После периода шока и апатии, равнодушия и потребительского эгоцентризма, когда даже гражданство оказывалось случайным, зависящим от штампа прописки в паспорте на момент распада СССР, и отношение к себе самому и своей стране определялось порой скептической формулой "это тот хлев, где я вынужден прозябать", люди снова осознали себя "русскими", то есть принадлежащими к единой общности российского государства - каким бы больным оно ни было, но своего, и никому на самом деле не нужного, кроме нас самих.
Причины для этого, очевидно, наложились различные. И психологические, и экономические, и политические. Стал проходить шок от внутренних потрясений и крутых поворотов. Миновало ошеломление новизной, хлынувшей в нашу жизнь, начиная с периода перестройки. Сыграл свою роль и кризис 98-го - кстати, по большому счету, наверное, полезный для нашей страны, поскольку освободил ее от иждивенческих иллюзий и показал, что рассчитывать нужно на свои, внутренние силы, а заодно и открыл путь на прилавки отечественным товарам. Сказались и бомбардировки Югославии, излечившие людей от стихийного западничества и наглядно продемонстрировавшие, что не такие уж добренькие, искренние и бескорыстные наши закордонные демократические "друзья", как это порой представлялось. И события вокруг Чечни, давшие каждому почувствовать, что "государственные интересы" - вовсе не пустая абстракция, поскольку являются и собственными интересами любого гражданина. А мощная негативная реакция Запада вызвала интуитивное душевное противодействие столь вопиющей несправедливости...
Впрочем, пожалуй, далеко не все тут можно "разложить по полочкам". Изменение менталитета, переориентация системы ценностей - вопрос очень сложный и комплексный, где оказываются взаимосвязанными множество факторов. Тем более, речь идет не о сознании того или иного отдельного гражданина, которое, может, и вовсе не изменилось - он как был, так и остался убежденным коммунистом или наоборот, демократом - а о неких обобщенных величинах, для оценки которых ни методик, ни четких критериев попросту не существует. Но тот факт, что подобное явление в России все же произошло, и что оно имеет не субъективный, а объективный, широкий характер, я попробую показать на примерах самого различного уровня. И начну "от меньшего к большему".
Вот, казалось бы, совсем мелочь. В предыдущей части я упоминал о чрезвычайном распространении в 70-80-х гг. всевозможных студенческих, неформальных, андеграундных клубов, театров, творческих объединений - как одной из немногих доступных в те времена форм самовыражения молодежи. А чувство духовного голода, сопутствующее тогда всей советской действительности, привлекало к ним повышенное внимание публики, все мероприятия подобных коллективов проходили с полным аншлагом - окольными путями, через знакомых билеты добывали, различные лазейки выискивали. В период перестройки наблюдался настоящий взрыв подобного творчества, различные андеграундные коллективы расплодились в невероятном количестве, но... тут же почти все и полопались. Вовсе не из-за проблем финансирования, они тогда еще особой роли не играли. А просто ситуация создалась парадоксальная - с одной стороны, становилось "все можно", поднимались прежде закрытые темы и осваивались прежде недоступные формы, пробивали себе дорогу новые таланты, творческие группы и "тусовки". Но с другой стороны все-это оказывалось никому не нужным.
На человека хлынуло извне слишком много другого нового. Стали вдруг доступными видео, компьютерные игры, незнакомые ранее, фильмы, книги, накопленный за рубежом багаж массовой культуры. И на подобном фоне любые ростки собственного, оригинального творчества, поневоле забивались, воспринимались чем-то кустарным и доморощенным, уже не заслуживающим внимания. Помнится, даже блестящий международный фестиваль андеграундных театров, организованный в мае 1989 г. в Ленинграде, проходил при совершенно пустом зале - несмотря на свободный вход и расклеенные по всему городу объявления, на спектаклях присутствовало человек по 10-15, да и то, в основном, знакомые выступающих. Но чему уж тут удивляться, если и в лучшие, традиционно-престижные при социализме театры, народ в эти годы тоже ходить перестал - казалось, что при новых возможностях можно полнее и полезнее время провести. Ну а о каких-то студенческих вечерах или капустниках и говорить нечего - подобные мероприятия и вовсе приказали долго жить, как никого не интересующие. А для поколения студентов, пришедшего в начале 90-х и разочаровавшегося даже в "политике", вообще единственным достойным увлечением стал почитаться "бизнес", и сам вузовский корпорантский дух, традиционный для студенчества во все времена, был отброшен за ненадобностью - за компанию с комсомольской заорганизованностью.
