– Честное слово, капитан, ты понятия не имеешь, как можно продлить счастливое мгновение.Он вскинул бровь.– С тобой, мадам любовница, я пытаюсь делать это при каждой возможности.Ее глаза заблестели.– И у тебя это хорошо получается. Ладно, я открываю, – сказала она и приподняла крышку. – О нет! Она снова закрылась!– Женщина, ты и святого выведешь из себя!– Хорошо, я попробую еще раз. Нет! Она снова закрылась, капитан. – Морган взглянула на Уорда. – Там, внутри, сидит маленький тролль. Он удерживает крышку всякий раз, когда я пыта…– Ладно, мадам любовница. Дай мне ее сюда, я сам открою.– Нет! – выкрикнула она, когда Уорд взял коробку с ее колен. Оттолкнув ее руки, он открыл коробку.Глаза Морган расширились, а сердце подскочило. Там, на подкладке из синего атласа, сверкая в желтом свете лампы, лежало бриллиантовое ожерелье, сделанное в виде водопада, – она часто поддразнивала Уорда, говоря, что хочет такое. «Господи, – подумала Морган. – Бриллианты не могут быть настоящими!»– Тебе нравится? – спросил Уорд. – Ну давай надень его.– Боюсь.– Оно не кусается, – сказал Уорд и потянулся вперед, чтобы вытащить ожерелье из коробки. Сверкающие камни отбрасывали радужные отблески на стены и потолок. – Повернись, я застегну.– Нет. Если я его надену, то не смогу любоваться, – ответила Морган, дрожащими пальцами взяла ожерелье и подняла его к свету. В каждом камне блестела радуга. – О, Уорд, оно прелестно! – Морган подняла глаза, наполнившиеся слезами. Она знала, что небезразлична капитану, но наверняка не настолько, чтобы дарить ей бриллианты. – Я не могу это принять.– Конечно, можешь.– Но, Уорд, ты не можешь позволить себе такие расходы!– Морган, – произнес он, забрав у нее ожерелье. Потом наклонился и застегнул его у нее на шее. Ожерелье холодило горло. Морган провела пальцами по гладким камням, по грубоватой оправе… – Ты уже должна была догадаться, что я не просто морской капитан. – Она нахмурилась. Уорд сел и взял ее руки в свои теплые ладони. – Если бы это был мой единственный источник дохода, я бы не сумел провести с тобой этот последний месяц.– Я полагала, что ты просто отдыхаешь между рейсами…– Но не четыре недели подряд, милая. Я оставил капитанство после того плавания, с тобой.«Больше не капитан? – похолодев, думала Морган. – Так что он занял у кого-то денег?»– Я не понимаю. Откуда у тебя такое богатство?Его губы дернулись.– Я владелец «Морской цыганки», моя дорогая, и еще нескольких пароходов.Владелец пароходов. Владелец пароходов?– Я не очень разбираюсь в деловых вопросах, Уорд. Разве можно заработать много денег, владея пароходами? Столько, чтобы покупать… бриллианты?Он задумчиво посмотрел на нее, словно решая, как лучше ответить на этот вопрос, и через несколько мгновений сказал:– Во время плавания многое может пойти не так, и корабли в море часто исчезают. Однако за годовое плавание парохода можно оплатить этот дом. Несколько таких плаваний – и можно купить еще корабль.– Еще корабль? – ошеломленно спросила она. – Так ты именно это и сделал, да?– Да, но в последнее время торговля с Сан-Франциско пришла в упадок; а вместе с ней и доходы. Я перестал покупать новые суда.– И тратишь свои доходы? На меня… Уорд, я не могу позволить…– Я вложил деньги в железные дороги, земли, банковское дело.«Несколько кораблей? – думала она. – Четыре? Пять?»– И много было хороших плаваний? Снова колебания.– Я везучий.– Или осторожный, – сказала она, поскольку Уорд был осторожен во всем. Заработать такое состояние при помощи нескольких судов… – Ты очень богатый, да?