Да разве можно было сомневаться в успехе, когда Серов садился в машину? Он налетал немало тысяч часов на истребителе, полеты на котором исчисляются минутами. В каких только условиях не 'приходилось ему выполнять боевые и тренировочные задания! Самолет он знал в совершенстве.
Как же случилось, что Серов погиб при воздушной катастрофе? Весть о его гибели казалась невероятной, немыслимой ошибкой.
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?..
9 мая 1939 года Серов вылетел с товарищами на тренировочные полеты. Сборы были назначены в КУНС (Курсы усовершенствования начальствующего состава) для тренировки по слепым полетам. Полина Денисовна Осипенко также решила принять участие в этих занятиях.
Утром, собираясь на аэродром, Анатолий шутил и балагурил, напяливал свой шлем на голову так, что одно "ухо" шлема задралось кверху, подмигивал жене:
- Разве плохой мальчик?
- Будь там осторожен, пожалуйста!
- Ты уж не волнуйся. Одиннадцатого прилечу попить чайку и обратно. Все уложила в чемоданчик? Побольше положи чистых воротничков, ведь с нами будет дама! Надо быть приличным!
На дворе ждала "королева" - подарок испанских друзей. Быстрым движением забравшись в машину, приказал:
- На Центральный.
На аэродроме ждали товарищи. Слышались шутки, смех.
- У нас в Лебедяни, - мечтательно говорил Антонов, - в это время вишни зацветают. Так пахнет по утрам - ну, что твой рай.
- Товарищ комбриг, самолеты готовы к вылету, - доложил Виктор Рахов, как только Серов выскочил из машины.
- Давайте, давайте, пора. По самолетам!
И, уже сидя в кабине, Анатолий оглядел аэродром и спросил у дежурного:
- Майор Осипенко? Не прибыла?
- Ей только что сообщили, что вы летите сегодня. Сейчас прибудет.
- Пусть догоняет. От самолета!
Дежурный отбежал. "Ишачки", промчавшись по дорожке, оторвались и одновременно взлетели. Через несколько секунд их уже не видно было в утреннем мареве.
Полина опоздала на несколько минут. Как только ее самолет был заправлен горючим, она влезла в кабину и, поднявшись высоко над землей, помчалась вслед товарищам.
Здание и аэродром КУНС находились за чертой областного города, километрах в четырехстах от Москвы, среди широких и ровных полей среднерусской полосы.
Приземлившись на аэродроме и выйдя из машин, летчики отошли в сторонку покурить, когда увидели на горизонте приближающуюся с запада точку.
- Полина летит, - сказал кто-то.
С особым вниманием летчики следили за полетом. Ветерок поднял с земли легкую дымку пыли и тем мешал летчице при заходе на посадку сделать правильный расчет. Но вот ее самолет приземлился. Летчики подбежали к машине. Все вместе направились к выстроившимся по полю "УТИ-4" тренировочным самолетам, на которых предстояло выполнять задания по слепым полетам. Летчиков сопровождал начальник КУНС майор Абрамычев.
Он объяснял:
- Это чрезвычайно чуткая машина. Она реагирует на малейшее движение пилота. В первый раз слепые полеты на ней я вам рекомендую производить с нашими инструкторами, опытнейшими специалистами в этом деле. Кроме того, мы располагаем прекрасным тренажером.
Тренажер - в данном случае аппарат для тренировки в помещении.
Серов предложил:
- Давайте сегодня поработаем с тренажером, а завтра - летать.
Так и решили. Под руководством инструкторов весь день работали с тренажером, по очереди забираясь в кабину слепого полета и выполняя по светящимся приборам задания инструктора. Лучше всех это удавалось Серову. В перерывах он рассказывал товарищам о своих ночных полетах на Дальнем Востоке, расспрашивал Полину Денисовну о ее дальних перелетах, когда нередко приходилось вести машину исключительно по приборам.
К вечеру Анатолий улетел на ночевку в Москву. Полетели навестить жен и некоторые другие летчики. Полина Осипенко осталась тренироваться с тренажером в КУНСе.
Вечером Валя уснула рано. Ее разбудили объятия мужа.
- Прилетел!..
- Здравствуй, Лапарузка! Как ты себя чувствуешь, родная?
- Знаешь, он уже стучится... Вот послушай...
Через несколько месяцев у них должен был родиться ребенок. Его они ждали с большими надеждами, волнениями, как это всегда бывает. Анатолий проявлял особенную чуткость и ласковость к Вале.
Утром она пришила ему чистый воротничок и дала другой в запас.
- Ты мне мало воротничков даешь. Мне нужно дней на пять.
- Завтра прилетишь, получишь еще один.
- Ты, Валя, уж не поспи сегодня с утра. Собери мне маленький чемоданчик дней на пять. Пока я буду на аэродроме, Сережа к тебе вернется, ты с ним пришли все.
- Завтра непременно прилетай.
- Прилечу. Вместе в кино пойдем.
Он ушел. Валя подбежала к окну. Во дворе пронзительно пела сирена: Серов знал, что Валя прислушивается и подавал знак прощания.
