что выбирать и кого.
— Можно убить и бессмертного, — вместо посланца таинственных и могущественных сил ответил архангел Михаил, или кто там он был на самом деле. — Во время Армагеддона. Побежденные исчезнут из этого мира навсегда.
— Кто не поклонится Демиургу, тот будет вызван на Армагеддон и уничтожен навсегда, окончательно и неумолимо, — подтвердил посланец, словно этими словами Демиург согласился на предложение высших сил.
Он поднял рукав своего плаща, в котором не было руки, словно призывая к тишине. Пустота из-под капюшона взирала на Демиурга и присных его.
Все молчали, понимая, что стоят на пороге выбора, который предстоит сделать каждому из них. Каждому, невзирая на положение, ибо и самый могущественный бог не может не явится на Армагеддон, а самый ничтожный его слуга может встать на противоположную сторону, и никто не в силах ему помешать. Лишь простым людям Армагеддон не страшен, они о нем просто не узнают…
Хамрай быстро прошел к шаху Балсару и обменялся с ним несколькими фразами. Балсар твердо кивнул, и Хамрай вернулся к трону Алвисида.
— Все идет так, как мы и предполагали. На Балсара можно положиться, — сообщил он поверженному богу и повернулся к Радхауру:
— Посланец разговаривает с Демиургом мысленно, незачем всем знать, как и на каких условиях заключается договор. Самое интересное начнется чуть позже, когда каждому предстоит сделать выбор, на чью сторону встать.
— А если они не договорятся? — спросил Радхаур.
— Договорятся.
— Значит, Армагеддон неизбежен?
— Скорее всего, да. Хотя мы попробуем договориться…
— Зачем?
— Хороший вопрос, сэр Радхаур. Если бы еще и знать на него ответ…
— А кто такой этот ваш таинственный посланец? Вы мне о нем не рассказывали, сэр Ансеис…
— Да? — удивился барон. — Наверное, просто запамятовал. Ночь у Озера Трех Дев помните? На мой замок тогда тоже напали таинственные незнакомцы, в головах которых сидели магические твари. Одного из них сэру Гловеру удалось захватить в плен. Я отпустил его туда, откуда он явился, задав его хозяевам несколько вопросов — кто они и чего добиваются. Он вернулся, но на сей раз не убивать, а договариваться…
— Но он бесплотен, а вы сказали…
Хамрай усмехнулся. Иногда он ловил себя на пристрастии к внешним эффектам. К его чести, нужно признать, что случалось с ним это очень редко, да и то, когда требовалось для дела. Но Радхауру он сказал:
— Его телесную оболочку сейчас охраняют в моем замке верные люди.
Графу Маридунскому очень хотелось знать, а чей же это посланец и что за могущественные силы пробудились от вековой спячки, на самом ли деле они столь могущественны и почему их не боится Алвисид, раз позволяет договариваться с теми, кто уже один раз погубил его и не желает его возрождения? Но он ничего не спросил: рано или поздно так или иначе все узнает, а на последний вопрос ответил сам: Алвисид боится. Именно поэтому и согласился явиться сюда, именно поэтому и хочет покинуть Рэдвэлл, родовую вотчину.
— Да что происходит?! — громко прорычал трехликий гигант, стоявший рядом с красным лоснящимся огромным четырехликим богом, по всей видимости, его повелителем. — Они на наших глазах договариваются у нас за спиной!
Четырехликое существо неизвестного пола одной из рук шлепнуло по губам говорившей головы негодующего бога, и тот смущенно отодвинулся к стене, за спину господина. По всему можно догадаться, что краснокожее божество тоже участвует в неслышном для большинства разговоре.
— Кто это? — без всякого интереса спросил Радхаур у барона Ансеиса.
— Точно не знаю, — честно ответил тот, — забыл, как его зовут. Но вместе с Буддой они держат Индию и почти всю дальнюю Азию.
— Главного зовут Брахма, — пояснил Алвисид. — Тот, кто возмущался, — Шива, а по правую руку — Вишну. А толстячок у него на коленях и есть мудрец Будда. Он на самом деле всем и заправляет. Весьма мудрый старичок, быстро в свое время со всеми договорился… — по уважению в голосе поверженного бога было понятно, что Будда знаком ему очень хорошо и Алвисид не хотел бы видеть его в числе смертных врагов.
Странный посланец таинственных сил опустил пустой рукав. Архангел Михаил (или сам Демиург, кто может проникнуть в божественный промысел?) громко произнес, так что его голос донесся до противоположного конца длинного коридора:
— Мы признаем могущество тех, кто действительно создал наш мир. И мы, как и те, кто создал наш мир, хотим, чтобы он таким и оставался. Как стало известно, в наш прекрасный мир могут вторгнуться захватчики извне, которых призвал Алвисид. Мы должны быть готовы к отпору и заключить союзный договор, чтобы отразить вторжение. Пусть все остается, как было в этом мире, мы не хотим потрясений и переделов. Алвисиду предлагается поселиться у нас, на Юпитере, где ему будет предоставлено все, что он пожелает. Мир дороже войны.
