Дилан признался Энтони Скадуто: «Для меня эта песня значит очень много, просто очень много». Песня получилась понятной и проникновенной, как лучшие вещи Вуди Гатри и Пита Сигера, но в то же время ее поэтические образы содержали сложный подтекст и были лишены упрощенного дидактизма. Вскоре Питер, Пол и Мэри записали ее на пластинку, и уже через две недели их «сорокапятка» стала крупнейшим бестселлером в истории фирмы «Уорнер бразерс». Песню крутили даже радиостанции негритянских районов Юга, которые всегда оставались равнодушными к белой фолк-музыке. «Уносится ветром» превратилась в гимн движения за гражданские права, и благодаря ей Дилана признали лучшим поэтом-песенником движения.
После этого песни протеста и «тематические» вещи полились из-под его пера как из рога изобилия. Когда Джеймса Мередита не допустили в университет штата Миссисипи и двух человек застрелили там же во время расовых волнений, Дилан написал «Город Оксфорд». Когда убили лидера движения за гражданские права Медгара Эверса, Дилан написал песню «Только пешка в их игре». Когда Кеннеди на переговорах с Хрущевым занял жесткую позицию, он написал «Мастеров войны». А в разгар кубинского ракетного кризиса в октябре 1962-го - «Хлынет тяжелый дождь», песню, где чувство ужаса перед грозящей катастрофой передано в серии устрашающих образов, совершенно нехарактерных для фолк-музыки и песен политического протеста.
Все эти композиции вошли в альбом «Вольный Боб Дилан», выпущенный в мае 1963 года - сразу после того, как альбом «Прошу тебя, прошу» «Битлз» занял первое место в британском хит-параде. Двадцатидвухлетнему Бобу Дилану удалось соединить поэтическое видение и политические убеждения столь мощно и прекрасно, что до уровня этой пластинки ни он сам и никакой другой фолк-песенник потом не смог подняться. Джон, которому тогда тоже было двадцать два, по сравнению с ним казался ребенком.
В июле 1963 года Дилан отправился в Гринвуд, штат Миссисипи, чтобы поддержать кампанию по регистрации чернокожих избирателей. Гринвудской кампании суждено было стать одной из самых героических и рискованных акций движения за гражданские права. Один из лидеров кампании Боб Мозес был убежден, что если удастся сломать систему сегрегации в сельских районах Миссисипи, где расистские настроения были наиболее сильными, то и вся система неминуемо рухнет во всех регионах Юга. Из-за грозящей участникам кампании физической расправы многие сочли ее самоубийственной. Ситуация приняла еще более угрожающий характер, когда администрация Кеннеди ясно дала понять, что вопреки своим обещаниям не собирается обеспечивать официальную поддержку активистам кампании по регистрации избирателей-негров глубокого Юга.
Для Дилана участие в гринвудской акции имело в чем-то даже романтическую притягательность: находиться в гуще врагов, рядом с настоящими героями - так бы поступил и Вуди. В интервью журналу «Нью-Йоркер» Дилан рассказывал о гринвудских «борцах за свободу»: «Я поехал в Миссисипи. Я видел этих людей. Многие из них стали моими друзьями. Например, Джим Формен, один из лидеров движения. Я в любой момент готов встать рядом с ним». Дилан очень гордился этой поездкой. Она потребовала немалого мужества и показала, что его убеждения были нефальшивыми.
В августе Дилан шел среди участников двухсоттысячного марша на Вашингтон, требовавших принятия нового законодательства о гражданских правах. На заключительном митинге он спел «Только пешка в их игре», а Питер, Пол и Мэри - его «Уносится ветром», занимавшую тогда второе место в национальном хит-параде. Потом, стоя на той же трибуне, Мартин Лютер Кинг провозгласил: «Да, мы не удовлетворены, и мы не будем удовлетворены до тех пор, пока справедливость не прольется на нас, как дождь, и пока праведность не хлынет на нас, как могучий водопад».
В январе 1964 года Дилан выпустил свой последний альбом протеста, в заглавной песне которого он обращался ко всей молодежи, участвующей в движении: «Времена - они ведь меняются».
Карл Оглсби, один из основателей организации «Студенты за демократическое общество», так оценивал значение творчества Дилана для «новых левых»: «Он был не просто поэтом-песенником, который подхватил чужие политические взгляды. Он сам был неотъемлемой частью нашего движения. Это, я бы сказал, перекрестное опыление определило самую суть отношения Дилана к движению и отношения движения к Дилану. Он придал идеологии движения форму и выражение».
