Настоящий Голова насупился: бессмертие по рецепту Дваждырожденного один раз уже вызвало у него страшнейшую мигрень, и где гарантия, что бессмертие от черта его просто не угробит? Идея, впрочем, настолько всех заворожила, что собравшиеся отставили тарелки и задумались. На удивление чертяки бессмертия никто не попросил, более того, присутствие его стало их тяготить, ведь теперь уже стало совершенно понятно, что у них в глазах вовсе и не двоится, а они сидят за одним столом, скажем так, черт знает с кем.Черт, чуя, что дело может кончиться плохо, решил провести, как выразились бы в Раде, поименное голосование.– Мотречка, ну неужели тебе не хочется вечно любоваться солнышком и птичками, – заворковал черт, – голубым небом и славными парубками? Кушать ленивые варенички в сметане, кутью и всякие прочие лакомства? Ну неужели? Ни за что не поверю…Черт, правда, забыл добавить, что он пообещал бессмертие, но не вечную молодость, но присутствующие, хотя и не до конца понимали, в какую ловушку он пытается их заманить, но нутром чуяли, что от него следует держаться подальше.– Нет, – ответила вдруг Мотря после долгой паузы, когда собравшиеся уже решили, что она не собирается отвечать. – Не нужно мне твое сатанинское бессмертие, ты и так, когда я гадаю, всякий раз высовуешь свою рогатую харю, пугаешь меня и путаешь все карты. Да и на что мне бессмертие? Нет у меня опоры, как у крученого паныча, который не нашел, за что уцепиться, и бьется в отчаянии под порывами ветра, который то пребольно ударит его о землю, то заставит по ней стелиться, чтобы от него спрятаться… Некому за меня заступиться, да, видать, никогда и не будет… Нет, не нужно мне твое бессмертие, черт, да и ты давай, честно говоря, убирайся отсюда, нечего тебе ловить в свои гнусные ловушки наши души. Не про тебя они. А ты, Тоскливец, чего молчишь? Разве ты его приглашал? И как ты мог усадить нас с ними за стол?Сказав все это, Мотря оскорбленно надула хорошенькие губки, а ее рыжая грива, скрученная по поводу вечеринки в подобие прически, негодующе заколыхалась. Гапка молчала, потому что сказать ей было нечего и потому что она подозревала, откуда на нее снизошла вторая молодость, которой ей никак не удавалось по-настоящему насладиться. Дваждырожденный тоже молчал, но все ближе придвигал Святое Писание к чертяке, замаскировавшемуся под Голову, и тот, чувствуя над собой его силу, сжимался, как засохший орех, и покрывался морщинами прямо у них на глазах. Благородная дородность Головы уступила место худобе, одежда вдруг упала на пол, и нечистый исчез с их глаз, одновременно с ним исчезла и вторая Клара. Запахло серой да так сильно, что пришлось открывать дверь, чтобы проветрить. За стол садиться теперь уже никому не хотелось, и все согласились, что пора расходиться по домам.– А ты почему не попросил у черта бессмертия? – спросила Мотря, когда Богдан провожал ее домой. – Сидел бы себе и читал свои книги, я ведь знаю, что у тебя ими все завалено, не знаю, где ты их только берешь…Дваждырожденный немного помолчал, потому что понял, что вопрос этот Мотря задала ему не просто так.– Видишь ли, Мотречка, – сказал он, поглядывая на молодой месяц, лукаво выглянувший из-за туч, и на звезды, которые, казалось, внимательно прислушивались к их разговору. – Я думаю, что настоящее бессмертие, это скорее страшно, чем весело, потому что все твои друзья умрут и ты будешь жить среди чужих людей и слушать новые, быть может, непонятные тебе разговоры, и кто знает, рано или поздно ты, может, и захочешь умереть, но будет поздно и тогда-то и начнется та пытка, которую черт хотел нам устроить. Нет, Мотря, мне нужна одна жизнь, но такая, чтобы рядом был человек, который меня любит и понимает. И он вдруг крепко обнял Мотрю и попытался ее поцеловать. К его удивлению, она не стала сопротивляться, и проходивший неподалеку осанистый Голова со своей молоденькой женушкой от зависти только причмокнул, а про себя выругал Гапку за ее бессердечность.А в доме у Тоскливца тем временем пол ходил ходуном и утлое суденышко его жизни грозило вот-вот перевернуться и утащить Тоскливца на глубокое, холодное дно.– Так, значит, чулочки Гапке купил. Так? А мне что приготовил? Пьяную вечеринку за мой же счет да еще с чертом и его подружкой? Чтобы все село потом говорило, что мы знаемся с нечистой силой и люди плевали нам вслед?Клара все подступала к нему с кулаками, силу которых ребра Тоскливца не раз уже испытывали на себе, и он решил было запереться в шкафу и выждать там, пока она сменит гнев на милость, и уже было открыл его, но что-то помешало ему в него влезть. Тоскливец ощупал препятствие и вытащил ржавый автомат, которым пугал его черт. Клара, увидев автомат в руках у тупо улыбающегося супруга, рухнула на колени и истерично завопила:– Прости меня за то, что от усталости и нервов обидела тебя! Признаю, что погорячилась, и все, что сказала – беру обратно.