И вот для сравнения, довелось мне посетить нашу "альма матер" в 98-м, когда старые товарищи по творчеству похвастались, что сумели набрать энтузиастов из нынешних студентов и восстановить наш былой коллектив. Признаюсь - поначалу глазам не поверил. Публика ломит валом, зал - под завязку, похлеще всяких "времен застоя". И несмотря на довольно слабую "самодеятельность" - единодушная и крайне активная поддержка зрителей, чуть ли не на уровне спартаковских болельщиков. Только лишь из-за того, что актеры и авторы - свои. И их творчество - свое, "родное". Просто пришло в активную жизнь новое поколение молодежи. Тоже, кстати, отнюдь не чуждающееся собственного "бизнеса" - причем осваивающее это поприще куда более грамотно и умело, чем их предшественники. Но налицо и возрождение, так сказать, "местного патриотизма", духа коллективизма. И смещение системы ценностей от пассивного впитывания и отражения внешних воздействий к поиску собственных, нестандартных форм душевного самовыражения.
Нечто подобное можно наблюдать и на более широком уровне. Народ, грубо говоря, "обожрался чужого", выплеснувшегося на него в конце 80 - начале 90-х. Что-то из этого чужого в культурной сфере прилепилось, вросло, адаптировалось на нашей почве, заполнив пустовавшие при социализме ниши. Что-то в наших условиях оказалось мертворожденным и не прижилось. Что-то еще существует и поддерживается, несмотря на явную метрворожденность. Но факт тот, что от еще недавно неоспоримых приоритетов зарубежного искусства в людях вновь пробудилась тяга к "нашему", своему родному - а не наносному. Книги отечественных авторов стали пользоваться большим спросом, чем закордонных, за которыми шла охота лет 6-7 назад. И даже в области массовой культуры свои "менты" оказываются теперь куда более популярными, чем стандартизованные американские полисмены. Уж наверное не из-за того, что это какие-нибудь сверхшедевры, а опять лишь из-за того, что "свои".
Другое, и наверное, гораздо более наглядное направление, в котором видны изменения, произошедшие в сознании россиян - это отношение к армии. Фактор, между прочим, весьма показательный - как свидетельствует история, развалу любой государственной системы, от упадка Римской империи и до разрушения России в 1917-м, закономерно сопутствовало пренебрежение народа к собственным вооруженным силам. И поскольку автору этих строк самому довелось служить в перестроенные и первые постсоветские времена, тогдашнее "среднестатистическое" отношение к военным знакомо не понаслышке. В конце 80-х оно доходило до того, что директивами командования официально разрешалось (а неофициально - рекомендовалось) на службу и обратно ходить в штатском, переодеваясь в форму лишь на территории части. Иначе слишком легко было нарваться на конфликт с какими-нибудь "политизировавшимися" подростками. Можно было в качестве "представителя государства" стать объектом приставаний пьяного, недовольного этим государством, или в том же качестве выслушать поток оскорблений от какой-нибудь бабки, не сумевшей в очередях отоварить свои талоны.
А после победы демократии ситуация еще более усугубилась. Тут уж и западные державы стали "закадычными друзьями", и общество всерьез сочло, что раз мы никому не угрожаем, то и нам теперь никто не должен угрожать, так что армия стала выглядеть вообще дармоедами на шее налогоплательщиков. Плюс масса негативных фактов из военной среды, вскрывшихся с обретением свободы слова... Поэтому в Первую Чеченскую кампанию сепаратисты выиграли информационную войну не только из-за того, что она щедро оплачивалась. И не только из-за того, что авторитеты зарубежных мнений считались в тот период непререкаемыми в отечественной журналистике. Победа террористов в информационной войне была целиком обусловлена тем, что их информация четко ложилась в русло тогдашних представлений об армии у самих россиян. В массовом сознании военные и были такими карикатурными, как их изображали и недоброжелатели, и слепо вторящие недоброжелателям "независимые" журналисты. Поэтому им и верили.
Что же касается "государственных интересов", то вспомните-ка, положа руку на сердце, вызвали ли Хасавюртовские соглашения 1996 года у людей сколь-нибудь заметное возмущение, чувство национального оскорбления? Нет, куда там. Скорее, невысказанное облегчение - Чечня, мол, с возу, России спокойнее. А вот бомбардировки Югославии стихийный народный протест уже вызвали, и нешуточный - хотя казалось бы, до "чужой" Югославии нам куда меньше дела, чем до "своего" Кавказа, да и с потребительской точки зрения поддакивать американцам выглядело сподручнее. Значит, в сознании уже что-то изменилось.
