Ведь совершенно очевидно, что в идеологии йиппи изъянов было куда больше, чем достоинств. Им нельзя было отказать в дерзости, когда они пытались воздействовать на массовую прессу, но ведь они добились лишь того, что прославились сами, не став при этом ответственными организаторами массового движения. Пусть их эпатирующие выходки разоблачали претенциозность и тупость привычных форм политики, но им оказалось не под силу дать глубокий анализ современной ситуации и выработать серьезную стратегию действий. Пусть они обращались к молодежи контркультуры вне университетов, но они сумели вдохновить ее лишь на бездумные разрушительные акции.
В этом была вина не только йиппи. Сама политическая программа движения «Студенты за демократическое общество» не способствовала развитию политического самосознания лидеров «новых левых» и препятствовала созданию крепких организаций. Политическая неискушенность и опора только на личную преданность идеям, что было характерно для студенческого движения, порождала иллюзию, будто решение любой политической проблемы лежало во все возрастающей агрессивности. Взяв в качестве идеологической модели революции в «третьем мире», «новые левые» фактически изолировали себя от американского общества.
Джон тоже разделял некоторые, хотя и не все, заблуждения йиппи. Он легко привлек к себе внимание прессы и общественности, но при этом лишь отдалился от той политической деятельности, с помощью которой только и возможно создать настоящее общественное движение. Тактика, применявшаяся йиппи во взаимоотношениях со средствами массовой информации, не помогла Джону добиться своих политических целей. Эбби Хоффман и Джерри Рубин смогли «сделать себя» знаменитыми, а Джон Ленной и так был знаменитостью, мечтавшей обрести себя как личность. Однако политические методы йиппи оказались малоудачным способом осуществления этой мечты.
Джон расходился с йиппи и с «новыми левыми» в одном важном политическом пункте - в требовании эскалации насилия. К чести Джона надо сказать, что он никогда не считал, будто насилие может стать «тестом» на преданность делу революции. Поп-звезда, он привык иметь дело с огромными массами молодежи. Возможно, именно это и позволило ему осознать, что именно идеология насилия способствовала изоляции «новых левых». И пацифизм Джона помог ему избежать эксцессов воинственной агрессивности.
Но, невзирая на все свои слабости и недостатки, йиппи привели Леннона в самую гущу политической жизни 60-х годов - это оказалась та сторона действительности, с которой он практически не был знаком в период своего «битловского» существования и которую мало знала Йоко. Вместе с йиппи Джон протестовал против британского вмешательства в Северной Ирландии. С йиппи он выступал против угнетения черных в Америке. И разумеется, он много отдал сил на то, чтобы приблизить конец войны во Вьетнаме…
Друзья Джона по движению часто задумывались над тем, как бы ему следовало вести себя, чтобы не вызвать гнев администрации Никсона. Возможно, Никсон не развернул бы охоту на Джона, если бы тот проигнорировал сумасбродные планы йиппи провести демонстрации во время съезда республиканской партии, или если бы он отказался от амбициозной идеи гастролей, где йиппи намеревались соединить рок и политический радикализм, или если бы он не увлекся многими другими безумными идеями йиппи, или если бы он примкнул к движению чуть раньше, когда оно только набирало силу, а не переживало упадок, или если бы он не попал в орбиту влияния Джерри Рубина, в ком, как в зеркале, отражались слабости его собственной натуры; если бы вместо Рубина он нашел себе иного друга, который мог создать противовес его политическим взглядам, - такого же, как Маккартни, который когда-то создавал противовес для его музыки. И может быть, не будь он таким импульсивным, не будь он столь привержен своим мечтам, столь необуздан в своих поступках, - администрация Никсона оставила бы его в покое.
Но тогда это был бы не Джон. Он просто не мог вести спокойную, размеренную жизнь. А страстная преданность Джона политической борьбе составляла самую основу его лучших музыкальных произведений того времени. К тому же эта неукротимая преданность своим идеалам являлась одной из самых привлекательных черт его характера.
Часто говорили, что движение уничтожило себя само - из-за собственной глупости. Этого нельзя сказать об антиниксоновских гастролях, в которые замыслил отправиться Джон. Эти гастроли сорвались не сами собой - их удалось сорвать правительству, которое чинило Джону всевозможные препоны. Замысел гастролей обещал им успех - потому-то администрация Никсона и вынуждена была предпринять активные контрдействия. Так что все беды, обрушившиеся на Джона, произошли вовсе не из-за глупости и наивности его политических проектов, но, скорее, из-за их потенциальной эффективности.

