мы тоже, – многозначительно заявляет Конни.
– Пришли осмотреть простыни, да?
– Клэр, послушай. Прошлая ночь была хорошей…
– Для меня тоже, милочка, – перебивает Клэр.
– …во многих отношениях. Но честно говоря, мы не достигаем того импульса, на какой надеялись.
– Это было весьма импульсивно там, где я стояла, – говорит Клэр. – Собственно, где лежала и ползала тоже.
Конни пропускает ее слова мимо ушей.
– Воглер не раскрывает ничего нового. В сущности, теперь, когда вы меньше разговариваете, мы получаем меньше материала, чем раньше.
– И это проблема?
– А как ты думаешь, Клэр?
Она вызывающе пожимает плечами.
– Я вот что скажу, – заявляет Конни. – Он вряд ли признается, когда его язык у тебя между ног.
– Я слышу нотку зависти? – вполголоса произносит Клэр. – Уж не нуждается ли сама психиатр в легкой терапии?
Конни делает раздраженный жест.
– Клэр, я понимаю конфликты, которые ты переживаешь. С одной стороны, ты чувствуешь себя используемой, оскверняемой этой операцией; с другой – этот мужчина вроде бы предлагает тебе любовь и возможность самоуважения. Но чтобы от операции был какой-то прок, тебе нужно обуздать эти чувства и продолжать работу.
– А он возможен?
– Что?
– Какой-то прок от операции?
Фрэнк бросает на Конни предостерегающий взгляд.
Клэр продолжает:
– Я вчера ходила в юридическую библиотеку и обнаружила там кое-что интересное. Слышали когда-нибудь о процессе «Кесселс против государства», постановления Верховного суда от восемьдесят четвертого года? Нет? Ну так позвольте изложить его суть. Любые записи, сделанные без ведома и согласия подозреваемого, не могут быть приняты как доказательство.
– Это так, – признает Дербан.
– Так зачем же все это? – шипит на него Клэр, указывая на стены, микрофоны, камеры, скрытые провода, окружающие ее филигранной клеткой. – Зачем я это делаю?
– Да, ты права. Если мы получим пленку с признанием Кристиана, она не будет принята в суде, но может быть использована на допросах. И в конце концов даст нам шанс доказать в управлении, что этого подозреваемого нужно разрабатывать.
– И моя роль кончается на полу монтажной.
– Клэр, – говорит Фрэнк, – то, что ты делаешь, неоценимо. Он готов раскрыться, я чувствую. Тебе нужно только нажать покрепче.
– Мне нужно принять душ! – резко бросает она, поднимаясь.
– Ты уже принимала, – не подумав, отвечает он.
Клэр бросает на него яростный взгляд и захлопывает дверь ванной.
Во второй половине дня она опускает все шторы, сидит в темноте и смотрит телевизор, включив звук почти на полную громкость.
– Что она там делает? – спрашивает Уикс, придя под вечер сменить Фрэнка.
– Ничего особенного. Судя по звуку, смотрит старые фильмы. Плачет. Расхаживает туда-сюда.
– Понятно, – говорит Уикс, меняя каналы, – артистический темперамент.
Клэр входит в Некрополь. В комнате темно, светится только экран.
»Виктор?
»Клэр, я надеялся, что ты вернешься.
»Виктор, мне нужна помощь.
»Готов на все, мой ангел.
»Тебе это не понравится.
»Посмотрим. Для извращенца у меня очень широкие взгляды.
»Я хочу встретиться с тобой. Лично. ВРМ.
Долгое молчание. Клэр кажется, что она слышит шелест телефонных проводов, негромкое жужжание помех, свистки и гудки модемов, покуда их молчание мечется между спутниками, перетекает от компьютера к компьютеру, потрескивает в бесконечных телефонных кабелях, окаймляющих пустынные шоссе.
»Виктор?
»Клэр, это свидание?
Она думает о том, скольких мужчин увлекает, для скольких играет роль, становясь химерой, плодом их воображения.
»Извини. Просто дружеское. Но поверь, это очень важно.
Еще одна долгая пауза. Или случайное запаздывание на сервере?
»Ты где?
»В Нью-Йорке. А ты?
Клэр ждет.
»Поблизости.
»Где тебе удобно?
»В Ист-Виллидж, на Сент-Марк-плейс есть интернет-кафе. Могу встретиться там с тобой в семь часов.
»Как я тебя узнаю?
»Войди в сайт. Там я тебе скажу.