Валя все приготовила. В руки шоферу передала записку для Толи и сама удивилась - никогда раньше она не посылала ему записок на аэродром.
Шофер Сергей Яковлев прибыл на аэродром к моменту вылета. Серов поставил чемоданчик в кабину, а записку спрятал в боковой карман на груди.
- По самолетам!
Прощаясь с Сережей, Серов еще раз вспомнил о жене:
- Если что будет нужно Валентинке, ты сделай; брат. Она, ты знаешь, собирается сына мне родить. Позаботься о ней, дружок.
- Есть, товарищ комбриг.
Самолет взвился в воздух, сделал круг над аэродромом, это Серов послал прощальное приветствие, как всегда делал.
И умчался...
Десятого утром начались тренировочные полеты. В первый день по настойчивому совету Абрамычева летали с инструкторами. Но на завтра было решено летать друг с другом.
- С машинами познакомились, - сказал Серов. - А вообще мы ведь летали в слепых полетах, и ночью летали и даже дрались в ночных условиях. Так что даже лучше, если мы сами будем инструктировать друг друга. Разделимся на пары: один в закрытой кабине, другой за инструктора - в открытой. После каждого полета будем меняться местами.
Вечером он сделал разбор произведенным полетам, сообщил план на завтра и с книжкой в руках улегся на койку. Это была книжка о Суворове. Анатолий знал ее и опять с интересом просматривал, перечитывал отдельные места. Сила духа и душевная простота великого полководца была ему сродни и всегда пленяла. Но читал он недолго. Как всегда, сон его наступал почти сразу и был крепок - сон богатыря.
Полина Денисовна за два Дня пребывания на курсах приобрела много друзей. Общительная и доброжелательная, она быстро перезнакомилась с девушками - дежурными по общежитию, расспрашивала, учатся ли они, советовала не бросать учебу ни в коем случае, учиться и учиться и ставить себе высокую цель в жизни.
- И добиваться ее!
Очень обрадовалась она майору Абрамычеву. Ведь он был ее первым учителем, инструктором на Каче! Они встретились как старые хорошие друзья. Абрамычев гордился своей ученицей и был счастлив, что она снова была с ним.
- А помните, Сергей Ильич, как я сделала первый самостоятельный полет? - смеясь, спросила Полина.
- Как же! Уж я переволновался! Вижу, идет моя ученица правильно и вдруг козлит прямо на глазах. Я кричу ей: "Газ!.. Газ!.. На второй круг!.."
- А я не слушаюсь и сажаю машину в полном порядке. Вы подбежали тогда к самолету, я высунулась, мне стыдно и смешно от радости, что вот - слетала одна, ору вам: "Ой, товарищ командир, я ведь думала, что уже сижу!.." Потом вспомнила все ваши указания: при посадке не зажимать ручку управления, не добирать, а уж при самом приземлении энергично добрать ручку. Правильно?
- Когда она спрашивает!
Оба расхохотались.
- Потом потерял вас из виду. Вас послали служить в строевую часть. И вдруг вижу в газете ваш портрет! Полина Осипенко - участница перелета от Черного до Белого моря. Ну, другой такой не могло быть. Я сразу узнал вас.
- Помните, мы еще встретились на аэродроме? На сборах? Я тогда готовилась к перелету на самолете "Родина" с Гризодубовой и Расковой. Помните, Сергей Ильич?
- Вы тогда попросили меня...
- Да, разрешить мне полетать с инструктором на истребителе. Ведь у меня образовался перерыв. Захотелось проверить себя, потренироваться на "ястребке".
- Что правда, то правда, вы всегда были требовательны к самой себе, Полина Денисовна.
- Это ваша школа. Я так рада, что мы снова встретились. Покажите, как вы тут живете. - Они шли по территории курсов. Полина осматривалась кругом. - Жаль, здесь так мало зелени. Ни сада, ни скверика. Негде поиграть ребятишкам. А у ваших инструкторов и других работников курсов ведь есть ребята?
- Да ведь КУНС здесь недавно. Только что построились. Вот школа, штаб... Там - общежитие, дом комсостава. Вот здесь устроим клумбы. Сад разобьем на пустыре, видите? Перетащим сюда лес, а то он чересчур далеко от нас. Здесь будет городок со школой и клубом. Верите? Приезжайте к нам, увидите.
- Верю, конечно. Сейчас мы строимся повсюду, вся страна строится и будет строиться всегда и все лучше, удобнее! Иначе не может быть.
Стоя на крыльце общежития, Полина задумчиво смотрела в мглистую весеннюю даль. Недавно прошел дождь, и в мелких чистых лужицах ярко отражалось золотисто-розовое небо. Будто по земле были разбросаны осколки зеркала. Но потом отражения погасли. Тихо спустился вечер. Над горизонтом зажглась первая звездочка и вдруг пропала в туманной дымке.
Метео предсказывало утренние туманы. И правда, утро одиннадцатого мая было пасмурно. Легкая облачность что-то не собиралась рассеиваться.