— Мудры твои речи, — усмехнулся в ответ Алвисид. — Золотую клетку я получу, где хочу и когда хочу. Дело отнюдь не во мне. Если отвести от озера питающие его реки, поначалу этого никто и не заметит, ибо воды его будут по-прежнему чисты. Но через какое-то время подобное озеро очень медленно начнет превращаться в болото. Очень долго будет превращаться, но неизбежно. Наш мир подобен такому озеру, гниение еще не очень заметно. Но ручеек свежей крови пробьется к нам рано или поздно, через год, десятилетие или век, но пробьется. Те, кого представляет этот посланец, хотят преградить путь чистому ручью. Я же не хочу, чтобы наш мир, — он интонацией выделил слово «наш», — превратился в болото. Те, кто хочет жить, встанут на мою сторону. Нам грозят Армагеддоном. От Армагеддона ни один бог, ни один маг — природный или выучившийся — уклониться не смогут. Что ж, если будет объявлен Армагеддон, свои слова я готов подтвердить делом. Если правы они, — снова жест в сторону посланца, — то мы погибнем с честью, но не будем задыхаться в гнили. Я сказал.
— Кто-нибудь думает также? — спросил апостол, стоявший справа от предводителя, и почему-то все его спутники посмотрели в сторону Луцифера.
Владыке Зла что-то зашептали в оба уха его советники, но он брезгливо отмахнулся и зачем-то встал с сотворенного кресла, тяжело опершись на дубину.
— Да, — сказал Луцифер. — Я думаю так же, как Алвисид. К сожалению, он сейчас не имеет былой силы и статуса и вызвать его на Армагеддон на самом деле нельзя. Но меня и мою армию — можно. Я не собираюсь держать в секрете своих планов. Я верю Алвисиду, когда он говорит о другом, большом мире, и я хочу этот мир посмотреть. Поэтому я делаю все возможное для возрождения Алвисида. Поэтому я и мои подданные будем приветствовать тех, кто не хочет жить в болоте, кто присоединится к нам.
— Ты не знаешь, сколько зла принесут в наш мир те, кого так ждет Алвисид, — ответил ему таинственный посланец. — Поистине, лучше отразить вторжение, чем влачить рабское существование. Смирись, кто бы ты ни был, если придут захватчики извне, ты все потеряешь, в этом нет сомненья.
Алвисид хотел было что-то сказать, но передумал, ведь он закончил свою речь.
— Мне ли бояться зла, которым ты угрожаешь? Мне, кого прозывают Владыкой Зла и врагом рода человеческого? — явно работая на публику, расхохотался Луцифер. И вновь стал серьезен. — Нельзя замыкаться в собственной скорлупке, как бы велика она ни была, надо вылетать на простор, какие бы коршуны там ни кружили. Еще до своего поражения Алвисид обещал мне показать другие миры. И я до сих пор рассчитываю, что он выполнит ожидание.
Алвисид с некоторым удивлением взирал на Луцифера, словно не ожидал поддержки с его стороны, но улыбнулся:
— Я всегда держу свои слова.
— Я и мои подданные возродим Алвисида и будем приветствовать пришельцев из большого мира. Если они не придут, мы будем пытаться сами позвать их.
— Значит, ты, презренный, не желаешь признать того, что наш мир нуждается в защите? — с большим громом в голосе, чем это требовалось, вопросил архангел Михаил. — Ты хочешь, чтобы его уничтожили те, о ком говорил посланец тех, кто создал этот мир?
— Посланец мне ничего толком не сказал, — усмехнулся Луцифер, вновь усаживаясь в кресло. — И не доказал, что наш мир хотят завоевать. Напротив, мы сами завоюем тот, другой, большой мир. Да, я не признаю тех, кто утверждает, что создал наш мир, и не желаю им подчиняться ни на прямую, ни через кого-либо.
— Означает ли это, что ты принимаешь вызов и готов сойтись на поле Армагеддона?
— Да.
Вызов принят. Армагеддон состоится, и каждому предстоит решать, на чью сторону встать.
— Я и моя церковь принимают вызов на Армагеддон! — провозгласил Алвисид.
Все присутствующие вновь посмотрели в его сторону. За спиной Алвисида стояли алголиане — хэккеры, могущественные маги. Силу их ордена здесь знали не понаслышке.
Внезапно вмешался тот, кого Алвисид называл Брахмой.
— Если вы объявите Армагеддон, мы не сможем помешать этому, — громовым голосом сообщил он — от этого и несколько странного акцента понимать его было несколько затруднительно. Многоликий бог это, видимо, понимал и говорил медленно. — Я и все мои подданные, все мои друзья, — он посмотрел на маленького толстячка, сидящего у него на коленях, и все поняли, что он высказывает общую позицию, — явимся на Армагеддон. Но на чьей стороне мы выступим, вы все… — он торжественно обвел взглядом многочисленных собравшихся, — вы узнаете только тогда, когда прозвучит сигнал к битве. — И словно подражая Алвисиду, добавил:
— Мы решили.