»Спасибо, Виктор. Я бы не просила без необходимости.
»Знаю, милочка.
Глава тридцатая
Клэр появляется в кафе на четверть часа раньше и усаживается за портативный компьютер в углу.
Рядом с ней две японские девушки погружены в серьезную компьютерную беседу. Деловая женщина оживленно отстукивает отчет, барабаня по клавишам двумя пальцами. Подросток играет в компьютерную игру.
Небольшая группа туристов; пожилой человек с косичкой, словно бы передающий кодовое сообщение; женщина в кожаной куртке, возле нее лежит стопка книг; несколько занятых делом студентов и хитрого вида мужчина в длинном плаще, держащий пустую чашку из-под кофе.
Клэр входит в сайт и спрашивает:
»Виктор, ты здесь?
»Здесь, Клэр.
»Здесь в сайте или здесь в кафе?
»И то, и другое. Как ты выглядишь?
»Двадцать пять лет. Короткие белокурые волосы. Черная джинсовая куртка фирмы «Гэп и Ливайз». Сижу в углу.
»А что красива, не сказала.
Клэр поднимает взгляд. Деловая женщина сочувственно улыбается.
– Неужели ты стала бы пытать кого-нибудь?
Виктор, то есть Патрисия, отвечает:
– В фантазиях я мечтаю о сексуальном господстве. Но еще и о том, чтобы не было войн на земле, о жизни с Кейт Мосс и карьере профессиональной гитаристки. Клэр, я сознаю свои обязанности перед обществом. Хочу жить среди людей, а это означает, что мне, как и всем, нужно регулировать свои желания. – Пожимает плечами. – Правда, хороших подвластных найти трудно, особенно если ты толстая, старая лесбиянка. Но моим гетеросексуальным приятельницам тоже как будто не легче.
Клэр кивает.
– Рассказывай, в чем дело, – говорит Патрисия.
Клэр опускает многие подробности, но даже в общих чертах история получается довольно причудливой.
– И что ты собираешься делать?
Клэр вздыхает.
– Не знаю. Пожалуй, выяснить наверняка, так это или нет.
– Тогда почему не следовать плану? Сотрудничай с полицией, пока Воглера не арестуют или не снимут с него подозрения.
– Сначала, – объясняет Клэр, – это казалось… безрассудным, но возможным. Теперь я не уверена. – Ненадолго задумывается. – Знаешь, до того, как стала работать у Генри, я не понимала, какую власть имеет женщина над мужчиной, как легко войти в его фантазии. Я убеждена, Кристиан притворялся извращенцем, чтобы поддерживать отношения.
– Я как извращенка сказала бы, что он очень удачлив.
– Прости. Я не хотела…
Патрисия отмахивается от ее извинений:
– Не волнуйся, я понимаю, что ты имеешь в виду. Ну и чем же могу помочь?
– Полицейские считают, что Кристиан посещал Некрополь. Есть ли возможность это проверить?
– Он вряд ли назвался своим именем. Если я и натыкалась на него, то как узнать?
– Ну… вы оба интересуетесь Бодлером, если это может помочь.
– Гм… – Патрисия задумывается. – Припоминаю. Когда это было? Прошлой осенью? Она называла себя Бланш.
– Она?
– Да. Разумеется, это не означает, что это была женщина. Как ты поняла, половые различия в Некрополе не очень четкие. Мужчины притворяются женщинами, женщины мужчинами. Вскоре это становится не важно. Принимаешь людей на их условиях.
– И ты не догадываешься, Бланш – мужчина или женщина?
– Нет, только она определенно интересовалась своей покорной стороной. И несколько раз упоминала о муже, хотя это могло быть просто маскировкой.
– Нет, – неторопливо произносит Клэр. – Не думаю. Ты разговаривала не с Кристианом. Он мог притвориться каким угодно, только не покорным. Стелла пользовалась его компьютером. Об этом говорит имя: Бланш. Биографы Бодлера называют одну из женщин, в которых он был влюблен – которую боготворил, – его Venus Blanche. Видимо, Стелле надоело быть боготворимой. Некрополь давал ей возможность избавиться от этого, пусть только в фантазии.
– Тебе следует знать кое-что, – продолжает Патрисия. – Ты, видимо, не сознавала этого, входя в Некрополь, но общие секции там еще не все. Существует часть, которую не найдут даже члены, если не сказать им о ней. Своего рода потайное святилище.
– То есть?