Губы снова дернулись.– Я знаю многих, кто гораздо богаче.– Многих? – с огорченной улыбкой спросила Морган.– Нескольких, – ответил он. – Теперь ты перестанешь беспокоиться из-за моей привычки тратить деньги? Чтобы мы оказались на улице, потребуется очень жестокий поворот судьбы.– Более жестокий, чем покупка драгоценностей для любовницы, – согласилась Морган. Потом, не в силах справиться с весельем, прорывавшимся сквозь тревогу, она склонила голову набок и посмотрела на Уорда: – Нужно было попросить еще и серьги!– Ни за что! Разве ты меня не слышала? Все деньги вложены в железную дорогу и земли!– Ты меня обманываешь! У тебя полно наличных, и теперь я хочу серьги! А еще сапфиры и рубины! – засмеялась она. – И еще эта поездка – куда мы отправимся в первую очередь? Ты уже все продумал? О, – снова засмеялась Морган, – конечно же, продумал! Ты ничего не делаешь без плана.– За исключением того, что связался с одной бесстыдной любовницей, в душе которой нет и следа благопристойности. Что до моего плана, я думал, первую ночь мы проведем в Салеме.– О! – воскликнула Морган. – В городе ведьм?– В городе ведьм. Потом ночь в Глостере, пару ночей в Портсмуте, одну в Ньюберипорте – и назад, домой.– Словно смерч. А что можно посмотреть во всех этих городах?– Океан, – негромко ответил Уорд. Он наклонился вперед и прежде, чем прильнуть к ее губам, шепнул: – И тебя, моя любовница. Каждый день, целыми днями. Глава 9 Морган облокотилась на парапет дока и поплотнее завернулась в плащ – с океана дул холодный ветер. Уорд объяснял ей назначение парусов на строящемся судне. Сквозь серые и белые облака прорывались солнечные лучи и плясали на серо-зеленой воде ньюберипортской верфи.– Должно быть, я до смерти утомил тебя, – уныло закончил Уорд.Она покачала головой:– Вовсе нет. Мне никогда и в голову не приходило, как много должен знать капитан.– Знания – это не самое сложное. Гораздо сложнее руководить людьми, понимать, когда можно заставлять их, а когда нельзя. Сложно разбираться в капризах океана, читать знаки о смене погоды. А поднимать и опускать паруса сравнительно легко.Уорд критическим взглядом смотрел на судно. Морган всматривалась в его лицо.– Этот корабль будет красавцем, – произнес Уорд. – Не совсем по стандартам Маккея, но очень близко к тому.Когда Барт говорил о море, у него было похожее выражение лица, но там речь шла скорее о возбуждении. Чувство Уорда значительно глубже и сильнее.– Кто такой Маккей?– Дональд Маккей из Чарльстона. Лучший в мире строитель клиперов. Однажды я попытался нанять его, но цена оказалась слишком высокой.– А ты когда-нибудь был капитаном парохода?Уорд отрицательно покачал головой, не отрывая взгляда от огромной мачты, которую как раз устанавливали на палубе с помощью сложной системы веревок и шкивов. С палубы доносились крики и брань.– Никогда. Они слишком шумные, от них воняет, а от капитана там требуется слишком мало… не знаю, как выразиться… искусности, что ли. Путешествовать на них быстрее, чем на любом парусном судне, и чем дальше, тем более быстрыми они будут становиться. Но что до красоты, то пароходы с парусниками не идут ни в какое сравнение.– Должно быть, – произнесла Морган, и горло ее сжалось, – было очень трудно отказаться от всего этого. – Почувствовав короткий укол в сердце, она подумала, что может не волноваться – любовь к океану не отберет у нее Уорда. Но быть второй…Он резко повернулся к ней. Сердце Морган пропустило удар – выражение его глаз не изменилось. Он быстро и – о Господи! – с любовью скользнул взглядом по ее лицу, а потом посмотрел прямо в глаза.