22. «Леннон забывает»

В ФБР после переизбрания Никсона решили, что задача по нейтрализации Леннона выполнена. «Учитывая, что объект перестал принимать активное участие в революционной деятельности и что он, как представляется, отвергнут нью-йоркскими радикалами, его дело может быть закрыто», - докладывал «наверх» руководитель нью-йоркского отделения Бюро.
Служба иммиграции и натурализации тем не менее не стала действовать в унисон с ФБР. Спустя неделю после выборов правительственные адвокаты сделали официальное заявление, из которого явствовало, что они не собираются оставлять Леннона в покое. Это была печальная новость. Ведь Никсон добился, чего хотел: он обеспечил себе еще четыре года пребывания у власти, дал по носу всем оппонентам, включая и Леннона, который ушел из активной политической деятельности. Но администрации этого оказалось мало. Оправдывались худшие опасения Джона.
Впрочем, один светлый огонек все же замерцал во мраке. Сержант лондонской криминальной полиции Норман Пилчер, арестовавший Джона в 1968 году, 8 ноября 1972 года был отдан под суд по обвинению в «заговоре с целью нарушить нормы законности». Джон давно утверждал, что марихуану, обнаруженную у него в лондонской квартире Пилчером, подбросили туда накануне обыска. Если бы Пилчера признали виновным, то и давнее решение суда в отношении Джона могло быть пересмотрено, и тогда у американской Службы иммиграции и натурализации больше не осталось бы повода депортировать его из Соединенных Штатов. Адвокат Уайлдс потребовал отсрочки слушания дела Джона до вынесения приговора Пилчеру, но СИН отклонила его запрос.
19 декабря произошло еще одно обнадеживающее для Джона событие - в британском парламенте начали обсуждать законопроект, согласно которому должны были отменить все приговоры, вынесенные за хранение незначительного количества марихуаны, - в том числе и приговор Джону. Уайлдс тотчас послал новый запрос об отсрочке слушания, но вновь получил отказ. 23 марта 1973 года Служба иммиграции и натурализации вынесла окончательный вердикт на сорока семи страницах: прошение Йоко разрешить ей постоянное проживание в США удовлетворили, Джону же отказали. Ему предписали в течение шестидесяти дней покинуть страну.
2 апреля Уайлдс подал новую апелляцию. А 13 апреля, основываясь на законе о свободе информации, он послал запрос на получение документов СИН, надеясь доказать, что другие иностранные граждане, ранее осужденные за хранение незначительного количества марихуаны, в отличие от Джона не подвергались депортации. 26 апреля он подал ходатайство о приостановке дела до момента получения запрошенных документов. Апелляционные инстанции назначили очередное слушание на 10 сентября.
У адвокатов Джона оставался в запасе еще один стратегический ход: ожидалось изменение в иммиграционном законодательстве США. 30 апреля конгресс начал рассматривать законопроект, по которому Генеральный прокурор получал право разрешать постоянное проживание в стране иностранным гражданам, ранее осужденным за хранение незначительного количества марихуаны. В палате представителей законопроект поддерживал Эдвард Коч (будущий мэр Нью-Йорка), в сенате - Алан Крэнстон. В тот год конгресс, однако, не принял новый закон. Это произошло лишь десять лет спустя.
Между тем Джон и Йоко купили себе квартиру в «Дакоте», историческом здании в западной части Центрального парка, где жили разные знаменитости: Лорен Баколл, Леонард Бернстайн, Рекс Рид. Впоследствии Джон и Йоко покупали освобождавшиеся квартиры в доме. Несколько квартир на первом этаже они переоборудовали в рабочие кабинеты, а сами жили на шестом этаже, откуда открывается замечательный вид на Центральный парк. Этот переезд из двухкомнатной квартирки в Гринвич-Виллидж в роскошную «Дакоту» символизировал расставание Джона с политическим активизмом.
В июне Джон вместе с Йоко поехал в Кембридж (Массачусетс), где она выступила перед делегатами Международной феминистской конференции. Как потом рассказывал их ассистент Джон Хендрикс, Джон и Йоко сближались с феминистским движением, так как «все больше убеждались в том, что в антивоенном движении доминируют мужчины».
Именно в это время у них взял интервью Дэнни Шехтер, ведущий бостонской радиостанции «Даблъю-би-си-эн», которая ориентировалась на «новых левых» и контркультуру. Шехтер спросил Йоко, изменился ли Джон в связи с его интересом к проблемам положения женщины в современном обществе. Она отвечала: «Вам это может показаться банальным, но он вот стал учиться готовить. Он теперь познает в себе и эту сторону». Шехтер обратился к Джону: «Вы хороший повар?» Джон: «Да нет, я ведь только хочу научиться. Вообще-то я всего лишь один раз готовил еду». Это прозвучало банально. «Большинство мужчин не умеют ни приготовить себе еды, ни ухаживать за собой, - продолжал Джон. - Если бы рядом со мной никого не было, я бы, наверное, умер с голоду… Мы, правда, не совсем эмансипированная пара, мы все еще ведем друг с другом борьбу. Главным образом за жизненное пространство».
