– Он представляет собой банкира-инвестора.
Фолконридж нахмурился:
– Возможно, мне следовало изобразить из себя герцога.
– Мне нравится, что ты появился в наряде Артура или Ланселота. – Она улыбнулась – Думаю, девятый танец будет вальсом. С удовольствием станцую его с Ланселотом.
– Если захочешь.
– Это будет восхитительно.
Он тепло улыбнулся ей, и Кейт решила сегодня вечером сообщить ему свой любимый цвет.
Танец слишком быстро закончился. Фолконридж проводил ее с танцевальной площадки и покинул. Кейт не могла понять, почему мужьям и женам на подобного рода мероприятиях непременно надо общаться с другими людьми. Ей хотелось сейчас найти тихий уголок и остаться там наедине с мужем. Ее все больше и больше влекло к нему.
Следующий танец она танцевала со своим братом.
– Просто не верится, что у тебя так мало воображения, – упрекнула она его.
Джереми улыбнулся:
– Я уже не в том возрасте, чтобы играть в переодевания.
– Веселиться можно в любом возрасте.
– То, что, веселит женщин, для мужчин – сущее мучение.
Кейт нахмурилась:
– Ты рассуждаешь, как Фолконридж.
– Как твой брак, дорогая сестра?
Она пожала плечами:
– Понемногу привыкаю.
– Он хорошо к тебе относится?
Джереми был на восемь лет старше Кейт. Он казался беспечным, одевался небрежно, но беспощадностью и хитростью пошел в отца, который благодаря этим качествам добился успеха в бизнесе.
– Допустим, плохо. Что тогда? – спросила она.
– Тогда он будет иметь дело со мной.
Кейт знала, что Джереми всегда защищает женщин. Он вступился за Луизу, когда ее скомпрометировал Хокхерст.
– И что ты сделаешь? Ударишь его, как это ты сделал с Хокхерстом?
– Если будет необходимость.
– Думаю, он даст сдачи.
– Хочешь, чтобы он это сделал?
– Иногда… – Кейт покачала головой, – иногда мне хочется, чтобы он послал меня к дьяволу. Со мной бывает трудно, а он лишь сжимает челюсти. Старается не огорчать меня.
– Я думал, именно этого женщинам и нужно.
– Честно говоря, я сама не знаю, что мне нужно. – Она вздохнула. – Дженни сказала, что ты просил ее пригласить Кэролайн.
– Бедную девочку редко приглашают на вечеринки. Никто не принимает ее всерьез.
– А ты?
– Я отношусь к ней с интересом.
– Мать не позволит тебе жениться на ней.
– А я и не собираюсь.
– Вообще?
– Пока не решил.
До определенного возраста женщины тоже не думают о браке. А потом мечтают поскорее удачно выскочить замуж. Мужчины не спешат жениться.
– Думаю, у тебя будет дюжина дочерей, так что хорошенько подумай о браке.
Джереми рассмеялся, его улыбка была ослепительной.
– Я хотел бы жениться на женщине, у которой будет достаточно здравого смысла, чтобы родить мне дочерей. Думаю, твой муж надеется на то же самое.
– Это не надежда, а требование в кругах аристократии. Они становятся требовательными, когда дело касается их наследников.
– Ты знаешь, некоторые делают ставки на то, когда появится твой первый ребенок.
– Я слышала об этом, – произнесла Кейт с нескрываемым отвращением.
– Я поставил деньги на десять месяцев. Могу я рассчитывать на выигрыш?
– Не верю, что ты это сделал!
– Я считал, что надо использовать возможность. Кроме того, это служит напоминанием, что моя сестра вышла замуж вовсе не из-за скандальных обстоятельств.
– Значит, ты выступил в роли моего защитника?
– Ты в этом когда-либо сомневалась?
Кейт покачала головой:
– Но одно дело – выступать в роли защитника, и совсем другое – совать нос в чужую жизнь.
