— Ну, это мы еще посмотрим, — ехидно улыбнулся Алвисид архангелу Михаилу (или кто там скрывался под его обликом). — Армагеддон объявлен, и я мечтаю участвовать в нем не только мыслью, но и самолично повести полки против невежества и болотного смрада, которыми за версту разит от вас.
— Что ж, Алвисид, ты снова будешь повержен, но на этот раз навсегда!
Архангел Михаил (или Демиург?) сделал едва заметный жест, и из его многочисленной свиты выступили вперед три фигуры, которые одновременно эффектным жестом сняли капюшоны своих золотистых мантий. По рядам богов прошел удивленный говорок. Алвисид произнес тираду на неизвестном языке, но, судя по тону, явно выругался.
— Кто это? — спросил Радхаур у барона Ансеиса.
— Арсиван, Сеалбур и Севибоб, — ответил за него верховный координатор алголиан. — Дети Алгола, единоутробные братья Алвисида.
Глава третья
Но ведь заблуждаться — это несчастье, говорят мне; напротив, не заблуждаться — вот величайшее из несчастий! Весьма неразумны те, которые полагают, будто в самих вещах заключается людское счастье. Счастье зависит от нашего мнения о вещах, ибо в жизни человеческой все так неясно и так сложно, что здесь ничего нельзя знать наверное, как справедливо утверждают мои академики, наименее притязательные среди философов. А если знание порой и возможно, то оно нередко отнимает радость жизни. Так уж устроена человеческая душа, что более прельщается обманами, нежели истиною.
Эразм Роттердамский. «Похвала глупости»
Король загостился в Рэдвэлле. В столице наверняка накопилось множество неотложных дел, да и по жене, которую не взял на празднества исключительно из-за младенца, Этвард соскучился. Не говоря о том, что очень хотелось вновь подержать на руках младшенького.
Почти все рыцари разъехались, Рэдвэлл опустел, все дела были завершены, пора и честь знать. Его удерживала только просьба Радхаура, который невнятно намекал о какой-то очень важной встрече, должной состояться сегодня. Но завтра он уже будет на пути в столицу.
Когда появился его доверенный слуга, король полагал, что он сообщит о том, что пришел Радхаур. Но он ошибся, встречи с ним добивался епископ Маридунский.
— Пригласите, — вздохнул Этвард.
После обычных приветствий и благословений, его преосвященство отец Флоридас сел в предложенное кресло и, глядя в глаза королю, спросил:
— Вы не знаете, чем сейчас занят граф Маридунский?
— Я жду его с минуты на минуту, — ответил Этвард, догадавшись, что все не так просто и Радхаур уже не придет.
Он отвел глаза от иссушенного заботами священника, который был ненамного старше самого Этварда, но уже казался пожилым человеком.
— Ваше величество, я приехал сюда для срочного разговора. Однако граф отказался принять меня, сославшись на важные дела и передав через слугу, что появится завтра у меня в аббатстве.
— Ваше преосвященство, а вы не допускаете, что у графа на самом деле могут быть важные дела?
— Я знаю, какие это дела, — криво усмехнулся епископ. И добавил:
— Богомерзкие!!!
— Как вы можете так говорит! Ведь граф Маридунский — ваш родной брат!
— Я не сторож брату моему! — гневно возразил епископ. — Если граф поклоняется Алголу, он достоин самого сурового наказания. И вы, заключивший с Богом договор и милостью его правящий Британией, должны положить конец богомерзким делам.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, ваше преосвященство, — сухо ответил король Этвард.
— О том, что на земле Британии не место дьяволо-поклонникам алголианам, которых вы, ваше величество, привечаете. И тем более сын дьявола Алвисид не может жить в Рэдвэлле.
— Насколько я понимаю, — возразил Этвард, — Алвисид сын Алгола.
— У дьявола много имен, цель — одна. Я был сегодня ночью вызван перед лик Господа нашего и…
Этвард невежливо встал, движением перебив собеседника, и в задумчивости подошел к окну. Затем вновь повернулся к священнику:
— Вы приехали в замок говорить с графом от собственного имени?
— Я приехал говорить не только с графом Маридунским, но и с вами, ваше величество, по прямому поручению Господа нашего! Я приехал не говорить, а предупредить и предотвратить!!! Я хочу немедленно видеть графа Маридунского, пока не произошло непоправимого!
— И что может произойти непоправимого? — в лоб спросил король Этвард. Не любил он, когда ему угрожали.
— Самое страшное, что может случиться для вас лично и нашей страны — мне даже думать об этом не хочется — объявление интердикта, — ответил епископ. — Но и это не в счет по сравнению с тем, что весь мир может рухнуть в бездну!