Вполне очевидно, что увлечение Джона радикальной политикой не привело к столь же замечательным творческим результатам в «Однажды в Нью-Йорке». Этот альбом скорее свидетельствовал, что Джону не удалось сочинить первоклассные песни на злобу дня. Может быть, он был слишком англичанином, чтобы создать удачные песни об американской политической жизни, а возможно, время подобных песен уже прошло. Дилан и Окс бросили это занятие еще десять лет назад. А Джон словно позабыл, что для провозглашения своих политических убеждений вовсе не обязательно сочинять песни. Ему не следовало писать «Тюрьму «Аттику». Когда на благотворительном концерте в пользу семей заключенных «Аттики» в театре «Аполло» он спел «Вообрази себе», он все сказал этой песней…
Критики объясняли провал альбома «Однажды в Нью-Йорке» только тем, то Джон увлекся политикой «новых левых». Они упустили из виду куда более важное обстоятельство: решение Джона скооперироваться с Йоко в создании и исполнении популярных песен. Раньше они работали отдельно и выпускали пластинки каждый в своем духе: «Пластик Оно бэнд», «Вообрази себе» - Джон, «Полет» - Йоко или синглы с песнями Джона на лицевой стороне и песнями Йоко - на оборотной: «Власть - народу! / Открой свою шкатулку». Йоко работала в экспериментальной, авангардной манере. Он же писал поп-музыку. Если песни Джона в этом альбоме были далеки от совершенства, то вещи Йоко оказались совсем слабыми. Самостоятельно Джон написал лишь две - и лучшие - песни: «В городе Нью-Йорке» и «Джон Синклер». Йоко написала без его участия «Мы дети воды», которая совсем не соответствовала духу альбома, очень слабую вещь «Рожденный в тюрьме» и более удачную «Сестры, о сестры» в стиле реггей. Плодом их совместной работы были «Анджела», «Ирландское счастье», «Тюрьма «Аттика» и «Воскресенье, кровавое воскресенье» - все очень посредственные вещи. Единственным исключением стала их песня «Женщина - что черномазый в этом мире»…
Джон хотел не просто жить, но и сочинять вместе с Йоко. Но в их первом совместном поп-альбоме львиная часть труда досталась Джону. Он был выдающимся композитором и поэтом-песенником и мог бы приложить чуточку больше усилий, чтобы довести свои песни до полной кондиции. Провал «Однажды в Нью-Йорке» нанес серьезный удар по их планам совместного творчества. Они не возобновляли попыток сотрудничества вплоть до пластинки «Двойная фантазия», вышедшей восемь лет спустя.


ЧАСТЬ VI
ДЕЛО О ДЕПОРТАЦИИ И УХОД ОТ РАДИКАЛИЗМА

20. Депортация: «стратегическая контрмера»

Стром Турмонд, сенатор-республиканец из Южной Каролины, член сенатского подкомитета по внутренней безопасности, ярый реакционер и расист, в феврале 1972 года получил секретный меморандум, озаглавленный «Джон Леннон». Меморандум был составлен сотрудниками аппарата подкомитета. В нем говорилось о том, что Джон Леннон вместе с «чикагской семеркой» выступил на митинге-концерте в защиту Джона Синклера. «Эта группа активно пропагандировала идею «провалить Никсона», - говорилось в меморандуме. - Они разработали план проведения в разных городах страны серии рок-концертов, приуроченных к первичным выборам, преследуя следующие цели: получить доступ на кампусы, добиться легализации марихуаны и вербовать добровольцев для отправки на предвыборный съезд республиканской партии в Сан-Диего в августе 1972 года. Эти же люди несут прямую ответственность за попытку срыва съезда демократической партии в Чикаго в 1968 году…
Ренни Дэвис и иже с ним намереваются использовать Джона Леннона как козырную карту в своей игре… Это может неминуемо вылиться в столкновения толпы, предводительствуемой этими людьми, с сотрудниками службы охраны общественного порядка Сан-Диего. Приостановка срока действия визы Леннона может стать стратегической контрмерой».
Турмонд поддержал данное предложение и отослал меморандум Генеральному прокурору Джону Митчеллу. Это в точности соответствовало рекомендациям Джона Дина [Руководитель аппарата советников президента Никсона] , изложенным в его памятной записке президенту в августе 1971 года «Как нам поступать с политическими противниками». Он, в частности, предлагал: «Мы можем использовать государственную машину для активного подавления наших политических противников». 14 февраля заместитель Митчелла Ричард Клайндинст послал председателю Службы иммиграции и натурализации Рэймонду Фарреллу докладную записку о Ленноне: «…Когда он должен приехать? Есть ли у нас хоть какие-нибудь основания отказать ему во въезде?» Клайндинст не был в курсе проблемы: Леннон получил въездную визу еще полгода назад. Если бы Клайндинст регулярно смотрел телевизор, он увидел бы Леннона в программе «Шоу Майка Дугласа». Но в Службе иммиграции и натурализации отлично знали, как выполнить предложение Турмонда: в марте визу Леннона аннулировали и процедуре его депортации из страны был дан ход.