Таких слов Тоскливец от Клары, разумеется, никогда и не слыхивал, он самодовольно осклабился и расслабился, и Клара тут же углядела, что автомат-то у него сплошь покрыт рыжей ржавчиной и стрелять никак не может. И она встала, словно второй раз на свет народившись, и опять стала надвигаться на Тоскливца.– А ты почему бессмертия не попросил, а? Признавайся! Признавайся! Неужели ты, идиот, не хотел бы со мной целую вечность вот так рядом, по-хорошему… Говори!Она совсем забыла, что Тоскливец с детства усвоил тот урок, что молчание – золото или, по крайней мере, конвертируемая валюта. Кроме того, Тоскливец никогда не задумывался о бессмертии, оно казалось ему чем-то связанным с церковью, которую он избегал, потому что там ему не только ничего не платили и не предлагали под столом, а наоборот, просили пожертвований. И когда черт предложил бессмертие, Тоскливца захлестнула волна жадности и ему показалось, что целую вечность у него будут что-нибудь отбирать. Сама мысль об этом была ему совершенно невыносима, и он тогда промолчал. Но теперь, все хорошенько взвесив, он решил, что опростоволосился и дал маху, потому что бессмертие можно понимать и как возможность целую вечность что-нибудь копить. И то, что ему принадлежит сегодня, через пятьсот лет превратится в бесценный антиквариат, и кто знает, может быть, он через десять тысяч лет перещеголял бы Ротшильда… И причем к его бессмертию Клара? Во-первых, она всегда в отъезде по своим делам, которые приносят не прибыль, а одни неприятности, а во-вторых, ведь у него есть вечно молодая Гапка. Вот если бы бессмертием наслаждаться с ней и при этом вечно трясти скупых мужиков, то жизнь тогда имела бы какой-то смысл. Но он молчал, ведь не мог же он поделиться с Кларой своими мыслями о Гапке. Его молчание окончательно взбесило Клару, потому что свидетельствовало о его преступном нежелании провести вечность с ней, но драться ей тоже перехотелось. И она стала готовиться ко сну. Но тут автомат, который все еще держал Тоскливец, вдруг выстрелил и что-то тупо ударило Клару между аккуратненьких лопаток.– Ой, мамочка! – вскрикнула Клара. – Убил-таки меня, поганый выродок. Она побледнела и потрогала себя рукой – рука покрылась чем-то красным и Клара чуть не грохнулась в обморок. Но по какой-то ей неведомой пока причине больно ей не было, и она стала рассматривать тот предмет, которым выстрелил в нее Тоскливец. К ее удивлению автомат выстрелил в нее сочной сосиской, один край которой был вымазан вкуснейшим кетчупом, а на втором золотыми искрящимися буквочками было написано – «бессмертие». «Так вот оно что, – подумала Клара, – автомат стреляет сосисками, которые дарят бессмертие… Так ведь это же состояние…». И она вцепилась в бесценный инструмент и стала тащить его к себе за ствол, но с другой стороны к нему присосался Тоскливец, который потел, краснел и волновался и никак не хотел расстаться с тем, что неожиданно ему, именно ему, а не Кларе преподнесла судьба. Кто знает, может быть, теперь карьера сельского писаря останется в его смешном прошлом, а ему уготовано блестящее будущее. Нет, упустить свое счастье он никак не мог и упрямо тащил автомат к себе, но тут раздался уже не выстрел, а треск и ржавое орудие бессмертия разломалось на две части – ствол остался в руках у Клары, приклад – у Тоскливца. Несколько сосисок, вероятно, последних, упали на пол, и Тоскливец, отбросив остаток оружия, бросился их собирать. Супружница последовала его примеру. Теперь они дрались уже из-за сосисок. Клара в молодости увлекалась дзюдо, и это не раз помогало ей в супружеской жизни. Помогло и на этот раз. Тоскливец, как оказалось, не был готов к захвату за гениталии и, закрутившись на месте, как обезумевшая юла, рухнул в угол с таким стуком, словно туда швырнули мешок с костями. Клара загребла все три сосиски и надежно спрятала их в снегу за домом, для уверенности прикрыв тайник глыбой льда. Она тут же возвратилась в дом и обнаружила, что плотно поужинавший супруг спит на полу непробудным сном. Клара немало потрудилась, пока ей удалось переложить его на постель: сначала она пододвинула его параллельно к супружескому ложу. Затем она попыталась втащить на постель его ноги, и это ей удалось, но когда она перешла к верхней половине супруга, то непокорные ноги опять съехали на пол и при этом пребольно ударили ее по голове. Так продолжалось не меньше часа, и при этом Тоскливец, как читатель уже догадался, старательно изображал на лице глубокий