– Я думал, что проведу всю свою жизнь, тоскуя по океану. Но недавно… – тут его голос слегка дрогнул, – недавно эта пустота заполнилась.Сердце ее словно взлетело. Этого не может быть, этого просто не может быть…– В твоих глазах живет само море, мадам любовница, – мягко произнес Уорд.Боже милостивый, что он хочет этим сказать? Ничего, потому что, если бы он имел в виду то самое, он бы ее поцеловал. Однако он даже не шевельнулся. Изображает из себя истинного джентльмена, как и в течение всех этих трех дней. На людях он обращался с ней, своей любовницей, с подчеркнутым уважением и прикасался к ней только когда это требовалось. Но наедине – в их экипаже с мягкими сиденьями или в комнате – он целовал и ласкал ее, как мужчина, изголодавшийся по любви, заполняя ночи жарким, сладким наслаждением. И то и другое можно приписать его въевшимся привычкам и похоти. Нет, разумеется, в этом ничего такого нет…– Уже поздно. Вернемся в гостиницу и пообедаем?Он не может любить ее.– Да, наверное.Уорд кивнул, и они пошли. Немного помолчав, Уорд сказал.– Слушай, Морган, будь так добра, удовлетвори мое любопытство. За последние несколько дней мы поговорили о многих книгах, но ты даже не упомянула «Фанни Хилл».Морган вспомнила книгу, и в ее жилах вскипело нервное возбуждение, отвлекая от всех прочих мыслей.– О Боже! Уорд, клянусь, я никогда, никогда не думала, что люди проделывают такие вещи, уж не говоря о том, чтобы их описывать!– А, значит, ты ее прочитала. И что, она показалась тебе достаточно пылкой?– Достаточно пылкой? Удивляюсь, как она не запылала огнем!Он смущенно улыбнулся:– Так тебе не понравилось? Ты довольно сурово отнеслась к Ричардсону.– Не понравилось? Она очень… познавательная.Его губы дернулись.– В чем же?Любит ли он ее или это прощальное путешествие?– Ты меня бросаешь?Уорд резко остановился, брови в замешательстве сошлись в одну линию.– Бросаю?Глядя ему прямо в глаза, Морган с болезненной напряженностью сказала:– Да. Любовник бросил ее и отправился в море. Я подумала – может быть, ты дал мне эту книгу в качестве некоего… предупреждения. Ты уплываешь, в точности как он.– Морган, – нежно произнес Уорд, поднял руку, словно желая утешить, и тут же опустил. – Нет, это не предупреждение. И разве ее любовник не вернулся?– После того, как она была с очень, очень многими мужчинами. И… – добавила Морган с истерической веселостью, – с парой женщин!Уорд подхватил ее под руку и быстро повел по булыжной мостовой в гостиницу. Через минуту они вошли в свою комнату, где в камине потрескивал огонь, освещая сгустившийся полумрак позднего дня. Отчетливо представляя, как тени и мерцающие отблески огня будут плясать на широкой груди Уорда, Морган направилась через всю комнату к огромной кровати с пологом, на ходу снимая перчатки и плащ. Уорд не пошел за ней следом. Она оглянулась и увидела, что он смотрит на нее, прислонившись к двери.– Я думал, мы собираемся обсуждать «Фанни Хилл», – сказал он, покачал головой и начал медленно стягивать с себя перчатки. На его губах играла озорная улыбка.Морган окатил прилив возбуждения.– Уорд, – сказала она, нащупывая край кровати.