«А как вы справляетесь с моногамией?» - Шехтер задал вопрос, который в то время широко дебатировался. «Очень хорошо!» - ответил Джон потешной скороговоркой. На этот вопрос ответила Йоко: «Многие женщины «гуляют» потому, что лишены возможности самовыражаться каким-то иным образом. У меня полно работы. У меня помимо работы есть Джон, так что почти не остается времени на что-то другое. И поскольку я так много сил отдаю работе, я всегда беспокоюсь, не мало ли времени мы уделяем друг другу».
Джон ответил по-своему: «Раньше, еще до нашего знакомства, в сексуальном плане мы были индивидуалистами. Это похоже на то, как если бы ребенок с полными карманами денег попал в кондитерский магазин и ел бы все подряд. При желании так можно прожить всю жизнь. Но какого черта? Мы вот предпочитаем все время проводить вместе и углублять наши взаимоотношения. Нам вечно не хватает времени…»
Шехтер затронул деликатный вопрос об уходе Джона из радикальной политики. «Кажется, вас не видели в недавних немногочисленных акциях?» - «Вы правы, - ответил Джон. - Именно в немногочисленных акциях… Когда об этом заговорила пресса, произошло то же самое, что и с «Битлз». Все говорят: ах, вот вы теперь чем занимаетесь! Пожалуйста, продолжайте в том же духе, чтобы мы привыкли к вашему нынешнему имиджу! Слушайте, мы же живем, развиваемся».
У Джона тем не менее не нашлось сколько-нибудь убедительного объяснения, почему он «развивается» прочь от «новых левых». Шехтер переменил тему: «Вы что-нибудь сочиняете сейчас?» - «Сейчас - ничего! - отрезал Джон. - Я, знаете ли, либо сочиняю, либо не сочиняю. Я не хочу превращать это в ремесло. Иначе можно просто загубить музыку. Это как после школьных экзаменов не можешь раскрыть книжку - тошнит. Всякий раз, когда я беру в руки гитару, я понимаю, что получается все то же старье. Я хочу немного передохнуть».
Он не смог признаться, что провал альбома «Однажды в Нью-Йорке» иссушил в нем творческую энергию. И продолжал: «В моем первом сольном альбоме участвовал Джордж. Или Ринго? Да, Джордж был в «Вообрази себе». Он даже не мог теперь припомнить, как создавал свои лучшие произведения!
На помощь пришла Йоко, заметившая, что Джон не из тех музыкантов, что штампуют один альбом за другим и не могут подумать ни о чем другом. «Очень жаль, что люди мыслят стереотипами. Вот Джон бросается в какое-нибудь новое дело и смотрит - что из этого получится…»
Напоследок Шехтер задал сакраментальный вопрос о возможном воссоединении «Битлз». Джон ответил: «Ну, давайте представим, что «Битлз» снова вместе. Но что бы они ни сделали, это уже не будет так же здорово, - как раньше [«Битлз» в его устах - уже «они», а не «мы» - Авт.] . Все лелеют эту несбыточную мечту - эх, как оно было в 60-е! Но ничего ведь не повторяется. Это только мечтания…»
Шехтер его прервал: «…которым, как кто-то сказал, настал конец». - «Ну да! - подхватил Джон. - Только мы все никак не можем избавиться от этой иллюзии».

Эпоха 60-х закончилась, но кое-кого из ветеранов «нового левого» движения можно было обнаружить в рядах феминисток, в группах поддержки стран «третьего мира», в движении защитников окружающей среды. Левые создавали местные группы активистов, занимавшихся вопросами жилищного строительства, продовольственными кооперативами. Продолжай Джон оставаться политическим активистом, ему, английскому поп-музыканту, после окончания войны оказалось бы трудно найти для себя подходящую форму участия в этих группах. В таких условиях самым поразительным оказалось не то, что он отошел от политической деятельности, а то, что продолжал оставаться верным своим радикальным убеждениям. В то время как многие заслуженные радикалы сошли с политической сцены, Джон продолжал работать и сочинять новые политические песни, свидетельством чему стал его новый альбом «Игра воображения», записанный в сентябре и выпущенный в следующем месяце.
«Сначала я хотел назвать его «Занимайтесь любовью, а не войной», - вспоминал Джон в 1980 году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50