– На одной из разговорных страниц есть участок без текста и изображений. Но если знаешь, куда поместить курсор, и щелкнешь мышью, то попадешь в ММО.
Клэр хмурится.
– ММО? Что это такое?
– Многопользовательское моделирующее окружение. Жаргонное наименование виртуального мира, существующего только в компьютерной сети. К примеру, если отстукаешь команду входа в пространство, компьютер сообщит тебе, как оно выглядит, какие там вещи и кто в нем находится. Ты можешь не только общаться с людьми, но и передвигаться, даже создавать свое пространство и вещи. ММО в Некрополе называется Тартар.
– Что это означает?
– В древнегреческой мифологии Тартар – царство мертвых.
– Понятно, – кивает Клэр. – Подземный мир. Более глубокий уровень.
– Пожалуй. Чтобы избежать долгих объяснений, в Тартаре ведутся серьезные дела.
Клэр смотрит на Патрисию.
– Какие серьезные дела?
– Торговля.
– Чем?
– Главным образом изображениями.
– Речь идет о запрещенных изображениях?
– Постарайся не судить нас слишком строго. Кое у кого ничего, кроме Некрополя, нет.
Клэр касается руки Патрисии:
– Извини. Продолжай.
– В Тартаре все пользуются кодовыми прозвищами, отличными от псевдонимов, которые идут в ход в основном пространстве Некрополя. Это своего рода дополнительная защита. Во всяком случае, там есть один персонаж, у которого всегда имеются на продажу совершенно садистские изображения. Я не занимаюсь этой торговлей, поверь. Но кое-кто занимается.
– Какое прозвище у этого персонажа?
– Харон. По-моему, он тоже из греческой мифологии. Харон был перевозчиком, переправлявшим на челноке мертвых через реки подземного царства. Ему требовалось платить; вот почему на глаза мертвецов клали монетки.
– И ты не знаешь, кто он на самом деле?
Патрисия качает головой.
– Но во время моего разговора с Бланш Харон присутствовал.
– Значит, мог потом связаться со Стеллой.
– Вполне.
– И если они установили контакт – если этот Харон тот самый убийца, – он потому и выбрал ее очередной жертвой?
– Разумеется, это возможно. Понятно, что люди не сообщают в эту сеть своих имен и адресов, но отыскать такого рода сведения на удивление просто. Есть сайты, дающие возможность просматривать документы публичного характера и списки избирателей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Генри кивает.
– Что я могу сделать?
– Мне нужен хороший детектив.
– И ты решила, что я могу кого-то рекомендовать?
Клэр улыбается:
– Если ты не очень занят, то помоги мне сам.
– Я не хороший детектив, – заявляет он, и Клэр понимает, что лгать ему не нужно.
– Может быть. Но недорогой. И, хотя это прозвучит дико, я знаю, что ты тот, за кого себя выдаешь, а не актер.
– Как не актер? Я участвовал в восьмидесяти семи постановках.
– Сейчас не актер. Все остальные, с кем я беседую, почему-то оказываются в «Спотлайт».
Генри ненадолго задумывается.
– Ладно, – говорит он, – что тебе нужно найти? Только предупреждаю сразу: если это пропавшее животное, ищи сама.
– У Кристиана была подружка. Фамилии не знаю, но отыскать ее не так уж сложно; они были помолвлены некоторое время. Кажется, она обвинила его в том, что он ее опаивал и использовал в каких-то пассивных сексуальных ритуалах. Это единственная зацепка, какая есть у полиции. Если эта женщина лжет… Также я хочу выяснить, почему в его семейной жизни со Стеллой возникли осложнения.
– То есть это настоящая детективная работа.
– Да. Возьмешься?
– Ради такой женщины, как ты, – отвечает Генри, – я бы улегся загорать в кратере извергающегося вулкана. – Подмигивает. – Видишь? До сих пор помню все реплики.
Юридические справки Клэр наводит сама.
В публичной библиотеке она зарывается в книги – сначала в учебники для первокурсников, потом, найдя нужные ссылки, в протоколы судебных дел, сборники судебных прецедентов, международное право.
И в конце дня находит то, что ей нужно.
Вечером она встречается с Кристианом в баре на Мерсер-стрит. Кристиан живет неподалеку.
– Хочешь, пойдем ко мне? – предлагает он.