– Он недостаточно хорош для тебя, Кейт.
Кейт нахмурилась. Она не собиралась обсуждать Уэсли – ни сегодня, ни когда-либо в будущем.
– Признайся, ты счастлива с Фолконриджем?
– Меня вполне устраивает мой брак.
Она была рада, когда танец наконец завершился и ей больше не пришлось отвечать на вопросы. Хотя Джереми задавал их из лучших побуждений, Кейт не следовало рассказывать ему, что происходит у них в семье.
Кейт хотела, чтобы ее любили, обожали, понимали. И чтобы она любила.
Эти мысли кружились у нее в голове, когда она танцевала с герцогом Пембертоном, тем самым, которого ее мать хотела женить на Дженни. Кейт ожидала, что Пембертон будет осыпать ее вопросами о Дженни, но вместо этого он просто улыбался, явно уверенный, что рука Дженни ему гарантирована. Он был непередаваемо аристократичен, но чересчур спокоен для бала, почти холоден, и Кейт засомневалась, способен ли он дать Дженни ту страсть, которой она так отчаянно желала.
Во время восьмого танца Кейт встала у открытых дверей, которые вели в сад, подставив разгоряченное лицо прохладному ветерку. Вдруг она заметила, что Дженни танцует с герцогом Стоунхейвеном. В отличие от танцевальной карточки Кейт карточка Дженни всегда была заполнена. Ее красота влекла к себе мужчин.
Но Уэсли предпочел Кейт, а не Дженни. Фолконридж тоже. Кейт не раздумывала о том, интересовало ли мужчин в браке с ней что-либо, кроме денег. Вот Уэсли ее обожал, он заставил ее сердце…
– Привет, дорогая.
Дыхание Кейт замерло в груди при хриплом звуке знакомого голоса. В ее жизни были подобные горестно-сладкие моменты, но она не была готова, чтобы такой момент наступил сегодня. Ей пришлось приложить все силы, чтобы удержать слезы, изобразить улыбку и медленно повернуться.
– Привет, Уэсли.
Уэсли взял ее за руку в перчатке и прижался губами к запястью.
– Ты так же прекрасна, как всегда. Я слышал, ты вышла замуж.
Кивнув, Кейт судорожно сглотнула.
– За Фолконриджа. Ты можешь в это поверить? Он маркиз.
– Ты заслуживаешь короля.
Кейт едва сдерживала слезы.
– Ты тоже женился. Ты счастлив?
– Разумеется, нет. Ведь она не ты.
– Таким образом, вы являетесь родственником короля Франции? Возможно, его братом-двойником? Запертым от мира в Бастилии? – Этими вопросами Дженни осыпала человека в золотой маске. Точно так же, как Кейт сразу поняла, что человек в маске не является Фолконриджем, по тому, как он двигался через толпу, так и Дженни точно определила, кто именно был в маске, по его элегантной походке. Несколько ранее в этом сезоне она провела много времени, наблюдая за движениями этого человека. Он заинтересовал ее с самого начала. – Или вы просто стесняетесь показать свое лицо?
– Говоря по правде, именно так.
– Хотя вы не относитесь к людям, которые всегда говорят правду, верно? Я не помню, чтобы посылала вам приглашение, Рейвенсли.
– Это еще одна из причин, по которой я выбрал наряд человека, к которому относились несправедливо.
– Вините в ваших несчастьях самого себя, – насмешливо произнесла Дженни. – Ваши сестры знают что вы здесь?
– Нет. Луиза не сводит глаз со своего мужа, чтобы замечать что-либо еще. Она выглядит достаточно счастливой.
– Думаю, они прекрасная пара, но это не извиняет вашего прискорбного поведения в вопросах, которые их касаются.
– Для меня была невыносима мысль, что ты могла выйти за теперешнего мужа Луизы. Говорят, что ты скоро обвенчаешься с Пембертоном.