Как легко с уст епископа слетело страшное слово — интердикт. Запрещение служб, отзыв всех священников, закрытые церкви, молодые не могут сочетаться браком, новорожденных не могут крестить, покойных нельзя хоронить на кладбищах… Народ такое долго не вынесет, Этвард знал — около десятка лет назад интердикт объявлялся в Арагоне и волной смел правящую династию, наложив черный отпечаток на все население страны. То есть интердикт — крайняя мера, решающая. Нет такого христианского государства, чтобы могло долго жить под ним. И если государь допускает, чтобы на его страну наложили интердикт, то тем самым подписывает лично себе смертный приговор.
— Ваше преосвященство, но чем же я и мои подданные могли прогневить Господа нашего?
— Графа Маридунского необходимо остановить. Алвисид не должен вновь своим гнусным дыханием осквернять нашу землю, — заявил епископ Маридунский.
— Скверным дыханием… Он же ваш далекий предок, ваше преосвященство…
— Мне дал жизнь Господь, ему служу и его воле следую, — резко оборвал короля епископ, который знал Этварда с детства и мог позволить себе говорить как старший брат. — А сын дьявола вольготно проживает в Рэдвэлле, и совсем чуть-чуть осталось до того проклятого момента, когда он возобладает былой силой. Этого не должно произойти.
— Хорошо, — неожиданно согласился Этвард. — Но как лично я могу этому воспрепятствовать?
— Убедить Радхаура отказаться от его замысла! Пусть не забивает себе голову сказками, пусть женится, нарожает детей и живет как все…
— Но у него есть невеста и…
— Знаю, — прервал Этварда епископ. — Но лучше — для всех лучше — забыть о той давней истории. Не к лицу христианским рыцарям пользоваться колдовством. Надо отгонять от себя сатану! Ваша сестра погибла, ваше величество, как бы это не было вам больно. Та, что может быть представлена вам в ее облике, — дьявольское наваждение, не более. Какие дети могут родиться от этого союза? — голос епископа достиг высшего напряжения и тут же стал обыденным:
— Об этом я с графом поговорю. Вы же должны убедить Радхаура замуровать Алвисида в склепе, как и положено покойникам, и забыть о нем.
— А если у меня не получится уговорить его, ваше преосвященство?
— А вы постарайтесь, сын мой. Я со своей стороны приложу все усилия, чтобы воздействовать на брата. Он должен выбросить ереси из головы и повернуться лицом в сторону Господа нашего. Но… Но если не получится уговорить, то разве не в вашей власти, ваше величество, арестовать его и держать в темнице как государственного преступника? А преступление его ужасно перед Господом, и потворствуя ему в его замыслах, вы совершаете не меньшее преступление.
— Это вам поручено сказать мне Господом? — пристально глядя в лицо епископа, медленно спросил Этвард.
— Мне поручено образумить вас, — тяжело вздохнул епископ Маридунский. — И предупредить, что завтра в полдень посланец Господа будет ждать вас у Рэдвэлльских камней, чтобы лично передать Его волю.
— Если это все, ваше преосвященство, то мне хотелось бы остаться одному, чтобы как следует обдумать ваши слова.
— Благословляю вас, сын мой, — перекрестил короля священник. — Я все сказал, обратитесь лицом к Господу и думайте.
Епископ встал с кресла, вышел из помещения, и дверь за ним закрылась. Этвард, помедлив немного, позвонил в колокольчик, вызывая слугу.
— Немедленно разыщите графа Маридунского, — приказал он. — Где бы он ни был. Посмотрите, не пошел ли он… Впрочем, нет, если графа не разыщите, то просто позовите ко мне сэра Бламура.
Слуга поклонился и вышел.
Этвард рухнул в кресло, подпер подбородок кулаком и задумался.
А ведь только сбросил с себя у Озера Трех Дев проклятье предательства пятнадцатилетней давности. Предательства, которое не состоялось. И вот снова ему не оставляют выбора. Впрочем, выбор есть всегда, даже когда остается только лишь умереть.
Этвард хотел было послать кого-либо за сэром Ганелом, который после смерти Катифена был у него самым близким доверенным лицом, исполняя обязанности как советника, так и шута — как советник он мог родить дельную мысль, как шут не боялся ее высказать. Король даже хлопнул в ладоши, но, когда двери открылись, передумал и отослал слугу прочь. Груз на душе не поможет нести никто — разделенный с кем-то, он не становится легче, а зачастую наоборот, нести его, когда о тяжести содеянного знает кто-то еще, гораздо тяжелее.
Двери распахнулись, и в покои с поклоном вошел сэр Бламур.
— Где сейчас граф Маридунский? — устремив на сенешаля пронзительный взгляд, спросил король. — У Алвисида?
Старый сенешаль не стал лукавить перед королем, которого некогда гонял мальчишкой.
— Нет, ваше величество, он вместе с сэром Ансеисом отвел Алвисида в подземелье. В волшебный коридор.
— Что? — не поверил собственным ушам Этвард.
— Да, ваше величество. Алвисида нет сейчас в замке, вместе с ним ушли все алголиане. И сэр Ансеис сказал мне по секрету, что Алвисид больше сюда не вернется.