Клэр знает, что делать этого не следует: радиус приема микрофонов в ожерелье ограниченный. Нужно снова заманить Кристиана в свою квартиру с ее приятно безликой шведской мебелью, ящиками, полными белья, которого она не покупала, чуланами с аппаратурой, полицейскими и ложью.
– Рановато для этого, – отвечает она. – Понимаешь, ты жил там с женой.
Кристиан вздрагивает.
– Конечно. Едем к тебе.
В квартире Кристиан показывает ей игру.
Она должна лежать совершенно неподвижно, пока он выводит языком на клиторе буквы алфавита, и называть каждую вслух.
Сначала это кажется легко, почти несексуально, просто как шарады или другие требующие догадки игры. Но постепенно полная сосредоточенность на легких ощущениях невыносимо усиливает их. Даже предвосхищение становится чем-то острым, каждое малейшее движение оставляет след на нервных окончаниях чуть ли не до того, как начнется. Ей приходится сжать ноги, чтобы не прижиматься к Кристиану, требуя еще.
Когда алфавит кончается, тело Клэр дрожит от желания, чтобы он взял ее языком и погрузил в забвение.
– Подожди, – шепчет Кристиан и начинает писать что-то иное.
Буквы теперь следуют не в алфавитном порядке. Клэр понимает, что он выводит какую-то фразу, буква за буквой.
– Определила, что это было? – спрашивает Кристиан позднее, когда они лежат на полу.
Клэр качает головой.
– Я уже не могла сосредотачиваться.
Это ложь, на самом деле она вполне уверена, что Кристиан написал языком на ее теле вот что: «Ты нужна мне навсегда».
Кристиан остается на всю ночь, поэтому Конни и Фрэнк могут прийти к ней поговорить лишь незадолго до полудня.
Клэр открывает дверь, произносит: «А, это вы» – и идет обратно в гостиную, предоставляя им следовать за ней.
– Ты, кажется, не очень рада видеть нас, – усмехается Конни, достает из кармана сигареты и сует одну в рот.
Клэр выдергивает ее и бросает на стол.
– Я не хочу, чтобы ты курила в квартире. И я не рада видеть вас. Я не выспалась.
– Мы тоже, – многозначительно заявляет Конни.
– Пришли осмотреть простыни, да?
– Клэр, послушай. Прошлая ночь была хорошей…
– Для меня тоже, милочка, – перебивает Клэр.
– …во многих отношениях. Но честно говоря, мы не достигаем того импульса, на какой надеялись.
– Это было весьма импульсивно там, где я стояла, – говорит Клэр. – Собственно, где лежала и ползала тоже.
Конни пропускает ее слова мимо ушей.
– Воглер не раскрывает ничего нового. В сущности, теперь, когда вы меньше разговариваете, мы получаем меньше материала, чем раньше.
– И это проблема?
– А как ты думаешь, Клэр?
Она вызывающе пожимает плечами.
– Я вот что скажу, – заявляет Конни. – Он вряд ли признается, когда его язык у тебя между ног.
– Я слышу нотку зависти? – вполголоса произносит Клэр. – Уж не нуждается ли сама психиатр в легкой терапии?
Конни делает раздраженный жест.
– Клэр, я понимаю конфликты, которые ты переживаешь. С одной стороны, ты чувствуешь себя используемой, оскверняемой этой операцией; с другой – этот мужчина вроде бы предлагает тебе любовь и возможность самоуважения. Но чтобы от операции был какой-то прок, тебе нужно обуздать эти чувства и продолжать работу.
– А он возможен?
– Что?
– Какой-то прок от операции?
Фрэнк бросает на Конни предостерегающий взгляд.
Клэр продолжает:
– Я вчера ходила в юридическую библиотеку и обнаружила там кое-что интересное. Слышали когда-нибудь о процессе «Кесселс против государства», постановления Верховного суда от восемьдесят четвертого года? Нет? Ну так позвольте изложить его суть. Любые записи, сделанные без ведома и согласия подозреваемого, не могут быть приняты как доказательство.
– Это так, – признает Дербан.
– Так зачем же все это? – шипит на него Клэр, указывая на стены, микрофоны, камеры, скрытые провода, окружающие ее филигранной клеткой. – Зачем я это делаю?
– Да, ты права. Если мы получим пленку с признанием Кристиана, она не будет принята в суде, но может быть использована на допросах. И в конце концов даст нам шанс доказать в управлении, что этого подозреваемого нужно разрабатывать.
– И моя роль кончается на полу монтажной.