– Откуда тебе это известно? Ведь ты так редко бываешь в обществе.
– У меня свои заботы. Это правда?
Хотя Дженни была сердита за боль, которую он причинил Луизе, она не могла отрицать, что ей приятно с ним разговаривать. С первого их танца в начале сезона она обнаружила неодолимую тягу к этому человеку. Однако он был только графом, а мать хотела, чтобы дочь стала герцогиней.
– Он единственный, за кого я выйду замуж, хотя ему еще придется об этом попросить.
Она посмотрела в его голубые глаза, и этого ей было достаточно, чтобы увидеть печаль и разочарование.
– Не пройдешься ли со мной по парку? – спросил он.
Она оглянулась…
– Никто не обращает на нас внимания, – тихо произнес он. – Мы можем выскользнуть через заднюю дверь, и никто не заметит.
– Заметят. Ведь я хозяйка.
– Всего на пять минут, Дженни. Это все, о чем я прошу.
Кивнув, она еще раз оглянулась, после чего выскользнула в заднюю дверь. Она буквально чувствовала его присутствие, но спустя несколько мгновений его близость стала еще ощутимее.
Вместо того чтобы повести ее по дорожке, которая вилась через сад, он мягко взял ее за руку и потянул к стене дома в тень, где не светили газовые лампы. Дженни не могла сказать, снял ли он свою маску, однако внезапно она обнаружила, что находится в его руках и что его губы дразнят ее воспоминаниями о тайных встречах, которые им удавалось организовать на протяжении сезона. Его прикосновения уносили ее на небо, а по телу волнами разливалось тепло. Он умел вызывать страсть, которая не затрагивала ее невинность, однако заставляла желать продолжения волшебных мгновений.
Должно быть, он сбросил свою маску и снял перчатки, поскольку его пальцы без перчаток прошлись по ее щеке, а большой палец делал круги возле уголка ее рта. Другой рукой он продолжал прижимать Дженни к себе.
– Как я скучал по тебе! Давай убежим.
Он провел горячими губами по ее подбородку и прошел вниз по шее, лишая ее остатков разума. Дженни постаралась взять себя в руки.
– Ты дважды глупец, если думаешь, что я убегу с тобой. Ты самый бедный лорд во всем Лондоне, и мои родители не дадут ни разрешения на этот брак, ни приданого.
– Меня не волнуют деньги.
– А должны волновать, – произнесла она более энергично, чем намеревалась. – Я не хочу умереть в нищете.
– Мы найдем какой-нибудь способ.
Она рассмеялась:
– Ты глупец, если веришь в это. Ты не смог повернуть судьбу, а у меня нет способностей Кейт к ведению дел. Как только наши чувства угаснут, мы станем несчастными.
– Они не угаснут. Ты не представляешь, как отчаянно я тебя хочу.
Дженни тоже хотела его. Так же отчаянно. Она боролась с искушением отправиться куда-нибудь в укромное место, где их интимным ласкам никто бы не помешал.
– Мы не должны поддаваться искушению. – Она толкнула в его плечо, высвобождаясь из его объятий. – Я должна вернуться на бал.
– Я хочу тебя, Дженни, и я сделаю все, чтобы овладеть тобой.
В его голосе было больше решимости, чем отчаяния. Это возбуждало, волновало и ужасало одновременно.
– Это ты доказал.
– Обман моей сестры и Хокхерста не имеет ничего общего с мерами, на которые я пойду, чтобы тебя заполучить.
– Ты так же навредишь мне, как навредил им. Мне жаль, Александр, но я никогда не выйду за тебя замуж.
Дженни поспешила прочь, почти спотыкаясь на бегу. Александр остался в тени, позади, вместе с ее мечтами.
– Не могу поверить, что на вас наряд для костюмированного бала.
Майкл мрачно посмотрел на Хокхерста и снова перевел взгляд на площадку для танцев.