– Ш-ш-ш, – сказал Уорд, подошел к ней и опустился на колени. Дрожа от сладкого предвкушения, Морган закрыла глаза и крепко вцепилась в столбик кровати. Уорд запустил руку ей под платье, начал ласкать ее лодыжки, потом его ладони медленно заскользили к бедрам, откинули юбки, и Морган ощутила прохладу комнатного воздуха. Уорд раздвинул ее ноги, через мгновение она почувствовала его теплое дыхание, и тут его губы прильнули к ней. Морган ахнула от восторга. Еще чуть-чуть, и все ее тело сотряслось от сильнейшего наслаждения. Она выкрикнула его имя, вцепившись в волосы Уорда, и обмякла.– Хо… хорошо, – сказала Морган и позволила Уорду положить ее на кровать. Там она свернулась в комочек, уткнувшись носом в его шею и вдыхая соленый морской аромат. О, как. Морган любила его запах, как любила обнимавшие ее руки! Она могла бы провести здесь, вот так, всю свою жизнь. – Уорд, – сонно произнесла она, – как ты думаешь, любовницы часто влюбляются в тех, кто их содержит?– Влюбляются? – переспросил он, и тело его напряглось. – Ты любишь меня, Морган?– Очень сильно, – вздохнула она.– Иногда и морские капитаны влюбляются в своих любовниц.– Так ты меня тоже любишь?– Да, – негромко ответил он. – Это потрясающее чувство, правда?– Самое прекрасное, – сказала Морган. Значит, это правда, он любит ее. Наслаждение неспешно, словно теплый мед, обволокло ее сердце. Она какое-то время просто купалась в нем. Последние солнечные лучи заглядывали в окно. – Я и не подозревала, что мужчина и женщина могут подарить друг другу столько наслаждения, – произнесла Морган в конце концов.Пальцы Уорда на ее талии сжались, и он, тщательно следя за своим голосом, сказал:– Ну, я думаю, что Уэдерли был для тебя слишком стар, а Драмлин – слишком неопытен. И вообще, в приличном обществе на эти темы не разговаривают.– В моей семье об этом вообще не говорили.Уорд втянул в себя воздух.– И когда ты вышла замуж за Драмлина…– Я была в истерике. Я решила, что Барт меня смертельно ранил. Когда наконец он сумел пробиться сквозь мое невежество, то осторожно рассказал мне все, что знал сам. Как ты сам понимаешь, этого было слишком мало.– Мне жаль, Морган, – Он крепче обнял ее и добавил: – У нас слишком разный опыт. Мое образование началось с семи лет.– С семи! Господи Боже! Да как ты мог что-нибудь понять в таком возрасте?– Мой отец считал, что лучше объяснить то, что я видел своими глазами. – Уорд немного помолчал, потом скованно продолжил: – Мама умерла, и отец начал приводить в дом женщин. И не испытывал никаких угрызений совести.Морган рывком села.– Твой отец! Не могу поверить!Лицо Уорда сильно напряглось, нос стал крупнее, а скулы острее.– Поверь, – бросил он.Тоска в его мягких глазах тронула ее сердце. Морган провела рукой по его подбородку, уже покрывшемуся жесткой щетиной.– Это было тяжело?Уорд пожал плечами, но этот небрежный жест не помог расслабиться застывшему лицу.– Я считал, что это нормально.Морган положила голову на грудь Уорда, как на подушку. Биение его сердца, низкое рокотание голоса успокаивали.– И ты наткнулся на него, когда он был с женщиной…– С двумя.– И он все тебе объяснил? Господи, надеюсь хоть, не показал?Уорд фыркнул. Морган с благодарностью почувствовала, что он расслабился.– Все же у него оставалось какое-то представление о приличиях. Он отослал меня прочь, а позже пришел ко мне в комнату, чтобы объяснить – в непозволительных подробностях, – чем именно они занимались. После того случая, он часто говорил об этом и давал мне книги вроде «Фанни-Хилл». К двенадцати годам я знал о женщинах больше, чем иной мужчина узнает за всю свою жизнь. Сначала это казалось мне отвратительным, позже стало интересным, а в конце концов, начало приводить в бешенство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36