– Клэр, – говорит Фрэнк, – то, что ты делаешь, неоценимо. Он готов раскрыться, я чувствую. Тебе нужно только нажать покрепче.
– Мне нужно принять душ! – резко бросает она, поднимаясь.
– Ты уже принимала, – не подумав, отвечает он.
Клэр бросает на него яростный взгляд и захлопывает дверь ванной.
Во второй половине дня она опускает все шторы, сидит в темноте и смотрит телевизор, включив звук почти на полную громкость.
– Что она там делает? – спрашивает Уикс, придя под вечер сменить Фрэнка.
– Ничего особенного. Судя по звуку, смотрит старые фильмы. Плачет. Расхаживает туда-сюда.
– Понятно, – говорит Уикс, меняя каналы, – артистический темперамент.
Клэр входит в Некрополь. В комнате темно, светится только экран.
»Виктор?
»Клэр, я надеялся, что ты вернешься.
»Виктор, мне нужна помощь.
»Готов на все, мой ангел.
»Тебе это не понравится.
»Посмотрим. Для извращенца у меня очень широкие взгляды.
»Я хочу встретиться с тобой. Лично. ВРМ.
Долгое молчание. Клэр кажется, что она слышит шелест телефонных проводов, негромкое жужжание помех, свистки и гудки модемов, покуда их молчание мечется между спутниками, перетекает от компьютера к компьютеру, потрескивает в бесконечных телефонных кабелях, окаймляющих пустынные шоссе.
»Виктор?
»Клэр, это свидание?
Она думает о том, скольких мужчин увлекает, для скольких играет роль, становясь химерой, плодом их воображения.
»Извини. Просто дружеское. Но поверь, это очень важно.
Еще одна долгая пауза. Или случайное запаздывание на сервере?
»Ты где?
»В Нью-Йорке. А ты?
Клэр ждет.
»Поблизости.
»Где тебе удобно?
»В Ист-Виллидж, на Сент-Марк-плейс есть интернет-кафе. Могу встретиться там с тобой в семь часов.
»Как я тебя узнаю?
»Войди в сайт. Там я тебе скажу.
»Спасибо, Виктор. Я бы не просила без необходимости.
»Знаю, милочка.
Глава тридцатая
Клэр появляется в кафе на четверть часа раньше и усаживается за портативный компьютер в углу.
Рядом с ней две японские девушки погружены в серьезную компьютерную беседу. Деловая женщина оживленно отстукивает отчет, барабаня по клавишам двумя пальцами. Подросток играет в компьютерную игру.
Небольшая группа туристов; пожилой человек с косичкой, словно бы передающий кодовое сообщение; женщина в кожаной куртке, возле нее лежит стопка книг; несколько занятых делом студентов и хитрого вида мужчина в длинном плаще, держащий пустую чашку из-под кофе.
Клэр входит в сайт и спрашивает:
»Виктор, ты здесь?
»Здесь, Клэр.
»Здесь в сайте или здесь в кафе?
»И то, и другое. Как ты выглядишь?
»Двадцать пять лет. Короткие белокурые волосы. Черная джинсовая куртка фирмы «Гэп и Ливайз». Сижу в углу.
»А что красива, не сказала.
Клэр поднимает взгляд. Деловая женщина сочувственно улыбается.
– Неужели ты стала бы пытать кого-нибудь?
Виктор, то есть Патрисия, отвечает:
– В фантазиях я мечтаю о сексуальном господстве. Но еще и о том, чтобы не было войн на земле, о жизни с Кейт Мосс и карьере профессиональной гитаристки. Клэр, я сознаю свои обязанности перед обществом. Хочу жить среди людей, а это означает, что мне, как и всем, нужно регулировать свои желания. – Пожимает плечами. – Правда, хороших подвластных найти трудно, особенно если ты толстая, старая лесбиянка. Но моим гетеросексуальным приятельницам тоже как будто не легче.
Клэр кивает.
– Рассказывай, в чем дело, – говорит Патрисия.
Клэр опускает многие подробности, но даже в общих чертах история получается довольно причудливой.
– И что ты собираешься делать?
Клэр вздыхает.
– Не знаю. Пожалуй, выяснить наверняка, так это или нет.
– Тогда почему не следовать плану? Сотрудничай с полицией, пока Воглера не арестуют или не снимут с него подозрения.