И особенно заметным этот сдвиг стал во Второй Чеченской кампании. Тут уж явно обозначилась общенародная поддержка и сопереживание своей армии. А относительно информационной войны, то разве не пытались ее развязать по старому, уже опробованному сценарию? Любой здравомыслящий человек без труда мог различить целенаправленные "заказные" атаки на некоторых телеканалах. И ожили те же самые "правозащитники" со странными привычками не замечать резню и теракты против русских, но разражаться бурными протестами, как только прижимают хвост боевикам. Словом, все то же самое - а уже не получилось. Не сработало. Потому что в струю общего настроя перестало попадать.
А относительно самого этого настроя, можно вспомнить неожиданный скандал, случившийся, если не ошибаюсь, в 99-м и попавший в телепередачи когда на каком-то мероприятии, организованном "Комитетом солдатских матерей", родители воюющих солдат возмущенно ринулись выяснять, что же это, мол, за "матери", по какому праву и на какие средства они копают против операции в Чечне, а стало быть и против их сыновей. Впрочем, оговорюсь, что в данном случае я далек от того, чтобы в чем-либо обвинять или подозревать названную организацию, а пример этот привел лишь из-за того, что он очень красноречиво иллюстрирует изменение отношения к армии и выполняемым ею задачам - возможно ли было подобное поведение родителей военнослужащих, попавших в "горячую точку", где-нибудь в 1995-96 гг.? Вот уж вряд ли.
Да только ведь и сама армия изменилась! Конечно, не в материально-техническом плане - тут в кризисное время могло ли что-нибудь добавиться, кроме новых проблем? А дух - изменился. Мыслимо ли было несколькими годами раньше, чтобы дембель с вышедшим сроком стремился добровольно задержаться в части - "довоевать"? И чтобы раненый старался вернуться в строй, потому что там его боевые друзья? Потому что он уже имеет опыт, а зеленый новичок, что придет на его место - нет, и имеет больше шансов глупо погибнуть? Не хочу огульно подгонять под одну гребенку всех солдат и все части - но в тех, с которыми довелось соприкасаться автору, любому бойцу, если бы он в 80 - начале 90-х высказал такое рвение, сами же его товарищи поставили бы диагноз психического отклонения. Или решили бы, что он преднамеренно "на дурку косит".
Да и в командных эшелонах разве не видны изменения? Генерал погибает, поднимая солдат в атаку. И причем сознательно готовит себя к возможному подвигу, перед отъездом в Чечню принимая крещение. Офицер вызывает огонь на себя... Впрочем, в армии ведь и серьезный "естественный отбор" произошел. Когда она оказалась в полном загоне, в отвратительных материальных и бытовых условиях, корыстолюбцы и карьеристы, засорявшие прежде командный состав, уж конечно же, предпочли разбежаться в более "теплые" и перспективные места. А оставались, несмотря на все трудности, именно военные по призванию. Искренне и честно воспринимающие, что "есть такая профессия - Родину защищать". И среди солдат отбор произошел - причем не только среди контрактников. Потому что при современных широчайших возможностях закосить и уклониться от призыва в строю оказались те, кто сознательно, а то и подсознательно счел, что должен отслужить.
Об изменении общественного менталитета красноречиво свидетельствует и то, с каким напряженным вниманием вся страна следила за трагедией подлодки "Курск", как глубоко переживала эту трагедию - воспринимая гибель моряков именно как потерю "своих", российских, близких каждому человеку. А теперь обратимся все к тем же временам конца 80-начала 90-х. Не напоказ, а честно, для самих себя, попробуем вспомнить аналогичные трагедии. Пожалуй, что и не получится, а если и получится, то с большим трудом. Хотя и корабли тонули, и самолеты разбивались, и стихийные бедствия происходили. И уже не скрывали их - в средствах массовой информации наоборот, на первое место выносили. Но основную массу граждан затрагивало это не слишком-то и глубоко, разве что вскользь. И воспринималось не как общенародное бедствие, касающееся лично каждого, а как очередной случай, подтверждающий, что в нашей стране иначе и быть не может.
Наконец, коснемся и сферы политики. Тут довольно наглядными иллюстрациями изменений массового сознания и самой общественной системы ценностей стали результаты парламентских и президентских выборов 1999-2000 гг. С этой точки зрения находит, например, четкое объяснение неудача блока ОВР - казалось бы, занимавшего куда как выигрышные позиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122