Таким образом, с Джоном решили обойтись так же, как раньше федеральное правительство поступало с другими радикалами - «уоббли» [Члены социалистической организации «Индустриальные рабочие мира»] , анархистами, коммунистами, Эммой Голдман, Чарли Чаплином, Бертольтом Брехтом. Теперь этот ряд пополнил Джон Леннон. Мог ли кто-нибудь в 1967 году предположить, что человек, провозгласивший «Все, что тебе нужно, - это любовь», попадет в компанию этих исторических личностей!
Джон оказался не единственным «противником» Никсона, которому в феврале и марте 1972 года суждено было испытать на себе силу влияния Белого дома. Никсоновская кампания политического саботажа, руководимая Доналдом Сегретти, нанесла серьезный ущерб и предвыборной борьбе основного претендента от демократической партии Эдмунда Маски: на бланках комитета поддержки его предвыборной борьбе были разосланы подложные письма провокационного содержания. В результате вспыхнувшего скандала Маски пришлось выйти из предвыборной гонки. Согласно новым законам финансирования избирательной кампании, пожертвования на политическую деятельность могли делаться анонимно. Никсоновские «фанд-рейзеры» [Члены комитетов по сбору средств на нужды того или иного проекта, программы, мероприятия] трудились в поте лица, склоняя транснациональные корпорации тайно делать незаконные взносы из своих фондов. В итоге только нефтяные компании вложили 4,9 млн. долларов, а общая сумма секретных поступлений составила 20 млн. долларов. Часть средств пошла на финансирование операций, разработанных Гордоном Лидди и Говардом Хантом. В январе 1972 года они предложили, чтобы Комитет по переизбранию президента ассигновал 1 млн. долларов на разного рода тайные акции, в том числе - на избиение участников демонстраций протеста во время предстоящего съезда республиканской партии в Сан-Диего и на высылку их организаторов в Мексику. Джерри Рубин и Эбби Хоффман присутствовали в списке лиц, подлежащих высылке. Имя Джона там не значилось.
Когда с планом ознакомился Генеральный прокурор Митчелл, он заметил: «Это не совсем то, что я имел в виду», данная акция требует слишком больших расходов. Тогда некоторое время спустя Лидди предложил ему новый вариант: проникнуть в штаб-квартиру демократической партии в Вашингтоне, установить там «жучки» и переснять важнейшие документы. Митчеллу такой план понравился больше. Операция была осуществлена 17 июня в отеле «Уотергейт», но вашингтонской полиции удалось задержать взломщиков. Правда, Г. Хелдиман и Дж. Эрлихман, которые руководили «операцией прикрытия», сумели предотвратить раскручивание этой истории в прессе вплоть до переизбрания Никсона. Таким образом, мы видим, что преследование Леннона со стороны администрации Никсона являлось лишь небольшой составной частью широкомасштабной преступной кампании по обеспечению вторичной победы Никсона на президентских выборах, лишь крохотным примером злоупотребления властью, из-за чего конгресс в конце концов едва было не принял решения об импичменте Никсона.
Джон в то время записывал свой новый альбом «Однажды в Нью-Йорке». Получив ордер на депортацию, он обратился за помощью к нью-йоркскому адвокату Леону Уайлдсу, который вел иммиграционные тяжбы. В беседе со мной в 1983 году Уайлдс вспоминал: «Когда Ленноны пришли ко мне, я сразу сказал, что Джон может погубить мою репутацию. За пятнадцать лет я не проиграл ни одного дела. Но никому никогда не удавалось выиграть дело, подобное этому. Совершенно безнадежный случай».
Как же американское правительство смогло узнать о планах Леннона отправиться в концертное турне вместе с Дэвисом и Рубином? Джерри Рубин попросил Ренни Дэвиса, опытнейшего организатора движения «новых левых», переместить свою штаб-квартиру из Вашингтона в подвал дома Джона Леннона на Бэнк-стрит в Нью-Йорке и устроить там центр подготовки турне. В комнату Дэвиса подослали провокатора - сотрудницу вашингтонской полиции Энни Колладжио. В движении она имела кличку «Крейзи Энни». Впоследствии ее разоблачил агент правительственной службы безопасности, симпатизировавший движению «новых левых».
Основное досье на Леннона хранится в центральном архиве ФБР в Вашингтоне под кодовым наименованием «Досье 100» - это классификационный номер для документов по «внутренней безопасности». На нью-йоркское отделение ФБР возлагалась вся ответственность по наблюдению за Ленноном. Интенсивная слежка началась в декабре 1971 года - после его участия в концерте в поддержку Джона Синклера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50