– Сначала, – объясняет Клэр, – это казалось… безрассудным, но возможным. Теперь я не уверена. – Ненадолго задумывается. – Знаешь, до того, как стала работать у Генри, я не понимала, какую власть имеет женщина над мужчиной, как легко войти в его фантазии. Я убеждена, Кристиан притворялся извращенцем, чтобы поддерживать отношения.
– Я как извращенка сказала бы, что он очень удачлив.
– Прости. Я не хотела…
Патрисия отмахивается от ее извинений:
– Не волнуйся, я понимаю, что ты имеешь в виду. Ну и чем же могу помочь?
– Полицейские считают, что Кристиан посещал Некрополь. Есть ли возможность это проверить?
– Он вряд ли назвался своим именем. Если я и натыкалась на него, то как узнать?
– Ну… вы оба интересуетесь Бодлером, если это может помочь.
– Гм… – Патрисия задумывается. – Припоминаю. Когда это было? Прошлой осенью? Она называла себя Бланш.
– Она?
– Да. Разумеется, это не означает, что это была женщина. Как ты поняла, половые различия в Некрополе не очень четкие. Мужчины притворяются женщинами, женщины мужчинами. Вскоре это становится не важно. Принимаешь людей на их условиях.
– И ты не догадываешься, Бланш – мужчина или женщина?
– Нет, только она определенно интересовалась своей покорной стороной. И несколько раз упоминала о муже, хотя это могло быть просто маскировкой.
– Нет, – неторопливо произносит Клэр. – Не думаю. Ты разговаривала не с Кристианом. Он мог притвориться каким угодно, только не покорным. Стелла пользовалась его компьютером. Об этом говорит имя: Бланш. Биографы Бодлера называют одну из женщин, в которых он был влюблен – которую боготворил, – его Venus Blanche. Видимо, Стелле надоело быть боготворимой. Некрополь давал ей возможность избавиться от этого, пусть только в фантазии.
– Тебе следует знать кое-что, – продолжает Патрисия. – Ты, видимо, не сознавала этого, входя в Некрополь, но общие секции там еще не все. Существует часть, которую не найдут даже члены, если не сказать им о ней. Своего рода потайное святилище.
– То есть?
– На одной из разговорных страниц есть участок без текста и изображений. Но если знаешь, куда поместить курсор, и щелкнешь мышью, то попадешь в ММО.
Клэр хмурится.
– ММО? Что это такое?
– Многопользовательское моделирующее окружение. Жаргонное наименование виртуального мира, существующего только в компьютерной сети. К примеру, если отстукаешь команду входа в пространство, компьютер сообщит тебе, как оно выглядит, какие там вещи и кто в нем находится. Ты можешь не только общаться с людьми, но и передвигаться, даже создавать свое пространство и вещи. ММО в Некрополе называется Тартар.
– Что это означает?
– В древнегреческой мифологии Тартар – царство мертвых.
– Понятно, – кивает Клэр. – Подземный мир. Более глубокий уровень.
– Пожалуй. Чтобы избежать долгих объяснений, в Тартаре ведутся серьезные дела.
Клэр смотрит на Патрисию.
– Какие серьезные дела?
– Торговля.
– Чем?
– Главным образом изображениями.
– Речь идет о запрещенных изображениях?
– Постарайся не судить нас слишком строго. Кое у кого ничего, кроме Некрополя, нет.
Клэр касается руки Патрисии:
– Извини. Продолжай.
– В Тартаре все пользуются кодовыми прозвищами, отличными от псевдонимов, которые идут в ход в основном пространстве Некрополя. Это своего рода дополнительная защита. Во всяком случае, там есть один персонаж, у которого всегда имеются на продажу совершенно садистские изображения. Я не занимаюсь этой торговлей, поверь. Но кое-кто занимается.
– Какое прозвище у этого персонажа?
– Харон. По-моему, он тоже из греческой мифологии. Харон был перевозчиком, переправлявшим на челноке мертвых через реки подземного царства. Ему требовалось платить; вот почему на глаза мертвецов клали монетки.
– И ты не знаешь, кто он на самом деле?
Патрисия качает головой.
– Но во время моего разговора с Бланш Харон присутствовал.
– Значит, мог потом связаться со Стеллой.
– Вполне.
– И если они установили контакт – если этот Харон тот самый убийца, – он потому и выбрал ее очередной жертвой?
– Разумеется, это возможно. Понятно, что люди не сообщают в эту сеть своих имен и адресов, но отыскать такого рода сведения на удивление просто. Есть сайты, дающие возможность просматривать документы публичного характера и списки избирателей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32