сон. Он хотел, чтобы Клара выбилась из сил и поскорее заснула, а он тогда отправился бы во двор и по ее следам нашел, куда она положила заветные сосисочки. Так и произошло. Клара в полном изнеможении, как зомби, грохнулась в кровать и тут же заснула, а коварный Тоскливец напялил на себя шубейку и отправился во двор. Молодой месяц светил изо всех сил, и следы супружницы четко просматривались на свежем снегу. Они привели его к глыбе льда, но оказалось, что он опоздал, потому что вокруг нее было множество собачьих следов, а под глыбу в снегу был проделан лаз. Тоскливец откатил ее в сторону, и его худшие подозрения тут же нашли подтверждение – в тайнике не оказалось ничего, кроме собачьего дерьма. Но тут страшная мысль пришпилила его на мгновение к снегу, как игла коллекционера пришпиливает трепыхающуюся бабочку, – Клара заподозрит его в том, что это он взял сосиски и тогда… Тоскливец бросился в хату. В морозилке у него были припасены три сосиски, пусть немного не такие, как те, которыми выстрелил автомат, но ведь можно все свалить на дьявольские козни. Тоскливец тщательно, проклиная весь собачий род, вычистил тайник и положил в него то, что принес. Затем он постерег его немного, чтобы убедиться, что собака-воровка не возвратится к тому месту, где она нашла его, Тоскливца, coкровище. Без бессмертия и денег возвратился Тоскливец в хату, которую мысленно уже успел поменять на виллу на Лазурном берегу, и улегся возле половины, нос которой изображал что-то наподобие первого паровоза.А утром Клара первым делом, пока лодырь-супруг еще безмятежно спал и по лицу его блуждала загадочная улыбочка, которая Кларе, мягко говоря, не понравилась, потому что ей никогда не нравилось то, как он улыбался – она усматривала в этом своеволие и чуть ли не бунт, ринулась во двор и завладела своим сокровищем. Она тут же оделась, сосиски положила в сумку и галопом устремилась к трамвайной остановке. В голове у нее, как заевшая граммофонная пластинка, прокручивалась всего лишь одна судорожная мыслишка: «Кому продать?». Она напряженно думала всю дорогу и так ничего и не придумала. Трамвай привез ее на Подол, к новому дорогому универмагу, возле которого крутилась шикарная публика, лениво рассматривающая витрины. Увидев красавицу-блондинку в дорогих соболях, Клара сообразила: «Вот кто наверняка хочет жить вечно!». Она подошла к ней и тихо сказала:– Девушка, я хочу предложить вам нечто необыкновенное…– Я этим не занимаюсь, – гордо ответила красавица, и Клара поняла, что именно этим она и занимается.– Вы меня не так поняли, я действительно не об этом, – продолжала Клара ее убеждать, – я хочу предложить вам бессмертие…– Бессмертие?!! Бессмертие!!? – вскричала девушка, как-то сразу покраснев, то ли от волнения, то ли от гнева.– Не кричите, – попросила ее Клара, – нас могут услышать.– Но как, каким образом вы можете сделать меня… бессмертной? – уже более спокойно продолжала девушка.– Я вам продам препарат в форме сосиски, вы съедите его и все – бессмертие гарантировано.– И сколько это будет мне стоить, и какие гарантии?– А вы думаете, что бессмертие можно купить по дешевке? – тут уже Клара окрысилась на собеседницу. – Говорю вам, дело верное, препарат от него…От кого именно, Клара пояснять не стала.– Так интересует вас или нет? У меня их всего три…– Так, все-таки, сколько это будет стоить? – подозрительно, глядя чуть исподлобья, продолжала упрямствовать красавица.– Тысячу! – ответила Клара. – На самом деле это стоит намного дороже, но у меня нет времени…– Тысячу гривен? – уточнила красавица.– Тысячу баксов! – неумолимо отрезала Клара. – Если не интересует, я ушла. Но такой случай бывает раз в жизни…Красавица молчала. Клара злобно взглянула на нее, развернулась и стала уходить, чтобы не тратить понапрасну время.– Денег у меня столько нету, – услышала она голос девушки, – но я вам шубку отдам…Клара обожала шубы, и кроме того, в кожаной куртке ей было ужасно холодно.Она повернулась – девушка шла за ней. Не прошло и минуты, как они обменяли куртку на шубку, и блондинка к тому же получила промерзшую сосиску, которая должна была принести ей бессмертие. Но тут раздался скрип тормозов, и возле них остановился новехонький джип, из которого вылез упитанный мужчина, скажем так, второй свежести и молодости. Он подскочил к девушке, схватил ее за запястье и тревожно спросил:– Ты чего это шубку отдала? Она ведь знаешь сколько… Девушка обняла его за шею и что-то зашептала ему на ухо. Клара стала потихоньку уходить в сторону подземного перехода, чтобы нырнуть в метро и смыться, пока не надавали по шее – она чуяла, что сейчас надают – и не ошиблась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33