Это решение никак не могло повлиять на тех, кто давно определился с выбором, но тех, кто не знал, на чью сторону примкнуть, оно ошеломило — сила Брахмы и его сподвижников очень значительна, она сможет оказаться и решающей.
Алвисид одобрительно хмыкнул, хотел что-то сказать Хамраю и Радхауру, но передумал. Ему явно понравился такой оборот дела.
Говор и шепотки прервал мысленный голос посланца тех, кого он сам называл создателями мира:
— Армагеддон объявлен. Те, кто не с нами, — те против нас. Они будут уничтожены! Мы создали этот мир и будем им править! И Демиург для всех вас — наш полномочный представитель.
Видно, эти новые силы тоже питали слабость к внешним эффектам. Вместо слов «я все сказал», пустой плащ рухнул на пол, словно говоривший покинул высокое собрание.
Хамрай, прекрасно зная, что это не так, подошел к валявшемуся капюшону и, с виду небрежно скомкав его, поднял, чтобы разумное насекомое не пострадало от его рук. Он не хотел, чтобы его случайно растоптали, когда высокое собрание будет расходиться, хотя зачем желает сохранить жизнь напыщенному посланцу, телесная оболочка которого покоится в его замке, Хамрай сам бы не сказал.
Архангел Михаил (или кто он там был на самом деле), не глядя в сторону Луцифера, своего извечного врага, который был для него больше чем ближайший друг или союзник, медленно обвел взглядом присутствующих.
— Да, я на твоей стороне, — сказал король Лер, когда взгляд полномочного представителя новых сил, желающих стать хозяевами мира, уткнулся в него. — А мои подданные решат сами.
— Демиург, можешь считать мелкие недоразумения, происходившие между нами, мною забытыми, — поторопился заверить Зевс (или Юпитер, как его еще называют). Я тоже на твоей стороне! — громовержец бросил презрительный взгляд в сторону Брахмы с Буддой на коленях.
Многоликое божество сняло толстячка с коленей и сделало недвусмысленный жест, чтобы ему открыли плиту. По сигналу Алвисида один из алголиан с перстнем прошел к многочисленному посольству владык Индии и открыл выход. Радхауру было интересно посмотреть, как огромный бог, который, несмотря на высокие потолки, не смог бы выпрямиться здесь в полный рост, будет втискиваться в узкий для него выход. Но граф ничего не разобрал: остальные члены посольства закрыли гиганта своими телами и словно всосались в квадратный выход. Плита за ними захлопнулась.
— Шах Балсар! — прогремел архангел Михаил. — На чью сторону встанут те, кто считают своей повелительницей Моонлав и кто находится в твоем подчинении.
Шах бесстрашно посмотрел на державшего огненный меч архангела.
— Это у Моонлав и спрашивайте, — произнес он. — Мои войска, покорившие полмира, в битве, как я понимаю, участвовать не смогут. А поэтому все это меня не касается. Но я все силы, которыми располагаю, готов положить на то, чтобы Алвисид был возрожден.
Он не заключил чеканной формулировкой, что все сказал, но это было подчеркнуто интонацией.
И архангел Михаил повернулся к Радхауру, точно вычленив его в многочисленной толпе.
— Ты граф Маридунский, наследник Алвисида? — спросил он, глядя на рыцаря.
— Да, — собрав все силы, чтобы не отвести глаза, ответил граф. — Я.
— От имени повелителя твоего небесного я запрещаю тебе собирать члены богомерзкого Алвисида! — (Алвисид громко хмыкнул). — Покорись воле божьей, живи, как живут все бриттские рыцари — во славу Бога и короля, и я тебе обещаю райские кущи и то, что ты будешь причислен к лику святых со всеми вытекающими последствиями. Если ты откажешься, то будешь отлучен от церкви и проклят!
Алвисид с неприкрытым любопытством смотрел на графа Маридунского:
— Я тебе уже ничего не обещаю, — сказал он. — Решай сам.
Радхаур понял, что ради этого мгновения его и пригласили в этот коридор. Очередное испытание. Надо сказать, достаточно легкое. Он вспомнил слова отца Гудра, там, на границе мира, вспомнил, где ему суждено быть после смерти, и это показалось ему более интересным, чем вкушать диковинные фрукты в садах рая.
— Я никогда не шел против воли Бога, — уверенно произнес Радхаур. — Если бы тогда, когда меня удостоили чести видеть Сына Божьего на стене Рэдвэлла, он запретил бы мне собирать члены Алвисида, я бы беспрекословно подчинился. Но я умер, ничем не опозорив имя христианина. Теперь же я живу не для себя, и мне поздно менять ранее принятое решение. Я достану сердце Алвисида или погибну.
— Ты погибнешь! — предрек архангел Михаил.
И Радхаур понял, что если бы это было во власти говорившего, то род графов Маридунских уже давно потерял бы надежду на возрождение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32