– Хорошо, что мы хотя бы не должны надевать маски на этом мероприятии, – произнес Майкл.
– Я не обязан был искать и специальный костюм.
– Это костюмированный бал. По своей природе он требует особых нарядов.
– Раньше ты никогда не следовал требованиям всех этих позолоченных приглашений.
– Раньше я не был женат.
– Ты делаешь все, что она требует от тебя?
Майкл с силой сжал челюсти.
– К сожалению, это правда. Я начинаю думать, что брат Луизы оказал тебе милость, позаботившись о том, чтобы весь Лондон знал, что ты скомпрометировал его сестру. Если Дженни вполовину так упряма, как Кейт…
– И насколько ты преуспел в завоевании ее внимания?
– Вообще не преуспел… – Он подумал о том, как Кейт смотрела на него, когда они танцевали. – Но я могу сделать большой шаг этим вечером.
Знал бы он, что кольчуга произведет столь сильное впечатление, надел бы ее в первую брачную ночь.
– Не могу поверить, что ты так терпелив с ней.
– Должен признать… – Майкл покачал головой. Нет, он не собирался признаваться даже другу, что ему вдруг захотелось доставить Кейт удовольствие. Он испытывал некоторое удовлетворение, когда вызывал ее улыбку. А когда она смеялась, казалось, что он слышит, чудесную музыку.
– Ты должен признать?.. – подтолкнул его Хокхерст.
– Должен признать, что, хотя мне приятно с тобой беседовать, я обещал жене следующий танец. Так что извини, друг.
– Думаю, Луиза предупредит тебя, что, если ты считаешь танец со своей женой долгом, жена не будет тебя любить.
– Полагаю, ты не считаешь танец со своей женой долгом?
Хокхерст, черт бы его побрал, широко улыбнулся:
– Любое время, проведенное с ней, является для меня удовольствием.
– Ты испортил мне настроение.
– Прими мои извинения. На самом деле я хотел дать тебе совет. Заставь ее поверить, что ты хотел видеть ее в своих объятиях больше, чем кого-либо еще. Чтобы это тебе удалось, ты не должен думать об этом как о долге.
Майкл кивнул. Общество Кейт доставляло ему удовольствие. Он действительно глупец, считая танец с ней своим долгом.
– К твоему совету надо прислушаться. А теперь ты меня извинишь?
– Конечно.
Майкл зашагал прочь, к своему удивлению, чувствуя зависть к Хокхерсту. Тот женился на женщине без приданого и, несмотря на это, казался счастливым и безумно влюбленным. Майкл не хотел подобной безоглядной любви. Его жена и так обрела над ним слишком большую власть. Если любить ее так же, ее власть станет безграничной. Хватит с нее того, что она имеет. Впрочем, то, что он находится в ее власти, нисколько не удручает его.
Кейт стояла у дверей, ведущих в сад, и разговаривала с каким-то мужчиной. Но это Майкла не остановило.
Сейчас ее лицо отражало обожание, восхищение, желание.
В Майкле вспыхнуло чувство ревности, которого он никогда не испытывал, и ощущение обладания кем-то, которого он раньше не понимал. Эти чувства вызывали в нем почти что физическую боль. Он не хотел верить в то, чему был свидетелем, и не хотел признаваться себе, что желал бы, чтобы Кейт смотрела на него так же, как на этого мужчину.
Вздохнув, он направился к беседующей паре. Подойдя ближе, узнал Уэсли Уиггинза, третьего сына виконта Уиггинза, который тоже женился на богатой американке.
Услышав его шаги, собеседники обернулись и оба покраснели.
– Милорд, – смущенно произнесла Кейт, – позволь мне оказать честь…
– Мы с господином Уиггинзом знакомы. – Майклу доставило удовольствие подчеркнуть, что Уиггинз не имеет титула.
– О да, конечно. Думаю, вы вращаетесь в одних и тех же кругах, как члены высшего общества, и все такое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27