Летчики встали в шесть часов утра и пошли завтракать. Серов торопил:
- Сейчас можно летать. Быстро, друзья, кончайте и пошли на аэродром.
На аэродроме находились летчики из разных военных округов, прибывшие для тренировки. Собрались и все серовские инспектора. Пока шла проверка людей, были приготовлены самолеты.
Горючего брали на сорок минут - время, рассчитанное для одного полета.
До двенадцати часов надо было сделать пять полетов. Каждый самолет летал в отведенной ему зоне.
Якушин с товарищем вылетели первыми. Серов с Осипенко - вслед за ними. Полина Денисовна, сидя в закрытой кабине, вела самолет. В передней, открытой, кабине Анатолий Константинович корректировал полет.
Через сорок минут машины вернулись на аэродром. Стали заряжаться ко второму полету. Серов подошел к Якушину.
- Ну как, Миша, дела-то? Приборы в порядке?
- Ничего. Сам знаешь, сидеть в закрытой кабине не очень приятно. Но приборы хорошие. А у вас как?
- Да вот Полина жалуется. Что-то не ладится с "пионером".
"Пионер" - прибор, являющийся комбинированным указателем поворота и скольжения. Неточные показания этого прибора в условиях слепого полета могут привести к штопору. Может быть, Серову и Осипенко следовало отказаться от полета на этой машине. Точность прибора скорей всего нужно было проверить в полете с открытой кабиной. На эти вопросы ответа нет, так как причина катастрофы не установлена.
Во второй полет в закрытую кабину сел Анатолий Константинович. А Полина Денисовна заняла свое место в передней, открытой.
Поднялись, полетели хорошо. Серов, за ним Якушин и другие.
* * *
Находясь в закрытой кабине, опытный летчик все внимание сосредоточивает на работе приборов, не доверяя обманчивому представлению о положении самолета. Отличный мастер ночных и слепых полетов, обогативший свой опыт ночными боевыми операциями в сражениях с фашистами, Серов уверенно вел машину, следя за стрелками приборов, за ртутным шариком "пионера" и держа самолет на заданной малой высоте.
Следует повторить, что "УТИ-4", двухместный учебно-тренировочный самолет типа скоростного истребителя, - чрезвычайно чуткая машина, требующая исключительной бдительности во время полета и пилотирования. Малейшая оплошность, легко поправимая на другом самолете, на этой машине влекла за собой аварию или даже катастрофу, в особенности на таком незначительном расстоянии от земли.
* * *
Вернулся из второго полета Михаил Нестерович Якушин.
Впоследствии он рассказывал об этих минутах:
- Прилетаю, сажусь. Посмотрел кругом - никого нет. А он должен был раньше меня сесть. Вот смотрю: садятся Рахов, Смирнов... Что же Толя?! Отгоняю тревожные мысли. Наверно, был раньше нас и уже снова пилотирует, а вот мы отстали... Торопим друг друга, зарядились, идем в третий полет. Я выполнил задание, иду на аэродром, сажусь. Я сам пилотировал самолет. Сел идеально, у знака "Т". Вижу, сели другие самолеты, думаю: "Толя видел мою посадку. Сейчас скажет - молодец, хорошо сел! Ведь такая посадка в его вкусе".
Но Серова Якушин не увидел. Как только Михаил Нестерович приземлился, к нему подбежал летчик Литвиненко.
- Выключай мотор. Серова и Осипенко нет.
Поднялся сильный ветер. Летчики собрались в кучу. Рахов побежал за начальником курсов. Его начали расспрашивать, прилетали ли Серов и Осипенко.
- Нет, - ответил Абрамычев, и кровь схлынула с его щек.
- Может, вынужденная?
Абрамычев оглядел горизонт.
- Товарищ Рахов, пройдите в их зону, посмотрите. Лакеев уже вылетел туда.
Через несколько минут самолет Рахова оторвался от земли и полетел в зону Серова и Осипенко.
Виктор шел бреющим полетом, напряженно осматривая землю. Вдруг у него сжалось сердце.
Впереди на земле он увидел темную массу народа. Люди бежали со стороны расположенного невдалеке села, потом вдруг останавливались, застывали на месте. Они окружали что-то на земле.
Рахов смотрел перед собой, вглядываясь в видневшуюся точку. Еще надеялся: может быть, Серов тут, поблизости, вылез из машины и ходит, осматривает ее. Но... в таком случае он никогда бы не допустил людей так близко к самолету.
Наконец Виктор увидел, что произошло.
- Вижу - вся машина разбита: мотор, фюзеляж, все... Одни крылья и хвост вздернулись кверху... Чувствую, что дрожу весь и будто шлем стал подниматься на голове...
* * *
Зона, в которой пилотировали Серов и Осипенко, находилась в двадцати километрах от аэродрома и проходила над селом Высоким. Прямо под трассой бежало шоссе на Москву. Налево виднелась рощица в первой весенней листве. Кругом - необозримые поля.
Пять-шесть колхозных лошадей пощипывали траву. По проселку вышел на шоссе письмоносец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34