Это сильно меняло дело. Очень сильно — можно завтра на встрече с посланцем Господа сказать, что это сделано по приказу короля.
— А Радхаур? — спросил Этвард.
— Что — Радхаур?
— Он тоже не вернется в Рэдвэлл?
— Не знаю, ваше величество. Но вряд ли, иначе бы граф дал мне соответствующие распоряжения. А он ничего не сказал. Просил только…
— Что?
— Что если вы, ваше величество, очень сильно будете его искать, то передать вам дословно: «То, что сделано, сделано для блага королевства и для блага короля». Насколько я понял, они шли встречаться с самим дьяволом.
— Ты мне этого не говорил, я этого не слышал.
— Конечно, ваше величество.
— Как только Радхаур появится в замке, попросите его немедленно прийти ко мне.
— Я думаю, — поклонился сенешаль, — как только граф вернется, он сам постарается как можно быстрее найти вас.
Что ж, до назначенной встречи с посланцем Господа еще есть время. Этвард не надеялся переубедить Радхаура — если тот что-то решил, то окончательно. Но Этвард также знал, что больше не нарушит данную пятнадцать лет назад клятву.
Глава четвертая
…но образ этот всегда живет в моем сердце, он по-прежнему свеж, молод, весел, лукав, неотразимо обаятелен и непорочно чист, как и тогда, давным-давно, когда он впервые запал в мою душу, внося в нее благостное умиротворение на долгие, долгие годы. Воистину, любовь не стареет!
М.Твен. «Жанна д'Арк»
Алвисид в гневе ткнул перстень в центр плиты, ведущей в Рэдвэлл, и она послушно взлетела вверх.
— Встретимся на Армагеддоне, — бросил последнее слово бывший бог.
Он посмотрел на Повелителя Зла и по-мальчишески подмигнул ему. Затем, больше ни на кого не глядя, ступил в коридорчик, ведущий в родовую усыпальницу графов Маридунских.
Радхаур бросил быстрый вопросительный взгляд на сэра Ансеиса. Барон усмехнулся, взял графа под локоть и направился вслед за Алвисидом. Алголиане тоже по одному стали входить в довольно узкий коридорчик.
Алвисид обернулся — все алголиане собирались последовать за ним.
— Мекор, ты будь со мной, остальные ждите меня в Фёрстстарре, — распорядился он. — Постойте! Пусть кто-нибудь отопрет выходы и приберется в моем коридоре. Развели невесть что…
Он отвернулся, зная, что распоряжение будет выполнено, и поднялся по небольшой лестнице, некогда вырубленной в камне силой его колдовства, в родовую усыпальницу графов Маридунских.
— Сэр Алан, вас так разозлило появление ваших божественных братьев в свите Демиурга? — спросил Радхаур, гадая, почему Алвисид вернулся в Рэдвэлл, хотя собирался переехать в алголианский каталог.
Алвисид рассмеялся — громко и для подобного места даже несколько непристойно.
— Нет. Я теперь просто точно знаю, как меня тогда победили, и больше этого не случится. И тогда с ними была Моонлав. И тогда… — после секундной паузы добавил он, — у меня не было большой цели. Теперь — есть. И осознал я ее совсем недавно, в общем-то, благодаря вам троим.
— И что это за цель? — спросил Радхаур на правах хозяина замка.
— Узнаешь. Скоро. Не скоро, правда, поймешь. Некоторые за всю жизнь не смогут ни понять мозгами, ни принять сердцем, но у тебя получится, наследник. Покажи, где могила моего сына?
— Сэр Алан, если вы спрашиваете о старшем сыне, то он погиб в битве при Абвилле, во Франции, и захоронен там же.
Радхаур прекрасно знал свою родословную, крепко-накрепко вбитую в память еще в детстве, и не смутился ни на мгновение. К тому же он уже имел счастье подробно рассказать поверженному богу о его прямых потомках. И даже заказывал в скриптории аббатства копию летописи о подвигах сэра Алана Сидморта Бескорыстного. Алвисид не без усмешки прочел о своих рыцарских подвигах почти двухсотлетней давности, на следующий день вернул рукопись, сказав, что на бумаге все куда как красивее и в сотни раз бледнее, чем в жизни. Впрочем, Радхаур и сам об этом уже знал — о его собственных путешествиях рассказывали такое, чего никогда не было и быть не могло, а о том, о чем следовало бы рассказать, отмахивались как от вздорной выдумки. А уж если послушать трубадуров на недавно прошедшем празднестве о событиях пятнадцатилетней давности… Правдой в их песнях было лишь то, что победили действительно бритты и что Сын Божий воистину ступал на крепостную стену Рэдвэлла, благословляя их на бой. Все остальное совершенно не соответствовало реальным событиям, как их помнил Радхаур. А ведь прошло-то всего пятнадцать лет и очень многие участники тех событий живы и были на празднествах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32